* * *
Двенадцать часов спустя неулыбчивая, вся полная каких-то забот секретарша ввела Рахмаля в кабинет Генерального Секретаря ООН.
- Вы фанатик, - произнес Хорст Бертольд, рассматривая его.
- Идеалист, который так воодушевил Мэтсона Глазера-Холлидея, что тот решил предпринять эту попытку правительственного переворота на Китовой Пасти.
Он повернулся к секретарше.
- Внесите АППАРАТ телепортации.
Спустя несколько мгновений знакомый биполярный механизм был установлен в кабинете главы ООН. Выглядевший равнодушным испуганный маленький техником внимательно ожидал распоряжений хозяина кабинета.
Бертольд спросил его:
- На этом аппарате возможна двусторонняя телепортация? Или только односторонняя? Zwei oder ein? Antworten. (Двусторонняя или односторонняя? Отвечайте.)
- Только на ту сторону, герр Генеральный Секретарь, - голос техника дрожал. - Как следует из Первой Теоремы, перемещение материи…
Хорст Бертольд бросил своей cекретарше:
- Введите наших специалистов по "промывке мозгов". Пусть начнут со своих электроэнцефалографических машин.
Услышав это, техник установки воскликнул с ужасом в голосе:
- Dasz brauchen Sie nicht! (Не надо этого!)
- Он говорит, - перевел Бертольд Рахмалю, - что готов сотрудничать с нами и нет никакой нужды приглашать психиатров. Так что мы можем спрашивать его. - Он резко кивнул своей головой в направлении съежившегося от страха техника ТХЛ, облаченного в белый смокинг - с помощью таких, как он, и осуществлялась эмиграция миллионов ничего не подозревающих людей.
- А спросим мы его, работают ли телепорты в обоих направлениях.
Ответ техника было практически не разобрать:
- Beide. (В обоих). В обоих направлениях.
- Следовательно, никогда и не существовало никакой "Первой Теоремы", - резко бросил Бертольд.
- Sie Haben Recht,(Вы правы), - техник согласно кивнул головой.
- Приведите Доскера, - приказал Бертольд своей секретарше.
Когда появился Доскер, тот тут же обратился к Рахмалю:
- Фрейя все еще там, и она жива.
Он показал на телепортационную установку.
- Мы осуществляем связь с помощью этого устройства. Но…
Он колебался.
- Мэтсон Глазер-Холлидей мертв, - произнес Хорст Бертольд.
Они убили его сразу же. Но почти половина полевых агентов осталась в живых. Они разбросаны по разным уголкам Новой Земли, и мы начинаем передавать им основы нашей стратегии. Вместе с оружием того типа, в котором они в настоящее время нуждаются.
А теперь мы испробуем тактику штурмовых отрядов. Мне кажется, что с их помощью можно сделать многое.
- А чем я могу быть полезен? - произнес Рахмаль. Он чувствовал, как безразличие охватывает его - все происходило и продолжает происходить помимо него. Пока он путешествовал, и притом бессмысленно, сквозь абсолютно пустое пространство.
Казалось, Генеральный Секретарь ООН прочитал это на его лице.
- Вы пробудили Мэтсона, - подчеркнул он. - И это толкнуло его попытаться произвести переворот. И именно шифрованное донесение от Фрейи Хольм для Доскера, отправленное затем на "Омфалос", позволило нам увидеть действительное состояние дел, которое скрывалось Теодориком Ферри.
И это всё на нашей совести за безоговорочное принятие этой лжи в течение всех этих пятнадцати лет. Лжи, основанной только на одном предположении, что телепортация может осуществляться только в одном направлении…
На его лице появилась гримаса отвращения.
- Однако "Трейлс оф Хоффман Лимитед" совершила ошибку столь же грандиозную, как и свой обман, когда позволила двум тысячам ветеранов корпорации отправиться на Китовую Пасть.
Обращаясь к Доскеру, он сказал:
- Но ДАЖЕ И В ЭТОМ СЛУЧАЕ ЭТОГО НЕ БЫЛО БЫ ДОСТАТОЧНО. Тем не менее, с нашей поддержкой…
- Этого не было достаточно даже с самого начала, - оборвал его Доскер, - поскольку они сразу же схватили Мэтсона.
Наполовину себе, наполовину Рахмалю, он добавил:
- У нас никогда не было шансов. Вероятно, Мэтсон никогда этого не понимал, и удивительно, как он еще прожил так долго. Как бы то ни было, возможно, вы сможете возвратить Фрейю. Таково ваше желание?
Рахмаль тут же ответил:
- Да.
И поинтересовался у Хорста Бертольда:
- Могу я воспользоваться вашим оборудованием? Хотя бы защитным экраном, если вы не можете предоставить мне свое оружие? И я отправлюсь один.
