– Да нет же, – поспешил я заверить ее – мне вдруг показалось, что она сейчас заплачет. – Я ведь сказал, что все забыто. Или ты не согласна? Тогда тебе придется выбирать: или мириться, или писать мемуары.
– Да? – улыбнулась Леночка.
В ее глазах была радость. Хотя легкая тень грусти еще присутствовала во взгляде, но она улыбалась, и такой она нравилась мне гораздо больше.
Потом Леночка взяла мою руку в свои ладони и спросила голосом, полным заботы и участия:
– У тебя ничего не болит?
Я улыбнулся, ощущая ее ладони, ее мягкую теплую кожу. Было приятно чувствовать это прикосновение и немного странно. Там, где я был сейчас… В общем, ее прикосновение было совершенно не отсюда, как нечто, пришедшее из другого мира – солнечный свет под землей, дождь в больнице… Ее касание захватывало мои ощущения, я словно переместился в свои пальцы, став там, между ее ладонями.
– Нет, – улыбаясь, ответил я.
– Ну что ты улыбаешься, – продолжала заботиться Леночка, она нахмурила брови и укоризненно смотрела на меня, – как будто тебя это не касается.
– Хорошо, – сказал я, пребывая в ее ладонях, – я буду думать об этом.
– О чем?
– О том, что меня это касается.
Она продолжала хмуриться.
– Мне иногда кажется, что ты нарочно хочешь, чтобы тебе было плохо.
– Нет, – сказал я, – не хочу.
– Тогда зачем ты сделал это, зачем согласился на операцию? Мог бы и не лежать здесь сейчас. Или ты не знал, что все кончится больничной койкой? Неужели нужно быть таким легкомысленным, что не дорожить даже собственной жизнью? Я уж не говорю о…
Она запнулась и отвернулась в сторону, возмущенно глядя в окно за дыхательным аппаратом.
– Ты снова об этом? – спросил я, стараясь произнести это как можно мягче.
Она опустила глаза, но не повернула головы.
– Нет, – проговорила она. – Я просто не понимаю. Почему? Зачем ты это сделал?
– Почему? – я почувствовал себя небом или океаном, собираясь ответить на этот вопрос, черной ночью, накрывшей и окутавшей все. – Потому что, кроме звезд, луны и солнца, есть огонь, который тоже дает свет. Он обжигает, но он ближе и доступней. Солнце и звезды – тоже огонь, но они далеко. А электричество – это только вольфрамовая нить – в ней нет волшебства.
Леночка посмотрела на меня. Она не хотела быть сердитой, но все же не могла сдержать укор и недовольство во взгляде. Я улыбался ей.
– Ничего, – сказал я, – это ведь ненадолго. Я ведь не всю жизнь теперь буду лежать. Пройдет немного времени, и я выйду отсюда. А кстати, сколько мне придется пролежать?
– Не знаю, – Леночка чуть пожала плечами. – Недели две-три, может, месяц – вряд ли больше.
– Всего-то? Это же просто ничто. Попробуй вспомнить, что такое месяц, который был, скажем, два или три года назад – тогда поймешь, что это совсем маленькое время.
– Но ведь это три года назад, – вздохнула Леночка, переставая быть укоризненной и недовольной.
– Да. Но время ведь не стоит на месте. Когда-нибудь и этот месяц будет три года назад.
Она покачала головой.
– Ладно, – проговорила Леночка, видимо, не желая возражать больному с прооперированной головой, – ты, главное, выздоравливай сейчас, а не через три года, – и посмотрела на часы. – Я пойду, – сказала она, – а то будет совсем поздно и темно.
– Да, – ответил я, – конечно.
– Завтра зайду к тебе. Хорошо?
– Хорошо.
– Ну пока, – она нагнулась и быстро поцеловала меня. Потом встала, отпустив мою руку, и ушла, процокав каблучками по больничному полу.
* * *
Примерно дней через пять Сергей Степанович в очередной раз пришел ко мне. Он приходил каждый день, иногда даже два раза на дню. В этот раз он зашел вечером после работы. Поспрашивал как обычно о моем здоровье, а потом сказал:
– Вам, наверно, уже надоело здесь лежать?
– Да, – несколько удивленный таким вопросом, ответил я.
Глядя на Сергея Степановича, я видел, что он чем-то озабочен.
– Что-то случилось? – спросил я.
– Нет. Хотя… – он бросил на меня быстрый взгляд. – В общем, обстоятельства складываются так, что мне бы не хотелось больше оставлять вас в больнице.
– Хм.
