* * *
– Знаешь, у этнических эскимосов было несколько десятков слов для определения снега, -сказал Сайнон.
– Правда?– отозвался Чома с другой стороны оврага вдоль которого они шли.
– Да.
– Прошу прощения, мою нейросеть составляли в спешке, я не понял, какое отношение это имеет к нашей ситуации.
– Я просто подумал, что мы могли бы составить не меньшее количество определений для грязи.
– О да. Верно. Дай подумать: дерьмовая, проклятая, занудная грязь. Протискивается в экзоскелет, чавкает, хлюпает, ждет не дождется, когда мы в ней погрязнем, захлебнемся, потонем.
– Да у тебя эмоций побольше, чем у всех нас вместе взятых. Так что зря ты говоришь, что тебя в спешке собирали.
– Ты то, что несешь с собой.
– Верно.
Сайнон перешагнул через упавшую ветку. Стоял полдень второго дня кампании Освобождения. Сержанты получили из штаба откорректированный план. Согласно ему они должны были двигаться со скоростью вдвое меньшей, чем поначалу намечалось. "Очень оптимистично", – подумал Сайнон.
К четырем часам утра обезвредили Биллсдон. Узнав теперь, что имеют дело с тринитротолуолом, перепрограммировали сенсорные блоки. Благодаря относительно нестойкой природе этого вещества, в воздухе оставалось достаточно молекул, которые обнаруживали бдительные сенсоры. Влажность, конечно, снижала чувствительность, но блоки все-таки выручили.
Сайнон самостоятельно обнаружил два заминированных дома. Сержанты догадались привязать блоки к высоким шестам и просовывать их в окна и двери домов. После того как убеждались, что дом заминирован, оставляли его Морским инженерам, а те направляли в дом механоиды.
Несмотря на все предосторожности, потеряли еще восемь сержантов, прежде чем полностью очистили город.
Задрожал робкий рассвет... Прибыли первые морские пехотинцы. Привезли на лодках джипы и припасы. Ветер ослабел, но дождь лупил по-прежнему. Акваторию большой гавани забило грязью, пристать к берегу было непросто. К середине утра стало заметно оживление на набережной. Сержанты слегка приободрились. Батальон начал развертывание по всему побережью, готовясь к походу в глубь полуострова. Морпехи должны были остаться в Биллсдоне.
Пророчество Дианы Тирнан сбылось: дождь к полудню начал ослабевать. А может, все себя в том старались уверить? Свет, пробивавшийся сквозь облака, стал заметно ярче, зато с грязью все оставалось по-прежнему. Ни на одной планете Конфедерации такого ландшафта еще не бывало. Примолкшие журналисты, стоя на окраине города, вглядывались в окружавший их бедлам: надо же донести до миллионов людей собственные впечатления о ходе кампании. Неизменными остались лишь контуры земли, все остальное поглотила грязь. Не было ни полей, ни лугов, ни кустарниковых пустошей, лишь скользкая, волнистая, грязно-коричневая масса, причмокивая, неумолимо ползла к океану. Мортонридж превратился в сплошное болото, протянувшееся от моря до горизонта. Как зафиксировали сенсорные спутники, пятно вокруг побережья, достигнув десяти километров в ширину, все глубже запускало жадные пальцы в спокойную океанскую лазурь.
Сайнон пробирался сквозь полегший лес, карабкался через стволы (корни преодолеть было еще труднее). Ни одно дерево не устояло, хотя грязевому потоку не по силам было унести его с собой. Со стороны пространство напоминало заболоченный рукав реки, но упавшие и поврежденные деревья, в отличие от гнилой древесины, плававшей в настоящей трясине, были остры, как лезвие бритвы. Да и такого количества мертвых животных в обыкновенных болотах не встретишь.
Страшный удар обрушился и на местную фауну. Утонули миллионы птиц и животных. Трупы их вместе с грязью двигались к океану. За исключением тех, что запутались в ветках и корнях деревьев. Распознать их было уже невозможно. Они раздулись, и тяжелые пузыри газа облепили их, словно плесень.
