9
Море крови. Фонтаны лимфы.
10
Я должен умереть прежде, чем успел полюбить…
11
Вот и вход в зону "F". Я покидаю это царство смерти. Где мой паспорт? Нужна ли мне виза?
12
Холодный ветер, веющий из завтрашнего утра.
13
Ребята, которые разбили лагерь в зоне "F", должны выйти нам навстречу, проводить нас в зону "Б". Мы можем пройти и без них. Лишь бы только миновать этот последний экран, и мы чудненько доберемся.
14
Как часто я мечтал об этой трассе. Но теперь я ее ненавижу, хотя она и прекрасна. И наиболее прекрасной она нам покажется наверное тогда, когда нас подкараулит на ней смерть.
15
Кожа на бедрах Мэрибель слегка морщится. Прежде, чем ей исполнится тридцать лет, она располнеет.
16
В своей карьере мне пришлось делать кучу разных вещей. У меня никогда не хватало времени, чтобы прочитать Руссо. Я ничего не знаю о Канте. Если выберусь отсюда, то начну всех их читать. Я, Нед Раулинс… Я, Ричард Мюллер… буду читать…
17
Раулинс вошел в зону "F" и спросил компьютер, можно ли здесь отдохнуть. Мозг корабля ответил, что можно. Очень осторожно Нед присел. Каменные блоки поднимались на высоту пятьдесят метров с обеих сторон узкой расщелины, в которой показалась массивная фигура Чарльза Бордмана. Бордман был потным и нервным. Прямо невероятно.
Сам Раулинс не был спокоен. Пот тек ручьем. Скафандру пришлось работать с перегрузкой, чтобы избавиться от дополнительной влажности. Радость была бы преждевременной.
- Отдыхаешь? - спросил Бордман.
- А почему бы и нет? Притомился, Чарльз. И ты тоже. Компьютер говорит, что нам ничего не угрожает.
Бордман подошел и присел.
- Мюллер, - сказал Раулинс, - прошел эту трассу в одиночку без всякой подготовки.
- Мюллер всегда был необыкновенным человеком.
- Как, ты думаешь, он это сделал?
- Спроси у него.
- И спрошу, - согласился Раулинс. - Может быть завтра в это же время я буду говорить с ним.
- Возможно. Но нам надо идти. Скоро к нам выйдут ребята. Скорее всего, нас засекли их детекторы массы.
Они поднялись.
В зоне "F" было просторней, но неуютно. Доминирующий архитектурный стиль нес в себе какую-то искусственность и тревогу. Раулинс хотя и знал, что ловушек тут меньше, все же шел с ощущением, что плиты мостовой разойдутся у него под ногами.
- Какой участок до сих пор был у тебя наихудшим? - спросил Раулинс.
- Дезориентирующий экран.
- Это не так страшно… если человек сможет заставить себя пройти мимо всех этих смертоносных пакостей с закрытыми глазами.
- Я смотрел, - сказал Бордман.
- В зоне дезориентации?
- Недолго. Не выдержал искушения. Не буду даже рассказывать, что я видел, но это было одно из самых причудливых переживаний в моей жизни.
Раулинс улыбнулся. Значит, и Бордман способен сделать что-то нелогичное, безрассудное.
- И что? Ты просто стоял без движений и смотрел? А потом с закрытыми глазами пошел дальше? И не было никакой критической ситуации?
- Была. Засмотревшись, я чуть было не тронулся с места. Но тут же опомнился.
- Наверно, я попробую, когда мы будем возвращаться. Ведь беглый взгляд не повредит, - сказал Раулинс.
- Откуда ты знаешь, что экран действует в обратном направлении?
- Я над этим не задумывался. Мы еще не отрабатывали возвращения. Может, в обратном направлении все по-другому? У нас нет карты обратной дороги. Может быть, когда мы будем возвращаться, то все погибнем.
- Снова вышлем роботов, - сказал Бордман. - Уж об этом можешь не волноваться.
