- К чему такое гостеприимство? - недоверчиво прищурился король Мидона. - Вам будет удобнее здесь. Неизвестно, сколько времени придется потратить, чтобы добиться встречи с принцессой. Она упряма и независима не меньше Вашей богини, но она всего лишь женщина, - с довольным видом заметил Иржи, вставая с кресла и лукаво поглядывая на короля. - Вы приятный, обаятельный мужчина, к тому же… романтик, как я погляжу. Думаю, увидев Вас, она не устоит, а Вы, увидев Анжину, быть может, забудете о своей ирреальной богине. Кто знает? Во всяком случае моя сестра более реальна, а я был бы рад такому зятю. Ужин через час. - Иржи кивнул и вышел.
Королю Мидона предоставили шикарные гостевые апартаменты, расположенные недалеко от центрального коридора, ведущего в крыло принцессы. Его обеспечили всем необходимым и исполняли любое желание, давая понять, что он желанный и почетный гость.
Иржи, отбросив ненужные условности, старался максимально сблизится с Ричардом и, был по-дружески приветлив, учтив и обходителен. Он познакомил короля со своей очаровательной семьей: королевой Эджиной, высокой, стройной женщиной, утонченной, обаятельной, но несколько жеманной, и четырехлетней дочерью, золотокудрой малюткой Манжетой, смешливой и непоседливой озорницей.
Накануне совета Иржи сообщил Ричарду, что отозвал иск и более не имеет к нему претензий, а совет, естественно, не состоится.
В общем, король Сириуса всячески пытался завоевать расположение короля Мидона: они вместе трапезничали, гуляли в парке, отправлялись на конные прогулки и много общались. Ричард прекрасно понимал, что этот не глупый и, в общем-то, неплохой человек, возлагает на него надежду наладить отношения с сестрой, загладить свою ошибку. Ричард стал для него своеобразным трамплином над бездной непонимания и обид, соломинкой для утопающего. Иржи впрочeм и не скрывал этого и со всей откровенностью признавая свою вину. "Вы знаете, Ричард, с тех пор, как Анжина высказала в лицо все, что она думает о нас, а потом подтвердились и ужасные факты ее жизни, я чувствую себя скверно… и это слабо сказано. Совесть, оказывается, жуткая штука. Я чувствую себя палачом, и… это страшно. Я не могу спокойно спать, есть, общаться с семьей, смотреть на себя в зеркало. Мне все время мерещатся страшные картины, тот ужас, через который пришлось пройти Анжине, благодаря мне. Вы правильно тогда сказали, я знал, что представлял собой Паул, но у меня и мысли не возникало, что у него хватит смелости сотворить такое. Анжина, конечно, простит меня рано или поздно, она великодушна, добра, отходчива, но смогу ли я простить себя? Я мстил за мертвую и убивал живую… Анжина так похожа на нашу матушку, лицо, походка, манеры, даже характер… получается, что я убивал собственную мать. Знаете, мне как-то снился сон: огромное поле, по пояс травы и цветы… странные такие, звенят, словно плачут, а в конце поля мама стоит, молодая, красивая… какой я ее помню… и я бегу к ней со всех ног, радуюсь, а она вдруг заплакала, смотрит на меня с укоризной, головой качает, слезы льются из глаз, губы шепчут… "Как ты мог? Как ты мог, сынок?" Я проснулся и жутко стало… у меня ведь дочь растет… Если бы вы с Анжиной поладили, мне бы легче было, за нее успокоился".
Ричарду было жаль д'Анжу и принцессу, но он прямо заявлял, что не сможет жениться на Анжине, чтоб Иржи не питал несбыточных надежд. Для него существовала лишь одна женщина на свете - Сэнди. Он чувствовал ее и был уверен, она здесь. Он шел по ее следу, как гончая, всматривался в слепые окна корпуса принцессы, вдыхал трепещущими ноздрями воздух и слушал, как она мысленно разговаривает с ним, не подозревая, что он рядом. Ричард счастливо улыбался в эти минуты и… молчал, боясь спугнуть ее. Ему стоило огромных усилий сдержать себя и не заговорить с ней, не ответить на призыв, не успокоить, ничем не выдать.
