- Становись с той стороны. Бей по выбору, не спеши! Волки сжимали кольцо. Любимов поймал на мушку серое туловище. Грянул выстрел. Зверь подпрыгнул и свалился на бок. Три других с глухим рычанием кинулись на убитого. - Бей, Петя! - спокойно приказал проводник. Два выстрела: сухой - винтовочный и гулкий - ружейный, грянули почти одновременно. Петя увидел, как его картечь сорвала со спины волка клок шерсти. Хищник взвыл, но бросился вперёд. Навстречу ему, как развернувшаяся пружина, вылетел Туй и схватился с раненым зверем. Ещё выстрел - и ещё один зверь завертелся на снегу. Передние волки, бросив убитого, рванулись к скале, лязгая зубами. Петя два раза выстрелил почти в упор. Сверкание огня, ожог картечи заставили волков прижаться к земле. Сейчас они бросятся…
Но тут послышались выстрелы со стороны снежного плато. Один, другой, третий… Четыре человека бежали по белой равнине, размахивая ружьями и стреляя на ходу. Пятёрка волков, оставшихся в живых, вдруг исчезла, словно их и не было. Бой утих так же внезапно, как начался.
- Эге-ге-ге!.. У-лю-лю-лю!.. - неслось от лагеря.
Кава огромными прыжками летела впереди. Ещё несколько мгновений - и разведчики, смеясь и радуясь, обнимали своих пропавших друзей.
- Пещера Сперанского найдена, Василий Михайлович! В ней мы и переждали непогоду.
- Ну?.. И как она?
- Следы там имеются. Нашли остатки факела. И все… В конце пещеры обвал. Ясно, что человек был замурован.
Занималась заря. Побледнел юго-восток, померкли звезды, и луна будто увяла, застенчиво сливаясь с побелевшим небосводом. Брызнул во все стороны красноватый свет, заиграли в его лучах верхушки гор, и день сразу, словно боясь опоздать, вступил на короткое время в свои права.
Переговариваясь и шутя, разведчики пошли к лагерю.
- Теперь один день на обследование ущелья и пещеры, и завтра же тронемся обратно, - сказал Усков. - Не будем ещё раз испытывать судьбу в такой буран. Лошади отдохнули, и, я думаю, мы дней за двадцать все-таки сумеем добраться до конечного пункта трассы. Семеныч, должно быть, уже ждёт нашего вызова.
Усков широко улыбнулся, глаза его сияли.
- А весной придём сюда с машинами, с тракторами и с аммоналом!
Они были уже недалеко от палатки, как вдруг Любимов, шагавший впереди, побледнел.
- Где лошади, Лука Лукич?..
- Лошади исчезли.
Глава десятая
Ураган. - Партию 14-бис уносит в бездну
Ускова словно громом сразило.
В сумрачном молчании стояли и остальные разведчики Туй кружился около палатки, обнюхивая все уголки и пофыркивая, и вдруг с громким лаем побежал по снегу. Метрах в ста он остановился, разгрёб снег и опять залаял: нашёл под снегом разорванную в куски уздечку.
- Вот куда ушёл табун, - сказал Любимов. - Гордый почуял волков и увёл лошадей. Теперь он их, по всей вероятности, гонит обратно по той дороге, по которой мы пришли.
Хватай-Муха стоял, молча опустив голову. Что мог он сказать в своё оправдание? Он никогда не привязывал лошадей, потому что надеялся на Гордого. И не было случая, чтобы хоть одна лошадь отбилась от табуна. И вот не угодно ли?! У начальника партии имеются все основания обвинять завхоза в халатности.
Однако начальник партии ничего завхозу не сказал. Он и не мог ничего сказать. Ведь начальник партии слышал сквозь сон, как Лука Лукич, презирая чертовский холод, несколько раз выходил ночью из палатки проверять лошадей. Видимо, табун ушёл уже на рассвете. Он не мог уйти особенно далеко.
- Немедленно на розыски! Сделаем так: Любимов, Хватай-Муха и Орочко сейчас же выступят с собаками по следу табуна. Даю вам сутки. Если за это время лошадей не встретите - возвращайтесь обратно без задержки. А мы тем временем перенесём базу в пещеру Сперанского. Петя укажет нам дорогу.