– Но вы не подумайте, – поспешил он успокоить меня, – это не связано с вашим здоровьем. Просто… некоторые проблемы административного характера.
– Вот как? Что ж, может, это и к лучшему. Признаться, мне уже порядком надоело лежать здесь, я просто изнываю от скуки и…
– Но дело в том, – не слушая меня, продолжил Сергей Степанович, – что вам еще рано домой. Вам еще нужен уход, лечение.
– Да? – я не понимал, куда он клонит.
– Вас еще нельзя выписывать из больницы.
– Тогда что же делать? Спрятаться в шкаф на время проверки или там еще чего, чтобы меня никто не увидел? – я улыбнулся.
Но Сергей Степанович оставался серьезным.
– Есть один выход, – сказал он, – в общем-то, довольно простой, но нужно ваше согласие.
– Какой выход?
– М-м-м… – он посмущался немного, потом сказал: – Понимаете, Леночка ведь медсестра…
– Так, – я слушал, но уже начинал догадываться, что он хочет предложить.
– Вот. Она согласилась помочь нам. В общем, она могла бы поухаживать пока за вами. Но для этого ей, естественно, нужно будет оставаться у вас.
– Поухаживать? – я покачал головой (теперь это стало получаться). – Согласилась? И долго вы ее упрашивали?
– Нет, недолго, – заверил меня Сергей Степанович. – Она почти сразу согласилась. Так вы не против, если она поживет у вас недельку-другую?
– Так-так, значит, все-таки получилось, – констатировал я.
– Что получилось? – не понял он.
– Но, видимо, это единственный выход? – я пропустил мимо ушей его вопрос, не желая копаться в грязном белье.
– Ну-у, – он пожал плечами.
– Понятно. Тогда при чем здесь мое согласие?
– Все-таки это ваш дом…
– Да, все-таки.
Сергей Степанович помолчал немного, потом спросил:
– Так вы не против?
– Что же делать? – вздохнул я. – Раз так… Пусть живет, – я усмехнулся, – недельку-другую.
Он посмотрел на меня.
– Вы боитесь, что она останется на, так сказать, большее время? По-моему, зря. Зачем так думать о человеке? Она не такая…
– Не знаю, не знаю, – проворчал я. Но потом вдруг подумал, что я похож на этакого брюзгу, вечно всем недовольного и всего боящегося. И чего, собственно, тут бояться? Я вспомнил то, как Леночка бывала в моем доме. Пожалуй, эти воспоминания нельзя назвать неприятными. К тому же действительно сейчас после операции мне будет сложно жить одному. – Хотя, с другой стороны, – проговорил я, – если больше ничего не остается, – я улыбнулся. – Ладно, пусть живет. Почему бы и нет?
– Вот и хорошо, – радостно отозвался Сергей Степанович, а потом снова стал деловито озабоченным. – Кстати, вы помните, что ключи от вашего дома у меня?
– У вас?
– Когда мы уезжали в больницу, я ведь поднимался к вам…
– А, да, – вспомнил я. – Ну, тогда отдайте их ей.
– Хорошо, – он явно был доволен разрешением всех вопросов, – так я и сделаю.
– А со мной как?
– Завтра утром я приду за вами, – нахмурил брови Сергей Степанович, – отвезу вас домой, – и улыбнулся. – Вы не возражаете?
– Хм, – в притворной нерешительности произнес я. – Даже не знаю, что вам ответить.
– Вы только представьте, завтра уже будете дома, – сказал улыбающийся Сергей Степанович.
– По-моему, это лучшие слова, которые я от вас слышал, – я тоже улыбнулся ему в ответ.
* * *
На следующий день он снова пришел ко мне, все так же довольно улыбаясь. Вчерашняя улыбка словно прилипла к нему и не оставляла ни вечером, ни ночью, сохранившись до сего момента.
– Ну что ж, собирайтесь, – сказал улыбающийся Сергей Степанович. Улыбка не мешала ему говорить, и слова не мешали улыбке – он полностью сжился с ней.
Я оделся и потом встал с постели. Голова кружилась, колени дрожали – стоять было непросто. Я чувствовал, что не смогу сделать ни шага, мне удавалось стоять, только держась за спинку кровати. Я первый раз встал на ноги после операции.
– Похоже, у вас со мной будут проблемы, – проговорил я. – Что-то мне не стоится совсем.
– Ничего, – с улыбкой успокоил меня Сергей Степанович, – это всегда так после долгого лежания. Вы присядьте, сейчас все пройдет, а я пока схожу предупредить там, что забираю вас.
Я сел на кровать, Сергей Степанович ушел. Потом вернулся минут через пять.