Возможно, они в этой неразберихе не заметят его. Китовая Пасть превращается в арену сражения, и слишком много участников вовлечено сюда.
Один худощавый человек был нулем, мошкой. Он мог появиться незаметно, и если его вообще и можно обнаружить, то только таким способом, когда человек оказывается слишком незначительной вещью, чтобы на него обращали внимание среди огромного множества сражающихся в войне.
По законам борьбы за власть, которая уже уничтожила часть персонала агентства, один из соперников был уничтожен в самом начале, и теперь на поле битвы остались только два монолита: ТХЛ, с одной стороны, и ООН, с другой, как ее мудрый старый антагонист, на битвы, начавшейся еще в прошлом столетии.
"И ООН, - подумал он, - всегда стояла во главе, все эти пятьдесят лет".
Но "Трейлс оф Хоффман Лимитед" имела гениального изобретателя, наполовину впавшего в детство, но все еще остававшегося великим доктора Сеппа фон Эйнема. И изобретатель телепортационной установки, возможно, еще не закончил работу над ее усовершенствованием.
Интересно, учитывает ли это Хорст Бертольд.
Это не имело значения, потому что если фон Эйнем и создал что-либо равное или превосходящее по ценности Телепорту, ЭТО СКОРО СТАНЕТ ПОНЯТНО.
Улицы Новой Земли, какие бы усовершенствования доктор Сепп фон Эйнем и ТХЛ ни придумали за эти годы, должны были быть сейчас запружены народом. Потому что в этой войне для всех ее участников настал Dies Irae, День Гнева, Страшный Суд; они теперь, словно звери в поле, пытаются выжить.
"И Господи, помоги, - воззвал Рахмаль, - той стороне, которая не выдержит испытания. Ибо в этой схватке только один участник уцелеет, проигравший же потеряет право на жизнь. 3десь, на ЭТОЙ арене".
И у него самого… у него была только одна задача, и он ясно это видел. Вытащить Фрейю Хольм из этой мясорубки на Китовой Пасти и невредимой вернуть на Терру.
Восемнадцатилетнее путешествие, эта одиссея на борту "Омфалоса", изучение древнегреческого только для того, чтобы читать "Bachae" в подлиннике. Всё это простая детская фантазия, раздавленная ударами железного молота реальности, схватки, которая идет, и не через восемнадцать лет в будущем, а именно сейчас, на терминалах шести тысяч телепортационных станций на Китовой Пасти.
- "Sein Herz voll Hasz geladen", - сказал Хорст Бертольд Рахмалю. - Вы говорите на идише? Вам понятно?
- Я говорю немного на идише, - ответил Рахмаль, - но это на немецком. "Сердце его пылает от ненависти". Откуда это?
- Со времен гражданской войны в Испании, - ответил Бертольд.
- Из песни Интернациональной Бригады. Состоявшей, главным образом, из немцев, покинувших Третий Рейх, чтобы сражаться в Испании против Франко в тридцатых годах прошлого века. Наверное, коммунисты. Но… они сражались с фашизмом самыми первыми, и ОНИ БЫЛИ НЕМЦАМИ. Поэтому они навсегда остались "хорошими" немцами. Как этот человек, Ганц Баймлер, ненавидевший нацизм и фашизм во всех его формах и проявлениях.
После паузы он добавил:
- "Мы тоже сражались с нацизмом, мы - "хорошие" немцы.
"Verges' uns nie". Нас никогда не забудут, - произнес Бертольд тихо и спокойно. - Потому что мы не просто присоединились к этой борьбе позже, в пятидесятые и шестидесятые годы, но были с самого начала. Первыми людьми, сражавшимися не на жизнь, а на смерть, чтобы убивать или быть убитыми нацистами, были… немцы.
- И Терре, - заметил Бертольд Рахмалю, - следовало бы не забывать об этом. Я надеюсь, не будут забыты и те, кто в этот момент сражается с доктором Сеппом фон Эйнемом и его союзниками. Теодорик Ферри, его шеф, между прочим, американец.
Он улыбнулся.
- Но есть и "хорошие" американцы. Несмотря на атомную бомбу, которую сбросили на японских женщин, детей и стариков.
Рахмаль молчал.
Он ничего не мог ответить на это.
- Хорошо, - продолжил затем Бертольд. - Мы пригласили эксперта по оружию и экипируем вас соответствующим образом. И пусть вам сопутствует удача! Надеюсь, вы вернетесь вместе с мисс Хольм.
Он улыбнулся буквально на один миг. И тут же вернулся к другим делам. Младший офицер ООН потянул Рахмаля за рукав.
- Я должен помочь вам, - пояснил он. - И начну прямо сейчас. Расскажите, мистер Эпплбаум, с каким типом современного оружия, я не имею в виду последние месяцы или годы, вы обычно работаете, если таковое имеется? И насколько вы за последнее время подвергались нейрологическому и бактериологическому…
- У меня нет абсолютно никакой военной подготовки, - ответил Рахмаль. - Или антиневрологических или бактериологических модуляций.