Иржи любезно предоставил ему возможность пристально следить за покоями принцессы, вокруг были расставлены охранники и докладывали о каждом, кто входил и выходил из корпуса. Ланкрацу оставалось лишь ждать, рано или поздно Сэнди появится, не может же она вечно стеречь госпожу? А пока Ричард каждый день появлялся у дверей, ведущих в покои принцессы, и настаивал на встрече.
Охранники через неделю начали улыбаться, как только его фигура замаячит в конце коридора, но ответ был не изменен: принцесса Анжина не принимает.
Ричард сменил тактику и начал засыпать упрямицу диковинными цветами, которые спешно выписал с Аштара в надежде, что Сэнди увидит их и все поймет. Зная ее упрямый характер, не трудно предположить, что девушка скорее всего рванет в бега, но мимо кольца охраны не проскользнет и они, наконец, встретятся. Он больше не отпустит ее, если надо, силком потащит к алтарю, но не выпустит из рук. Хватит сумасбродных поступков, ненужных мук и волнений, они и так потеряли почти год.
Ричард не мог не преподнести цветы и королеве Эджине, и вечером перед ужином корзины с цветами для королевы были доставлены в столовую. Король галантно раскланялся, лукаво улыбаясь, и от души веселился, глядя, как искусственно выгнула шею королева, поведя хрупкими плечиками, заведя голубые глаза и прижав в умилении усыпанные кольцами руки к груди. Ее полноватые губы, сдобренные малиновой помадой, изогнулись в умилительной улыбке. Женщина, замерев, с восхищением, рассматривала изумительный букет и, наконец, милостиво протянула Ричарду руку для поцелуя.
- Какая прелесть! Благодарю Вас, Ричард. Восхитительно, чудесно! Неужели они живые? - хлопнула она длинными ресницами и заняла место за столом.
- Конечно, госпожа Эджина, - улыбнулся Ричард и сел напротив. Иржи с улыбкой тепло смотрел на него, довольный подарком. Проказница Манжета радостно щурила фиолетовые глазки на красивого дядю и кокетливо улыбалась.
- Я не знала, что подобное чудо существует в природе, - повела плечами королева. - Эти цветы большая редкость. Они весьма прихотливы и капризны. Цветут лишь раз при всей радужности бутонов, превалируют лишь пять цветов: черный только вверху, изумрудно-зеленый, золотистый, фиолетовый и синий. Эти цветы, по поверью, священны. Говорят, тот, кто увидит их цветение, обретет счастье. Пусть же в Вашей семье царит безоблачное счастье и не вянет, как этот букет! - Ричард поднял высокий фужер с вином. - За долгую, счастливую жизнь семьи короля Иржи!
Выпитое вино еще больше подняло настроение собравшимся. Казалось, вместе с цветами в комнату привнесли атмосферу веселья, легкости и абсолютного счастья. Даже маленькая Манжета весело хихикала, прикрываясь салфеткой, и не спускала своих озорных фиолетовых глазенок с Ричарда.
- У Вашей дочери глаза, как бутоны утопии, - с доброй улыбкой заметил Ричард, совершенно очарованный златокудрой малышкой.
- Значит, эти цветы называют утопией? - выгнула тонкую бровь королева. - Да, Ваше Величество, Утопис морганик латерум. В переводе с хефесского - достойная награда судьбы.
- Как это… необычно, - жеманно повела плечиком королева и посмотрела на цветы. Они, словно манили ее, - а Вы правы, Ричард, их бутоны того же цвета, что и глаза Манжеты. А какого цвета глаза Вашей возлюбленной? - хитро улыбаясь, спросила королева.
- Простите, Ричард. Я не имею секретов от своей супруги, - сказал Иржи, виновато улыбнувшись, и поцеловал руку Эджины.
- А разве это секрет? - выгнула брови королева и чуть склонилась к гостю, капризно надув губки. - Расскажите о ней.