– Ну, пойдемте, – сказал он.
Во второй раз вставать действительно было легче, но все равно приходилось идти медленно, Сергей Степанович все время поддерживал меня под руку, когда мы шли по коридорам. У выхода из больницы стояла машина, та же, на которой я приехал сюда. Сергей Степанович открыл мне дверцу, и я несколько неловко залез на заднее сиденье.
– Здравствуйте, – сказал я водителю, решив, что, видимо, нужно поздороваться с человеком, который подвозит меня уже во второй раз.
– Здорово, – отозвался водитель, повернулся ко мне и протянул руку.
Я пожал ее и, подумав, что нужно быть вежливым до конца, представился ему.
– Миша, – представился он в ответ. – Но, вообще-то, мы уже знакомились.
– Правда? – удивился я, совершенно не помня этого.
Сергей Степанович уже сидел на переднем сиденье. Миша посмотрел на мою забинтованную голову и, обращаясь к Сергею Степановичу, произнес:
– Это ты его так?
– Ну, – пожал плечами Сергей Степанович, – да.
– Надо же, чего с человеком сделал, – улыбнулся Миша и подмигнул мне. – Ему только дай. Ладно, поехали.
Миша завел мотор, и мы поехали. Над немного опущенным стеклом подул ветер. Я подставил ему лицо и, прищурившись, стал смотреть по сторонам, наблюдая улицу и город вокруг, от вида которых я уже отвык.
– Хорошо, что ты мне позавчера звонил, – говорил Миша Сергею Степановичу, – вчера бы ты меня не застал. Там товар пришел, вчера весь день возили, потом вечером отмечать стали, – он усмехнулся. – Я домой часов в пять добрался. Даже не помню, как ехал, только смотрю – я уже у подъезда. Автопилот сработал. Хорошо, менты не попались, а то у меня денег с собой ни копейки не было, могли бы и машину отобрать. Как бы я тогда домой добрался? – он еще раз усмехнулся. – Вчера Витек ящик "абсолюта" притащил, там у нас еще пять коробок пива баночного стояло. Ну, мы все выпили. Представляешь? – Сергей Степанович кивнул. – Нас человек семь было, ну, еще три девицы там. Их потом на руках в машину относили. Они сидят такие, уже лыка не вяжут, прикинь, а мы домой собираемся. Витек им говорит: "Пошли", – а они даже встать не могут, – он гоготнул. – Ну, мы их подняли и так Витьку в машину и загрузили. Там еще Ашот и Сашка с ними поехали. Одну девицу поперек на колени положили. Я сегодня им никак дозвониться не могу – спят, наверно. Надо будет к ним съездить, а то товар лежит, его ж продавать надо.
Я молчал, не особенно вслушиваясь в Мишины рассказки. Мне было, в общем, все равно, я только хотел быстрее добраться домой. Интересно, что там сделала Леночка? Сейчас мне нравилось, что она у меня дома и, наверное, ждет меня. Я радовался, что ушел из больницы и еду домой, где не пусто и, видимо, стало уютнее, когда дом получил Леночкину заботу. Забота. Это было теплое и мягкое слово. Я улыбался про себя, предвкушая радость впереди. Я ехал домой, было приятно сознавать это.
Знакомые улицы проносились за окном, мы были уже близко. Я говорил Мише, как лучше проехать. Последний поворот, еще немного, и, наконец, мы остановились у моего подъезда.
– У тебя там телефон есть? – спросил меня Миша. – А то позвонить надо, а мой сломался, – он показал на мобильник, лежавший у лобового стекла, – второй день без связи сижу.
– Пойдем, конечно, – сказал я, – позвонишь.
Мы втроем вышли из машины, потом поднялись на мой этаж. Когда подошли к двери, я остановился, глядя на Сергея Степановича.
– Она там? – на всякий случай спросил я.
– Да, звоните.
Как-то странно было звонить в собственный дом. Я нажал кнопку звонка. За дверью послышались шаги, потом замок лязгнул, и дверь открылась. Леночка стояла на пороге, улыбаясь нам.
– Уже приехали? – сказала она. – А я вас только через час ждала.
Она была в фартуке, немного растрепанная и вообще выглядела очень по-домашнему. Я чувствовал, что как будто мы пришли к ней в гости.
– Заходите, – сказала Леночка, и мы зашли.
– Привет, – улыбнулся ей Миша.
– Привет, привет, – Леночка улыбалась, пропуская его. – Давно тебя не видно.
– Дела все, работа, – ответил Миша.
Я наблюдал за ними, потом почувствовал, что уже не могу стоять на ногах.