- И все-таки мы еще можем помочь вам, - произнес младший служащий ООН. - У нас имеется кое-какое оборудование, где не требуется особого опыта. Однако…
Он махнул в сторону листка бумаги, прикрепленного к доске.
- Это все же затрудняет дело: восемьдесят процентов имеющегося в нашем распоряжении вооружения, вообще бесполезным для вас.
Он улыбнулся неодобрительно.
- Мы не можем допустить, чтобы нас разбили, мистер ибн Эпплбаум.
- Как и я, - угрюмо заметил Рахмаль. - Ну так как, меня телепортируют, в конце концов, на Китовую Пасть?
- Да, в пределах часа.
- Нетелепортируемый человек, - пробормотал Рахмаль, - будет телепортируем. Вместо того чтобы провести восемнадцать лет на борту "Омфалоса". Какая ирония!
- У вас хватит моральных сил, - поинтересовался служащий ООН, - применить нервный газ, или же вы предпочитаете…
- Все, что угодно, - оборвал его Рахмаль, - лишь бы это вернуло Фрейю. Все, за исключением фосфорного оружия, производных продуктов газолина, я не стану их применять, как и разрушающих кости. Оставьте их. Но свинцовые пули, эти старомодные, выбрасываемые из дула патроны, вот это я возьму, как и артефакты лазерного оружия.
- Интересно, какие же многообразные виды оружия у Мэтсона Глазера-Холлидея самого профессионального человека в этом области.
- У нас есть кое-что новое, - сказал служащий ООН, после просмотра данных на дисплее, - и согласно заявлениям Отдела Защиты, весьма многообещающее. Это устройство, искривляющее время и создающее поле, которое разрушает…
- Просто снабдите меня им, - перебил его Рахмаль. - И отправьте туда. К ней.
- Прямо сейчас, - пообещал служащий ООН, и быстро повел его вниз по боковому коридору к скоростному лифту к складам оружия новейших образцов.
* * *
К пункту телепортации "Трейлс оф Хоффман Лимитед" Джек и Рут Макэлхаттен с двумя своими детьми прибыли на такси-ракете. Когда они входили в это современное небольшое здание, которое должно было стать их последним остановочным пунктом на Терре, их багаж вез на тележке напоминавший робота механизм: все эти семь битком набитых, грязных, большей частью одолженных чемоданов.
Подойдя к стойке, Джек Макэлхаттен поискал глазами клерка, который должен был ждать их.
"Дьявол, - подумал он, - как раз тогда, решаешь совершить, наконец, Великое Переселение, они выходят на перерыв, чтобы выпить чашечку кофе. Солдат ООН в элегантной униформе с нашивкой на руке, свидетельствующей, что он служит в ударной дивизии ОАР, подошёл к ним.
- Что вы хотите?
- Дьявольщина! - произнес Джек Макэлхаттен, - мы пришли сюда, чтобы эмигрировать. У меня есть поскреды.
Он полез в свой бумажник.
- Где же бланки, которые нужно заполнить, а потом, как мне известно, нам сделают прививки и…
Солдат вежливо перебил:
- Сэр, вы следили за выпусками новостей средств массовой информации за последние сорок восемь часов?
- Мы упаковывались, - произнесла Рут Макэлхаттен. - Ну и что с того? Что-нибудь случилось?
И тут через открытую заднюю дверь Джек Макэлхаттен увидел то, что ему было нужно. Телепорт.
И сердце его затрепетало от перепутавшихся страха и ожидания.
Какое же это восхитительно Великое переселение, эта настоящая миграция - и вид этих отполированных поверхностей-двойников Телепорта, похожих на стены, должен был показать… саму границу.
В памяти его пронеслись эти демонстрирующиеся на протяжении многих лет по телевидению картины земель с зеленой травой, земли…
- Сэр, - начал солдат ООН, - прочитайте вот это объявление.
Он указал на квадратную белую табличку, где буквы были такого темного цвета, настолько невзрачными, что Джек, даже не читая их, ощутил волнение и удивление от того, что его мечта приказала долго жить.
- Боже правый! - воскликнула Рут, стоя рядом с ним и читая то объявление. - ООН… Они позакрывали все агентства телепортации.
Эмиграция приостановлена на неопределенный срок.
Рут бросила взгляд, полный отчаяния, на мужа.
- Джек, здесь говорится, что теперь нет законного способа мигрировать.
- Чуть позднее, мадам, - произнес солдат, - эмиграция будет продолжена, когда прояснится ситуация.
