Не знала, что Ян, узнав от Кирилла подробности беседы, подал в отставку, но ее не приняли. Не знала, что он накачал ее капитана снотворным и подверг гипнозу, тем самым спас парня от лазерного крематория, куда обычно помещали особо провинившихся, не имеющих право на помилование. Пылая праведным гневом на королей, Кирилл хотел отомстить за госпожу и хотя бы настучать по физиономии Иржи. Вместо этого он спал три дня, а проснувшись, поклялся себе оберегать госпожу от всех невзгод и неприятностей, чего бы ему это не стоило.
В общем, разворошила принцесса этот заплесневелый муравейник, сама того не ведая, а теперь лежала и думала - куда бы исчезнуть?
Ян тактично не лез с расспросами, не начинал заумных бесед, не копался в ее душе, а лишь внимательно смотрел, словно ждал чего-то.
Кирилл целыми днями отсвечивал через стеклянную дверь ее палаты, а когда Ян разрешил ей вставать, ходил по пятам, словно тень, и все норовил заглянуть в глаза, недоумевая, почему она не разговаривает с ним, не смотрит в его сторону?
А ей до тошноты было стыдно, что он все слышал тогда, как и другие. Видеть никого не хотелось, до того мутно на душе было. Она, в конце концов, заперлась в библиотеке, подальше от всех, и бесцельно убивала время, пытаясь справиться с навалившейся хандрой, играла в голографические войны и листала страницы новостей в визионе. Ни то, ни другое не приносило облегчения, не развеяло тоску, не помогло избавиться от самоедства или найти выход из создавшегося положения, и лишь печаль еще больше навалилась, забрала в свои руки всю душу и давила, как могильная плита, разъедая разум. Новостей не было. Ничего не изменилось: братья не забрали иск, не аннулировали претензию. Ее планеты по-прежнему были арестованы и приносили доход не империи Мидон, а галактическому союзу. Совет не отложили, и над ней и Ричардом висело удовлетворение глупого морганического закона. Время неумолимо отсчитывало часы, двигая их к краю неизбежной пропасти ада.
Ее любимый был все также красив. Мужественный профиль отсвечивал на страницах визиона, и синие глаза, казалась, винили ее в чем-то, и это было невыносимо. Совесть съедала на нет, но разум не находил выхода из тупика. Она измучила и его, и себя, но так ничего и не может сделать, чтобы защитить дорогого ей человека. Ей до безумия хотелось прикоснуться к нему, услышать его голос, ткнуться головой ему в грудь и ощутить тепло и нежность, знать, что он рядом, хоть на минуту, хоть на секунду…
Она зачарованно водила пальцами по экрану, очерчивая овал его лица, силуэт, и не в силах была оторваться, и понимала, что сходит с ума. Ей казалось, еще немного, и она дотянется до него, ощутит тепло его кожи под пальцами, услышит, как стучит его сердце, увидит, как твердые губы изгибает ласковая улыбка, и синие глаза распахнутся ей навстречу, засияют от радости. Еще секунда, еще… и его руки сомкнутся, обнимая, и она услышит нежный шепот: "Все хорошо, девочка, теперь все будет хорошо".
- Нет. Ничего. И ничего не могло быть и не может. Она тряхнула головой и решительно покинула его страницу. Внутри защемило, сжалось, переплетая в тугой узел вопящую от горя душу и больное сердце. Она сжала зубы и, спасаясь от боли, набрала код доступа Лациса. "Старый, добрый друг, сколько мы не виделись с тобой? Больше года. И ведь не позвонила даже. Деньги послала два месяца назад, а так ведь и не связалась", - думала Анжина, ожидая доступ.
"Лацис, если ты у экрана, отзовись. Это Сэнди", - набрала она первым делом, как только вышла на связь. "Привет, пропащая! Куда исчезла? Почему не связывалась раньше? Забыла старых друзей?"
"Нет. Мне вас не забыть. Помню и люблю. Раньше не могла связаться, дела. Рада с тобой пообщаться. Как ваши дела? Как Марта, дети? Что нового? Ужасно скучаю!" " То-то, не давала о себе знать. Мы уж испереживались. У нас все хорошо. Не знаю, бывает ли лучше? А все ты, "птица удачи"! Живем лучше всех: ни забот, ни хлопот. Все здоровы, сыты. Дети растут, учатся, озорничают. Ты зачем нам деньги перевела? Своих хватает, еще внукам останется".
