– Начинается с лотереи. Я тебя прошу. Оставь эту затею. Даровых денег не бывает.
"Бывают, только надо уметь их взять", – подумал Олег, но говорить об этом с матерью было бесполезно. Главное, что с понедельника можно не выходить на работу, а за неделю найти карточки с нужными номерами не составит труда.
Олег вышел на свидание с Машей загодя.
День выдался чудесный. Ночью выпал снег. Вчера еще замызганные, посеревшие сугробы, сегодня стояли в первозданной белизне. Даже унылые, железные коробки гаражей принарядились и не казались такими уродливыми. Сверху их укрывали снежные шапки, а края крыш обрамлял каскад сосулек. Солнце отражалось в их прозрачной глубине, и от этого они, как хрусталь, вспыхивали золотыми и голубыми искорками.
Олег миновал гаражи и свернул на улицу. Он с удовольствием вдыхал морозный воздух. За грудиной приятно покалывало сладостное волнение. Тревоги, которые в последнее время непрерывно давили ему на плечи, рассеялись. Хотя он по-прежнему не вернул долга, Олег чувствовал себя свободным. Все негативные стороны провидческого дара разом позабылись. Что до головных болей, так они бывают и у обычных людей. Это можно перетерпеть.
Мысль о головной боли потащила за собой воспоминание о людях, на днях погибших в авиакатастрофе, и Олег устыдился своей радости. Для них уже никогда не наступит ясный, морозный день. Они не увидят ни снега, ни сосулек.
Олег тряхнул головой, пытаясь отмахнуться от подступавших к нему призраков. Мало ли людей гибнет в катастрофах? Может быть, сейчас, в данный момент тоже кто-то умирает. Не может же он оплакивать всех. Но логика не помогала. Пережитые во время гибели самолета ощущения разбивали все доводы. Светлая радость улетучилась, уж слишком она была эфемерной. День заметно померк. Задумавшись, Олег не заметил, как налетел на незнакомую девушку.
– Ты что, слепой? Смотреть надо, придурок – сердито бросила она.
– Извини, – виновато пробормотал он и осекся.
На вид девушка выглядела самой обычной. Худенькая, в джинсах и красной куртке с капюшоном, в каких ходит полгорода. И все же что-то в ней было не так. Вдруг Олег отчетливо понял: она должна умереть. В этот миг он заметил невообразимую вещь. От людей к небу шли едва заметные золотистые паутинки. Как будто люди были марионетками, которыми с небес управлял невидимый кукловод. У незнакомки этой связи с небом не было. Открытие потрясло Олега. Он сморгнул, и видение пропало.
Все было как прежде. Золотые нити исчезли. Люди обрели мнимую свободу. Но уверенность в том, что скоро с девушкой должно произойти непоправимое, осталась. Пока Олег в растерянности стоял, не зная, что думать и как поступить, девушка дошла до перекрестка. Не теряя времени, он помчался вдогонку.
На светофоре загорелся зеленый свет.
– Стой! Подожди! – окликнул Олег и прежде, чем девушка успела сойти с тротуара, схватил за руку, так что чуть не свалил ее с ног.
Она обернулась и, увидев Олега, зло сощурилась:
– Ты что совсем сдурел?
Видение нахлынуло тотчас.
Тесный лифт с одинокой, едва горящей лампочкой дневного света. На стене непристойная надпись. Чья-то грузная туша, прижимает ее к стене. Запястья схвачены как будто тисками. Она распята и ничего не может поделать. Она пытается освободиться, но он похотливо трется об нее и прижимает еще сильнее.
– Пусти, придурок.
– Давай, вырывайся. Я это люблю.
У него изо рта воняет перегаром и гнилыми зубами. Внезапно к горлу подкатывает рвота, которую она не в силах подавить.
– Ах ты, тварь, всего испачкала. Но я тебе покажу,…– он выплевывает грязное ругательство и бьет ее ножом, потом еще и еще.
С каждым выкриком ее пронзает острая боль, а потом вдруг его хватка ослабевает. Темнота.
Олег почувствовал слабость в ногах. Несмотря на мороз, лоб покрыла испарина, а спина вспотела. Виски начало ломить от уже знакомой боли.
