- Анжина?!
Пришлось поднять ее встряхнуть. Но та лишь сжалась. Лицо как будто побелили и на белом фоне особенно жутко выглядели губы - синие.
Кирилл растерялся, встряхнул женщину, хлопнул по щеке:
- Да что с тобой?!
Она приоткрыла глаза, а они чернее ночи. У Кирилла сердце замерло - Анжина?! Нет, ерунда, клон опять решился поиграть.
- Что ты творишь? - прошептал испугавшись. - Перестань играть, прошу тебя.
Она попыталась дотянуться до лица Шерби и что-то сказать, но лишь застонала.
- Прекрати! - это было невыносимо. Кирилл встряхнул ее опять, и закричал. - Не играй со мной! Мне больно, слышишь?! Ты кукла, знаешь, что такое боль?! Ты понимаешь, что творишь?! Зачем?! Анжина?!
Но она не слышала. Губы шевелились, будто она что-то говорила, но не звука с них не срывалось. Глаза черны и бездонны и в них безумие.
Кирилл подхватил ее на руки, унес в спальню и закрутился, пытаясь сообразить какое лекарство дать и где оно лежит. Но в голове как назло тишина и проблеска воспоминаний нет: глаза черные стоят перед ним и все тут. От них не то, что мрак в голове - в душе холод от ужаса. Шерби силился понять, что происходит и убедить себя, что клон решил его достать. Так проще, так спокойней - знать, что все это всего лишь игра бездушной машины. Но если только допустить мысль, если на миг представить, что не клон, а настоящая Анжина мучается от боли, то можно сойти с ума. Он почти что ненормальным себя и чувствовал. Руки тряслись, выискивая в ящике таблетки, в голове билось: мизидин. Те самые таблетки, что помогали Анжине при болях в сердце много лет назад. Но сердце у клона не болит, не может, и черные глаза… Клон? Анжина? Сердце.
И выронил ящик, сообразив, что мизидина быть у него не может. Рванул к Косте и ни слова не говоря, распахнул шкаф с лекарствами, моля чтобы нужное оказалось на месте. Коста и молоденькая медсестра с удивлением уставились на него, но и слова сказать не успели - Шерби нашел нужное и помчался обратно.
Запихнул в рот женщине две таблетки и прижал ее к себе:
- Сейчас все пройдет, пройдет.
Кого успокаивал - не соображал. Ему было страшно до ужаса, что не успел, не удержал душу в этом уже безвольном теле и молил в потолок, обращаясь к кому-то далекому от земли, только чтобы не видеть синие губы на белом лице и пустые черные глаза: если ты есть, куда ты смотришь? Что же ты делаешь? Почему она? Почему ей? Что же ты натворил?…
В эти минуты мужчина искренне ненавидел не то что, Паула - Ричарда, не только людей - саму жизнь, что так жестока к тем, кто заслуживает ее больше всех.
Глава 18
- Ты как? Все хорошо? - мягкий знакомый голос. Не страшный, почти родной. Анжина не видела того, кому он принадлежит - человек был там, в темноте, прятался от нее, но не со зла, она точно знала. Она сидела и смотрела туда, где он должен быть и силилась ему улыбнуться.
Кирилл поморщился, видя странное отрешенно-наивное выражение лица, открытые, но пустые как у ребенка глаза. Играет? В кого на этот раз? А главное зачем?
- Анжина? - убрал волосы с лица и все вглядывался в него, пытаясь понять, отчего она смотрит в одну точку, клон ли или все же Анжина?
- Кирилл? - удивилась и улыбнулась обрадовано, будто век его не видела.
- Ты… в порядке? - смутился, затылок погладил не понимая, чему она так рада и отчего напоминает ему дитя неразумное.
- Да. А что? - улыбка светлая, лицо спокойно, но что-то не так. Взгляд.
- Завтракать пойдем?
- Да.
- Ничего не болит?
- Нет, - головой мотнула.
- Точно? - что-то беспокоило его, но что - понять не мог. Не такая Анжина, как всегда, а в чем другая - не определишь.
- Точно. Все хорошо, ты не беспокойся. Накрывай на стол, а я пока в порядок себя приведу, в душ загляну.
Кирилл внимательно посмотрел на нее и ушел.