"Это тебе на дело и детям на обучение. Гало много не бывает. Бывает мало и не вовремя. Что у вас нового?"
"Говорю же, все хорошо. Ты лучше о себе расскажи. Связь-то не проследят, не прослушают, уверена?"
"Вас беспокоили? Кто?" "Да. Павлин замороженный с перебитым носом. Очень видеть тебя хотел. Еще рыжий один. Под дурочка все косил, в друзья набивался. Послал я их тихо, но понятно. Пошли, но не могу сказать, что ушли. Возня вокруг чувствуется. Ошиваются. Ты сама как? Нора верная, не просекут?"
"Да. Извини, что невольно подставила. За беспокойство извини. Не думала, что на тебя выйдут. Надеюсь это ненадолго. Уляжется. Извини".
"Ладно тебе. На меня где сел - там и остановка, сама знаешь. Ты-то как? Здорова хоть? Где устроилась?"
"Извини, умолчу. Врать не хочу, а правда не всегда на пользу. Тошно мне Лацис, муторно. За вас себя виню - бросила. Прости". "Глупости говоришь. За что прощать? Мы устроены - дай бог каждому. Никаких обид. А вот ты зачем не в свое дело влезла? Мало было или спокойная жизнь не по тебе? Знал бы тогда куда уходишь, не отпустил, силком бы держал. Рассказал замороженный, что ты утворила. Одного понять не могу: тебе больше всех надо или жить не в радость? Беспокоюсь очень. Хлопотная ты, чего еще придумаешь? С твоим характером неприятности найти не вопрос, а выжить - проблема".
"А я и не живу, сам знаешь - отжила. Ты обо мне не беспокойся, детей лучше береги".
"Чего вдруг - отжила? Ты мне перестань ерунду городить! По поводу розыска, что ли переживаешь? В голову не бери, обойдется". "Не знаешь ты ничего, Лацис. Я не за себя переживаю, за того, кто ищет. Виновата я перед ним - помочь не могу. Ты передай, если кто придет, пусть не ищет, не мучается, все равно не найдет. Пусть забудет и живет спокойно и счастливо. Не встретимся мы. Мертвый живому не товарищ".
"Достала ты меня со своим пессимизмом! Откуда его в тебе-то? Прижали, что ли? Или со здоровьем что? В историю вляпалась? Или так, приступ самоедства?"
"Мысли одолели неутешительные. Думаю, жила, а словно и не жила. Что не сделаю, все не в лузу, ни себе, ни другим помочь. Запуталась я. Ты прости меня за все, старый друг! Внимания не обращай, ты прав, хандра случается, пройдет. После поговорим. Привет всем передавай, детей обними, скажи, люблю их, помню, скучаю. Извини. До свидания".
Анжина резко прервала связь: опасалась - засекут. Конечно, через визион проследить разговор невозможно, но рисковать не хотелось. Кто его знает, какие специалисты на службе у "крысенка" Криса. И как он только смог откопать Лациса? Откуда такое рвение? Ричард наседает? Ричард…
"Год ведь скоро, как мы встретились. Год, милый! К чему это вспоминать?" - она тряхнула головой и снова полезла в визион на страницы светских новостей. Глаза неосознанно искали его имя. "Король Мидона, Ричард Эштер Ланкранц на открытии музейного комплекса". "Король Ричард открыл бал, устроенный в честь восьмидесятипятилетия своего деда, вице-короля Аштара, достопочтимого Вирджила Эштер, пригласив на танец очаровательную мисс Белинду Мерруэй, племянницу короля Ангера, Аргарона XIV… Стройная, белокурая красавица с зелеными загадочными глазами, в воздушном кремовом платье из чего-то невесомого и переливающегося, словно плыла под музыку, скользя по паркету в объятьях короля, и застенчиво улыбалась ему. Ричард, как всегда, неотразим, грациозен и безумно красив. Очаровательная улыбка, нежный взгляд синих бездонных глаз, бронзовый загар, черные волосы волнами спадают на ворот голубой рубашки, вышитой серебром, сильные руки нежно обнимают…"
Анжина вздохнула: как он прекрасен, как близок… и как далек. "Он не мой, не мой", - твердила она, но почему же так больно видеть его, улыбающегося другой, обнимающего в танце так нежно… другую? Анжина перелистнула ролик.