– Пусти, придурок, – раздалось, как отголосок, как эхо, прилетевшее из видения.
Девушка с силой вырвала руку.
– Подожди. Я хочу тебя предупредить. Тебе нельзя ездить в лифте.
– Чё, познакомиться хочешь? Так и скажи.
– Нет, просто иногда я предсказываю разные вещи. Тебе опасно ездить в лифте.
– Ага, а на одиннадцатый этаж пехом переться – полезно для здоровья, – она скривилась в усмешке.
– Ты мне не веришь, но это правда. Держись от лифта подальше.
– Иди ты, знаешь куда? – Девушка собралась уходить, но в это время поток машин вновь хлынул по улице.
С перекошенным от злобы лицом незнакомка повернулась к Олегу.
– Блин, из-за тебя, козла, опоздала. Вали отсюда, предсказатель занюханный. Психов развелось. Чё, ужасников насмотрелся? Пойди мозги просуши, придурок.
Она пересыпала свою речь матерком, но бранные слова не задевали Олега. Он знал то, что было скрыто от нее. В голову пришла странная мысль. А как она вела бы себя, если бы знала, что это последний день ее жизни? Что бы она делала? Чем занялась? Как часто люди тратят свои дни, как будто впереди у них вечность! В памяти снова всплыл длинноволосый. Тот тоже суетился, что-то планировал и не знал, что через несколько минут закончит жизнь на окровавленной мостовой.
Девушка уже давно перешла на другую сторону улицы и скрылась в толпе, а он не мог отделаться от чувства безнадежности. Даже радость от свидания с Машей померкла. Он мог спасти эту девушку и все же не спас. Кто поверит пацану с улицы? Вот если бы ее предупредил какой-нибудь предсказатель из тех, что сочиняют гороскопы, она бы до старости на свой одиннадцатый этаж по лестнице поднималась пешком, ноги тренировала.
"А может быть, мне все это показалось? Может, с ней ничего не случится?" – пытался успокоить себя Олег, но в глубине души знал, что все сбудется.
– Ты чего такой снулый? – Маша встретила его вопросом.
– Голова болит. Может, не пойдем в кино?
– А что будем делать?
– Давай пройдемся, – предложил Олег.
Морозный воздух притуплял боль, поселившуюся в голове после встречи с незнакомкой, и Олегу хотелось побродить по улице.
– Да ну. Охота по холоду таскаться. Я уже настроилась на этот фильм, – сказала принцесса, не знающая отказа.
– Сходим на него в другой раз, – робко попытался настоять на своем Олег.
– В другой раз его уже с экранов снимут. Мог бы позвонить мне и сказать, что сегодня мы никуда не идем, – полуобиженно, полуразочарованно проговорила Маша.
– Ладно, пойдем, – согласился он.
– А как же твоя голова? Может, тебе таблетку выпить? Хочешь, по пути в аптеку зайдем? – запоздало обеспокоилась его здоровьем Маша.
– Не поможет, – отмахнулся Олег.
Он по опыту знал, что пить таблетки бесполезно. Боль будет терзать его, вгрызаясь в мозг, пока не отступит сама. Но сейчас помимо головной боли Олега мучили мысли о незнакомой девчонке. Он тщетно пытался убедить себя, будто все, что ему привиделось, было лишь игрой воображения. В душе росла уверенность, что скоро должно свершиться непоправимое. Хотя незнакомка пока еще была жива, час трагедии неумолимо приближался. Он знал это и ничего не мог поделать.
В Олеге поселилось странное чувство, будто он виновник всего того, что должно произойти с девушкой. Словно если бы не его видение, она была бы в безопасности. Он понимал, что это не так. Он лишь предвидел будущее, но не творил его. Простой наблюдатель, почти такой же, как зритель в кино, который хочет предупредить героя об опасности, но знает, что все равно произойдет то, что предопределено сценарием. Только в жизни смерть была нешуточной. Героиня не выйдет из лифта, не смоет с себя бутафорскую кровь и не пойдет на вечеринку с бойфрендом.