Как только его шаги стихли, с лица Анжины сползла улыбка. Женщина уткнулась лбом в колени, закрыв ладонями глаза. Что так, что этак - они не видят. Что дальше?
Ричард? Эта тема закрыта: не нужна была здоровой, тем более не нужна больной. Слепая она станет предметом постоянной травли, это ясно, ведь и зрячую травили. "Калека" - повод? Видимо. Как страшно. И что теперь делать? Как выбраться самой и защитить Кирилла?
Дети? Даже хорошо, что они не увидят мать такой, не узнают, что родители расстались, не видят того, что творится во дворце. Как хорошо, что они у Вирджила и ужас происходящего их не касается. Остается надеться, что отец пощадит их и выдаст версию удобоваримую для детской психики, придумает что-нибудь лояльное, объясняя исчезновение матери из их жизни.
А ей что делать? Исчезнуть бы туда, где кони мчат наперегонки с тучей. Но где это?
Нужно искать. А как найдет - уходить.
Кирилл? Ему отписана Энта и нравится Ричарду - не нравится, но Шерби ее законный хозяин. Это дело его и по нему - хранить другой мир, в котором зло и горе не ужасают своими масштабами, и честь жива, добро и милосердие ценится, не порицается искренность, забота.
Она бы тоже отправилась туда, но нельзя, зная Кирилла. Он и там будет заботится о ней, положит жизнь на это. Нет, лучше умереть для всех, исчезнуть, испарится, но не тянуть вниз хлопотами о себе.
Анжина встала - нужно учиться жить слепой и, не смотря на это остаться самостоятельно, способной постоять и за себя и за других. Нельзя сдаваться и раскисать, иначе точно - смерть. А это слишком просто. Она еще может что-то. Нет зрения? Есть голова и руки - на мелочь, но сгодиться.
Для кого, для чего?…
Самое трудное, первый шаг, первый раз пройти по памяти до ванной. Расположение комнат и предметов мебели в них Анжина помнила и сейчас пыталась сориентироваться. Получилось неплохо: лбом на угол не налетела, кресло не сбила и в дверь не врезалась. И заставила себя порадоваться, улыбнуться мраку - пусть его. Не повод сдаваться, правда, а то, что страшно и горько, и не улыбаться, а выть - ерунда. Тоска и страх способны лишь убивать, а не помогать. Нельзя им отдаваться, как не хотелось бы.
Анжина нащупала кран, умылась, стараясь думать о чем-нибудь простом, чтобы не кормить свои эмоции, не отдаться им на милость. Сейчас ей это не по карману. Пошла в столовую, сдерживая внутреннюю дрожь: а если ошибется на шаг, на мион? Кирилл заметит, а ему не надо знать, что с ней. Хватит другу переживаний, не стоит волновать лишний раз. Сыграть бы еще зрячую так, чтобы он поверил.
Ей не хотелось завтракать - забиться в угол, закрыться и забыться, перенестись обратно в то утро, в котором ветер играет занавеской…
Но смысл душу бередить и думать о том, чего уже не будет?
Она сильная, она переживет, свыкнется… Какая глупость! Как можно свыкнутся со слепотой, своей ненужностью, беспомощностью, с тем, что ты отвергнута и брошена любимым, с презрением его и тем, что ты калека, урод никчемный?
Кошмар. О чем не думай - хуже не бывает.
Анжина выдавила улыбку, остановившись там, где должен быть стол, повела рукой и нащупала спинку стула, села. На том ее эксперимент закончился: что перед ней и где она не знала.
Кирилл с тревогой наблюдал за женщиной: странный взгляд, натянутая улыбка на бледном лице, которое казались маской. С Анжиной явно что-то происходило, но что - понять не мог.
- Все хорошо?
- Замечательно.
И такая жизнеутверждающая улыбка в ответ, что Кирилл растерялся. Может, вчерашнее наваждением было?
- Сердце не болит?
- Сердце? Нет.
- Хорошо, - потер затылок, сомневаясь уже даже в своей памяти. - Давай кушать?
- Да, - и опять сидит.
- Не нравится завтрак?
- Каша надоела.
- Сегодня омлет.
- А-а.