- Ну, а если… - неуверенно начал Орочко.
- Повторяю: через сутки возвращайтесь на базу. Если табун обнаружить не удастся, все грузы перенесём в пещеру Сперанского и подадим радиограмму: пусть всё-таки пришлют других лошадей. Что ещё мы можем сделать? Ведь на себе мы всего не унесём!
Когда ушёл по следам табуна Любимов со своими спутниками и когда имущество было укрыто в пещере, Усков, Борис и Петя смогли наконец отдохнуть. Теперь они могли оглядеться. Пещера показалась им такой уютной - хоть поселяйся здесь навсегда.
- Как в гранитном дворце на Таинственном острове, - сказал Борис. - Не хватает только капитана Немо…
- Разница невелика, - с усмешкой откликнулся Усков. - Остров Жюля Верна находился, кажется, на тридцать пятой параллели, а мы на шестьдесят шестой… Однако здесь очень тепло. Петя, достань-ка термометр. Так…
Усков даже присвистнул от удивления: ртуть подня-лась до четырнадцати градусов тепла.
- Пожалуйста!.. Интересная пещера всё-таки! Вечномёрзлые грунты на больших глубинах обычно показывают от двух до шести градусов мороза, а тут четырнадцать градусов тепла. Снова подземные реакции!..
- Какие реакции вы сказали, дядя Вася? - переспросил Петя.
- Помнишь долину Бешеной реки? Тёплые озера? Вот и тут то же самое. Видимо, где-то здесь в глубинах земли идёт вулканическая деятельность или…
Он не договорил. Борис поднял с земли кусок камня. В белом кварце поблёскивали жёлтые нити золота. Но теперь золото уже никого не удивляло.
- Ну-с, и тут рудное золото. Вот что… Пока у нас есть время, давайте-ка зажжём все три фонаря и пройдёмся в глубь пещеры. Чем она нас порадует?
В жёлтом свете фонарей стены пещеры тускло поблёскивали гранями камня. Рудные тела, хорошо заметные на изломах, попадались очень часто. Чем дальше, тем становилось теплее. Вот шестнадцать градусов, девятнадцать! В глубине пещеры каменные стены стали тёплыми уже на ощупь. Но вот и тупик. Разведчики внимательно осмотрели огромную монолитную глыбу, закрывавшую ход вперёд. Где-то за ней, в душном склепе, лежат останки Сперанского.
Петя взглянул под ноги: на ссохшейся глине пола он ясно увидел следы человеческих ног…
Жеребец уверенно гнал табун. Две лошади, которым удалось сорвать уздечки, бежали впереди, остальные восемь, спутанные одной верёвкой, шли кучей, а жеребец сзади подгонял отстававших. Он хорошо помнил дорогу, и на поворотах, когда передние начинали неуверенно топтаться на месте, забегал вперёд и некоторое время вёл табун, чтобы затем снова занять место сзади. Табун не останавливался. Перевал, за ним - горная долина, а дальше - широкая река, высокие и густые травы, тёплые озера. Уставшие лошади, повинуясь вожаку, шли из последних сил и попали наконец на первое бесснежное пастбище. Здесь они отдохнули, походили по сухой тра-ве и затем неторопливо направились вдоль реки, к знакомому им месту первой стоянки.
Вечером, когда табун, успокоившись, проходил по лесу, из чащи рявкнул потревоженный медведь. Лошади кинулись на голый берег реки. Бойкая серая кобылица, ходившая отдельно от табуна, с разбегу бросилась в воду и, призывно заржав, поплыла. Табун сгрудился на берегу. Жеребец тревожно заржал, чуя опасность, но лошадь все плыла и плыла, вытянув морду. Скоро её стало относить течением вниз. И тогда жеребец не выдержал. Он загнал в реку весь табун и сам поплыл на выручку кобылицы. Кони плыли, дико храпя и отфыр-киваясь. На середине реки их подхватило быстрое течение и неудержимо понесло. Передняя лошадь поняла наконец опасность. Она испуганно и дико заржала и печально оглянулась назад; ей ответил такой же тревожный, но полный ещё силы и веры в жизнь голос вожака. А течение уносило табун все быстрей и быстрей. Бешеная река словно спешила совершить своё мрачное дело. Лошадей кружило, вертело. В последний раз, покрывая шум близкого подземного водопада, над долиной, над рекой, над притихшими горами тревожно и жалобно, с предсмертной тоской в голосе заржали лошади.
