Керри заменяла недостающего четвертого игрока в предобеденной партии в юкер. Дело происходило в столовой, и за столом рядом с ней сидели Эд Роузвуд, Ральф Галетта и Эл Космано. Именно у мистера Космано она работала сиделкой по пятницам. Она возила его в магазин купить подарок ко дню рождения дочери, живущей в Калифорнии, затем на почту, чтобы упаковать подарок и отправить посылку, а потом к физиотерапевту. Мистер Космано был занудой и брюзгой: в Св. Себастьяне плохо топят, все время холодрыга, доктора ничего не знают и запрещают курить, шамовка отвратительная, и вообще, он скучает по привычному окружению и соседству, а дочка свалила в Калифорнию, вместо того чтобы жить всем вместе и радовать старого папулю, дети в наше время, знаете ли… Керри терпеливо улыбалась. Даже общество мистера Космано было предпочтительнее возвращения в квартиру, где умер Джим. Когда срок аренды истечет, она найдет себе что-нибудь другое, а пока она набрала дополнительных часов в Св. Себастьяне, чтобы как можно меньше бывать дома.
- Керри, черви ходят, - подсказал ее партнер Эд Роузвуд, приятный мужчина, чьим хобби было глядеть передачи общественно-политической кабельной телесети C-SPAN. Он был готов часами смотреть все, что угодно, даже слушания Комиссии по бюджетным ассигнованиям. Для Св. Себастьяна это было хорошо, потому что мистеру Роузвуду не требовалась сиделка. Даже чтобы раз в неделю поиграть в карты, его приходилось с большим трудом отрывать от кабельного ТВ. Майк О'Кейн, обычный четвертый партнер, сегодня занемог, и именно поэтому Керри сидела и держала в руке пятерку карт, в то время как в соседнем помещении звенели и гремели повара, готовя ланч. Над зданием пролетел самолет, его рев постепенно затих вдали.
- Ах, да, - отреагировала Керри, - черви.
Черви у нее были, слава богу, а то она понятия не имела, какая масть сейчас козырная. Керри не сильна была в картах.
- Король.
- Сбрасываю.
- Твой ход, Эд.
- Туз треф.
- Трефы ходят… Керри?
- Да, я… - Чей сейчас ход? На столе только трефы, а их у нее нет. Керри пошла в пику. Мистер Галетта рассмеялся.
Эл Космано произнес с чувством глубокого удовлетворения:
- Ты сделала сильный ход, Керри, убив козырем туза своего собственного партнера.
- А я это сделала? О, мне так жаль, мистер Роузвуд, я…
Эд Роузвуд обмяк в своем кресле, его глаза закрылись. То же случилось и с Элом Космано. Ральф Галетта отсутствующим взором глядел на Керри, затем осторожно уронил голову на стол.
- Мистер Космано! Кто. - нибудь, помогите!
На крик в столовую набежал персонал кухни. Но к этому времени все трое пришли в себя и открыли глаза. Вид имели растерянный и сонный.
- Ну, и что случилось? - потребовала объяснений одна из поварих.
- Не знаю, - честно призналась Керри, - они все внезапно… утомились.
Повариха уставилась на Керри как на идиотку.
- Утомились?
- Ага… устал я, - подтвердил Эд Роузвуд. - Я… ладно, парня, пока. Пойду подремлю. Не хочу я есть.
Он поднялся и, пошатываясь, направился прочь из столовой. Остальные двое последовали за ним.
- Утомились! - повариха сверкала глазами на Керри.
- Да, все сразу! Они действительно вдруг выбились из сил, как будто на них какое-то заклятие наложили!
- Одновременное заклятие, - продолжала иронизировать повариха. - Ну да, конечно. Ты новенькая? Что ж, теперь ты знаешь, что старики временами устают!
И она двинулась прочь.
Керри не была новичком. И у троих игроков это не было обычным утомлением. Но попробуй объяснить этой стерве, тем более что у Керри не хватало слов объяснить это самой себе, чтобы отыскать хоть какой-то смысл. Все не то.
