Глава 4
В нескольких шагах от входных ворот на мраморном полу - камень "Помазания" - большая плита беловато-розового мрамора. Здесь Иосиф и Никодим помазали смирной и алоэ тело Христа. Преклонив колени, мы припадаем губами и к этому прохладному камню. Над плитой на четырех столбах укреплен невысокий балдахин. На столбах же висят и неугасимые лампады от главных христианских конфессий. Справа от камня вход в часовню Адама, жившего в Иерусалиме после грехопадения и предсказавшего, что если Иисус будет распят, основание Голгофы даст трещину. В глубине часовни - окно, заглянув в которое, можно видеть эту самую расщелину в камне. Вот и долгожданный Череп, Голгофа! Никакого черепа, конечно, здесь нет (разве что, может быть, где-то череп Адама!). Уникальный архитектурный ансамбль. Все, что можно, упаковано в мрамор. В остальном - чистота и простор. И невероятная легкость собственного тела. Кажется, что еще шаг, и ты оторвешься от земли, воспаришь, как и Он, вознесешься... Как и Он. Такое ощущение. Хотя тяжесть преступления, содеянного против Него, чувствуешь собственными плечами. Объекты всеобщего поклонения - под единой кровлей. Здесь каждый камень соответствует этапам этой священнейшей мировой мистерии: распят, погребен, воскрес... Храм на Голгофе, часовня Гроба Господня, храм Воскресения...
Пахнет прохладной свежестью, небом. Идешь короткими медленными шажками, поглядывая под ноги, словно боясь наступить на череп Адама, захороненный согласно легенде тоже где-то здесь. Прослеживается связь времен: Адам, творение Бога - Иисус, Сын Божий - и ты, Его раб...
Сунув левую руку в небольшой разрез молнии сумки и легким движением пальца повернув рычажок на панели прибора, я чисто автоматически, как это всегда делаю, настраиваю на полную мощность датчик считывания биополя.
- Что ты ищешь? - спрашивает меня Юра, заметив, что я роюсь в сумке.
- Пишу...
- Ты надеешься, что?..
- Нельзя упускать такую возможность.
- А что это у тебя там? - спросил Юра, указывая бровями на мою пирамидку.
- Приют для огня.
- Приют?
- Да, приют, альков, если хочешь - лоно и ясли... Для огня.
- Для огня?
- Ага, - сказал я, - для Огня, - и пояснил, - Благодатного...
Юра тотчас кивнул: ясно, ясно...
Глава 5
Входим в Храм, осторожно - лестница, спускаемся, глядя под ноги, а когда потом поднимаем головы, обнаруживаем просторный, но темный и даже мрачный зал. Его своды покоятся на густо стоящих многочисленных колоннах (в тот раз Жора насчитал их 18 штук) и укреплены дополнительно металлическими лесами. От такой тяжести - колонны в трещинах. Три четверти века тому назад их испытывало на прочность мощное землетрясение. Огромная ротонда, метров тридцать в диаметре, перекрыта серо-голубым куполом. В самом же центре Храма над пещерой Гроба Господня возвышается небольшая купольная часовенка из розового мрамора - Кувуклия.
Ажурная колоннада с каменной резьбой, объемлющая Пещерную Гробницу, образует и Придел Ангела. Этот сияющий беломраморный Ангел сидит на гробовом камне. "Вид его был как молния, и одежда его бела, как снег". Часть затворного камня вмурована в аналой такого же белого монолита.
На "лавице" - каменном ложе, где покоилось тело Христа, ежедневно совершаются католические, православные и армянские литургии.
Храм Гроба Господня - как мемориал Христа. Все здесь, все упаковано в мрамор, зеркала которого, преломляя лучи бесчисленных лампад, озаряют непорочную белизну покоев.
За часовней - притвор греческой церкви, где расположена огромная каменная ваза - символ "Центра Земли". А напротив часовни - притвор русской православной церкви. Среди образов четырехъярусного иконостаса на богато отделанном золотом алтаре покоятся четыре большие иконы с необычайно тонкой работы серебряными окладами. Одна из них - пожертвование императора Александра первого. Три роскошных паникадила - дар Николая первого. В Гробницу ведет низкий проход, проходя по которому невольно склоняешься в низком поклоне. Над входом на мраморной доске надпись по-гречески: "Что вы ищете среди мертвых? Его здесь нет: Он воскрес".