"Король Ричард Ланкранц, один из самых завидных женихов Галактики, признанный женской частью населения самым мужественным, красивым и элегантным холостяком, был замечен в закрытом ресторане "Верлита" в обществе очаровательной мисс Лессиль Хершери, которая возглавляет департамент образования Сакрана. Ей 25 лет и она не замужем. Является ли их встреча?… Стройная девушка счастливо улыбалась сидящему напротив королю. Каскад медных волос, пухлые манящие губы, миндалевидные, карие глаза, изящный поворот головы, грациозность движений - лань, лесная фея из сказки. Ричард в синей шелковой рубашке с бриллиантовой отделкой лукаво улыбается, щуря глаза, в руке бокал вина…" Анжина, застонав от бессилия и щемящей боли в груди, зло щелкнула кнопку выхода и уронила голову на стол. "Какие они все красивые, милые… достойные соискательницы. Ну почему же так больно? Почему!? - завыла душа от отчаянья. - Почему все так?.. Почему ты такой?.. Почему я люблю тебя?!"
Если б она могла заплакать, может быть, ей бы стало легче, но слез в глазах не было, душа рыдала беззвучно - отчаянье и боль раздирали ее, безжалостно выворачивая и вытаскивая на поверхность то, что пряталось в самой глубине. То, что Анжина безуспешно подавляла в себе, выкорчевывала и посыпала пеплом столько месяцев, наконец, вышло из-под ее контроля и выплеснулось наружу. Душа закричала не в силах больше терпеть издевательства над собой: "Ну, почему они могут быть рядом с ним, а я нет?! За что?! Я не могу так больше! Не могу!!"
Девушка в ярости скинула со стола все флешки с играми, и они веером разлетелись по сторонам. "Что происходит со мной!? Как я могла влюбиться в тебя, его брата?! Почему я должна терпеть эту муку?! Зачем мне эта любовь?! Я ведь не имею право любить! Меня убили! Я мертва! Мертвые не могут любить живых!" Она вскочила и заметалась по комнате, боль не стихала, и душа уже не подчинялась разуму, отчаянно рвалась к тому, кого любила, рыдая и сметая глупые доводы.
Анжина осела на пол и зажмурилась, зажав голову ладонями: "Я не могу без тебя. Не могу! Я… люблю тебя, Ричард! Я не могу больше так! Не могу без тебя, любимый! Ну почему, почему жизнь так жестока?! Почему, милый?! В чем я грешна?! Почему мы обречены жить вдали друг от друга?! Терпеть эту муку?! Почему мы обречены на вечную разлуку и боль? За что я несу этот крест? Я не могу без тебя! Я люблю тебя!!! Если бы ты знал, как я хочу видеть тебя! Хоть на миг!!! Услышать твой голос, ощутить твое присутствие! Я люблю тебя, слышишь?!! Люблю! Как мне жить без тебя?! Как дышать?! Зачем?! Почему я не могу забыть тебя?! Почему!!! Я не могу так больше! Я хочу видеть тебя до, безумия, до боли! Я не могу без тебя! Не могу!!! Слышишь?!!" - кричала душа, и вдруг… "Слышу, любимая! Я тоже не могу без тебя, девочка! Я люблю тебя! Где ты?! Скажи, и я приду! Не мучай себя и меня, прошу тебя! Скажи, где ты?!"
Анжина открыла глаза и испуганно огляделась вокруг - никого. Она одна, но она явно слышала голос. Его голос! Ей даже показалось, что он здесь… "Где ты, любимая?! Не уходи!!!" Принцесса вскочила и замерла, холодея от ужаса, и в волнении, рванула в ванную комнату, не разбирая дороги. Сердце галопировало, грозя выскочить на бегу. Она влетела в ванную комнату и начала плескать себе в лицо холодную воду пытаясь прийти в себя, вернуть разум - еще, еще.