Керри тоже расхотелось дожидаться ланча. Она укрылась в дамской комнате, где, по крайней мере, могла побыть в одиночестве.
У Винса Джерачи зазвонил сотовый. Они с Тарой Вашингтон как раз выходили из продовольственного магазинчика на улице Восточных Вязов, где провели беседу с владельцем, замешанным (а может, и нет) в мошенничестве со страховкой. Вине позволил Таре вести большую часть допроса, и та раздулась от гордости, когда он скачал под конец:
- Очень неплохо, новобранец.
- Джерачи, - бросил он в телефон, не останавливаясь и слушая на ходу. И как раз когда они поравнялись с машиной, произнес: - Хорошо. - И отключил связь.
- И что там у нас? - спросила Тара.
- Интересное совпадение…
- Совпадение?
- Да. - Кожа на лбу Джерачи являла собой модель пересеченной местности. - Снова Св. Себастьян. Кто-то взломал сейф в офисе.
- Что-нибудь пропало?
- На месте узнаем.
Эрин Басс пришла в себя на подстилке для занятий йогой. Телеэкран был пуст, если не считать надписи "Канал 3" в верхнем углу. Эрин осторожно потянулась, несколько сбитая с толку, но вполне способная контролировать ситуацию. Что-то произошло.
Она аккуратно приняла положение сидя, медленно отрывая тело от подстилки, упираясь в нее ладонями. Как обычно, многочисленные кольца унизывали ее пальцы. Она проверила свои ощущения: никаких переломов нет, нигде не чувствуется дискомфорта. Очевидно, она потеряла сознание прямо на подстилке и так на ней и лежала, пока пленка с записью асан не закончилась. Она уже дошла до позы "рыбы", значит, до конца кассеты оставалось еще минут 20. А когда пленка закончилась, сколько еще прошло времени? Настенные часы показывали 1:20. Значит, около часа.
Ничего не болело. Эрин сделал глубокий вдох, повращала головой и поднялась. Все так же никакой боли. И когда это произошло, боли тоже не было, зато было что-то другое… но не тот мир покоя и отрешенности, куда она временами попадала с помощью йоги или медитаций. То место было голубым, как дымка, окутывающая долины на закате, если смотреть с высокой горной вершины, погруженной в покой и тишину. Сегодняшнее же переживание носило яркий оттенок, шло стремительным потоком, больше похожим на реку… водопад красок, цветов… в основном голубой, и красный, и белый.
Она прошла в крохотную кухню квартиры - стройная фигурка в черном облегающем трико. Эрин пропустила ланч, но голода не чувствовала. Она достала из шкафчика пачку ромашкового чая, вскипятила отфильтрованную воду, залила чай.
Этот поток энергии был ей уже знаком. Генри Эрдманн расспрашивал о нем, так что, возможно, он и на этот раз ощущал подобное.
Хотя Генри, похоже, не воспринял ее объяснений о тришне, его больше интересовали материальные аспекты. Типичный ученый, убежденный, что наука - это единственный путь к знанию, а то, что нельзя измерить и повторить в эксперименте, истинным не является, даже если ты сам это испытал. Но Эрин знала, что это такое. Однако в мире полно людей вроде Генри, которые не замечают, что, отвергая "религию", они превращают в религию науку.
Отпивая чай маленькими глоточками, Эрин размышляла, что ей делать дальше. Случившегося она не боялась. Мало что могло испугать Эрин Басс. Это изумляло одних и смущало других. Но в самом деле: чего бояться в этом мире? Несчастье, разорение - это один поворот колеса, болезнь - другой поворот, смерть - всего лишь переход из одного состояния в другое. Должное случиться - случится, а за всем этим кроется великий поток космической энергии, создающий иллюзию, которую люди называют Вселенной. Она знала, что остальные обитатели Св. Себастьяна считали ее чокнутой, или несчастной, или же настолько оторванной от реальности, что она стала и той, и другой одновременно ("Ну, вы понимаете: жила за счет оставшегося от отца фонда, ни одного дня не работала"). Все это не имело значения, Она сотворила здесь свою жизнь, свой мирок из книг, медитаций и добровольной работы в качестве сиделки в лазарете, и если ее прошлое отнюдь не совпадало с тем, что воображали другие жильцы, то были их иллюзии. Сама она никогда не думала о прошлом. Оно вернется снова, или не вернется, как пожелает майя.
