Режиссёр "Всей красоты" понимал, что нового слова в искусстве ему не сказать. Поэтому решил выехать за счёт шока. Ужасов и трэша он по душевной несклонности снимать не стал, тем более что шокировать этим ещё век назад было трудно.
После нкхва появлялась молодая человеческая женщина. Известное лицо - Эдлина Реймар, символ-модель, призрачной, потусторонней какой-то внешности шатенка. Всю красоту человеческой расы она сыграла отменно.
Протяжённость фильма строго ограничена условиями конкурса. Идут последние минуты.
Солнце.
Скалы. Руины - невесть где, на Земле, скорее всего… В ярком, слепящем солнечном свете - скрадываются очертания, меняются оттенки - стоит молодой мужчина. Кадр: плечо и локоть, мощный трицепс, часть торса. Кадр: волосы - густые, до середины спины - летят по ветру, типичный рекламный ракурс… Кадр: сзади, с отдаления, фигура целиком. Широкоплечий, узкобёдрый, длинные ноги, гибкий треугольный торс, - красавец медленно поворачивает голову и вот-вот зрителю откроется лицо… миг затемнения.
Вблизи. Не лицо - часть лица, в профиль: висок, лоб, бровь. Ресницы опущены. Это человек. Только что была женская красота, а теперь мужская.
…камера отлетает, словно в испуге, свет меркнет, позволяя различить детали; мужчина раскидывает руки, резко выгибается назад. Плещет грива, видна грудь, лишённая сосков, с чужим расположением мускулов…
The end.
Никаких стандартных ракурсов, кадров-ассоциаций, привычных с детства: ни оскала, ни вылетающих из пальцев когтей, ни классической позы - на корточках, с метательными ножами.
Всего лишь часть красоты мира.
Крик поднялся страшный.
Правду сказать, даже сам этот козырный приём был обкатан рекламщиками лет пять назад. Тогда вышел ролик, в котором две горничные, зажав зубами булавки, помогали европейской аристократке девятнадцатого века облачаться в церемониальное платье. Лица дамы камера не показывала. Золочёный подол, обнажённые плечи (сзади и чуть сверху), жемчужные нити в кудрях, край ожерелья - алмазный блик… Когда горничные заканчивали и поднимались с колен - дама оборачивалась.
Анкайи. Три пары ключичных выступов в декольте старинного человеческого платья. И слоган: "Выйди на новый уровень!" - ролик рекламировал следующее поколение процессоров. После выходили и другие клипы в том же духе.
Но здесь дела обстояли серьёзней.
Намного.
Великая война закончилась, по документам, лишь вместе с тотальным истреблением противника. Сама материнская планета расы, Ррит Кадара, была уничтожена: распалась на части под огнём обезумевших от ненависти землян. Знаменитые кадры этого пира гибели видел каждый.
Среди сотен номерных планет затерялся промышленный мир AMR-88/2. Чуть позже, став популярным среди экстремалов-туристов, он получил имя.
Фронтир.
На Фронтире добывали нектар местных цветов, который использовался в косметологии, фармацевтике и парфюмерии. Очень ценное вещество. Кемайл.
Недолгое противостояние с анкайи, подарившее человечеству лучшую, самую прекрасную из колоний Ареала, не удостоилось названия Второй космической войны.
Во Вторую космическую люди снова сражались с ррит.
- Об этом? - переспросила Лилен и пожала плечами. - Ну и что? Их и во второй раз всех не перебили. И Кадара цела. Каждый пень знает. При чём тут я и Майк?
- Ты действительно не понимаешь? - настороженно спросил отец. В глазах его промелькнуло сначала недоверие, потом сомнение в умственных способностях дочери, и Лилен разозлилась. - На Терре-без-номера нет серьёзной киностудии.
Лилен шумно выдохнула.
- Папа, - сказала она. - Не говори загадками. Я тебя прошу.
Дитрих удручённо отвёл взгляд. На скулах проступили желваки; Лилен почти испугалась, увидев, как отец стягивает с запястий браслеты. Самый плохой знак из всех.
- Марлен, - ровно сказал он. - Я понимаю, что для юной девушки противоестественно интересоваться политикой. И всё-таки немного следует. Как взрослому человеку.