- Она, как утопия, непостижима, фантастично красива, загадочна и бесценна, - грустно улыбнулся тот. - Она, как эти цветы. О них мало кто знает, и еще меньше верят в то, что они действительно существуют, но те, кто видел их хоть раз, навеки отдадут им свое сердце и будут искать встречи вновь и вновь. Некоторые одержимые посвящают все свою жизнь этим цветам, и… их можно понять. Они врачуют душу, наполняют ее радостью, а жизнь смыслом. Они чаруют, дарят покой и забвение. Но… стоит неосторожно сорвать один листок, всего лишь один, и они увянут, не выдержав разлуки, с грустным звоном осыпая листья и лепестки. Однако если их беречь, они сохранят неувядающие бутоны до конца жизни и будут радовать вас. Они нежны, ранимы и совершенно безвредны почти для всех, но стоит к ним прикоснуться очень злому и жестокому человеку, они… убьют его. Другим они дарят исполнение тайного желания, снимают с души вину, даря облегчение, если человек искренне раскаивается в содеянном. Они дают свободу и покой, избавляют от боли и несчастий, стоит только попросить об этом и протянуть руку. Лепесток упадет на ладонь, и вы получите желаемое. Они живут 75 лет, но цветут лишь раз в жизни, и только тогда, когда гонимый ветром маленький лепесток утопии не упадет в ее заросли и не прорастет, обвивая побегом приютивший его стебель, тогда утопия расцветает и не вянет уже до конца жизни. Бесполезно искусственно пересаживать побег, он будет отторгнут. Иногда проходят годы ожидания, а некоторые кусты так и не цветут и умирают, не дождавшись своего часа.
Вся королевская семья, раскрыв рты, зачарованно внимала его повествованию, и Ричард, увидев это, рассмеялся.
- Я, кажется, усыпил вас!
- Что вы, Ричард! Все это так романтично, - завела глаза королева, - но… реальна ли Ваша возлюбленная? - Да. Она так же реальна, как и Вы. - Почему же вы расстались? - спросила заинтригованная королева и тут же смущенно уставилась в свою тарелку под укоризненным взглядом мужа.
- Это длинная и непростая история, - грустно ответил Ричард, - в свое время мой друг решил, что она мне не пара и не преминул поставить ее в известность. У Сэнди горькая и тяжелая судьба, но она очень гордый и чуткий человек. В общем, она решила, что мой друг прав и ушла. - Ричард уставился в свою тарелку, лениво ковыряя заливное.
- Грустно. Ваш друг… Вы наказали его? - Вы знакомы с ним. Граф Феррийский. Он неплохой человек и по-своему влюблен в Сэнди. Я не наказывал его. Он сам карает себя больше, чем смог бы я. Жизнь мудро устроена. Все наши поступки всегда возвращаются, и жизнь не оставит нас, пока мы не оплатим все счета и именно здесь, а не на том свете. А с Сэнди мы обязательно встретимся, я уверен, она здесь.
- Возможно ли, чтобы такая женщина находилась во дворце, и мы о ней не знали? - после минутного молчания спросила Эджина, - даже если она на половине Анжины… Моя золовка…
- Дорогая, - мягко остановил ее Иржи, - по-моему, мы совсем утомили дорогого гостя своими расспросами. К тому же ты не находишь, что уже несколько поздновато, и Манжете пора спать?
- Ну, папа! - тут же надула губы девочка и с возмущением уставилась на отца изумрудно-зелеными глазами. Ричард замер, не веря своим глазам, сердце гулко застучало и… остановилось.
- Что у нее с глазами? - прохрипел он. - Ах! - рассмеялась королева, - не пугайтесь. Маленькая проказница сердится, что ее гонят из-за стола. Она не любит укладываться спать… Ричард уже ничего не слышал и не видел, от пронзившей его догадки перед глазами поплыл туман, и вилка, выпавшая из его рук, жалобно звякнула о тарелку: "Золотистые локоны и разноцветные глаза… Идиот!"
- Ричард, Вам плохо? - услышал он сквозь туман тревожный голос Иржи и, с трудом стряхнув оцепенение, уставился на него.