Все здесь связано с Его именем.
В глубине греческого притвора высится Распятие над открытым престолом. Под престолом в полу - яма, окантованная серебром, в которую было врыто основание креста, а рядом - два черных круга, отметины мест, где высились кресты разбойников.
Теперь мы на лестнице, ведущей к месту Обретения Креста Господня. Именно здесь и обнаружила Елена останки Его Креста с не поржавевшими гвоздями. В честь Константина и Елены воздвигнута капелла, принадлежащая армянской церкви, владеющей и Местом Обретения Риз. Здесь легионеры Рима по жребию делили одежды Христа.
Глава 6
Все, все здесь свято: и столб, где Его бичевали, и камень, где Он сидел с терновым венцом на голове, и Голгофа с напрочь распоротым основанием, и камень, на котором Его помазали... И Кувуклия с Гробом Господним, и Величественный Храм Воскресения... Все!..
Мы с Юрой, как по команде, преклоняем колени перед этим камнем, орошая его вдруг навернувшимися на глаза слезами и покрывая поцелуями. А как же! Только так, с поцелуями и со слезами на глазах и не иначе как коленопреклоненными, мы должны чтить памятники человеческого спасения.
Мириады верующих, как ночные мотыльки на свет, устремляются сюда, чтобы прикоснуться, прильнуть, собственными взглядами обласкать блаженно сияющие в свете лампад вечные святыни. Несмотря на раздел церквей и ожесточенные споры по поводу истинного расположения святынь христианства. И если Ватикан и православные со временем и пришли к согласию, то англиканская конфессия все еще настаивает на том, что истинная Гробница, Садовая, находится невдалеке от Дамасских ворот. Но каковы бы ни были противоречия между различными конфессиями, все кажется смешным и наивным перед искупительной жертвой Христа.
Сторож-магометанин каждый день отпирает и запирает Святые Ворота Храма. Вот уже много лет подряд эта мусульманская семья владеет ключами от Храма Гроба Господня, передавая их из поколения в поколение старшему сыну.
Осколки колонны, у которой был привязан Иисус, сегодня хранятся в церквах Испании и Венеции, а Его Плащаница - в соборе Турина. Ее подлинность и по сей день с дозволения Ватикана проверяется современными методами науки.
- Хорошо бы найти чашу Грааля, - произносит Юра, - ее биополе нам бы здорово пригодилось.
Мне нравится Юрино "нам". Оно вселяет уверенность в том, что мысленно он уже с нами.
- Хорошо бы знать, что есть эта самая чаша, - говорю я, - говорят, что вся Франция, а теперь и Европа заселена теперь наследниками Иисуса.
- Да, я слышал...
Чтобы стать еще раз свидетелями чуда схождения Благодатного Огня, мы с Юрой, завоевав себе место у стены с помощью локтей, остались на ночь в Храме Гроба Господня, и уже с самого утра Великой субботы, стесненные со всех сторон немыми и радостными соглядатаями, тянем головы в сторону Кувуклии, выискивая взглядами Патриарха Иерусалимского. Но только часам к десяти тушат свечи и лампады. Полумрак, тишина... Нам удается кое-как протиснуться к Кувуклии, которую, предварительно проверив на наличие источников огня, опечатывают большой восковой печатью. Теперь на эту печать чиновники мэрии, стражи и полицейские ставят свои личные печати. Все! Никакому огню здесь неоткуда взяться! Полный мрак! Тишина!.. Мы ждем чуда, чуда!.. Все!.. Первый сполох... Бархатный зайка... Бабочка... Затем - то там, то тут... Над головами... Все головы задраны, все рты открыты... Блаженные улыбки... Неожиданный вскрик!.. И вот... Все пространство наполняется нежно-сизыми мотыльками... Теперь слышно, как у Кувуклии арабы сперва тихо несут свои молитвы Христу, Марии, святому Георгию, и вот первый удар барабана, который вырывает из заждавшихся глоток веселые возгласы и взрывает тела в неистовых плясках. И только после двенадцати с Патриарха снимают ризы и, обыскав, оставляют в одном подризнике. Ему предоставляют право войти в Кувуклию и молиться, молиться, вымаливая у Него не только чудесный Небесный Огонь, как свидетельство прорастания верующих своими корнями в Небо, но и заслон для прихода Антихриста. Когда, некоторое время спустя, Феофол выходит из Кувуклии с горящей лампадой в руке, раздается всеобщий выдох. Затем шепот, где-то снова одинокий вскрик, и у многих увлажняются глаза.