"Я не сумасшедшая! Нет!" - она посмотрела на себя в зеркало. - "Ну и пугало!" Белое лицо, мокрые волосы и дикие глаза, как у кошки, которой хвост дверью прищемили. "Все. Финиш. Слуховые галлюцинации - первые признаки психического крена. Все! Ты сошла с ума, девушка. То-то братики порадуются! Удружила ты им. Скрутят в смирительную рубашку и… букет флердоранжа в зубы - плыви, новобрачная. Прекрасная партия, а муженьку-то как повезет! Обрыдаться! Не жена, а подарок судьбы! В сердце имплантант, в голове бардак. На плече шрам от рабского чипа, за спиной "славное" прошлое. Огромная практика по сбору флессона, приготовления ужина из крапивы, общения с дикой природой. Владение всеми видами оружия, включая холодное, приемами рукопашного боя. Вдова-убийца, отягощенная родственниками-иудами… и сдвигом мозгов в сторону палаты для буйно помешанных. Брачная ночь начнется нокаутом жениха и смирительной рубашкой для невесты. Фейерверк можно не заказывать. Шокотерапия для гостей - бесплатно. Все. Нет. Все!" - она выставила ладони своему отражению. - "Все. Стоп. У меня все хорошо. Я нормальна. Почти нормальна. Нет, чуть-чуть нормальна. Ничего нормального! Разум приказал долго жить… и скучать по нему. О господи! Меня точно объявят ненормальной. Лишат возможности самостоятельно принимать решение и сделают пешкой, будут двигать по доске по собственной надобности. А сейчас ты кто? Нет, этого нельзя допустить. Никто не должен знать, что я слышала… Бред. Уходить надо. Уходить… - она замерла. - Уходить! Нет причины - нет следствия. Я причина. Если я исчезну… Ричарду не на ком будет жениться! Он будет свободен. Претензию придется аннулировать, и он сможет вздохнуть спокойно. Все закончится".
Она зажмурилась: "Снова в бега? В неизвестность? Сколько я проживу без обезболивающих таблеток и помощи Яна?" Анжина тряхнула головой: не важно! Все к лучшему. Нет причины - нет следствия!
Глава 23
На Мидоне была глубокая ночь. Для Ричарда закончился еще один безрадостный, хлопотный день. Он зашел к себе в спальню и устало привалился спиной к двери. "Спать". Как хорошо, что он измотан настолько, что не только нет сил раздеться, но и нет сил и желания думать. Он подошел к кровати, рухнул поперек, как был, в одежде и блаженно закрыл глаза.
И вдруг сердце замерло, и откуда-то издалека, словно из глубины души, нарастая, хлынула на него волна боли и отчаянья: "… слышишь! Я люблю тебя!"
"Сэнди? Сэнди!" - распахнулись глаза, и вырвался крик, который он и не желал сдержать: "Где ты, любимая?!"
Всего несколько минут они перекликались друг с другом, а потом все прошло так же резко, как и началось, но радость заполнила его душу до краев, бальзамом проливаясь на сердце - она жива и любит его! Сон покинул его вместе с усталостью.
Он вскочил и заходил в волнении по комнате, улыбаясь, словно одаренный, и прижимая руку к груди в том месте, где всего лишь минуту назад он ощущал биение сердце любимой в унисон со своим: "Я найду тебя, девочка, найду! Сейчас, подожди. Сейчас. Так, спокойно. Ты растеряна. Ты поняла, насколько сильно любишь, и тебя ест тоска… Ты меня любишь! Нет, не об этом сейчас, стоп. Так, так. Ты не ожидала этого, надеялась побороть, но это чувство оказалось сильнее, и ты уже не можешь его сдержать, поэтому я смог услышать тебя! Это чувство пугает тебя, выводит из себя, ты не знаешь, что делать - знакомая картина. Ты борешься с тем, что тебе уже не подвластно… Что делают люди в отчаянном состоянии, когда растерянны, расстроены? Они ищут выход. Разум диктует одно, чувства другое. Тупик. Чтобы выйти из него, нужно разобраться в себе, а ты не можешь и поделиться не с кем. Или есть? Новые друзья? Ты замкнута, недоверчива, а с таким к любому не пойдешь… Стоп - Лацис! Он твой старый друг. Ты ему доверяешь. Лацис. Нет, вряд ли ты появишься у него, да я бы узнал об этом. Наши следят за его домом. Ты можешь предполагать это. А если… связь. Ты могла просто связаться с ним, позвонить или…через визион. Это уже хуже: звонок еще можно отследить, а через визион нет. Все равно!" - Ричард вылетел из комнаты и рванул к Крису. Он без стука вошел в его покои и навис, загадочно улыбаясь. Тот в пижаме сидел за столом и внимательно проверял послания в своей электронной книжке, не замечая ничего вокруг.