- Я всегда читаю новости. Когда проверяю почту.
- Ты читаешь заголовки, - уточнил отец.
Лилен дёрнула углом рта, но возражать не взялась.
- Ты представляешь себе, что сейчас происходит?
- Пап, я отвечу, когда пойму, о чём ты.
- Отлично, вот тебе конкретный вопрос: куда и зачем улетел Игорь?
- На Урал, - машинально ответила Лилен. - По делам, - и замолчала надолго. - Хорошо, - наконец, созналась она. - Не знаю и не представляю.
- Отлично, - сказал Дитрих, хотя по его лицу легко читалось, что "отлично" здесь совсем не значит "хорошо". - Тогда тебе придётся просто поверить. Поверишь папе, Марлен?
Лилен с шумом выдохнула. Янина засмеялась, негромко и ласково.
- Кофе будете?
Муж и дочь одновременно кивнули, неотрывно глядя друг на друга одинаковыми глазами.
Лилен смотрела. Растрёпанное живое солнце небрежно стекало на плечи; облегающие джинсы и короткий топ подчёркивали фигуру. В карих глазах вспыхивали золотые искры: тёплый камень авантюрин. Дитрих Вольф, мастер по работе с биологическим оружием, подумал, что мало кто умеет так смотреть. Странноватое, хотя и привычное чувство: подняты другие, бесплотные веки, смотрит она не столько хрусталиком, роговицей, нервом, сколько собой, всей, от макушки до пальцев ног, и внимательный взгляд похож на обволакивающее облако.
Так смотрят женщины нукт.
Они сели пить кофе и сжевали по два крекера, прежде чем Дитрих заговорил. Лилен успела настроиться на отцовскую волну, и могла читать то, что было под словами.
- Сейчас не самое мирное время, - сказал отец. - Правда, видно это далеко не всем. Землетрясение началось, или вот-вот начнётся, но до появления цунами должно пройти ещё некоторое время.
- Папа, не говори загадками. Я же просила.
- Я и не говорю.
То-что-под-словами выглянуло на миг ярко и неприкрыто - и у Лилен по коже подрал мороз. Конечно, она знала, она и прежде сталкивалась, и находила романтичным… шрамы на маминых руках, белые полосы на броне Малыша; бесчисленные фильмы и книги, и старые песни, голоса тех, кто давно умер, оставив одну горделиво-светлую славу…
- Папа… - шепнула она, морщась. - Ну всё-таки не настолько…
- Ты меня знаешь, Марлен, я оптимист.
- Ну… пап, это ты так думаешь. Это тебе так кажется, но не значит, что так оно и есть!
- Лили, я не помню, чтобы твой папа когда-нибудь ошибался.
- Мам, и ты туда же!
Янина медленно моргнула.
- Он может чего-то не знать, - по-прежнему неторопливо продолжала она. Дитрих поднял бровь. - Но по части того, что кажется, у него дар.
- О-кей, - деловито сказала Лилен. - А вы что-нибудь знаете или вам только кажется?
- Игорь улетел на Седьмую Терру. Возможно, скоро там будет второй питомник.
Лилен сглотнула.
Макферсон вернулся часа через три, весёлый и довольный. В поисках карты памяти к камере миддл-профи класса пришлось обегать весь посёлок, но нужная всё же сыскалась. "Хорошо, что я взял эту, а не хай-профи, - смеялся он, - к ней бы точно ничего не было".
Лилен молчала и улыбалась, разглядывая траву. Майк вскинул камеру, огляделся, и родители как один покосились на него с уважением.
- А можно? - трепетно спросил Майк.
Дитрих щёлкнул пальцами - так картинно, что Макферсон засмеялся. "Вот же тьфу, - подумала Лилен, - а говорят ещё, что отцы не любят парней их дочек…"
Сверхновая звезда и надежда высокого кино Майкл Макферсон был чуть выше среднего роста, худ, лопоух и мышиноволос. Вместо того чтобы сходить к специалисту и выправить уши, он предпочитал носить шевелюру до плеч. Уши сквозь негустые волосы всё равно торчали, что смотрелось ещё хуже. Лилен, как ни пыталась, не могла понять, почему Майк, обладающий безупречным вкусом в отношении кадрирования, мизансцены, цвета, жеста, освещения и тому подобного, настолько бестолково распоряжается собственной внешностью. Постригся бы в ёжик и носил цепи, как папа - вышел бы нормальный творческий человек.