Они зашли в кинотеатр. Небольшой зальчик был заполнен наполовину. Олег не вникал в то, что происходило на экране. Головная боль усилилась. Мелькание кадров раздражало, но особенно изощренной пыткой был стереозвук. Олега так и подмывало зажмуриться и заткнуть уши. Мать говорила, что от мигрени помогают три "Т": темнота, тишина и тепло. Сейчас в наличии было лишь тепло и то весьма относительное.
Он мысленно подгонял время, оставшееся до конца сеанса, когда почти на подсознательном уровне уловил, что происходит на экране.
Лифт. Девушка. Незнакомец. Выстрел.
А в воспаленном мозгу уже прокручивался другой фильм. Тесный лифт. Неопрятная туша. Запах пота и перегара.
К горлу подступила тошнота. Чувство дурноты было настолько сильным, что Олегу пришлось встать и поспешить к выходу. В проходе на полу, точно светляки, горели номера рядов, указывая дорогу. Выбежав в холл, Олег подскочил к декоративному фонтану. Зачерпнув ладонью воды, он обтер лицо. Стало легче. Он плюхнулся на пластиковый стул и стал ждать окончания фильма.
Маша вышла вскоре после него.
– Ты что, совсем? Хоть бы предупредил.
– Мне стало плохо. Болит голова. Я же тебе говорил.
– И часто у тебя так с головой?
Олег пожал плечами, а разум взвешивал на чаше весов бытия извечный вопрос: быть или не быть. Может, стоило рассказать Маше о посещавших его видениях? Груз чужих проблем и смертей, который с пугающим постоянством обрушивался на него в последнее время, был слишком тяжел, чтобы нести его в одиночку. Ему как никогда нужна была поддержка.
– Скажи, что бы ты сделала, если бы умела предсказывать катастрофы? – исподволь спросил он.
– Как Павел Глоба, что ли?
– Ну да, вроде того.
Маша пожала плечами.
– Устроилась бы куда-нибудь в журнал типа "Тайная власть" или лучше на телевидение. Там больше платят.
– А если ты, к примеру, знаешь, что должна стрястись беда, а ничего не можешь сделать.
– Я же не МЧС. Это их проблемы. И вообще, чего это тебя вдруг понесло?
– Иногда я заранее предвижу, что произойдет, – признался Олег.
– Правда, что ли?
– Да. Помнишь, на днях самолет упал? А накануне мне это привиделось. Все в точности. Даже название города.
– Ничего себе! И часто это у тебя?
Олег пожал плечами.
– Иногда. Землетрясение приснилось, а на другой день в Штатах тряхнуло.
– Классно. В следующий раз, если тебе что-нибудь такое приснится, надо сразу в газету пойти, – предложила Маша.
– Лучше бы следующего раза не было. Я до сих пор не могу забыть тот самолет.
– Брось ты. В новостях каждый день что-то взрывается, рушится, падает. Если по каждому поводу переживать, нервов не хватит.
По-своему Маша была права. Еще недавно Олег и сам думал так же, но в последнее время многое переменилось.
– Понимаешь, когда заранее знаешь, что случится, а потом это происходит, то чувствуешь себя так, как будто виноват, – попытался объяснить он.
– Ты-то при чем? – отмахнулась Маша.
– Всегда кажется, что можно помочь. Как в пословице: знал бы, где упасть, соломки б подостлал. Но это не так. Ты как зритель в кинотеатре. Когда на экране девушка заходит в лифт, и ты знаешь, что ее убьют, кричи, не кричи – она тебя не услышит. И в жизни так же. Идет какая-нибудь дурочка и не знает, что ее в лифте алкаш зарежет. А она дергается, что вовремя дорогу на зеленый свет не перешла. Глупо.
– Это на тебя так фильм подействовал?
– Сегодня пытался одну девчонку предупредить, а она не поверила. Подумала, что прикалываюсь.
– Ты это серьезно?
Олег молча кивнул.
– Здорово! Надо хронику происшествий посмотреть. Может, ее покажут? Там убийства всегда показывают, – воодушевилась Маша.
– Зачем? Ей ведь все равно не поможешь. Так я хотя бы не знаю наверняка и остается надежда, что с ней ничего не произошло.