- Браво, - шепчет мне на ухо Юра, словно это слово единственное из всех слов, выражающих восторг происходящего.
Я только киваю. И смахиваю навернувшиеся слезы миганием ресниц. Потом и наши свечи принимают этот Дар Неба. И мы, не закрывая глаз, омываем этим Небесным светом свои лица: да святится Имя Твое!..
Наконец я переношу Огонь в свою пирамидку: не дай нам сгореть в своих намерениях и надеждах!
Глава 7
Вот и мы прошли этот Путь! Я не мог поступить иначе. Взяв на себя ношу Бога - изменить этот грешный умирающий мир - мне нужно было еще раз пропитать себя Его мыслями и той несокрушимой энергией и крепостью Духа, которые привели на крест. И раз уж и Юра качнулся в сторону совершенства, думал я, то и ему этот Путь поможет утвердиться в верности своего выбора. Я надеялся! Сканер биополя был постоянно включен.
Какое-то время мы шли молча. Здесь каждый немного Преображается. Во всяком случае пока идет по Этой Дороге. Прошло не меньше получаса прежде, чем Юра задал свой вопрос:
- Поразительно, - сказал он, - прошло две тысячи лет с тех пор, как Иисус показал людям дорогу в Небо. Ничего в мире не изменилось. Если бы сегодня появился Сократ, ему тотчас бы насыпали в рот цикуты.
- Налили, - говорю я.
Юра даже не повернул голову в мою сторону.
- Ты же лучше меня знаешь, что до сих пор этот мир грузно заселен не человеками, а какими-то там волками, шакалами, грифами и прочей нечистью, готовой слопать тебя... Или какими-то слизняками, мокрицами и планариями вроде твоего Ергинца... Слушай, где ты его откопал? Ну и вонючка! Они как клейкая масса дерьмом липнут к рукам...
- И хочется сей же час вымыть руки с мылом.
- Нет, - говорит Юра, - не вымыть - отрубить.
- Отрубить?
Я был поражен: Юра слово в слово повторил Жорины слова о липких руках Авлова - "отрубить"!
- Или обуглить, сунуть их в очищающее пламя топки мартена. Или паровоза... Ясное дело - чувствовать себя голодным гораздо хуже, чем быть униженным и оскобленным, и поэтому эти мокрицы будут ползать, лизать, лебезить, пресмыкаться до тех пор... до последней капли своей ненасытной крови... Да всегда!..
Стрелка напряженности биополя тут же прыгнула за сотню, и мне пришлось Юру успокаивать:
- Не злись, - говорю я, - ты искажаешь священное биополе.
- Да-да, извини-извини... Потом...
- Что "потом"?
Юра не ответил, затем:
- Так что же, по-твоему, жертва Иисуса была ненужной, бессмысленной, зряшной?..
Меня удивил его вопрос: как можно назвать Эту Жертву зряшной?
- Вот поэтому мы и не имеем права, - сказал я, - терять то, что добыто Его тяжким трудом. Мы, знающие теперь толк в делах Его. Вот теперь-то и нужна наша Пирамида.
- Но тебе не кажется?..
- Не кажется, - оборвал я его, - нужен клон...
- Клон - это хорошее слово.
- Нужен клон, чтобы наша с тобой Пирамида засверкала всеми гранями совершенства...
Теперь Юра только смотрел на меня, он просто ждал продолжения разговора.
- Клон, - продолжал я, вспомнив рассуждения Жоры, - это ведь инкубатор, хранилище избирательных генов. И в этом его главное предназначение. Мы в любой момент можем дать развитие новому поколению, выпустить своего джина из бутылки, и пусть себе он осваивает свою Ойкумену. Но наш джин всегда будет на коротком поводке, с уздой совершенства на шее.