Пенистые буруны огромной силы легко подхватили коней, вынесли на гребень, ударили о мокрые скалы, закрутили и с рёвом умчали в глубь земли…
Лошади полевой партии 14-бис погибли все до одной.
И снова несётся над долиной несмолкаемый шум водопада, уходящего в бездну, плещутся о берега мутные волны беспокойной и коварной реки и редко-редко вскрикнет в лесу, чего-то испугавшись, сумасшедшая сойка.
Все как прежде…
На исходе второго дня сидящие в пещере услышали повизгивание собак, голоса, а через несколько минут Любимов, Орочко и Лука Лукич сидели у костра и пили горячий чай. Вся полевая партия была снова в сборе. Решалась судьба похода.
- Итак, мы остались без лошадей. До базы не меньше трехсот километров, - в раздумье говорил Усков. - До нашей стоянки у Бешеной реки - чуть меньше ста. В лучшем случае лошадки там, а возможно, что они и погибли. Вы, товарищи, представляете себе?.. Кстати, как у нас с продуктами, Лука Лукич?
Завхоз, все время сидевший с опущенными глазами, вздохнул и поглядел на Ускова. Начальник партии улыбнулся:
- Ну, будет, не расстраивайся. Теперь уж не поможешь. Как с продуктами?
Продукты ещё имелись. Выходило, что каждому придётся нести на себе около десяти килограммов провианта, топор, ружьё, боеприпасы, спальный мешок и разные мелочи, в том числе рацию и питание для неё. Все остальное должно остаться в пещере - вся геологическая коллекция, плащи, сапоги, седла, вьюки.
- Мы можем только тем себя утешить, товарищи, - сказал Усков, - что привезём точные сведения о новых месторождениях и безошибочно укажем места будущих богатейших приисков. Весной приедем и развернём работы.
После небольшого размышления он прибавил;
- Есть возможность сократить путь километров на двадцать, а то и на все тридцать. Я смотрел по своей карте. Если мы пойдём не по прежнему следу, а пересечём горы напрямик, то выйдем сразу к Бешеной реке. Как вы смотрите? Прошу учесть, что горы всё-таки довольно высокие. Верхняя точка, по моим расчётам, две тысячи триста пятьдесят метров.
- Идём! Все равно идём! - подхватил Борис.
- Твоё мнение, Николай Никанорович? Проводник задумался. Предложение, конечно, заманчиво, но…
- Здесь когда-то проходил путешественник Терский, - сказал он. - Лет сто назад. Он составил карту Самой высокой горе дал имя Эршот. Других карт нет. И вообще места неисследованные. Можно нарваться на препятствия и неожиданности.
- А стоит ли отказываться от возможности исследовать это белое пятно? - возразил Усков. - Все-таки интересно поближе познакомиться с горами. Если мы только на подступах к ним нашли так много интересного, то воображаю, что там может оказаться, в глубине гор.
- Что ж!..
- Значит, решено. Идём через горы. Выступаем утром и по ущелью подымаемся на Эршот.
С утра на горы пал тёплый туман. Любимов неодобрительно покрякивал.
- Будет сильный ветер, - тихо сказал он Ускову. Геолог промолчал. Не терять же день. Он решил, что разведчики скоро перевалят хребет, и если будет непогода, они укроются в каком-нибудь распадке по ту сторону хребта. Скоро подул небольшой ветер с юга и снег начал чуть-чуть подтаивать. Видимость стала очень ограниченной, но, собственно, ошибаться-то было негде - они шли по узкому ущелью, заметно подымаясь все выше и выше. Ущелье совпадало с направлением по компасу. Лучшего и не требовалось.