Взялась за приборы, но неуверенно, и руки… Стоп!
Кирилл замер, глядя на то как женщина снимает крышку с тарелки - на ощупь. Блажь? А в голове сложилось: астрогеография для слепых и этот жест. Но поверить, что Анжина не видит, он не мог. Неуверенно и осторожно провел перед ее глазами ладонью. Ноль, она как будто не заметила.
- Масло? - подал масленку. Анжина качнула головой:
- Спасибо, не надо.
А взгляд не на прибор и не на собеседника, а будто вне, в пространство. Кушает, но неуверенно и неуклюже. Кирилл холодея от догадки, но, еще не веря в подобное, осторожно встал и неслышно подошел к Анжине, присел на корточки рядом, заглядывая в глаза, которые казалось, рассматривают пищу. Ничего подобного - она смотрела в одну точку и явно видела не больше крота.
Мужчина вновь провел ладонью перед глазами и, убедившись, что женщина не видит, осел на пол, накрыв руками затылок. Допрыгались, доиздевались! Все Ричард и его друзья! Что Коста - врач - садист, что Крис - знатный дегенерат! Вольно им было изголяться и вот вам результат! Хорошо хоть клон…
Клон! Какой к чертям клон?! А то кукла знает, что такое боль! И даже при ее актерском таланте не смогла бы сыграть синие губы и черные глаза!
Всевышний, смилуйся!
В какую бездну пала человечность! Куда исчезла?!
Добиться встречи с королем и все рассказать?
Нет! Он не понял что перед ним жена, знать не хотел, не слышал и не видел, калекой сделал, и все потому что от ярости ослеп! Не слышал? А Кирилл никогда Анжину не слышал, но разве меньше оттого любил? И неужели любовь базируется лишь на глупом слышу и не слышу, а как же чувствую? А как же то, что чувствует она? Как живет, чем дышит, что в душе у нее, в конце концов?! Неважно, да? Клон.
Клон!
Устроил же Паул! Впрочем, братья друг друга стоят!
Анжина умерла? Пусть считают мертвой, а Кирилл выходит ее и будет рядом, и пока жив, ни один из Ланкранцев к ней близко не подойдет. Хватит с нее их заботы!
Он тоже, хорош! Ведь сразу было ясно - не клон - Анжина! Она ведь говорила! А он не верил. И Коста с его увереньями…
Стоп!
Шерби поднялся и закрутился по столовой соображая: кто же тогда лежит в Полесье? Клон? Тогда как Коста мог спутать ту и эту Анжину? Намеренно, не специально? Что придумал Паул опять на голову королевы? Вживил ей чип? Убрал его из клона? Когда успел, как? К чему эти изуверские действия и столько затрат? Чего он добивается? Страданий? Тогда он должен быть рядом, чтобы лично видеть, как Ричард сгорает от тоски и истязает ту, о которой скорбит. Наблюдать, как Анжина чахнет и слабнет, как подвергается давлению и третированию со стороны любимого мужа. О, да, на это Паул вполне способен. Тогда он должен быть здесь, среди своих.
- Что-то случилось? - спросила женщина, услышав шаги Кирилла, что бродил вокруг стола.
- Ничего.
К чему ее беспокоить? Он все сделает, чтобы она больше ни о чем не тревожилась и ни в чем не нуждалась. На Энту увезет. Да, это выход. Там ни Паулу ни Ричарду ее не достать, хотя последний и пытаться не станет. И хорошо, и к лучшему. Кирилл вызовет Яна и он поможет Анжине. Все будет хорошо. Все будет хорошо!
Кирилл сел рядом с женщиной и вложил ей в руку яблоко:
- Кушай…
Яблоко.
Анжина почувствовала яблочный аромат и, показалось ей, что рядом кто-то хорошо знакомый. Парень с разудалым видом грызет семечки, сидя рядом с ней на лавке. Солнце светит. Невдалеке слышно как бьет по наковальне молотом кузнец, ржут кони, лязгают клинки и посмеиваются мужи, девушки переговариваются. И так спокойно на душе, так хорошо, что сердце щемит.
С ней ли это было? Есть? Где и когда?
Уйти туда бы навсегда.
Голова нещадно начала болеть, рука ослабла, выронила плод.