На плечо Янине забрался двухнедельный ящерёнок. Поднял голову, пискнул. Макферсон восторженно открыл рот.
- Ну, это же несерьёзно, - сказала та. - Хотите, проводим вас в джунгли, вы там сможете снять их почти в естественных условиях.
Майк вежливо засмеялся.
- Местра Вольф, знаете, один мой коллега уже снял короткометражку о нуктах. На их родной планете. Так что насчёт естественных условий вы меня не обманете…
Лилен не без злорадства следила, как сменялись выражения на отцовском лице, пока Дитрих не овладел собой. Какое-то время папа определённо собирался сказать всё, что думает о режиссёрской братии. Планета-то засекречена, и если на неё сумели попасть какие-то молодые психи, то более серьёзные и потенциально опасные путешественники тем более сумеют.
Лилен и этот фильм видела. Не стала рассказывать о нём родителям. Хороший фильм; правда, скорее, документальная запись. Высший шик - без подрисовки, без эффектов, минимум монтажа. Майк тихо завидовал: сам он обычно брал искусством и работой, такого материала у него не было.
…свет лиловой звезды отфильтрован завесой никогда не рассеивающихся туч; в атмосферном щите бушует чудовищная гроза. Жирные, жидкие, словно ленивые молнии опадают и растекаются по земле. Лиловый, коричневый, серый; известняк, туман, камни. Яркий голубоватый свет электричества. Призрачное солнце растворено в тучах.
Гром шевелится в воздухе. На горизонте извергается гряда вулканов, чёрные дымы огромными столбами уходят в небо, смешиваясь с облаками, и даже отсюда видно, что лава заливает склоны сплошь, как ковром, - горы светятся ясно-огненным.
По обожжённой степи, устланной плотным туманом, летит прайд. Дикие драконы огромны; чуть жутковаты домашние, страшны боевые, но это точно сама смерть, летящая к цели. Врезаются в почву мощные лапы, поблёскивает броня, покачиваются острия естественных лезвий на боках, лапах, морде… В Первую Космическую диких использовали как живые мины.
Они мчатся за кем-то - на одних задних лапах, - от носа до кончика хвоста прямая горизонтальная линия, идеальный баланс. Длинные хвосты служат рулями. Несмотря на гигантские размеры и огромную силу тяжести, эти ящеры легки и почти изящны, намного превосходя тех, что топтали когда-то Землю. Они как нелетающие птицы…
…уносятся, и переводишь дыхание.
Макферсон снимал Малыша. Тот валялся на спине, смешно растопырив лапы, и блаженствовал - хозяйка чесала ему шею. Сородичи, любопытствуя, разом собрались со всей округи, словно только съёмок и ждали.
Может, и ждали. Нукты распознают своё отражение в зеркале и свой вид на экране. Если им объяснить, конечно.
Будучи, как ни крути, психологом, пусть и социальным, Лилен не могла понять, почему их не считают разумной расой.
- Янина, - спросила Анжела, когда Дитрих увёл юную парочку в лес, - почему?
- Я сегодня снова видела, - тихо ответила та. - Старый секвойид рядом со скалами. Помнишь? Там самая нижняя ветка - около пяти метров над землёй. Она спрыгнула с неё и побежала. Даже дыхания не перевела.
- Почему это тебя так беспокоит?
- Я не хочу, чтобы она хоть чем-то отличалась от нормальных людей.
- Не "нормальных", - сказала Анжела. - Обычных. Она выросла в питомнике. У неё с младенчества такая физическая подготовка, что десантникам не снилось. Она идеально здорова. Это прекрасно, Яна, и ты совершенно зря сходишь с ума. У меня ни Сашка, ни Улянка тоже не болеют ничем страшнее насморков и расстройств желудка, и я, наверно, плохая мать, но очень этому радуюсь. Яна, это же лучше, чем как у Эстер…
- Где они?
- Кто?
- Эстер и Томми.