Батальон Сайнона вытянулся в восьмидесятикилометровую цепь с центром в Биллсдоне, фланги соединились с другими батальонами. Армия достигла максимальной величины и окружила весь полуостров. AI, планируя гигантский сжимающий маневр, расставил сержантов на расстояние в пятьдесят метров друг от друга. Более чем на двадцать пять метров одержимому не удалиться. Собственное зрение сержанта да инфракрасные лучи, сенсорные спутники да процессорные блоки... одержимым просто некуда деваться. Джипы, грузовики и резервные отряды должны идти позади, на расстоянии одного километра, чтобы в любой момент заменить звено цепи, подвергшееся сильной атаке. Отработали и способы обращения с пленными.
По окончании развертывания сержанты сделали паузу и радостно сообщили штабу о готовности. Мортонридж изолировали, успех не за горами, сомнений как не бывало.
– Вперед, – приказал Ральф.
План начал разваливаться, как только побережье осталось позади. Горные дороги исчезли окончательно. Долины превратились в глубокие грязные реки. Через упавшие леса никакому транспорту не пройти. AI повел их, указывая препятствия и обходные пути, не забывая о резервах, находившихся на оптимальном расстоянии от передовой. Замедлял продвижение одних частей, направлял, куда требовалось, дополнительное количество сержантов.
С первым одержимым встретились через семьдесят шесть минут после старта. Сайнон с помощью нейросети видел, как сержант выдал автоматную очередь по горячему пятну, появившемуся из-за перевернутого автомобиля. Блестящие пули прошили машину. В ответ плеснуло белым огнем. Другой сержант открыл стрельбу. Все остановились, ожидая, что будет дальше.
Перестрелка продолжалась несколько мгновений. Потом белый огонь побледнел, и дождь окончательно погасил его. Из-за машины выбрался человек. Он дико размахивал руками, а пули входили в него одна за другой. Каждое попадание отмечалось вспышкой, так что тело его стало похоже на фейерверк. Сержант увеличил скорость стрельбы.
– Прекратите! – закричал человек и рухнул на колени. Руки слабо отмахивались от автоматной очереди. – Прекратите, сволочи. Я же сдаюсь, черт вас всех побери.
Сержант снял палец со спускового крючка.
– Ложись вниз лицом, руки за голову. Не вздумай двигаться или применять энергистическую силу.
– Пошли вы все, – выдавил человек сквозь зубы. Тело его сильно содрогалось.
– Ложись. Ну!
– Ладно, ладно, – он улегся в грязь. – Я ведь так могу и окочуриться. Даже мы не можем дышать в грязи.
Сержант вынул из-за пояса палку, отливающий тусклым блеском цилиндр, длиною в полметра. Она раздвинулась до двух метров, на конце ее раздвинулся зажим.
– Какого черта?.. – проворчал человек, когда сержант защелкнул зажим вокруг его шеи.
– Эта штука может убить. Если мне будет угрожать смертельная опасность, она пропустит через тебя десять тысяч вольт. Будешь сопротивляться или отказываться выполнять мои приказы, опять же пропущу через тебя ток, и твоя энергистическая способность нейтрализуется. Понял?
– Ничего, скоро подохнешь и ты. Будешь таким, как мы.
Сержант пропустил ток в двести вольт.
– Господи Иисусе, – завопил человек.
– Ну что, понял?
– Да. Да. Выключи, выключи скорей.
– Очень хорошо. А теперь ты должен покинуть это тело.
– А если нет, ублюдок? Если ты перестараешься, мы умрем оба. И я, и мой хозяин.
– Если добровольно не согласишься, пойдешь в ноль-тау.
– Еще чего. Нет, только не туда, – он зарыдал. – Как ты не понимаешь? Я не могу. Только не туда. Пожалуйста. Пожалуйста, если в тебе хоть капля человечности, не делай этого. Прошу тебя.
– Сожалею, но другого выхода нет. Освободи тело.
– Не могу.
Сержант потянул за палку и поднял одержимого на ноги.
– Иди туда.
– Куда?
– В ноль-тау.
