Вскоре после этого Мюллер запрограммировал выход корабля на гиперболическую орбиту с уничтожением через двадцать минут, забрался в посадочную капсулу и приготовился к высадке на Лемнос. Он спустился быстро, приземлился удачно. И направился прямо в нужное место, отстоящее на два километра от входа в лабиринт. Солнце, застывшее высоко на небе, ярко светило. Быстрыми шагами Мюллер приближался к лабиринту.
Он сделал то, о чем его просили.
И теперь возвращался домой.
- Снова эта его поза, - заявил Бордман. - Он оттуда вылезет.
- Вряд ли, - сказал Раулинс. - Он говорил серьезно.
- Ты стоял рядом и ничего не чувствовал?
- Ничего. Он больше не эманирует.
- Сам-то он это понимает?
- Да.
- В таком случае он выйдет, - сказал Бордман. - Мы будем за ним наблюдать, и когда он попросит, чтобы мы забрали его с Лемноса, мы за ним прилетим. Рано или поздно ему вновь захочется оказаться среди людей. Он столько испытал за последнее время, что ему необходимо обдумать все это, и ему наверняка кажется, что лабиринт для этого самое подходящее место. Он еще не готов для того, чтобы вновь вернуться к нормальной жизни. Дадим ему два, три, четыре года. II он оттуда выйдет. Зло, которое ему причинил один вид чужих существ, другой исправил. Дик вновь может жить в обществе.
- Не думаю, - тихо произнес Раулинс. - Я не думаю, что это не оставило никаких следов, Чарльз, он вроде бы уже не человек, уже нет.
Бордман рассмеялся.
- Хочешь поспорить? Ставлю пять к одному, что Мюллер покинет лабиринт не позже, чем через пять лет. И по собственному желанию.
Хм-м…
- Стоит рискнуть.
Раулинс вышел из бюро Бордмана. Начиналась ночь. Он поднялся на мост перед зданием. Через час у него был назначен ужин с ласковой, милой и желанной девушкой, самолюбию которой страшно льстило, что она - подружка знаменитого Неда Раулинса. Эта девушка умела слушать, любила, чтобы он рассказывал ей о своих работах, и очень серьезно кивала головой, когда он рассказывал о своих новых смелых планах. Не менее хороша она была и в постели.
Идя через мост, он остановился и посмотрел на звезды.
Миллиарды светящихся точек сияли на небе. Лемнос и Бета Гидры IV, планеты, находящиеся под оккупацией радиосуществ, и все земные колонии, и даже невидимая, но родная Галактика этих существ. Где-то там раскинулся лабиринт на просторной равнине, где-то там была чаща грибообразных деревьев стометровой высоты, и где-то там же росли молодые города переселенцев с Земли, и кружились капсулы над покоренными мирами, и находился в капсуле некто незнакомый и чужой.
На тысяче планет растерянные люди боялись будущего. Среди грибообразных деревьев грациозно перемещались немые многорукие существа. И жил в лабиринте одинокий… человек.
- Может, - подумал Раулинс, - через год-два я проведаю Дика Мюллера.
Он знал, что еще не пришло время строить планы. Еще не известно, как прореагируют, если вообще прореагируют радиосущества на то, что они узнали от Ричарда Мюллера. Роль гидрян, попытки людей к самозащите. Выход Мюллера из лабиринта - все это тайны, которые еще предстоит выяснить. Вдохновляла и несколько поражала Раулинса та мысль, что все это произойдет на его веку.
Он прошел по мосту. Полюбовался, как космические корабли разбивают тьму пространства Потом снова остановился в неподвижности, вслушиваясь в зов звезд. Вся Вселенная влекла его к себе, каждая из звезд действовала в этом своей силой притяжения. Бездна людей ошеломляла. Открытые пути манили, уходя в бесконечность.
Он подумал о человеке в лабиринте. И подумал о той девушке, гибкой и грациозной, темноволосой, с глазами как серебряные зеркальца, подумал о ее ждущем теле.
И неожиданно сделался Диком Мюллером, которому тоже было когда-то двадцать - двадцать четыре года, и Галактика лежала у его ног.