Раулинс отозвался только через минуту:
- Кстати, а зачем нужны были какие-нибудь ловушки для выходящих? Или строители лабиринта так же заперли себя в центре города, как не пускали туда своих врагов? С чего бы им так делать?
- Кто же может знать, Нед? Это были неизвестные существа.
- Неизвестные. Это верно.
18
Бордман сообразил, что тема разговора еще не исчерпана. Он спросил:
- А для тебя какое место было самым трудным?
- Тот экран далеко за нами, - ответил Раулинс. - Я в нем видел всякие паскудства, которые клубятся в подсознании.
- Что за экран?
- В глубине зоны "X". Я на него посмотрел и несколько секунд видел своего отца. А потом девушку… которую я знал. На экране она разоблачилась. Но разве у кого-нибудь подсознание другое?
- Я таких вещей не видел.
- Но ведь ты не мог обойти этот экран. Он был в пятидесяти метрах от места, где ты убил первого зверя.
- Да, этот экран я видел. Но он показывал только геометрические фигуры.
- А я видел, как Мэрибель раздевалась, - заявил Раулинс в растерянности. - А ты, значит, видел геометрические фигуры.
19
В зоне "F" также угрожали смертельные опасности. Небольшой перламутровый пузырь лопнул, и из него потекла струйка шариков. Эти шарики двигались в ногах Раулинса с какой-то зловещей целенаправленностью. Кусали через ботинки. Он растоптал их множество, но чуть сам не оказался слишком близко от источника света, который неожиданно засиял голубым глазом. Он пнул три шарика в сторону света. Они расплавились.
20
Бордману все это надоело чуть ли не до отрыжки.
21
С того момента, как они вошли в лабиринт, прошел 1 час 48 минут. Трасса в зоне "F" вела через зал с розовыми стенами, где из скрытых отверстий вырывались клубы дыма. В противоположном конце розового зала помещалась ловушка. Если бы они не прошли ее в точно рассчитанное время, то были бы размозжены. За залом был длинный коридор. Этот коридор выводит на открытую площадь с шестью наклонно установленными обелисками из белого металла. Из фонтана на стометровую высоту била вода. По бокам площади возвышались три башни с множеством окон разной величины. Стекла в них были нетронуты. На ступенях одной из них лежал расчлененный ударами скелет какого-то создания.
В лагере несли службу Элтон, Антонелли, Камерон, Гринфилд Стейн. Сейчас же Антонелли и Стейн вышли на площадь в центре зоны навстречу Раулинсу и Бордману.
- Уже недалеко, - сказал Стейн. - Или же вы предпочли бы отдохнуть несколько минут, мистер Бордман?
Старик хмуро глянул на него.
- Дэвис, Оттавио и Рейнольдс уже добрались сегодня до зоны "Б". Элтон, Камерон и Гринфилд присоединились к нам. Патронелли и Уолкер исследуют внутреннюю границу зоны "Е" и заглядывают в зону "D". Говорят, что там все выглядит несравненно лучше.
- Я с них шкуру спущу, если они туда полезут.
Антонелли невесело улыбнулся.
Промежуточная база состояла из двух куполообразных палаток. Территория была тщательно обследована, и здесь наверняка ничто не грозило. В палатке Раулинс снял ботинки, получил очищающий препарат и пакет с пищей. Ему было как-то не по себе среди этих людей. Он знал, что они лишены тех возможностей в жизни, которые даны ему. Они не получили образования, и даже если они уцелеют, то не будут жить так долго, как он. Ни у кого из них не было светлых волос, голубых глаз и, наверное, не хватило бы средств, чтобы подвергнуться дорогостоящей операции. И все же они выглядели счастливыми. Может быть, потому, что их не волновали моральные аспекты извлечения Мюллера из лабиринта.
В палатку вошел Бордман.
- Передайте капитану Хостину, что он проиграл. Мы сюда добрались.
- Что проиграл? - не понял Антонелли.
Гринфилд говорил о чем-то другом:
- Допустим, что Мюллер как-то следит за нами. Он перемещается очень регулярно. Сейчас он находится в дальнем квадрате зоны "А"… если входом туда являются ворота, которые мы знаем… и описывает небольшую дугу по мере того, как к нему приближаются наши передовые.