- Уже прилетели. Наверное, я на днях съезжу навестить. - Анжела помолчала и добавила с горечью. - Я ведь ей говорила. Приглашала. Поживи на Земле-Два, пока ребёнок не родится, вдруг с синдромом Мура будет? Пятая Терра по статистике хуже всего. Сглазила…
- Ты ей не напоминай, - посоветовала Янина. - Лучше напомни, что шанс есть.
- Само собой… так что, Яна, не сетуй: ты счастливая мать.
- Анжель… - Янина сначала только посмотрела ей в глаза, потом вспомнила о чём-то и подняла брови. Врач-ксенолог питомника грустно подумала, что даже два десятка лет с полным комплектом нервов и мышц и не приучили подругу пользоваться мимикой. - Никто никогда не подозревал, что ты генетически модифицирована… Да и не о здоровье я.
- А о чём? - нарочито удивлённо спросила Анжела.
- Ты знаешь. Это началось только в переходном возрасте. Я боюсь.
- Что она снесёт яйцо? - сыронизировала Анжела.
- Нет, - тихо проговорила Янина. - Мы с Дитом всегда старались, чтобы она как можно меньше общалась с нуктами. А она лезет и лезет к ним…
- Ты хочешь, чтобы она не лезла к нуктам? Яна, кто её мать и кто отец?!
Та вздохнула.
- Я не хочу, чтобы она долго оставалась в питомнике. Пусть снимается в кино. Пусть работает на Земле, на Урале, где угодно, чтобы её занимало дело. Общение с нуктами развивает человеку лишние способности. Ты видела, как она утихомиривает Улянку? Ты полночи промучаешься, а Лили пошепчет чего-то, и она уже спит.
Анжела засмеялась.
- Да я только рада. Об одном жалею: сама так не могу.
- Анжель…
Малыш, поняв, что больше его никто тормошить не станет, поднялся, отряхнулся и подошёл к женщинам. Янина опустила ладонь ему на темя. Хвост Малыша заключил подругу в сплошное кольцо.
- Она водит как Кесума, - неожиданно сказала экстрим-оператор. - Даже лучше. Но Кесума училась этому много лет. Потом много лет летала. Кесума участвовала в боях, от её лётной техники зависела её жизнь. Лили год назад получила права!
- У неё талант. Яна, я тебя не успокаиваю. Я правда думаю, что ты преувеличиваешь. Сравни Сашку с любым его сверстником - да он же бык, мужик, таких подростков не бывает! И я думаю, что он тоже может вот так спрыгнуть с дерева.
- У него нормальная скорость реакции.
- Ему всего пятнадцать. И матери прайдов не впускали его спать в гнездо.
Янина опустила веки.
- Вот это хуже всего.
Лицо Анжелы мгновенно стало серьёзным, почти сумрачным.
- Яна, ты ведь и сама… - она замялась, - и твоя дочь… Почему ты отказываешь Лили в способности…
- Отказать Лили в способности нельзя, - сухо сказала Янина. - Но я слишком хорошо понимаю, что она означает.
Майк лучился счастьем. Даже стёртые в кровь ноги и расцарапанное колючками лицо не портили ему настроения. Зато настроение портилось у Лилен: неумение парня ходить джунглями её убивало. Сама она едва не прыгала по веткам, нукты с энтузиазмом помогали, и половину свежекупленной майковой мнемокарты занимала Лили Марлен, Диана-охотница, Фрейя в компании сотни Фафниров, юная Кали со сворой адских собак.
Макферсон сравнивал её и ещё с кем-то. Но об этих духах и божествах на лекциях по культурологии не читали, и языколомных имён Лилен не запомнила. Майк приходил в бешеный восторг, вспоминая новые мифы, озвучивал громогласно, чуть не захлёбываясь. Лилен делала постное лицо, но минуту спустя забывала о том, что собралась дуться. Приятно, конечно. И всё-таки лучше б не надо.
Ей неожиданно пришлось решать всё и за всех.
"Мы твои родители, - тихо, очень ровно сказала мама. - Мы всегда на твоей стороне".
Что-то в этих словах звучало странное. Стальное.
Не семейное.