Радостные крики наполнили штабную комнату. И Ральф, сидя в своем кабинете, улыбнулся, глядя на них. В мозгу его развертывалась картина: пленного одержимого вели в ноль-тау. "Похоже, все получится, – подумал он. – Должно получиться". И вспомнил, как выходил из Экснолла, вспомнил девочку, плакавшую у него на плече, и издевательский смех Эклунд.
– Ну что ж, насладись победой с девчонкой, – веселилась она. Единственный его личный успех в ту страшную ночь.
– Двое, – прошептал Ральф. – Остались два миллиона.
Рыба умирала. Стефани находила это чрезвычайно странным. Уж им-то, казалось, дождь давал им шанс. Но нет, грязь набивалась в жабры, не давая дышать. Дергаясь, они лежали на поверхности, а ленивые волны несли их вперед.
– Надо нам, старик, выдолбить бревна да и плыть на них, как на каноэ. Так поступали наши предки, – сказал Кохрейн, когда они выбрались из долины.
Они успели вовремя: грязная река уже выходила на поверхность дороги. Временами казалось, что движется вся долина. Стоя рядом с рекой, они смотрели, как огромные водопады низвергаются на низину.
– Толку-то от этого, – проворчал Франклин. – Все движется к побережью, а они как раз там. Кроме того, – он широко повел рукой в сторону оголившейся долины, – где эти деревья?
– Ты просто нытик. Мне, старина, нужны колеса. Надоело шлепать по этому дерьму.
– А я-то думала, что автомобили расплодили капиталисты, чтобы сделать нас жадными и оторвать от природы, – пропела Рена. – Кто об этом разглагольствовал совсем недавно?
Кохрейн пнул болтавшуюся возле ног рыбу.
– Отстань от меня, змея. Я ведь о Мойо беспокоился. Такое расстояние ему не пройти.
– Да успокойтесь вы, – сказала Стефани. Даже она была раздражена, сыта по горло их мелочностью. Сначала автобус, а теперь и дорога издергали всем нервы.
– Как ты себя чувствуешь? – обратилась она к Мойо. Лицо его приняло прежний вид. Иллюзорная маска поглотила бинт и скрыла сожженную кожу. Даже глазные яблоки выглядели естественно. Однако его приходилось постоянно ободрять и уговаривать идти по дороге. Мысли его сузились: он был переполнен жалостью к самому себе.
– Ничего, скоро мне будет получше. Только уведите меня из-под этого дождя. Я его ненавижу.
– Аминь! – пропел Кохрейн.
Стефани осмотрелась. Видимость с другой стороны их защитного зонтика была еще плохой, но все же значительно посветлело. Трудно было поверить, что эта бесцветная трясина – та самая зеленая, жизнерадостная долина, по которой они ехали на "Кармическом крестоносце".
– В ту сторону нам идти нельзя, – махнула она в сторону грязного водопада, с грохотом исчезающего вдали. – Так что лучше пойдем сюда. Кто-нибудь помнит, хотя бы приблизительно, где проходит дорога?
– По-моему, там, – указал Макфи. Хотя ни голос, ни мысли его уверенности не выражали. – Во всяком случае, там плоская поверхность. Видите? Углебетон нас выдержит.
– Если основание под ним не размоет, – засомневался Франклин.
Стефани, сказать по совести, не заметила, чем грязь в указанном им направлении отличалась от других мест.
– Ладно, пойдем туда.
– Далеко? – сварливым голосом осведомилась Тина. – И сколько времени нам туда идти?
– Зависит от того, куда тебе нужно, куколка, – откликнулся Кохрейн.
– Откуда я знаю? Если бы знала, то и не спрашивала бы.
– Лишь бы дойти до какого-нибудь дома, – сказала Стефани. – Мы его укрепим от воздействия стихии. Просто надо выбраться отсюда. Вот когда дойдем, тогда и подумаем, что делать дальше. Пошли, – Стефани взяла Мойо за руку и пошла туда, где предполагалась дорога. Рыбьи хвосты били ее по голенищам.
– Ох, старуха, какая разница, что мы решим. Мы же знаем, чем все закончится.