- Клон - это хорошее слово, - согласился Юра, - хотя жить в узде - последнее дело...
- "И будет сладко иго Мое", - сказал я словами Иисуса.
- ... а вот Пирамида... Я ее не совсем понимаю.
- Это так же просто, - заверил я, - как поймать вон ту бабочку.
- Ты сначала поймай, - предложил Юра.
Я только улыбнулся.
- Слушай, - вдруг сказал он, - а помнишь у Лема, в его "Сумме технологий"...
- Это наша настольная книга, - сказал я, - "Библия", "Капитал", "Феномен человека" и "Сумма технологий"...
Юра с любопытством посмотрел на меня.
- И вы...
- Мы просканировали все, что мир постарался очень забыть.
- Слушай, - Юра неожиданно взял меня за плечо, - а что Аза, как она, где она?.. Ты что-нибудь знаешь о ней?.. Наш Гуинплен, наверное...
- Не знаю, - отрезал я и высвободил плечо.
- Интересно было бы...
- Да, - сказал я, - интересно...
И Юра, и Аня, все они, конечно, считали виновным меня в той трагедии, которая приключилась с Азой и нашим первенцем. А я так не думал. Они ведь тоже были участниками тех грустных событий. Правда, ни Аня, ни Юра, да и никто из них не могли чувствовать за собой никакой вины за случившееся. Вся вина, считали они, ясное дело, лежала на мне. Но в чем выражалась эта вина? Кто мог на это ответить? Никто. Вины просто не было.
Еще два дня мы пробыли с Юрой вместе. Мы уточнили детали сотрудничества и договорились с ним созвониться.
- Хорошо, - сказал он, - я приеду. Причешу все свои дела и...
Вот-вот, радовался я, вот ведь в чем сила Его Святого Духа!
Когда мы уже расставались, договорившись о скорой встрече, он взял меня за локоть, крепко сжал его и, сняв очки, чтобы я не смог солгать ему, заглянул мне в глаза:
- Слушай, - спросил он, - это правда?
Я сделал вид, что не понимаю его.
- Ну, вся эта твоя Пирамида?
Он все еще не верил мне. Нельзя было медлить с ответом, нельзя было ни на миг посеять в его душе никаких сомнений. И я сказал, сказал просто и ясно:
- Пирамида, - я тоже сжал его локоть, - это моя кровь.
Он улыбнулся, высвободил руку и надел очки.
- Да, видимо, нанотехнологии все-таки изменят лик Земли. И твоя Пирамида вполне может быть выстроена.
- Да, - сказал я.
- Да, - сказал он.
Я в этом был уверен, поэтому не сказал больше ни слова.
- Хорошо, - сказал он, - ладно... Скажи мне вот еще что...
Он поправил очки указательным пальцем.
- Ватикан - это Пирамида?
- Ну, конечно, нет, - сказал я, - Ватикан - это лишь одна грань Пирамиды: власть Бога. Может быть, две. Власть Бога и денег. Не нужно смотреть даже в оптический прицел, чтобы увидеть, как скособочена эта Пирамида.
Юра внимательно слушал.
- Понимаешь, - сказал я, - Пирамида - это когда все грани равны у каждого, кто наделен генофондом. От какого-то там завалящего вируса и аж до царства людей.
- От вируса?
- И до царства людей...
- Ладно, - сказал Юра, ища мою руку, - разберемся потом. И пока! Мне нужно еще успеть...
Если бы мы могли только знать тогда, если бы мы могли предположить, как все обернется... Но, как в любом большом деле, жертвы неизбежны. Нам тоже не удалось их избежать.
- Да, ты говорил...
Это было в конце марта на Пасху католиков, а уже в начале апреля...
Глава 8
Мы еще долго не могли взять в толк: тем ли мы в жизни заняты? Знаешь, мы - мучились... Наступил 2001 год, пришла осень... Вдруг, как снег на голову, как всевселенское умопомрачение - 11 сентября !.. Это был вызов добру, справедливости, совести, наконец, вызов разуму... В самом ли деле ты sapiens, Homo? Или ты просто гомик, миллионолетия преследующий самое себя? Дикое животное, тварь, урод, гадина, мерзкая мразь...