Бордман пояснил Антонелли:
- Хостин ставил три к одному, что мы не дойдем досюда. Сам слышал.
И спросил у Камерона, техника-связиста:
- Возможно ли, что Мюллер пользуется какой-нибудь следящей системой?
- Вполне правдоподобно.
- Системой, позволяющей различать лица?
- Я допускаю, что так. У него было множество времени на ознакомление с устройствами этого лабиринта.
- Если он видел мое лицо, - заявил Бордман, - самое лучшее будет вернуться и не ломать головы над остальным. У кого-нибудь есть термопластический аппарат? Я немедленно должен изменить свое лицо.
22
Он не стал объяснять, почему. Но когда процедура закончилась, нос у него стал длинным, резко очерченным, губы тонкими и подбородок, как у ведьмы. Лицо это трудно было назвать симпатичным.
23
После неспокойно проведенной ночи Раулинс начал готовиться к тому, чтобы дойти до передового лагеря в зоне "Е". Бордман должен был остаться на базе, но поддерживать с ним связь - видеть то, что видел он, слышать то, что слышал он, и давать ему шепотом указания.
Раулинс вышел из палатки, отсчитал десять шагов и замер в неподвижности, наблюдая, как рассвет покрывает украшенные клювами стены оранжевым блеском.
- Подними правую руку, - приказал Бордман, - если ты меня слышишь, Нед!
Раулинс поднял.
- Теперь скажи мне что-нибудь.
- Где, ты говоришь, родился Мюллер?
- На Земле. Я слышу тебя превосходно.
- Где на Земле?
- В Северо-Американской Директории. А где точно, не знаю.
- Я тоже оттуда, - сказал Раулинс.
- Знаю, - ответил Бордман. - Мюллер, кажется, из западной части Северной Америки. Но я в этом не уверен. Я так мало времени провожу на Земле, Нед, что уже не помню в деталях земной географии. Если это так важно для тебя, то нас может проинформировать мозг корабля.
- Попозже, - сказал Раулинс. - Не пора ли мне трогаться?
- Сначала послушай, что я тебе скажу. Мы с большим трудом пробрались внутрь лабиринта, и не забывай, что все, что мы до сих пор сделали, было всего лишь вступлением к достижению настоящей цели. Мы прилетели сюда за Мюллером. Не забывай этого.
- Я что, могу забыть?
- До сих пор мы думали главным образом о себе самих. Выживем или умрем - вот и вся проблема. А это ограничивает перспективу. Теперь же мы можем перейти к более широкой точке зрения. Дар, которым обладает Мюллер… или же висящее над ним проклятие, не знаю, как это определить… имеет потенциальное значение, и нашим заданием является использовать его, Нед. Судьба Галактики зависит от того, что произойдет в ближайшие дни между тобой и Мюллером. Это поворотный пункт во времени. Миллиарды еще не рожденных существ получат жизнь, измененную во зло или на благо, в результате событий, которые разыграются здесь.
- Вроде бы ты это серьезно говоришь, Чарльз.
- Абсолютно серьезно. Порой приходит мгновение, когда все напыщенные слова начинают что-нибудь значить. Ты стоишь на развилке галактической истории. И потому, Нед, ты пойдешь и будешь лгать, клятвопреступничать, идти на компромиссы. Допустим, что сомнения не оставят тебя на какое-то время, и ты возненавидишь себя за это, но в конце концов ты поймешь, что совершил богатырский поступок. Проверка связи окончена. А теперь возвращайся и готовься к походу.
24
На этот раз один он шел недолго. Стейн и Элтон проводили его вплоть до ворот в зону "F". Никаких приключений не было. Они указали ему тропинку вправо, и он выскочил из этой зоны, суровой и угрюмой. Спускаясь с покатой плиты у ворот, он увидел в одной из стрельчатых колонн какое-то гнездо. Во тьме гнезда что-то поблескивало, что-то подвижное, могущее оказаться глазом.