– Тогда оставайся здесь и жди, – огрызнулась Репа. Достал ее этот жалкий хиппи. Она пошла за Стефани.
Прозрачный зонт обогнал Кохрейна, и он заковылял за остальными.
– На этой дороге была деревня Кеттон, – сказал Макфи. – Помню, мы мимо нее проезжали, когда свернули к ферме.
– Далеко? – в голосе Тины прозвучала надежда. Кохрейн счастливо рассмеялся.
– Мили и мили. Дойдем до нее дней через десять, а то и через двадцать.
Белый огонь полыхнул по стене в двух метрах от головы Сайнона. Он бухнулся в грязь, а краска загорелась, и углебетон вздулся.
– Стреляли из магазинов, справа, отсюда будет метров семьдесят,– увидеть что-либо было трудно: дым смешался с дождем, но его сетчатки уловили вдали красное пятно.
– Засек,– ответил Керриал.
Белый огонь, расширившись, превратился в тонкий круг, ручейки огня, извиваясь, метили в Сайнона.
Черт! Если он останется на месте, огонь его достанет, а если двинется – не будет укрытия. Очень может быть, что в магазине их несколько. В зону огня попали и два других сержанта.
Блок-путеводитель в памяти отметил, что Ирус – всего лишь маленькая деревушка, горсточка домов возле пересечения дорог. Население в нем работало в каменоломне: добывало мрамор. Кто бы подумал, что одержимые там устроят засаду?
– Ожидай неожиданного,– пропел ему весело Чома, когда белый огонь забил по отряду.
Сайнон увидел, что Керриал занял огневую позицию и нацелил автомат на магазины. В кирпичной кладке рядом с ним появились дыры. Тело его откинулось, нервные каналы отключились, и наступила темнота.
Мысли Керриала вылетели из нейросети, и космоястреб тут же поглотил их.
– У них ружья!– изумился Сайнон.
– Да,– подтвердил Чома. – Я заметил.
– Откуда они их взяли?
– Это же сельская местность, здесь занимаются спортом. И потом, с чего ты взял, что у нас монополия?
Потоки белого огня ударили по земле. Дым потянулся в сторону Сайнона. Он поднялся на ноги и побежал. Белый огонь позади него исчез. Из разбитого окна магазина ярко полыхнуло. Сайнон упал в грязь и кубарем прокатился по ней. Схватил гранату.
– Ты их так убьешь,– предупредил Чома. Правая нога Сайнона помертвела, пораженная белым огнем. Он выпустил гранаты из пускового устройства с решительностью киборга.
Гранаты ударились в верхний этаж магазина и сдетонировали. Потолок разверзся, дождем полетели обломки. Сержанты взялись за автоматы, и три блестящие огненные полосы пролились в окна первого этажа. Оттуда ответили: белый огонь сгустился в тонкие фиолетовые пучки и привел ногу Сайнона в полную негодность. Сержант бросился к зданию, волоча за собой бесполезную ногу. За дверью, в которую вломился, оказался пустой бар.
– Умно, -сказал Чома. – То-то они испугались.
Белого огня больше не было видно. Сержанты собрались возле магазинов и шли вперед, ведя беспрерывный огонь. Так антибиотики реагируют на агрессивный вирус.
Деревню окружали с обеих сторон, подтянулся и резервный отряд – миниатюрная версия узла, затягивавшегося вокруг Мортонриджа. Развертывание свершилось за несколько минут. Затем началось наступление.
Семнадцать сержантов, не обращая внимания на языки пламени, вырывавшиеся из домов, шли сквозь дым, застилавший главную улицу. Целью их были магазины, пули летели сквозь все щели. Внутри помещений дрожали странные огни, словно там включили иллюминацию, какая бывает в ночных клубах. Из окон и щелей валил густой пар.
– Ладно. Хватит. Хватит. Черт вас возьми! Мы закончили.
Центральный магазин взяли в кольцо. Автоматные очереди слились в оглушающий вой.
– ХВАТИТ. Сдаемся, – автоматы смолкли.