- Через несколько часов ущелье вывело их на площадку, и они оказались на голом склоне горы. Держась строго на юг, разведчики спустились в небольшой распадок и начали подъем на вторую гору, неясно сереющую впереди. И тут неожиданно пошёл снег. Это не была ещё метель. Снег падал рыхлыми, большими хлопьями, лениво, но густо, совсем по-южному. Идти стало трудно, полушубки намокли и отяжелели. Приходилось часто останавливаться на отдых… Все молчали, утомлённые трудным переходом. К вечеру закончили подъем. Высотомер показывал две тысячи сто метров над уровнем моря. Рядом была вершина Эршота, невидимая за снегом.
- Проклятый туман! Вот уж некстати… - вполголоса выругался Усков, вытаскивая из снега тяжёлые сапоги. - Ничего не разберёшь. Только на компас и надежда. А он, как назло, шалит. Видно, где-то близко большие залежи магнитного железняка. Ещё немного, и должен начаться спуск. За перевалом - ночлег.
Хотя в таких условиях погоды от ночлега особой приятности ждать не приходилось, однако все прибавили шаг. Спуск обычно всегда легче подъёма, если он не особенно крут.
Прошли ещё немного по ровной площадке. Начало темнеть. Любимов указал на скалы:
- Здесь, пожалуй…
- Привал! Отдохнём, а утром свяжемся с Хамада-ном, с трестом… - решил Усков.
Разгребли снег. Между трех больших камней укрепили брезент. Из снега сделали нечто вроде невысоких стен. Развели экономный костёр: дрова приходилось беречь, их несли на себе. Согрели консервы, чай, быстро поели и залезли в спальные мешки, приладив в них и всё своё небольшое имущество. Сон сразу навалился на уставших путников. Даже собаки и те, пристроившись к Борису и Пете, для которых спальные мешки были слишком просторны, сладко уснули и только подрагивали во сне, переживая впечатления прошедшего дня.
Глубокой ночью, уже близко к рассвету, поднялась метель. Ветер усилился, в воздухе гудело. Липкий снег сначала не поддавался ветру. Но скоро сила ветра стала такой, что снег отваливался от камня пластами и летел вперёд, куда-то под уклон в чёрную ночь.
Разведчики проснулись. Они сидели в своих спальных мешках, прижавшись к камням. Брезент давно унесло ветром, снежные барьеры сбило и разметало. Любимов наклонился к Ускову;
- Прикажи людям связаться. Не ровен час, понесёт…
- Связаться всем за пояса! - последовала команда. А ветер крепчал. Уже трудно было сидеть даже под защитой скал. Весь снег вокруг них как языком слизало. Камни обледенели. Все молчали и только теснее прижимались друг к другу.
Орочко, который сидел под большим камнем, привалившись к нему спиной, внезапно почувствовал, что камень дрогнул и чуть тронулся с места. Вот ещё…
- Камень качается! - крикнул агроном и вскочил.
В ту же секунду его сбило с ног порывом ветра и поволокло под уклон. За ним покатились все остальные, один за другим.
Цепочка людей, привязавших себя друг к другу, скользила по обледеневшей каменной плоскости вниз. Люди хватались за выступы, но удержаться не могли. Ускова завертело. В какую-то секунду ему показалось, что горы обрываются и впереди зияет чёрная пустота.
Мальчишеский голос кричал:
- А-а-а!..
"Что я наделал?" - успел только подумать геолог. Ещё секунда, и перед ним разверзлась бездна. "Конец!.. - мелькнуло у него в голове. - Две тысячи сто метров… Конец!.."
Глава одиннадцатая
переносит читателя в город Хамадан. - Партия 14-бис исчезла бесследно. - Поиски начаты
Секретарь вошёл в кабинет управляющего трестом, держа в руке синий бланк.
- Ну что? - с тревогой и нетерпением спросил управляющий.
- Плохо, Федор Павлович!
Глаза у секретаря были грустные, он говорил тихо. Управляющий схватил бланк. Это была радиограмма с промежуточной базы номер восемь, через которую группа Ускова поддерживала связь по радио. База сообщила, что за истёкшие сутки от Ускова никаких сведений не поступало.
- Седьмые сутки! - сказал управляющий. - Что же это такое?
Он посмотрел в окно. Тусклый зимний день. Все по левые работы закончены. Все партии уже вернулись, и изыскатели занимаются камеральными работами. А Усков… Неужели что-нибудь серьёзное?