– Глупый. Ты можешь стать знаменитостью. Думай о том, чтобы себе помочь. Лови момент. Знаешь, сколько газет и журналов о таком пишут! Я найду адреса…
– Нет, не надо, – поспешно отказался Олег.
Его не прельщала мысль обрести известность, если ценой этому была чья-то жизнь. К тому же он опасался снова навлечь на себя преследователей. В его положении лучше держаться как можно незаметнее.
Маша по-своему истолковала его отказ.
– Кончай скромничать. Положись на меня. Я из тебя сделаю человека.
– Я тебя прошу. Я не хочу, чтобы об этом знали, – настойчиво повторил Олег.
– Почему?
Инстинкт подсказывал ему, что про бандитов лучше промолчать, и он нехотя выдавил:
– Я все придумал.
– Придумал? – повторила Маша.
– Ну да. Приколоться хотел.
Некоторое время она молча смотрела на него. Олег уже был не рад, что затеял этот разговор. Он был уверен, что Маша рассердится, но она неожиданно улыбнулась.
– С тобой не соскучишься! Прямо артист. Натурально меня разыграл. Значит, про самолет и землетрясение – это просто треп?
– Угу, – кивнул Олег.
– Ты хоть предупреждай, когда врешь.
– Хорошо, – покорно улыбнулся Олег.
Правда – ложь, ложь – правда. Они так переплелись, что он уже и сам не знал, говорит ли он правду, или это очередной обман.
ГЛАВА 21
Олег задумчиво вертел в руках серебряный диск. Он выглядел довольно безобидно. На нем могло быть записано все, что угодно: музыка, игра или фильм. Но по недосмотру судьбы в нем был заключен ураган, в одночасье разметавший ветошь будней и перевернувший всю прежнюю жизнь.
Вот он современный джинн! Бутылка стала для него слишком тесным вместилищем, и он перекочевал на CD. Стоило подвести курсор и щелкнуть кнопкой мыши, как он услужливо выскочил: "Желание заказывали?" О да, великий и всемогущий исполнитель желаний! Олег мечтал иметь талант, который бы выделял его из других. Но недаром говорится, будь осторожен в своих желаниях.
Кто не хотел бы научиться читать чужие мысли и знать наперед все, что произойдет? Примеряя маску Нострадамуса, каждый видит только радужные перспективы, но маска призвана скрывать то, что внутри. Лишь тот, кому дан истинный дар ясновидения, может понять, что это не подарок судьбы, а бремя и проклятие. Олег полной мерой хлебнул всю горечь так неожиданно приобретенного таланта.
Строптивый дар, словно издевался над его обладателем. Он то подбрасывал легкий намек на возможный успех, то корчил злобную гримасу и обрушивал потоки боли. Вместо того, чтобы служить хозяину, дар стремился утвердить господство, подчинить Олега, сделав своим рабом.
Даже угроза, исходившая от бандитов, пугала Олега меньше, чем опасность, скрытая в нем самом. Словно кто-то вмонтировал в его мозг бомбу, не сказав, когда сработает часовой механизм.
Что означали эти кратковременные бегства из реальности? Он не знал, когда приступ настигнет его в очередной раз. Странные, необъяснимые видения накатывали неожиданно, парализуя волю. Призраки, порожденные его мозгом, словно вампиры, пили энергию, высасывали все соки и оставляли без сил.
Олега поддерживала только мысль, что рано или поздно он сумеет обуздать свой непокорный талант и обратить его себе на пользу. Впрочем, поздно могло означать никогда. Со временем у Олега тоже было напряженно. Прежние монотонные дни, когда время измерялось часами и минутами, ушли в прошлое. Теперь жизнь напоминала гонку на американских горках. Он то взлетал к вершинам счастья, когда ему во всем сопутствовала удача, то камнем падал в пропасть отчаяния. Эйфория и депрессия сменяли друг друга чаще, чем день сменяет ночь.
В прошедший месяц втиснулось столько событий, что казалось, с момента встречи с длинноволосым прошел, по меньшей мере, год.