Груда обломков – еще недавно верхний этаж магазина – зашевелилась, посыпалась вниз и с шумным плеском шлепнулась в вездесущую трясину. Высунулись руки и ноги, послышался кашель. Шестеро одержимых, держась за руки, смотрели, моргая, по сторонам. Сержанты подошли к ним и защелкнули прикрепленные к палкам ошейники.
Елена Дункан прибыла в Ирис через два часа. Пожар закончился: его погасил дождь. Выбравшись из грузовика, одобрительно присвистнула. Свист был таким громким, что морпехи невольно вздрогнули.
– Хорошая, должно быть, была драка, – сказала с завистью. Грузовики остановились на главной улице. Более половины зданий превратились в невысокие кучи мусора, а у тех, что устояли, лишь кое-где сохранилась крыша. Покореженные огнем фермы недоуменно смотрели в угрюмое небо. Дождь смывал черные пятна сажи со стен, являя взору глубокие выбоины – следы пуль.
Морпехи попрыгали с грузовиков. Что ж, дело знакомое. Гарнизон занял все городские зоны и разместил там посты, резервные войска и временные полевые госпитали. Без борьбы одержимые не сдавались. Морпех в звании лейтенанта громко отдавал приказы. Елена вместе с другими наемниками принялась разгружать грузовик. Помогали им пять механоидов, сверху донизу покрытые грязью.
Сначала выгрузили многоцелевую силиконовую палатку овальной формы, с открытыми арочными входами, длиной в двадцать пять метров. Это стандартное сооружение, разработанное для морпехов королевского флота, предназначалось для проживания в тропическом климате. Оно защищало от ливней и в то же время хорошо проветривалось. В общем, для такого места, как Мортонрпдж, подходило идеально. Механоиды подготовили фундамент из почвы и камня и накрыли его полимером – единственный способ устроить пол в такой грязи.
Потом установили на нем ячейки ноль-тау. Отряд сержантов под дулом автоматов привел троих одержимых. Елена радостно зашлепала к ним по грязи: ей нравилась такая работа.
Одному одержимому было на вид около семидесяти. Таких людей ей приходилось встречать и раньше. Грязная, рваная одежда, незалеченные раны. И дождь его мочил беспрепятственно. Двое других чувства достоинства не потеряли. Безупречная одежда, на коже ни царапины. Дождь отскакивал от них, словно на них была невидимая водоотталкивающая оболочка. Елена особенно внимательно посмотрела на женщину. В строгом синем костюме (такую одежду носили бог знает в какие времена), с кружевным воротником, на шее жемчужное ожерелье. Крашеная блондинка, прическа – словно вырезана из камня: никакие ветры ее не растрепали. Она удостоила Елену единственного взгляда, неодобрительного и вызывающего.
Елена приветливо кивнула сержанту, сопровождавшему ее. К ноге солдата прилажен медицинский нанопакет.
– Гм... сегодня она третья из таких... а я-то думала, что эта женщина была единственной в своем роде.
– Прошу прощения? – переспросил сержант.
– Они обожают исторические фигуры. С тех пор как началась кампания, я даже стала просматривать исторические файлы из своей энциклопедии, чтобы определить, кто есть кто. Очень популярны Гитлер, Наполеон и Ричард Салдана, Клеопатра. У женщин, говорят, большим успехом пользуется Элен Рипли, но поисковая программа ее пока не нашла.
Женщина в синем костюме смотрела прямо перед собой и загадочно улыбалась.
– Хорошо, – сказала Елена. – Введите их.
Наемники подключали ячейки к источнику энергии, настраивали процессоры. Блок Елены издал предупреждающий сигнал. Она развернулась к одержимым и сняла с пояса нейроглушитель. Из-за решетки, скрывавшей нижнюю часть лица, загремел ее голос.
– А ну, бросьте ваши штучки, болваны. Вы проиграли, и ваша песенка спета. Протестовать поздно и бесполезно. Сержанты с вами излишне цацкались, я же этого делать не собираюсь. За эту часть операции отвечаю я. Поняли? – блок ее успокоился. – Хорошо. Тогда ведите себя в эти последние ваши минуты прилично. Если хотите, можете покурить. Нет – стойте спокойно.