- Ваша сестра… она?.. - прохрипел мужчина, с трудом разжав побелевшие губы. Иржи нахмурился, с тревогой и недоумением разглядывая белого как мел Ричарда. - Она? Что она? - Глаза… У Вашей сестры… тоже? - А. Да. Что Вас так потрясло? - не понимал Иржи. - У всех в нашем роду цвет глаз меняется в зависимости от настроения и эмоций. Я допускаю, что это странно, может быть, даже страшно, но уверяю Вас, мы не монстры и не вампиры, а вполне нормальные люди, и не виноваты, что природа наделила нас, единственных во всей Галактике этим… даром, если хотите.
Ричард на минуту прикрыл ладонью глаза: "Единственные… как просто. Господи, создавал ли ты более глупое и слепое существо, чем я?" Он вдруг горько рассмеялся, словно помешанный, и король Сириуса тревожно переглянулся с женой.
- Значит, ни у кого, кроме вас, во всей Галактике нет такого дара? - с идиотской улыбкой спросил Ричард.
- Это так смешно? - выгнул бровь Иржи, не зная оскорбиться ему или улыбнуться. - У Вас есть снимки Вашей сестры? - Конечно, но при чем тут Анжина? Объяснитесь, в конце концов! - взорвался Иржи.
- У Сэнди такие же глаза, - поддался вперед Ричард, - они становятся зелеными, когда она злится, золотистыми - когда печалится или тревожится, черными - от боли, карими - когда она спокойна… - король вдруг запнулся, нахмурился и потерянно уставился на собеседника, - я не видел их фиолетовыми…
- Фиолетовыми они становятся, когда она… счастлива, - грустно заметил Иржи и звякнул вилкой.
- Значит… - Ричард потрясенно смотрел перед собой и вдруг со всей ясностью осознал, Анжина и Сэнди - одно лицо! Анжин Сэнди… Этот человек - брат его любимой, тот самый… Ричард застонал от ярости и бессилия. То, что пережила по милости брата Анжина, пережила и Сэнди, то, что досталось на долю Сэнди, досталось и Анжине! Пробел заполнился, нашлись ответы на все вопросы, и любящее сердце сдавило от убийственной истины.
- Вы правы, Ричард, - она похожа на утопию, - с тоской глядя на цветы, тихо сказал Иржи.
Королева и юная принцесса давно ушли. Проворные слуги не тревожа хозяина тихо убрали со стола, а мужчины все сидели с каменными, опустошенными лицами и думали каждый о своем, не замечая ничего вокруг.
Наконец, Иржи очнулся, тряхнул головой и, решительно поднявшись, плеснул в два высоких бокала вина и встал напротив короля Мидона, протягивая ему один бокал. Ричард с недоумением посмотрел сначала на рубиновую жидкость перед своим носом, потом на возвышающегося над ним с довольным лицом, короля Сириуса. Тот отсалютовал бокалом:
- За тебя, зять! Лицо Ричарда исказилось, отражая все эмоции: от неприязни к этому человеку и желания убить его за все совершенное, до осознания, что он ее брат… Ланкранц решительно поднялся и взял предложенный бокал: - Еще один дар, получать желаемое? - хмуро спросил он.
Иржи кивнул, широко улыбаясь, и вдруг посерьезнел:
- Обещай мне, что она забудет прошлое. - У моей жены будут фиолетовые глаза. Это единственное, что я могу Вам обещать! - кинул Ричард и залпом осушил бокал.
Глава 28
Анжина сидела в шезлонге на краю огромного бассейна с фонтанирующими рыбками и, нежась под ласковыми лучами вечернего солнца, попивала коктейль. Она бы с удовольствием окунулась, но отчего-то было лень вставать, да и капитан, наверняка, тут же нагрянет.
Девушка улыбнулась, вспомнив, что было вчера. Она нырнула в теплую воду бассейна, и тут же, выпрыгнув как черт из табакерки, следом за ней нырнул капитан прямо в одежде и обуви, подняв кучу брызг и испугав охранников. И с чего он взял, что принцесса не умеет плавать и без него обязательно утонет? Как он уговаривал ее выйти из воды, какие доводы приводил! Спиноза обзавидовался бы! Пришлось пойти на уступки.