- Мне кажется, я нашел часть следящей системы Мюллера, - сообщил он. - Что-то тут со стены глядит на меня.
- Опрыскай это нивелирующей жидкостью, - посоветовал Бордман.
- Он может отнестись к этому как к враждебному акту. С чего археолог стал бы уничтожать такую редкость?
- Логично. Иди дальше.
В зоне "Е" обстановка казалась менее грозной. Темные, невысокие дома стояли как перепуганные воробьи. Все здесь выглядело иначе, поднимались высокие стены и поблескивала какая-то башня. Каждая из зон отличалась от уже пройденных, так что Раулинс предположил, что все они строились в разное время. Сперва был возведен центр, или жилые кварталы, а потом постепенно наслаивались наружные зоны, снабженные ловушками, по мере того, как враги делались все более настырными. Это была концепция, достойная археолога. Он отметил ее в памяти, чтобы позднее использовать.
Он уже отошел на некоторое расстояние от ворот, когда увидел туманный силуэт идущего к нему Уолкера Уолкер был тощим несимпатичным человеком. Утверждали, что он несколько раз брал в жены одну и ту же женщину. Ему исполнилось около сорока лет, и он думал в первую очередь о своей карьере.
- Я рад, что с тобой все в порядке, Раулинс. Отсюда спокойно иди вперед. Эта стена поворачивает.
- Значит, все в порядке?
- Более-менее. Полчаса назад мы потеряли Патронелли.
Раулинс окаменел.
- Но ведь эта зона сравнительно безопасна!
- Нет. Она более опасна, чем зона "F", и почти так же полна ловушек, как зона "G". Мы ее недооценили, когда высылали роботов. Кстати, нет причин, по которым эти зоны должны были бы становиться все более безопасными по мере приближения к центру, правда? Так что эта одна из самых скверных.
- Усыпляют бдительность, - предположил Раулинс. - Делают вид, что теперь ничего не угрожает.
- Если бы я знал! Ну, пошли. Иди за мной и особо не утруждай извилины. Индивидуализм здесь гроша ломаного не стоит. Или ты идешь протоптанной дорожкой, или никуда не приходишь.
Раулинс пошел за Уолкером. Он не видел явной опасности, но подпрыгнул там, где подпрыгнул Уолкер, и свернул за ним в сторону. Лагерь в зоне "Е" был не слишком далеко. Там сидели Дэвис, Оттавио, Рейнольдс и смотрели на верхнюю часть тела Патронелли.
- Ждем приказа о похоронах, - пояснил Оттавио. - От пояса и вниз от него ничего не осталось. Хостин наверняка прикажет вынести его из лабиринта.
- Закрой его, по крайней мере, - попросил Раулинс.
- Ты сегодня пойдешь дальше, в зону "D"? - спросил Уолкер.
- Надо бы.
- Тогда мы тебе скажем, чего надо избегать. Это новинка. Именно там погиб Патронелли. Это метров в пяти от границы зоны "D"… по ту сторону. Ты вступаешь в какое-то поле, и оно перерезает тебя пополам. Ни один из роботов на такое не натыкался.
- А если оно перерезает пополам всех, то кто туда проходит? - спросил Раулинс. - Всех, кроме роботов?
- Мюллера не перерезало, - заметил Уолкер. - И тебя не перережет, если ты его обогнешь. Мы тебе покажем, как.
- А за этим полем что?
- Это уже забота для твоей головы.
25
Бордман сказал:
- Ты устал, задержись на ночь в лагере.
- Я бы предпочел пойти сразу.
- Но тебе придется идти одному. Не лучше ли сперва отдохнуть?
- Пусть мозг корабля проверит мое состояние и определит степень усталости. Я готов идти дальше.
Бордман проверил. Организм Раулинса находился под постоянным контролем: знали его пульс, возбудимость, гормональный баланс. Компьютер сообщил, что он может идти дальше без отдыха.