- А ты, Дик, чувствовал себя тогда по-другому? - спросил он. - О чем ты думал, когда поднимал голову и глядел на звезды? Волновало ли тебя это? Тянуло ли туда? Вот так. Так, как манит сейчас меня. И ты там оказался. И нашел свое. И потерял. И обрел что-то другое. Ты помнишь, Дик, что ты чувствовал тогда, много лет назад? Сегодня, в эту ночь, укрывшийся у себя в лабиринте - о чем ты думаешь? Что вспоминаешь?
Почему ты отвернулся от нас, Дик?
Кто ты теперь?
Он поспешил к девушке, которая ждала его. Они пили молодое вино, терпкое, электризующее. Улыбались друг другу в неверном свете свечей. Еще позже она отдалась ему, а потом они стояли вдвоем на балконе, и перед ними открывалась перспектива крупнейшего из земных городов. Бесчисленные огоньки перемигивались и поднимались к другим огонькам на небесах. Он обнял ее и привлек к себе, положив руку на ее обнаженное бедро.
Она спросила:
- Ты надолго останешься на этот раз?
- Еще на четыре дня.
- А когда вернешься?
- Когда выполню задание.
- Нед, когда ты, наконец, отдохнешь? Когда ты, наконец, скажешь, что с тебя довольно?.. Что ты не будешь больше летать? Что выберешь одну планету и поселишься на ней окончательно?
- Ну да, - небрежно произнес он. - Так я, наверное, и поступлю. Немного погодя.
- Ты так говоришь, чтобы что-то сказать. Никто из вас никогда не может усидеть на месте.
- Не можем, - прошептал он. - Мы всегда в пути. Всегда нас ждут новые миры… новые звезды…
- Вы хотите слишком многого. Вы хотите познать всю Вселенную, Нед, а это - грех Существуют границы, которые не дозволено переступать.
- Да, - согласился он, - ты права. Я знаю, что ты права. - Он провел пальцем по ее гладкой атласной коже. Она задрожала. - Мы делаем то, что обязаны, - сказал он. - Учимся на чужих ошибках. Служим нашему делу. Стараемся быть достойными самих себя. Да и разве можно иначе?
- Этот человек, который заперся в лабиринте…
- … он счастлив, - завершил Раулинс. - Он идет избранным путем.
- Как это?
- Я не смог бы тебе этого объяснить.
- Он наверно страшно нас ненавидит, если изолировался от всего мира.
- Он смог возвыситься над своей ненавистью, - объяснил он, как умел. - Сумел. И обрел покой. Безотносительно к тому, кто он есть.
- Что?
Он почувствовал прохладу ночи и отвел ее в комнату. Они остановились у постели.
Он нежно поцеловал ее и вновь подумал о Дике Мюллере. И попытался понять, какой лабиринт поджидает его самого в конце его пути. Он обнял ее. Они откинулись на кровать. Его руки искали, ласкали, терзали.
Дик, подумал он, когда мы с тобой увидимся, нам найдется о чем поговорить.
Она спросила:
- Но почему он снова скрылся в лабиринте?
- Потому же, почему раньше полетел к чужим существам. По той самой причине, по какой все это произошло.
- Не понимаю.
- Он любил человечество, - сказал Раулинс.
И это было наилучшим эпилогом. Ему никогда еще не было так хорошо с девушкой. Но ушел он от нее до рассвета…
Ларри Нивен. Полет лошади
Полет лошади
Шел 750 год доатомной эры, или, примерно, 1200 год нашей эры. Ханвиль Свец вышел из кабины перелетов и огляделся по сторонам.
Для Свеца как изобретение атомной бомбы, имевшее место тысячу сто лет назад, так и не существовавшие вот уже тысячу лет лошади ушли в область предания. В прошлое он попал впервые. Тренировочные полеты не в счет, их практически даже нельзя было назвать путешествиями во времени - каждый настоящий запуск обходился в несколько миллионов коммерциалов. Свец слегка пошатывался, не успев прийти в себя после полета, - сказывались особенности гравитации. Он перенесся в далекий предындустриальный век и чувствовал себя там не очень уютно, хотя и не был фаталистом; в то же время он еще не до конца поверил, что оказался где-то. Точнее, в когда-то. Парадоксальная ситуация.