Но все же надо было что-то делать в связи со всеми этими недавними происшествиями. Они затронули не только ее, но также и Генри Эрдманна и, как ни странно, Эвелин Кренчнотид. Хотя, если подумать, то ее, Эрин, подобное не должно удивлять. У всех есть своя карма, в том числе и у Эвелин, и не дело Эрин размышлять о том, какие процессы идут в глубинах этой крикливой и пестрой оболочки, именуемой Эвелин Кренчнотид. К вершине горы ведет множество троп. Так что Эрин следует поговорить с Эвелин точно так же, как; с Генри. Возможно, имеются и другие. Может, ей нужно…
Зазвенел дверной звонок. Оставив чай на столе, Эрин нацепила юбку-шаль поверх трико и прошла к двери. Там стоял, опираясь на ходунки, Генри Эрдманн. Его лицо представляло собой застывшую маску, как бывает у людей, подавляющих сильные эмоции.
- Миссис Басс, мне нужно кое-что обсудить с вами. Могу я войти?
Странное чувство охватило Эрин. Не приток сил после занятий йогой и не голубой покой и отстраненность, достигаемые в медитации. Что-то иное. У нее бывали моменты таких переживаний, и она уже знала: должно случиться нечто важное. Это предчувствие исходило не из мистических глубин, а, скорее всего, от бессознательного чтения языка тела. Но в любом случае оно сулило важные перемены в жизни.
- Конечно, доктор Эрдманн. Заходите.
Она широко распахнула дверь и отступила в сторону, но Генри не тронулся с места. Может, просто выдохся? Ему, как Эрин слышала, было уже девяносто, на десять лет старше ее самой. Но она-то на протяжении всей жизни поддерживала прекрасную форму постоянными занятиями йогой и коррекцией фигуры. Она никогда не курила, не пила спиртного и не переедала. Все ее удовольствия носили чисто эмоциональный, духовный характер. Да и их испытывать осталось уже недолго…
- Вам помочь? Может, я…
- Нет-нет! - Он, похоже, наконец собрался с мыслями и двинул свои ходунки к столу. Дюйм за дюймом. А потом бросил через плечо с искусственной небрежностью, что лишь сильнее выдало его напряжение: - Час или полтора назад в Св. Себастьян забрались воры. Они вскрыли сейф в офисе, тот, где хранилось ожерелье Анны Черновой.
Эрин никогда ничего не слышала об этом ожерелье. Но на нее с ошеломляющей силой тут же вновь обрушился водопад ярких красок и образов, и она поняла, что была права: что-то случилось и отныне ничто уже не будет таким, как прежде.
Восемь
По крайней мере в десятый уже раз Джейк Дибелла схватил распечатки результатов функциональной ядерно-магнитно-резонансной томографии, вгляделся в них с отчаянием человека, занятого безнадежным делом, и снова отложил. Затем яростно помассировал глаза костяшками пальцев. Когда он отвел руки от лица, его маленький пустой кабинет в Св. Себастьяне выглядел расплывчато, но распечатки не изменились. "Вот твой мозг в процессе разрушения", - подумал он, хотя мозг на распечатках был как раз не его. То был мозг Эвелин Кренчнотид, который после того, как эта болтливая леди пришла в себя, работал ровно так же, как всегда.
Но результаты сканирования были ошеломляющими. Когда Эвелин лежала в трубе ЯМР-томографа, все внезапно изменилось в промежутке между двумя мгновениями. Первый снимок: нормальный рисунок распределения потоков крови и насыщения кислородом, а вот следующий…
- Можно?
Джек вздрогнул и выронил распечатки. Он не слышал, как открылась дверь или чтобы кто-нибудь в нее стучал.