Затем он отвернулся, чтобы остановить еще одну пару с четырьмя детьми, которая вошла в офис "Трейлс оф Хоффман". Через до сих пор открытую заднюю дверь Макэлхаттен увидел четырех служащих в рабочей униформе; они с деловитой эффективностью разрезали газовой горелкой оборудование Телепорта на секции.
Он заставил себя прочитать объявление.
И когда он прочитал его, солдат слегка похлопал его несколько недружелюбно по плечу, и указал на располагавшийся поблизости телевизор, в который всматривалась вторая пара вместе со своими четырьмя детьми.
- Это Новая Земля, - произнес солдат ООН. - Вы видите?
Его английский был недостаточно хорош, но он пытался объяснить - он хотел, чтобы Макэлхаттены поняли, почему.
Приблизившись к телевизору, Джек увидел серые, похожие на бараки здания с крохотными окнами. И… высокие заборы. Он уставился в экран, ничего не понимая. В глубине сознания ему стало ясно даже без звукового сопровождения диктора.
Рут прошептала:
- Боже мой! Это же… концентрационный лагерь!
Клубы дыма и верхние этажи здания из серого цемента исчезли с экрана; по нему проносились маленькие темные фигуры, а голос диктора прерывали частые выстрелы самых различных видов оружия - самый спокойный и объективный, не требующий особых объяснений комментарий происходящих событий.
По крайней мере, после того, как это увидишь.
- Что, - сказала Рут мужу, - и мы бы жили так там?
Затем он сказал ей и детям:
- Пошли. Идемте домой.
Он сделал знак роботу-механизму, чтобы тот снова взял их багаж.
- Но, - запротестовала Рут, - разве ООН не может помочь нам? Они же захватили все эти благотворительные агентства.
Джек перебил ее:
- ООН теперь защищается. И это отнюдь не благотворительное агентство.
- Он указал на служащих в рабочей одежде, деловито разбирающих телепортационные установки.
- Но ведь уже так поздно…
- Нет, - перебил ее он, - слишком поздно.
Он сделал знак роботу, тот понес всех их семь битком набитых чемоданов обратно наружу на улицу, чтобы отправиться вместе со своей семьей снова домой в их жалкую, крохотную, ненавистную квартирку, избегая многолюдных толп людей, Джек поискал глазами ракету-такси. К ним подошёл человек и протянул одну листовку.
Маклхаттен рефлекторно взял ее.
Выпуск "Друзей Объединенных Людей", понял он.
Броский заголовок: "ООН СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ О ТИРАНИИ В КОЛОНИИ".
Он произнес вслух:
- Они были правы. Чудаки. Лунатики, вроде того парня, который хотел совершить восемнадцатилетнее путешествие на межзвездном корабле.
Он осторожно согнул листовку, положил ее себе в карман, чтобы прочитать позднее. В данный момент он чувствовал себя слишком ошеломленным.
- Надеюсь, - вслух продолжил он, - что мой шеф возьмет меня назад.
- Они сражаются, - начала Рут. - Ты можешь видеть на экране телевизора. Показывают солдат ООН и еще кого-то в странной униформе, которую я никогда еще не видела в своей…
- Ты как, - обратился к жене Джек, - сможешь посидеть с детьми в такси, пока я поищу бар, чтобы выпить чего-нибудь покрепче?
- Да, - ответила она. - Смогу.
В этот момент к ним устремилась ракета-такси и приземлилась у обочины рядом с их грудой багажа.
- Я, - начал Джек Маклэхаттен, - мог бы заказать, к примеру, бурбон с водой. Двойной.
А затем, уже самому себе:
- Пойду-ка я в штаб-квартиру ООН и запишусь в добровольцы.
Он не знал, зачем… пока еще не знал. Но ему скажут.
Его помощь была необходима. Он чувствовал это всеми своими потрохами.
Война, которая должна была завершиться победой, а потом, через несколько лет, а не через восемнадцать лет, как считал тот дуралей, о котором писали газеты, они смогут сделать это, смогут эмигрировать.
Но перед этим… надо сражаться. И снова победить на Китовой Пасти. И это будет, фактически, в первый раз за все время.
Но даже перед этим - нужен двойной.
Как только багаж был погружен, они забрались в ракету-такси, и он назвал бара, где часто бывал после работы. Такси с ревом устремилось ввысь над нескончаемым потоком транспорта на улицах города.
В такси Джек снова погрузился в свои мечты о высокой, колышущейся под ветром траве, о похожих на лягушки существах, о просторных равнинах, по которым бродят странные животные, которых не нужно бояться, потому что ни одно из них не причинит вреда.
Но он не забывал и о реальности, и осознание этого накладывалось на его мечты.
Он видел и одно, и другое одновременно. Он обхватил рукой жену за талию и молча привлек её к себе.
А такси, искусно уклоняясь от других машин, самым коротким путем направлялось к бару на восточной стороне города.