- Тебя вместе с креслом выкрасть можно, а ты и не заметишь, гений сыска, - сказал Ричард, наклонившись к самому уху парня.
Тот дернулся от неожиданности и вскинул удивленный взгляд:
- О, тьфу! Какого… тебе не спится? Король ослепительно улыбнулся, сел напротив друга и сообщил с видом благодетеля, словно пару континентов тому дарит:
- Завтра мы летим на Софру! - Зачем? - скривился Крис, разглядывая его, как свой самый назойливый ночной кошмар, который и видеть сил нет и деться некуда. - Очередная бредовая идея?
- Я хочу поговорить с Пейджем! Распорядись подготовить звездолет часов на восемь утра.
- Ты окончательно спятил! - возмутился капитан. - Два часа ночи! Нормальные люди спят, а не придумывают, бог знает что. Что тебе на Софре делать? Ты что думаешь, этот невоспитанный мужлан откроет "великую" тайну, скажет тебе то, что нам не сказал? Да сейчас! Не глупи, иди спать. Если бы были новости, я бы тебе сообщил.
- Она могла позвонить.
- Да обалдеть! А то я на его кабели жучков не поставил?! Если бы звонок был, мы бы знали.
Так что не глупи, о совете лучше думай. Два месяца осталось, а ты ни "рю", ни "мя". - Ну, спасибо, нянюшка! Без тебя бы я и не знал о чем думать. Я хочу поговорить с Пейджем и поговорю с ним, а с тобой или без тебя, не важно. Так что готовьте звездолет, граф! Утром я улетаю на Софру, - безапелляционным тоном заявил король и вышел из комнаты, не дав Крису возможность возразить.
Тот зло чертыхнулся и с яростью грохнул кулаком об стол. "Это же надо! Кошка драная! Все нервы ты мне вымотала! Идиотка. Тоже мне нашлась… Что ж ты делаешь с нами, Сэнди? Хоть бы мне сообщила, где ты да как? Я бы Ричарду ничего не сказал, если бы ты не захотела… До чего дошел, а?! Друга из-за какой-то кошки!.. Тьфу! Да кто ты такая, в конце концов?! Покоя от тебя нет ни днем ни ночью! Все вы бабы - стервы! Ишь, цаца! Гордая какая!.. Где же ты, а?.."
На следующий день, к обеду, они уже были на Софре, а еще через сорок минут эскорт короля плыл по дымчатому мрамору недавно выстроенного моста в сторону Голубого побережья океана, которое называлось так из-за постоянного тумана, голубоватой дымкой устилающего его, словно сберегая от чужих глаз.
Впрочем, было что хранить. Теплый климат: постоянная температура +23–25, не знающая перепадов, способствовала произрастанию всевозможной экзотической растительности, буйно покрывающей побережье и вгрызающейся в Струнферский горный массив, за которым скрывалась знакомая Крису местность, наместником которой он и являлся. Феррия. Сказочная зона, место паломничества туристов, авантюристов, любителей экзотики и экстрима со всей Галактики.
Огромная территория занимала две трети от единственного населенного континента Санта-Феррии и была расположена меж двух горных массивов - Стрентферского и Струнферского. Причудливый ландшафт гостеприимно умещал цепи водопадов, бурные горные реки, теплые лечебные озера, огромные леса и цветочные поля. Города с витиеватой архитектурой утопали в зелени и славились историческими памятниками, гостеприимством и романтической атмосферой, располагая к беззаботному веселью и радостному восприятию жизни. А уж экзотики здесь было, хоть отбавляй.
Животные, растения, люди сплелись в этом раю в одну общность: страусы-киркоты чинно расхаживали по улицам, заглядывая на зеленые лужайки у домов и на пляжи, стайки мартышек вереща прыгали по веткам и клянчили у зазевавшихся туристов лакомства, удавы-бонго днем спали в тени манговых деревьев, а по вечерам ловили грызунов и огромных бабочек-махаонов, пинкулии могли запросто заползти в фонтан среди бела дня, спасаясь от жары и порезвиться со стаей ребятишек, обдавая их брызгами из беззубого рта, лань могла стащить пирожное со столика открытого кафе у зазевавшегося туриста, а медвежонок-фурфун вцепиться в ногу, обняв ее бархатными лапками и смешно сморщив полусонную мордочку, громко плакать, клянча внимания или сдобной булочки.