Сторона, которую принимают мастера биологического оружия…
"Если ты действительно хочешь быть актрисой… боюсь, другой режиссёр Уралфильма не предложит тебе контракта. Тебе придётся пытать счастья на Земле".
"Почему Уралфильма?" - недоумённо спросила Лилен.
"Так он тебе ещё не сказал?"
Проклятый Макферсон получил приглашение от семитерранской студии. И принял его. И словом не обмолвился Лилен.
"Он собирался, - примиряюще говорил отец, пока она кипятилась. - Как раз сейчас".
…Лилен дулась до сих пор. Нукты чуяли её настроение и метались вокруг иссиня-чёрным шипастым вихрем, рычали и свистели, пытались дознаться, отчего маленькая мягкокожая женщина так зла. Не следует ли доставить ей удовольствие, кого-то убив?
Папа с Майком пришли к полному взаимопониманию.
- Я работал в чистой цифре, - рассказывал Майк, пока камера в его руках оглядывала окрестности. - Лет в шестнадцать. Это очень увлекательное занятие для подростков. Конечно, есть интересные работы, Бо Лонг, к примеру, уже тридцать лет не выходит за рамки чистой цифры, но для этого нужно иметь определённый склад характера. И определённую эстетику. Я понял, что для меня это тупиковый путь…
Дитрих что-то спросил, солидно и благожелательно. Лилен не разобрала слов, занятая довольно кровожадной безмолвной беседой с альфа-самцом прайда Ладгерды.
- Конечно, полностью живое кино давно в прошлом, - ответил юношеский тенорок Майка. - Но оно должно выступать как цель. Которую невозможно и не нужно достигать. Плодотворен только синтез. А можно подняться как-нибудь над ветками, чтобы взять радиус по максимуму?
И потом он рассказывал, как снимали в прошлом - не трёхмерное пространство на несколько метров вокруг, а один плоский прямоугольник, и даже редакция угла была невозможна, не говоря уже о замене объектов внутри кадра. Приходилось переснимать, делать множество дублей, но это было высокое искусство со своей спецификой. А ограничения, которые накладывает техника, только стимулируют воображение. Дитрих слушал с интересом, уточнял.
"Мы хотим, чтобы ты смогла реализовать себя", - сказала мама.
Лилен всегда полагала, что самореализация человека - это его личное дело. Теперь она чувствовала себя отвратительной эгоисткой: чтобы избежать проблем и не ставить родителей в зависимость от своих желаний, она должна была бросить так замечательно начавшуюся карьеру и провести остаток жизни соцпсихом.
"Решай", - сказали они.
- Понимаете, - соловьём разливался Майк, - в любом случае приходишь к необходимости создания персонажа. Сначала делаешь внешность. Потом понимаешь, что у него есть характер. И в итоге получаешь ту же символ-модель, только неживую. Нарисованную. Сколько символ-моделей ты можешь создать, не повторяясь? Природа куда изобретательнее тебя… с пейзажами так же. Можно сделать ярче, чётче, но разве придумаешь новое небо? На Альцесте или на спутниках Сатурна, но прототип обязательно найдётся…
Лилен фыркнула. Вспомнилось, как один незамутнённый сокурсник рассказывал про ночное небо Альцесты. Вытаращив глаза: "Там полнеба звёзды, а другие полнеба - х**!"
Впрочем, если уж так хочется увидеть Галактику извне, можно отправиться к Магеллановым облакам.
Лилен прыгнула на спину альфы, вцепилась в гребень и попросила поднять её на секвойид - тот, огромный, с высохшей веткой у самой вершины. Майк внизу благоговейно ахнул, провожая её двумя взглядами - собственным и запечатлевающего сенсора.
Порыв ветра едва не столкнул Лилен с ветки. Альфа, обвив хвостом истончившийся ствол, поддержал её лапой. Отсюда, с высоты, открывалась панорама залива - мыс Копья, полоса пляжей, коттеджный посёлок, лес.
"Вся красота мира" - отдалённое, искажённое эхо страха. Раса ррит давно и безнадёжно выпала из разряда опасностей космоса. Ареалу человечества грозят другие опасности.
Древняяя Земля. Homeworld, колыбель цивилизации, драгоценное Сердце Ареала.