- Анжина?
Проклятое имя.
- Я не Анжина, - прошептала, прильнула к Шерби, обвив руками шею и, уставилась перед собой. Во мраке, что плыл перед глазами, опять как тени замелькали образы иной земли и мира, в котором благость. - Кони… Они летят и ветер им как друг.
Кирилл нахмурился, застыв: о чем она? В себе ли? И как доверчиво прильнула…
- Анжина, с тобой все нормально?
- Там кони.
- Кони? - обернулся и увидел лишь стену с голограммой водопада, софу. И понял, что все хуже, чем он думал. Но верить в то, что Анжина уходит от реальности, не хотелось. Слишком больно и страшно осознавать, что ты к этому причастен, и ничего не можешь сделать, не в состоянии хоть что-то изменить, хоть как-то помочь и вернуть.
- Не пугай меня, - прошептал, моля.
Женщина смотрела в одну точку и улыбалась - она не слышала его.
У Кирилла горло перехватило от жалости и злости на весь мир. Что за несправедливость?!
- Ты не могла сломаться. Не ты! Анжина? Посмотри на меня?! - встряхнул ее. Она сжалась, побледнела испугавшись. - Да, что с тобой, Анжина?!!
Лучше бы он молчал.
Женщина зажала уши, зажмурилась, задрожала.
- Прости. Я не хотел тебя пугать. Ну, успокойся. Анжина?
Кирилл и сам не на шутку испугался, заволновался, обнял ее, пытаясь успокоить. А сам ругал себя: грубиян! Чем отвлечь ее теперь?
- Давай сыграем в шахматы? - брякнул первое пришедшее на ум.
- В шахматы? - очнулась. Пробежала пальцами по его лицу. - Кирилл?
- Да.
- Извини… Со мной, что-то происходит… не знаю…
- Пройдет, - по голове погладил, а самому хоть плачь - смотреть на любимую не выносимо больно.
- Уверен?
- Да.
- А Ричард?
- Что?
- Уверен?
- В чем? - нахмурился: этот тут причем?! Мало натворил?!
Анжина потерла висок, пытаясь поймать ускользающую мысль и, не смогла, пожала плечами:
- Забыла.
- Значит, неважно.
- Наверное. Странно чувствую себя… Ты Кирилл?
- Кирилл, - зубами скрипнул: что за мука! Хочется закричать, сорваться, но нельзя пугать. - Ничего страшного, - заверил то ли ее, то ли себя. - Пройдет. Ты сильная, справишься.
Знать бы еще, что случилось, отчего она такая? Лихорадка, вчерашний сердечный приступ? А что ему причиной послужило?
- Ты вчера выходила из комнат? - заподозрил, что дело не обошлось без потрясения. И лишь один человек мог серьезно и так быстро сломать ее психику. Тот к кому глубоко привязаны, всегда бьет сильнее всех.
- Выходила?… Куда?
- Вспомни, пожалуйста, вчера, до того как тебе стало плохо, ты выходила их комнат?
- А мне было плохо?
Кирилл вздохнул, с минуту рассматривал потолок, набираясь терпения.
- Было, - сказал спокойно, хотя хотелось крикнуть и встряхнуть Анжину, чтобы пришла в себя, перестала пугать его и вести себя как ненормальная.
- Что "было"?
Шерби понял, что еще одно слово, и он сорвется. Подхватил женщину на руки и отнес в спальню:
- Будем играть в шахматы! - постановил. И закружил по комнате, впечатал кулаки в стену: какие к чертям, шахматы?!!
- Лучше погуляем.
- Погуляем? - покосился на нее: конечно, только в таком состоянии тебе и показываться за пределами этих покоев. Всласть посмеются служащие, Крис вдоволь поизголяется.
Но должен быть какой-то выход? Какие-то лекарства?
- Ты одна побудешь?
- Зачем?
- Мне нужно не надолго уйти. Я быстро вернусь. Посидишь одна?
- Конечно.
Шерби с сомнением посмотрел в ее глаза, и нехотя пошел на выход:
- Только не уходи, договорились?
- Хорошо.