- Ладно, - сказал Бордман. - Давай…
- Я должен войти в зону "D", Чарльз. Вот здесь погиб Патронелли. Я вижу эти нити, которых он коснулся… очень тонкие, превосходно замаскированные. Огибаю их. Вот я и в зоне "D". Останавливаюсь, пусть мозг корабля определит мое положение. В зоне "D" вроде бы поспокойнее, чем в зоне "Е", я должен быстро преодолеть ее.
26
Медно-золотистые лучи, которые стерегли проход в зону "С", были иллюзией.
Раулинс тихонько прошептал:
- Передай созвездиям, что их судьба в надежных руках. Скорее всего я столкнусь с Мюллером не позднее, чем через пятнадцать минут.
Глава седьмая
1
Мюллеру часто и подолгу приходилось бывать в одиночестве. При заключении первого брачного контракта он настаивал о включении в него параграфа о разлуке - разлуке классической и типичной. Лорэйн не выдвинула возражений, так как знала, что его работа может время от времени потребовать поездок туда, куда она или не сможет, или не захочет с ним отправиться. На протяжении восьми лет его супружества он воспользовался этим параграфом три раза, причем в сумме время его отсутствия равнялось четырем годам.
Периоды отсутствия Мюллера, однако, не были на самом деле решающим фактором. Супружеский контракт они не возобновили. В те годы Мюллер убедился, что способен выносить одиночество, и что оно идет ему даже на пользу. В одиночестве мы развиваем все, кроме характера, писал Стендаль. По этим высказыванием Мюллер, может, и не подписался бы, но ведь его характер был уже полностью сформирован до того, как ему стали поручать задания, требующие одиночного пребывания на безлюдных, опасных планетах. Он добровольно изъявлял желание. Так же добровольно, но в другом смысле, он отправился на Лемнос, но изгнание досаждало ему здесь гораздо больше, чем во время предыдущих отшельнических странствий. И все же он держал себя в руках Его прямо-таки удивляла и поражала собственная способность к приспособлению. До этого он не мог и предположить, что так легко сбросит узы, связывающие его с обществом людей. Только сексуальные вопросы заключали в себе трудности, да и то не такие серьезные, как он себе воображал, а остальное - возбуждающие интеллект дискуссии, перемена обстановки, взаимовлияние личностей - как-то очень быстро стало неважным. У него было достаточно много развлекательных кубиков, и достаточно много задач ставила перед ним жизнь в лабиринте. Недостатка в воспоминаниях он тоже не ощущал.
Он мог вспомнить пейзажи сотен планет. Человечество протянулось повсюду, посеяло зерно Земли в колониях тысячи звезд. На Дельте Павониса VI, к примеру, отстоящей на двадцать световых лет: эта планета внезапно стала возбуждать удивление. Ее окрестили именем Локи, совершенно здесь не подходящим, так как Локи был хитрым, вертким и худощавым, а переселенцы на Локи после пятидесятилетнего пребывания вдали от Земли неожиданно сделались поклонниками культа чрезмерной полноты, достигающейся путем задержки сахара в организме. За десять лет до своей неудачной экспедиции к гидрянам Мюллер побывал на Локи. По сути дела, это была хлопотная миссия для колонии, не поддерживающей связи со своим родным миром. Он помнил эту горячую планету, где люди могли жить лишь в узком поясе умеренной температуры. Продирался сквозь стену зеленых джунглей вдоль черной реки, на болотистых берегах которой обитали животные с клыками словно из драгоценностей, пока не добрался до поселка пропотевших толстяков, весящих, наверное, по полтонны каждый. У порогов хижин, крытых сухими листьями, сидели люди, истинно по-буддийски погруженные в торжественную медитацию. Никогда прежде он не видел столько плоти на один кубический метр. Действенными должны были быть снадобья, используемые локитянами, чтобы соответствующим образом усваивать глюкозу и толстеть. Это не было порождено какой-либо необходимостью, вытекающей из условий местной жизни, им просто захотелось быть толстыми. Мюллер на Лемносе вспоминал предплечья, выглядящие как бедра, и бедра, напоминающие колонны, округлые и еще раз округлые торжествующе-огромные животы.