Девушка чуть не рассмеялась, вспомнив его трогательно-умоляющую физиономию, виноватые глаза. Они потом долго сидели на краю бассейна и весело смеялись, вспоминая недоразумение. Кирилл, смущаясь, вылил воду из ботинок и снял мокрую рубашку, покрутил в руках безвозвратно испорченные документы и электронную записную книжку и улыбнулся, махнув рукой - "восстановлю, не беда!" Анжина так и не поняла, какую опасность он усмотрел в бассейне? И вообще, откуда он вынырнул? Девушка повертела головой, силясь понять это.
Вокруг розовые кусты, клумбы, фасад ее корпуса и зеленая лужайка, на которой находится она и еще два охранника. Н-да, ну ирокезам в принципе виднее, где траншеи рыть, из какого блиндажа с оптическим биноклем выглядывать.
- Присоединяйтесь, капитан, - громко крикнула она в никуда и подняла вверх высокий стакан с фруктовым коктейлем. Парень не заставил себя долго ждать и через пару минут уже стоял перед ней со смущенной улыбкой, держа в обеих руках по корзине изумительных цветов. Анжина чуть не подавилась коктейлем, увидев невиданные бутоны.
- Откуда такая красота?
- Да Вас просто закидали этими букетами. Вся столовая уставлена. Если бы Вы больше внимания своему желудку уделяли и меньше проекту на Энте, давно бы их увидели. Я не велел к Вам в спальню или кабинет ставить, уж больно они душистые. Мало ли, голова может разболеться.
Принцесса склонилась к цветам, вдыхая терпко-сладковатый, дурманящий запах и во все глаза, разглядывая чудесный куст, пытаясь понять, у нее галлюцинация или это действительно овеянная домыслами и старинными преданиями утопия?
Крупные, распустившиеся бутоны, сотканные, словно из плотного бархата, полностью окутывали куст, упираясь вверху в ручку инкрустированной драгоценными каменьями корзины. Иссиня-черные верхние бутоны печально, еле слышно, звенели на ветру. Ниже были густо насажены другие бутоны с прозрачными пестиками. Лепестки, увеличиваясь, меняли цвет: одни бутоны от ярко-желтого до темно-коричневого, другие - от нежно-голубого до насыщенно-синего, третьи - от слабо-розового до ярко-фиолетового. Маленькие, мелкие с прозрачно-зелеными лепестками бутончики, как звездочки, рассыпались по всему кусту, окружая величавых собратьев, и каждый, словно пел свою песню, но в унисон другим, качаясь на ветру.
Анжина с трудом оторвала взгляд от чудесных цветов и с расширенными от изумления глазами уставилась на Кирилла.
- Ты знаешь, что это? - прошептала она. - Цветы, - пожал тот плечами.
- Цветы, - передразнила его девушка, - неуч, вы господин капитан, с незачетом по ботанике и мифологии. Это утопия! Понимаешь, самая настоящая утопия! По всей Галактике может две-три планеты могут похвастаться тем, что на их просторах произрастает подобное великолепие. Утопия растет в безлюдных местах, в основном предпочитает местность с чистым воздухом, горы или густые леса. Она не приметна, пока не цветет, а цветет она раз в 75 лет, и бутоны не опадают до конца жизни. Говорят, она звенит перед непогодой, и этот звон разносится очень далеко, предупреждая о ненастье. Звери не трогают ее, хотя она не ядовита. Многие одержимые посвящают служению утопии всю свою жизнь. Это удивительное, колдовское растение называют еще "последней надеждой на прощенье, подарком судьбы". Оно дает забвение и излечивает мятежные души от боли, помогает вырваться из порочного круга несчастий и бед. Оно способно очистить душу от скверны и убить, если в ней уже нет места свету. Оно дает возможность исполнить заветное желание, воплотить в жизнь наши несбыточные мечты, нужно только попросить его об этом и, протянув руку, дождаться, когда на ладонь упадет лепесток, и съесть его. И откуда ты их взял? Я читала про них много лет назад и приняла все за красивую сказку, мне и в голову не пришло, что подобное существует на самом деле! Говорят, один букет стоит, как двадцатидневная путевка на Хиласпи!
- Их посылают вам уже четыре дня. - Кто? Кирилл под впечатлением рассказа с долей благоговения, осторожно, чтобы не потревожить растение, вытащил из корзины золотистую открытку и подал девушке.