- Соедините меня с аэропортом.
- Есть.
Через две минуты раздался телефонный звонок.
- Аэропорт слушает. Начальника? Одну минуту…
- …Шесть человек, одиннадцать лошадей. Направление - от восьмой базы в квадрат С-4 в сторону хребта Терского и дальше на север. Как? Одного самолёта мало. Условия полёта очень тяжёлые, высота гор превышает две тысячи метров. Я понимаю, как трудно в это время… Да трех, пожалуй, будет достаточно. Дополнительные сведения?.. Ничего нет. Впрочем, я вызову шофёра машины Василия Семёновича Вострикова и направлю к вам. Он провожал партию летом. Да, да, действуйте, и возможно оперативнее.
Управляющий положил трубку и тут же позвонил секретарю.
- Пишите… База восемь, Бойцову. По вверенной вам базе объявляется чрезвычайное положение. Отрядите на поиски Ускова все наличные упряжки собак, необходимое количество людей, опытных проводников. Радиус действия до ста километров в северном направлении. Дальше будут работать самолёты. Приготовьте посадочные площадки. Вострикова направьте аэропорт для дачи дополнительных сведений о четырнадцатой партии…
- Все?
- Да. Передайте по рации сейчас же. Секретарь замялся:
- Приходили жена и дочь Ускова. Опрашивали… Очень тревожатся.
- Не волнуйте их напрасно. Пока ещё ничего не ясно. Скажите - обычная задержка из-за непогоды. Поищем - найдём. Не может быть, чтобы они…
Когда секретарь вышел, управляющий вызвал главного геолога треста.
- Что ты думаешь об Ускове? Придёт?
- Люди у него надёжные, проводник хороший. Да и сам он опытный работник. Может быть, зашли слишком далеко? Этот район весьма каверзный. Большие высоты, ранняя зима. Но я жду…
- Дело принимает трагический оттенок. Сейчас я распорядился о начале поиска. Ближние места проверим наземными группами, а дальние - воздушной разведкой. Тебе придётся выехать ближе к местам поиска и принять на себя руководство операцией. Самолёты уже готовят в порту.
На другой день в предутренней морозной дымке самолёты выруливали на взлётную дорожку. Через несколько минут три лёгких разведчика покачали крыльями над аэродромом и взяли курс на базу номер восемь.
В одном самолёте находился уполномоченный треста по организации розыска пропавшей поисковой партии.
Ещё через два дня в кабинете управляющего трестом сидел шофёр Востриков и рассказывал:
- …Мальчик оглянулся у поворота, помахал мне рукой, и отряд скрылся в лесу. И, знаете, так чего-то мне тоскливо стало… Вот, вместе ехали из города, можно сказать, жили столыко дней душа в душу, а теперь расстались, ушли они незнамо куда и остался я один со своей машиной в лесной глухомани. Такое вот дело…
- Вы слышали от Ускова или от Любимова, какой маршрут они взяли?
- При мне обсуждали. Говорили, что в оба конца до семисот километров. Ну, это по маршруту, со всякими там поворотами и отклонениями. А по прямой-то меньше, может, пятьсот или шестьсот. И то куда как далеко! Усков так говорил: пересечём, мол, три отрога Главного хребта и выйдем на основные его высоты. А там обследуем долины и прочее. И вот я, как уговорились, приехал на конечный пункт ещё в конце сентября, стало быть, двадцать шестого, а их нет и нет. Что тут поделаешь? Я - ждать-пождать, уж и снег выпал, захолодало, я себе печку в кузове поставил, топить начал. А тут, как нарочно, пурга, метель за метелью, а их все нет. Так до самого конца октября. Ну, решил уехать, доложить. Да больше недели и ехал, пробивал себе дорогу по заносам.
Управляющий подробно записал рассказ шофёра, вызвал секретаря.
- Срочно передайте в аэропорт. Для начальника поисковых работ.
…Самолёты готовились к вылету. Лётчики, одетые в меховые куртки и унты, выглядели тяжёлыми и неповоротливыми. Они топтались около машин, ожидая последних распоряжении. Вот и уполномоченный треста…