- Заходи, Керри. Извини, я не… Эй, не надо, я сам…
Но она уже согнулась и одной рукой собирала разбросанные по полу бумаги, свалившиеся с его рабочего стола. А другой прижимала к бедру картонную коробку. Когда Керри выпрямилась, Джейк обратил внимание на ее розовое лицо, обрамленное распушенными золотыми волосами. Она выглядела, как утрированная статуэтка викторианской эпохи. А в ее коробке он разглядел какой-то цветок, картинку в рамке и прочую мелочевку.
Вот как! Ну, это Джейк уже проходил.
- Я тут кое-что принесла для вашего офиса, - сказала Керри. - А то выглядит он уж больно пусто. Тепла нет.
- Спасибо. Вообще-то мне и так нравится.
И Джейк демонстративно погрузился в изучение распечаток, что было, конечно, с его стороны грубовато, но лучше пресечь все эти поползновения с самого начала. Керри положила коробку в раскладное кресло. Джейк все так же ее игнорировал, надеясь, что она уйдет.
Вместо этого он услышал:
- Это томограммы доктора Эрдманна? И что они показывают? Джейк поднял глаза. Керри внимательно глядела на распечатки, не на него, тон был нейтральным, разве что пробивалась озабоченность здоровьем доктора Эрдманна. Он вспомнил, как трогательно Керри заботилась о докторе и как Эрдманн с благодарностью принимал эту заботу, и устыдился. Похоже, он выставил себя законченным нарциссом, полагающим, что каждая женщина мгновенно влюбляется в него. Да… скромнее надо быть!
И чтобы не выдать смущения, он начал ей отвечать, как стал бы говорить с коллегой.
- Нет, это результаты Эвелин Кренчнотид. У доктора Эрдманна все в норме, его распечатки ничем не примечательны… в отличие от этих.
- И чем же особенны эти?
Внезапно Джейк ощутил потребность высказаться, возможно, для того чтобы самому представить, что же его поставило в тупик. Он обошел вокруг стала и вручил ей материалы.
- Видите эти желтые области в мозгу? Это картинка уровня насыщения кровью и кислородом. И означает она, что в тот момент, когда проводилась ЯМР-томография, эти участки мозга исследуемого субъекта были активны - в данном случае необыкновенно активны. А они такими не должны быть!
- А почему?
Керри сейчас служила фоном, почтительной аудиторией и удобным случаем, чтобы сформулировать то, чего существовать вообще не должно.
- Да потому что все это полная чушь! Эвелин лежала неподвижно внутри трубы томографа, разговаривала со мной. Ее глаза были открыты. Она немного нервничала из-за тесноты и обездвиженности. Томограф должен был показать активность в области оптического входа мозга, в областях, заведующих моторикой губ и языка, и в заднетеменных долях, указывающую на повышенное осознание телесных границ. Но на деле все получилось ровно наоборот! Сильное увеличение кровотока вон в тех долях, и почти полное отключение подачи крови на таламус, что блокирует информацию, поступающую в мозг от органов зрения, слуха и осязания. А еще громадное - по-настоящему громадное! - повышение активности в гипоталамусе, миндалинах и височных долях.
- И что означает эта повышенная активность?
- Тут много возможных объяснений. Это области, ответственные за эмоции и некоторые виды образного мышления, и такая их активация характерна для некоторых психических припадков. Но есть и другое объяснение; такое распределение активности бывает у монахов, погруженных в глубокую медитацию. Однако чтобы достичь подобного уровня активности, даже опытному адепту медитативных практик требуется несколько часов, а здесь все произошло в считаные мгновения! Кроме того, есть еще нюансы в различиях и… какая к черту медитация! Это же Эвелин Кренчнотид!
Керри рассмеялась.
- Да уж, не похожа на монахиню, это точно. А на распечатках доктора Эрдманна есть что-то подобное?
- Нет. И у Эвелин не было ничего такого - ни до, ни после приступа, Я бы сказал, это височная эпилепсия, но…
- Эпилепсия? - голос Керри внезапно стал резким.