И саморазрушение - твоя суть!
Как же построить это неуловимое, не поддающееся пока даже осмыслению совершенное общество, этот Град Божий? Где взять рецепт? У Будды, у Христа, у Мухаммеда?..
Я чувствовал себя совсем раздавленным: как представить себе это Царство Небесное? Как потом оказалось, сотворить мир гораздо проще, чем его осознать. За две тысячи лет мир ни капельки не изменился, не стал ни на йоту добродетельнее, мягче, счастливее, тише... "Хлеба и зрелищ!" - это лозунг и сегодняшнего дня. Деньги по-прежнему являются эквивалентом деятельности человека. Схема жизни человечества - сделать деньги - захватить власть - покорить рабов - наслаждаться...
Мир с такими грандиозными открытиями (порох, пар, колесо, письменность, крыло, атом, электричество, ген...), мир, который кичится такой высокой организацией мозга человека разумного, его воспитанием и образованием, человека, вооруженного знаниями поражений и побед предыдущих цивилизаций, оснащенного интернетом и самыми современными достижениями науки и техники, человека, в руках которого управляемый атом и подвластный его воле ген, мир, который, казалось, так ладно скроен и крепко сшит, сегодня трещит по всем швам. По всем швам... На земле уже нет места, где бы не ступала нога человека, и где бы она не ступила, везде оставила свой замызганный и заплеванный, зловонный, черный роковой след. Ор, жор, мор, тремор, террор... Tumor, kolor, kalor, dolor, наконец, functio leze и все остальные признаки не только воспаления, но и скорой агонии. Апокалипсис, ад...
На сегодняшний день 99,9 % живых существ на земле уже вымерло. Это факт, от которого не отмахнешься. И чем мы отличаемся от Содома и Гоморры? Ничем. Чем мы отличаемся от Великой блудницы Рима или от распластавшейся в полудрёме на золотом блюдце Византии? Ничем. Люди, разлепите ресницы, расплющите очи: Армагеддон на дворе! Выковыряйте из ушей серные пробки! Разве вы не слышите зычных труб Апокалипсиса?..
О всемирном потопе судачили на каждом шагу. Все газеты галдели о кризисе культуры, исчезли великие писатели и поэты, философы и ученые. Нравы пали, появилось множество сект и лжеучений, лжепророков и выскочек-самоучек. Ни Сократов, ни Аристотелей, ни Коперников, ни Ньютонов... Днем с огнем не встретишь ни одного Данте, ни одного Петрарки, ни Байрона, ни Киплинга... Что ж до Сервантеса или Рабле, или Вольтера, или Бальзака, то их и след простыл... Ни Монтеня, ни Паскаля, ни Бэкона, ни Ларошфуко... Может быть, где-нибудь спрятался дедуган Маркс? Или Энгельс? Или, на худой конец, Ленин?.. Есть, правда, и Морганы, и Рокфеллеры, и Гусинские, и Абрамовичи, но что с них для человечества пользы? И - какой всевселенский стыд! - ни одного Эйнштейна!!! Разве что наш Гриша Перельман... И ни одного хотя бы завалящего Эдисона... Ни Теслы, ни братьев Райт... Только братья Кличко! Мордобои! Это и есть Всевселенский потоп. Правда, появился Билл Гейтс и оборвал эру индустриализации. Информационные технологии ворвались в нашу жизнь и перевернули ее с головы на ноги. Тем не менее человечество вырождается. Вот Гейтс теперь и занялся созданием новых лекарственных растений для лечения человечества.
- В чем же все-таки дело?
- А все дело в том, что технология естественной генной инженерии не соответствует технологии социальной инженерии, которую человек берет, так сказать, с потолка. Мы для строительства общественной жизни, человеческого муравейника, используем экономические, экологические и социальные законы и успешно пренебрегаем биологическими, потому-то и Пирамида современной жизни кривая: кособочит, дрожит, едва держится на ногах...
- Что же делать? - спросил я у Жоры.
- Как это "что"? Нужна свежая кровь... Например, Тинка... Ты её...
- Где, где я тебе её возьму?! - не на шутку разозлился я.