Олег был уверен, что бандиты не прекратили попыток найти его. Они чувствовал, что они по-прежнему дышат ему в затылок, и каждый день поисков не прибавляет им доброжелательности и хорошего настроения. Порой он сомневался, что поступил правильно, сбежав и оставив диск у себя. Может быть, было лучше избавиться от него с самого начала? Если бы он знал, что крылось на безобидном на вид диске, он ни за что не впустил бы в свою жизнь этого троянского коня судьбы. Впрочем, махать кулаками после драки занятие глупое и бесполезное.
Олег достал обрывок с номером телефона, который ему дал длинноволосый, и листок, оставленный Пашей. Положив обе бумажки перед собой, он поочередно посмотрел на одну, потом на другую, как будто в них мог быть зашифрован ответ на вопрос, как связаны между собой Женя и громилы из иномарки. Номера были абсолютно разные. И все же что за наваждение? Почему, стоило набрать номер Жени, как появлялись эти "двое из ларца". А может, снова позвонить Жене и без обиняков спросить, что все это значит?
Поколебавшись, Олег набрал номер телефона, который ему дал длинноволосый.
"Неправильно набран номер", – констатировал механический голос. Олег набрал цифры еще и еще раз, но ответ был тот же.
Тоненькая паутинка, связывавшая его с Женей, оборвалась. Странное дело, но именно теперь, когда Женя оказался вне досягаемости, Олегу нестерпимо захотелось его найти. Во всяком случае, уж если кто и знает, на какие потайные уголки мозга воздействует странная программа, так это Женя. А возможно, ему известно, как избавиться от настойчивых и изнуряющих видений.
Чем больше Олег об этом думал, тем больше понимал, что свалял дурака, не поговорив с Женей начистоту. Но этот след исчез, а угроза появления бандитов осталась.
Внезапно Олег вспомнил про обитателя подвала, которого громилы похитили из заснеженного дворика. Интересно, что с ним сталось? Выпустили его, или подвал стоит заброшенным?
На следующий день после уроков Олег отправился в центр города. Он без труда нашел знакомый дворик. На месте бывшего котлована уже высились два этажа нового дома, над которыми торчали бетонные культи каркаса. Миновав стройку, Олег подошел к старому особняку. По сравнению с соседними отреставрированными зданиями он имел заброшенный вид.
Днем его ветхость бросалась в глаза больше, чем при свете фонарей. Зашарпанные стены нуждались в побелке. Лепнина обсыпалась. Особенно ущербный вид был у купидона с отбитым носом, красовавшегося над парадным входом. Некогда помпезную дверь покрывала короста облупившейся грязно-бурой краски, а сугроб на порожке красноречиво говорил, что в парадное уже давно никто не входил.
Единственной, новой деталью была черная металлическая дверь в торце здания. Она зияла, словно латка, внося в архитектуру уродливую черту современности. Диссонируя с общим стилем особняка, эта убогая метка свидетельствовала о том, что особняк не предназначен на снос.
Олег не помнил, была ли эта дверь здесь в прошлый раз. Он подергал за ручку. Заперто. А чего он собственно ожидал? Вряд ли прежний обитатель подвала продолжает здесь жить. Олег подошел к подвальному окошку, нагнулся и прильнул к решетке. Разглядеть что-либо сквозь пропыленное до состояния матовости стекло было невозможно.
– Ты что тут высматриваешь? – услышал он сердитый голос.
Олег обернулся и резко встал. Перед ним стоял мужчина лет пятидесяти в черной куртке и вязаной шапочке. В прошлый раз Олег не слишком хорошо разглядел его в потемках, и все же было похоже, что это тот же самый человек. Незнакомец смотрел на Олега с неприкрытой враждебностью.
– Вот шпана! Думаете, если дом нежилой, тут можно сходняки устраивать? Всё ходят, всё вынюхивают. Не обломится. Найдите что попроще. Видал, дверь поставили? Скоро тут ремонт будут делать. Так что вали отсюда и корешей своих предупреди, чтоб их духу здесь не было.
– Да нет у меня никаких корешей. Я к вам пришел.
– Ко мне? – удивился мужчина.