Свец не взял с собой анестезирующее ружье, так как, прилетев за лошадью, он никак не ожидал увидеть ее в первую минуту. Интересно, какого она размера? Где ее найти? Ему пришлось довольствоваться только теми раритетами, которыми Институт снабдил его. К ним относились несколько картинок в чудом сохранившейся детской книжке да древняя легенда, в которую было трудно поверить. В ней рассказывалось о том, как лошадь когда-то использовали в качестве средства передвижения!
Ступив на пустынную землю, над которой нависло мрачное низкое небо, Свец оперся рукой на изогнутую стенку кабины перелетов. У него закружилась голова. Прошло несколько секунд, прежде чем он осознал, что видит лошадь.
Она стояла примерно в пятнадцати ярдах, разглядывая Свеца большими умными карими глазами. И была намного больше, чем он представлял. Кроме того, на картинке из книги художник изобразил лошадь с блестящей коричневой шерстью и короткой гривой, а животное, представшее перед Свецем, оказалось абсолютно белым, с гривой, развевающейся по ветру, подобно длинным волосам. Бросались в глаза и другие различия… впрочем, это не имело значения. Животное соответствовало изображению на картинке настолько, что с первого взгляда становилось ясно: это то, за чем он прилетел. У Свеца создалось впечатление, что наблюдавшая за ним лошадь ждала, пока он обдумает происходящее. Затем, не дав Свецу опомниться и сообразить, почему у него в руках не было ружья, лошадь заржала, повернулась и ускакала. Исчезла, не дав ему возможности осознать, что происходит.
Свеца начал бить озноб. Никто не предупредил его, что лошади способны чувствовать. Несомненно, ее ржание слишком походило на человеческий смех.
Только сейчас он осознал, что находится в далеком-далеком прошлом.
В том, что он попал именно туда, его убедило не столько появление лошади, сколько пустота, бросившаяся в глаза после ее исчезновения. Ни очертаний высотных жилых домов на горизонте; ни белых следов, расчерченных самолетами в небе, - ничего этого не было. Казалось, мир состоял только из деревьев, цветов и травы, по которой никогда не ступала нога человека.
Тишина. Свецу показалось, что он оглох. За все время он не услышал здесь ни одного звука, кроме ржания лошади. В 1100 году постатомной эры нигде на Земле не было такой тишины. Прислушавшись и присмотревшись, Свец, наконец, понял, что он попал на Британские острова до появления там какой-либо цивилизации. Он совершил путешествие во времени.
Кабина перелетов была частью машины времени - с ее помощью осуществлялись различные перемещения. Она была оборудована системой циркуляции воздуха, которая имела немаловажное значение для ее нормального функционирования. На этом месте это было излишним. На заре цивилизации еще не производились выбросы в атмосферу продуктов горения угля, углеводорода, табака, дерева и многого другого.
Поэтому, в страхе отступая из прошлого в привычный мир кабины, Свец преднамеренно не закрыл за собой дверь.
В кабине он чувствовал себя намного увереннее. За ее стенками находилась неизведанная планета, таившая огромное количество опасностей, вызванных незнанием. Внутри все было в точности, как во время тренировок. Свец провел сотни часов в макете этой кабины, который был ее точной копией, только снабженной компьютером. Там даже была создана искусственная гравитация, дававшая возможность испытать заранее все ощущения, возникающие в процессе передвижения во времени.
Теперь лошадь, уже наверняка, была далеко. Но он успел узнать, какого она размера, и удостоверился, что эти животные водятся на данной территории. Тогда к делу…
Свец снял со стены анестезирующее ружье. Подобрав растворимую кристаллическую иглу нужного размера (в упаковке их было несколько - самая маленькая, не нанося ей никакого вреда, усыпляла землеройку; самой большой было достаточно, чтобы сделать то же со слоном), зарядил ею ружье, повесил его на плечо и поднялся на ноги.
Кабина не двигалась вот уже двадцать минут, а он все еще испытывал легкое головокружение! - путешествие было долгим. Институт времени никогда не отправлял кабину в довоенную эру. Путешествие это длительное и необычное. Вся масса тела Свеца была направлена силами гравитации к его центральной точке.
Как только ему стало полегче, он подошел к стене, на которой было прикреплено все остальное снаряжение.