Кирилл побежал к Косте, но особых надежд на него не возлагал. Однако пока Ян вне зоны доступа, выхода Шерби не видел и цеплялся фактически за "соломинку". Объяснив ситуацию врачу, он добился лишь равнодушного пожатия плечами:
- И что ты хочешь от меня? Обычное состояние сглюченного робота - медицина здесь бессильна. Сдай ее на слом органики и успокойся.
- Нет, постой! А если бы это была Анжина, ну, или допустим, обычный человек, что тогда надо делать?
- Вызывать псих бригаду, - поправил очки на носу Коста, поджав губы и осуждающе глядя на мужчину. - Что ты носишься с этим техногенным чучелом как с идолом? Психологическая травма?
- У нее?
- У тебя!
- Это неважно. Объясни, что делать с Анжиной.
- С клон! С роботом! Ты бы о себе лучше подумал. Это патология, Кирилл, наделять машину качествами человека и верить в придуманный образ. Ты не можешь примириться со смертью Анжины и…
- Это другая тема! Я тебя спрашиваю: какие таблетки давать при неадекватности поведения?
- Дай кислоту, - поджал губы.
- Ты врач или не врач!
- Не кричи. Мой тебе совет, Кирилл, брось куклу и съезди в город, познакомься с очаровательной женщиной, прогуляйся с ней, займись сексом. Обычным, здоровым сексом…
- Ты меня слышишь?!
- Тебя и глухой услышит. Жаль, что ты сам себя не слышишь и окружающих. Если клон сошел с ума - этот процесс не обратим. Не-об-ра-тим! И я не программист! Меня больше твое состояние беспокоит и состояние остальных. Ваше чудовище и нормальным было ненормальным, а сейчас вообще потенциально опасна для окружающих.
Кирилл считал наоборот. Но промолчал на этот счет и лишь заявил:
- Дай какое-нибудь лекарство.
- Да какое?! От чего?! Какое лекарство можно прописать автоплану, если он отказал в дороге?!
- Она человек.
- Все, - развел руками Коста. - Я сказал - ты не услышал, делай что хочешь. Ты сам неоднозначен, тебя лечить надо. Переселяйся ко мне на недельку и я приведу тебя в порядок…
Шерби глянул на него, как на врага и вышел, хлопнув дверью. Постоял, соображая, что же теперь делать, к кому обращаться и потер затылок: скверно, как не крути. Быстрее бы Ян вернулся на Сириус - одна надежда на него.
Покосился на охранника и, вытащив телефон, набрал номер Яна - тот же эффект, что неделю назад. Доктор так и не вернулся из отпуска.
Кирилл пошел обратно, сжимая трубку в руке и обдумывая ситуацию. И решился набрать номер Пита.
- У-уммм? - промычал тот.
- Завтракаешь? - сообразил Шерби.
- Угу… Жульен - пальчики оближешь!
- Поздравляю.
- Сам за себя рад. Что хотел?
- Узнать кое - что. Ты вчера Анжину видел?
- Анжину? - голос мужчины потерял беспечность и стал глухим. - Видел. Во сне.
- Я серьезно.
- А я и не собираюсь шутить на эту тему. И тебя за такие шутки покалечу.
- Я про клон.
- Так бы и говорил.
- И говорю.
- Нет, ты со своей паранойи разговор ведешь, а мне своей хватает. Вот мы с тобой друг друга и не поняли. Так чего там куколка?
- Ты ее видел вчера?
- Было, а что?
- Где, когда?
- Какая разница? К столовой прискакала, целый спектакль на тему вечной любви разыграла. Ричард, ясно, не проникся, послал грубо, но доходчиво. Приз симпатий пообещал при повторе сцены - утилизатор для органической техники.
- Что конкретно он ей сказал?
- Криса спроси, я к финалу подошел, фабулу не видел. А что за допрос?
- Ты можешь узнать подробности?
- Зачем?
- Надо. Пожалуйста.
- Ну-у, - протянул, обдумывая к чему вообще этот разговор затеян и отчего Кирилл всякой ерундой интересуется. - Не проблема.
- Она как себя вела? Расстроилась?
- Э-э-э… Не обратил внимания. Странные вопросы задаешь… Она тоже странная была - видно с файловой системой совсем ахово. Память в ноль ушла. Тебе, старик, памятник надо поставить за общение с этой куклой.