– Телефон там, – сказал я Мише, показав на кухню, а сам пошел в комнату, сел на диван.
Сергей Степанович последовал за мной.
– Ну, как вы? – он изучающе смотрел на меня.
– Ничего. Стоять только еще тяжело.
– Конечно, – сочувственно произнес он. – Вы посидите, а лучше прилягте пока. Я сейчас.
Он повернулся и пошел на кухню, откуда раздавались веселые голоса Леночки и Миши, который, похоже, забыл, что ему надо звонить. Потом Сергей Степанович что-то спросил у Леночки, она ответила.
Я сидел, чувствуя усталость и головокружение, и удивлялся странно знакомому ощущению присутствия в доме. Комната казалась не совсем такой, как я оставлял ее – все было знакомо, но размеры словно не те. Пожалуй, я отвык от собственного дома за эту неделю. Было приятно снова вернуться домой.
Миша на кухне все же вспомнил про телефон – я слышал, как он начал говорить там явно на деловую тему и с кем-то, кто отвечал неслышно для остальных. Сергей Степанович зашел в комнату и сел рядом со мной.
– Сейчас Леночка приготовит все, накроет на стол, – сказал он.
Я кивнул.
Потом пришел Миша.
– Ну, я поехал, – обращаясь то ли ко мне, то ли к Сергею Степановичу, сообщил он, – работа ждет.
– Давай, – ответил Сергей Степанович и встал, чтобы проводить его. Я тоже встал.
– Да ладно, сиди, – добродушно сказал мне Миша, – мы уж сами разберемся.
Я улыбнулся.
– Спасибо, что довез, – проговорил я, протягивая ему руку.
– Не за что, – он пожал ее. Потом посмотрел на Сергея Степановича. – Ну, значит, как договорились, насчет обследования для тещи – я позвоню?
– Звони, – они тоже обменялись рукопожатиями.
– Леночка, – крикнул Миша в сторону кухни, – пока.
– Пока, – отозвалась Леночка, но так и не появилась.
– Ну, я пошел, – сказал Миша и пошел.
– Бывший мой сосед по квартире, – как бы оправдываясь, произнес Сергей Степанович, когда дверь за Мишей закрылась.
Потом Леночка закончила приготовления, и мы сели за стол на кухне. Сергей Степанович достал бутылку шампанского, наполнил бокалы Леночке и себе.
– А вам пока нельзя, – сказал он мне и поднял свой бокал. – Что ж, наверно, можно много говорить об этом, но, пожалуй, и так ясно, что сегодня непростой день. Хотя я просто рад, что мы вот так сидим здесь втроем и все живы и, можно сказать, здоровы, – он посмотрел на меня. – В общем, я хочу выпить за вас, – он улыбнулся, – за ваше здоровье.
– Это все ваших рук дело, – улыбнулся я в ответ.
Леночка все еще в фартуке сидела напротив меня и смотрела на нас, тоже улыбаясь. Словно это не та Леночка, что в то утро перед операцией. Сейчас она была само радушие и уют – даже и не представить себе хозяйки лучше. Скромница и умница – ну просто милашка. Что-то готовилось на плите, Леночка все время поглядывала туда. Сергей Степанович поглядывал на меня. А я пребывал в легкой эйфории от того, что наконец вернулся домой, радовался этому и больше не думал ни о чем.
Потом мы сидели в комнате с Сергеем Степановичем, Леночка что-то делала на кухне.
– Что же дальше? – спросил я Сергея Степановича.
– Дальше?
– Я про ваше устройство – что мне делать с ним?
– Пока ничего, – вздохнул он. – Я ведь говорил, сначала вам нужно поправиться, тогда уж мы им и займемся.
– И как это будет? То есть как оно работает, что именно мне нужно сделать, чтобы оно заработало?
Сергей Степанович улыбнулся.
– Сейчас не стоит говорить об этом. Мне бы не хотелось торопить события. Лучше подождать, чем испортить все из-за глупой спешки.
– Но хотя бы скажите. Мне ведь интересно.
– Именно поэтому я и не говорю. А то вам будет интересно, и вы начнете дергать устройство раньше времени.
– Дергать? – с шутливой серьезностью произнес я. – Значит, его нужно дергать? Так-так…
Сергей Степанович улыбался.
Потом пришла Леночка.
– Пойдемте чай пить, – сказала она. – Я пирог сделала – попробуете.
Мы пошли на кухню, стали пить чай. Сергей Степанович все нахваливал Леночкин пирог. Потом, ближе к вечеру, Сергей Степанович ушел. Мы остались с Леночкой одни.