И только теперь Джейк посмотрел на нее внимательно и спрос как можно мягче:
- А что, у доктора Эрдманна были похожие припадки, да?
Они глядели друг на друга в упор. Еще до того, как Керри ответила, Джейк уже знал: она солжет. Львица приготовилась защищать своего детеныша. И не важно, что львица была юной, а детеныш сморщенным стариком, обладающим к тому же одним из самых глубоких и проницательных умов из всех, что Дибелла когда-либо ветре чал в жизни.
- Нет, - произнесла Керри. - Доктор Эрдманн никогда не говорил мне о таких приступах.
- Но, Керри…
- Вы же сами сказали, что его томограмма совершенно нормальная.
- Ну да. - Ладно, признаю поражение.
- Мне надо идти. Я заглянула только для того, чтобы передать вам эти вещи, ну, как-то украсить ваш кабинет.
Керри ушла. В коробке оказалась картинка в рамке (пейзаж с утопающим в цветах домиком и единорогом), кофейная чашка, из которой он никогда не будет пить (ЯВА - УТРЕННЕЕ УДОВОЛЬСТВИЕ), сшитая из лоскутов подушка, набитая ватой, горшок с розовой африканской фиалкой и стаканчик для карандашей, разрисованный желтыми маргаритками. Джейк невольно улыбнулся. Стопроцентное несовпадение с его вкусами - это даже забавно.
Вот только в необъяснимой томограмме Эвелин Кренчнотид не было ничего забавного. Ему нужно получить больше информации, сделать еще одну томограмму. А еще лучше - подержать пациентку несколько дней в стационаре, подключенной к электроэнцефалографу. Чтобы посмотреть, нет ли совершенно ясных и четких признаков височной эпилепсии. Но когда Джейк позвонил Эвелин, она наотрез отказалась от дальнейших "докторских процедур". Минут десять он пытался ее убедить, и все впустую.
Итак, у него на руках аномалия в собранных данных, китчевая кофейная чашка - и ни одной мысли по поводу того, что делать дальше.
- Что будем делать дальше? - спросил Родни Колдуэлл, главный администратор Св. Себастьяна. Тара Вашингтон посмотрела на Джерачи, а тот разглядывал пол.
На полу беспорядочно валялись деловые бумаги и одинаковые белые коробки небольшого размера. Все, кроме одной, запечатаны, а на крышках аккуратно выведены имена; М. МЭТТИСОН, Г. ДЖЕРАРД, К. ГАРСИЯ. Надпись на крышке открытой коробки гласила: А. ЧЕРНОВА. Упаковочную бумагу внутри коробки кто-то развернул, открыв взору "ожерелье" - нанизанный на тонкую золотую цепочку золотой же коптский крест с одиноким маленьким бриллиантом в центре.
- Я ничего не трогал, - заявил Колдуэлл с некоторым оттенком гордости по поводу собственной сообразительности. Это был человек лет пятидесяти, высокий, с длинным, морковного цвета лицом. - Так по телевизору все время говорят: ничего нельзя трогать на месте преступления. Но не странно ли, что вор немало потрудился, взламывая сейф, - видно было, что этим выражением управляющий тоже гордится, - но ничего не похитил?
- Очень странно. - согласился Джерачи. Он наконец оторвал взгляд от пола. Сейф вовсе не был "взломан"; его замок оставался невредимым и нетронутым. Тара немного напряглась, ей было крайне интересно, что Джерачи сейчас сделает.
Но ее ждало разочарование.
- Давайте пройдемся по событиям еще раз, - небрежно предложил Джерачи. - Итак, вы находились вне офиса…
- Верно. Я отправился в отделение лежачих больных в 11:30. В регистратуре осталась Бет Мэлоун. Вон та дверь - единственный путь, каким можно попасть в комнату, где хранятся дела наших жильцов и находится сейф. Бет утверждает, что она за это время ни разу не оставила свой пост. А она человек надежный. Работает у нас уже восемнадцать лет.