Летатель одновременно являлся генератором подъемного поля и источником энергии и представлял собой жезл длиной в пять футов. На одном конце его находился контрольный рычаг, а на другом - разрядное устройство. Точно посередине было установлено подъемное кресло с ремнем безопасности. Весь этот аппарат сравнительно небольшого размера был разработан предприятиями по производству космического снаряжения. Он весил тридцать фунтов без двигателя. Свецу с трудом удалось снять это сооружение со стены. Его начало мутить.
Наклонившись, чтобы поднять летатель, и внезапно ощутив, что вот-вот потеряет сознание, он захлопнул дверь и упал без чувств.
- Мы не знаем, в какую точку Земли вы перенесетесь, - говорил ему Ра-Чен, директор Института Времени, высокий полный человек с крупными чертами лица, которое всегда выражало недовольство. - Вся загвоздка в том, что невозможно настроиться ни на определенную часть суток, ни на определенный год, что исключительно важно. Вы не окажетесь под землей или внутри какой-либо постройки, потому что мы просчитали возможные изменения энергетического уровня. Если вы зависнете на высоте, составляющей тысячи футов, кабина не рухнет вниз, она плавно приземлится, расходуя при этом массу энергии, что нанесет тяжелый удар по бюджету…
В ту ночь Сведу снились очень живописные сны: снова и снова кабина материализовывалась в толще скалы, взрывавшейся с невыносимым грохотом.
- По документам лошадь предназначается для Отдела Истории, - продолжал Ра-Чен, - в действительности же она будет отличным подарком Генеральному Секретарю в день его двадцативосьмилетия. По уму, однако, ему дашь не больше шести. В королевской семье все чаще и чаще появляются дети от родственных браков. Мы изыскали возможность переслать ему книгу с картинками, которую получили из 130 года постатомной эры, и теперь дитяте захотелось лошадку…
Свец уже представлял, как его расстреливают за государственную измену, преступление, состоявшее в том, что он слушал такие речи.
- Если бы не это, мы бы ни за что не получили деньги на этот полет. Ученые произведут клонирование лошади перед тем, как передать ее по назначению. Кроме того, гены представляют собой своеобразный код, который тоже может нарушиться. Найдите самца, и мы получим столько животных, сколько захочется людям.
Но почему каждый должен обязательно пожелать стать обладателем лошади? Свец внимательно изучил копию картинки из детской книжки, найденной их сотрудником в разрушенном тысячу лет назад доме. Лошадь не произвела на него должного впечатления.
Его привели в ужас слова Ра-Чена.
- Мы никогда никого не посылали в столь далекое прошлое, - говорил он всего за ночь до намеченного момента запуска, то есть когда уже не было возможности, испугавшись, отказаться от полета. - Помните об этом. Если случится что-нибудь непредвиденное, не полагайтесь на справочник, не рассчитывайте на снаряжение. Главное - не терять головы. Хотя, видит Бог, это не всегда помогает…
В ночь перед стартом Свец не мог заснуть.
- Вы насмерть перепуганы, - отметил Ра-Чен перед тем, как Свец вошел в кабину перелетов, - но вам здорово удается скрыть волнение, Похоже, я единственный, кто это заметил. Именно поэтому я вас и выбрал - вы не остановитесь, даже если будете умирать от страха. Без лошади не возвращайтесь, так и знайте… - Директор повысил голос. - Но это не все. Думайте головой, Свец, головой…
Свец резко сел. Воздух! Если он забыл закрыть дверь, неминуема медленная смерть! Но дверь оказалась закрытой, и он остался сидеть на полу, сжимая руками гудящую голову.
Систему циркуляции воздуха вместе со всем оборудованием сняли непосредственно с демонтированного марсианского вездехода. Она автоматически приходила в действие, только когда кабина была герметично закрыта.
Свец с трудом собрался с силами и открыл дверь. Когда чистый и даже какой-то душистый воздух Британии двенадцатого века ворвался внутрь кабины, он задержал дыхание и посмотрел, как изменились показания приборов. В ту же секунду он закрыл дверь и подождал, пока сработает система циркуляции воздуха, и вместо опьяняющего яда можно будет дышать безопасной и привычной для него смесью.