Последовал короткий вызов, и оба они смотрели, как быстрые сигналы вспыхивают на экране. Похоже, устройство делало свое дело.
Сергуд-Смит разнял контакты, и мерцание прекратилось. Загорелся свет.
ПАРАМЕТРЫ ЭТОЙ ЛИНИИ ИЗМЕНЕНЫ.
- Похоже, работает, - мягко сказал Сергуд-Смит, взглянув на Яна.
- Работает… Ты думаешь, оно обнаружило, что мой телефон прослушивается? Почему, черт возьми… - он задумался на секунду и поднял с укоризной палец. - Погоди-ка, Смитти. Ты не случайно явился сюда и принес эту штуку! Ты знал, что мой телефон прослушивается. Но почему?
- Давай, будем считать, что я чего-то ожидаю, Ян. Я не могу сказать с уверенностью, - он подошел к окну и взглянул, сцепив ладони за спиной. - Мой бизнес изобилует неуверенностью и подозрением. Я получил намек, что ты попал под надзор нашего департамента, но я не могу спрашивать с уверенностью, а они, в свою очередь, могут все на свете отрицать. - Он повернулся, лицо его было очень холодным. - Но теперь я знаю, и поэтому покатятся одна - две головы. Я не хочу, чтобы в дела моей семьи сваливались рутинно мыслящие тупицы. Все будет улажено, и я надеюсь, что ты сможешь забыть об этом.
- Хотелось бы, Смитти. Но боюсь, что не смогу. Мне хочется узнать, что же произошло.
- Думаю, это возможно, - он смиренно поднял руку. - Просто в неподходящее время ты оказался в неподходящем месте. Этого оказалось достаточно, чтобы привести в действие наших примитивных бюрократов.
- Я не был ни в одном необычном месте, разве что в кораблекрушении.
- Именно. Я был с тобой недостаточно откровенен, когда говорил о том, что ты видел. Я скажу тебе больше, но давай-ка покинем эту комнату.
- Видимо, ты хорошо знал, о чем спрашивал.
- Прости. На первом судне были преступники. Контрабандисты. Везли наркотики. Вторым кораблем был наш сторожевик. Настиг их и отправил на дно.
- Нелегальные наркотики? Я не подозревал, что тут замешаны подобные штуки. Но если это так, и контрабандисты не ушли - почему обошлось без доброго заголовка в газетных новостях.
- Я с тобой согласен, но другие - нет. Они чувствуют, что публикация только воодушевит нарушителей закона. В этом деле уверены и мы, и полиция, и тут ты попадаешь в самую середину. Но ненадолго. В общем, забудь о том, что я тебе сказал, и будь здесь к восьмичасовой выпивке.
Ян подошел и взял шурина за руку.
- Если мой голос не может звучать с достаточной благодарностью, то это лишь из-за похмелья. Спасибо. Чудесно знать, что ты здесь. Я не понял и половину из того, что ты сказал мне, да, пожалуй, и не хочу понимать.
Когда закрылась дверь, Ян выплеснул холодный кофе из чашки в раковину и направился к бару. Он обычно избегал дразнить гусей, но не сегодня. Играл ли Смитти, или его рассказ правдив? Единственное, что он мог сделать - это показать, что все именно так. И подслушать, что он скажет по телефону.
Затем внезапно пришло осознание, что то, что говорила ему в субмарине Сара, это правда. Мир упорно отстаивает свое право не быть таким уж простым местом, как ему всегда казалось.
Снаружи шел снег, и Лондон исчез за белой пеленой. Что происходит? Он понимал, что находится на поворотной точке, на ответвлении от жизненного пути. Возможно, это главная ветвь, одна из самых значительных. За последние недели было много потрясений, больше, быть может, чем он испытывал за всю жизнь. Драки в подготовительной школе, экзамены в университете, любовные утехи - все это действительно было просто. Жизнь текла навстречу, и он принимал ее такой, как она есть. Все решения были легки, потому что они двигались вместе с потоком. Но сегодняшнее положение дел было иным, и оно требовало особенного решения.
Конечно, он мог бездействовать, игнорируя все, что слышал и открыл, и ведя прежнюю жизнь.
Но это было невозможно. Все изменилось. Мир, в котором он жил не был реальным, подлинным. Израиль, контрабандисты, субмарины, демократия, рабовладение. Все это существовало, и он знал об этом. Он был также одурачен, как и те, до Коперника, думавшие, что Солнце вращается вокруг Земли. Они верили, нет, они знали, что это так. И они были неправы. Он все знал о своем мире, и он также был неправ.
В этот миг он знал, куда ведет такой путь, испытывал странное, гнетущее чувство, что все может кончиться бедой. Так могло случиться, но решение уже было принято. Он гордился свободой своих мыслей, способностью к рациональному неэмоциональному мышлению, которое вело его к истине, какой бы она ни казалась.
Да, в этом мире, о котором он ничего не знал, было много правды, и он собирался найти ее. И он знал, как к ней идти. Это должно быть просто, правда, он может упустить ее следы, но если будет действовать правильно, он не минует ее…
Улыбаясь, он сел, вооружившись блокнотом и ручкой, и принялся составлять подробную схему компьютерной программы.
6
- Не могу даже вообразить, как я рада, что ты решил присоединиться к нашей программе, - сказала Соня Амарилио. - Почти все наши микросхемы - это древность, годная разве что для музеев, и я уже отчаялась что-либо сделать с ними, - она была русоволоса, полной и почти терялась за большим столом. И, как прежде, чувствовался ее бельгийско-французский акцент; тут не помогли даже годы, проведенные в Лондоне. Она была похожа на консьержку или на усталую домохозяйку. Но ее признавали лучшим инженером связи во всем мире.
- Находиться здесь - большая радость для меня, мадам Амарилио, но должен признать, что мои мотивы для подключения к твоей программе весьма эгоистичны.
- Побольше бы мне такого эгоизма!
- Нет, это неправда. Я работаю над уменьшенной версией морского навигатора, и у меня возникли проблема в том, что я очень мало знаю о спутниковых схемах. Когда я услышал, что тебе нужен специалист по микросхемам, я бросился сюда со всех ног.
- Ты самый замечательный мужчина, и ты здесь вдвойне желанен. Мы немедленно пойдем в твою лабораторию.
- Ты даже не скажешь мне сначала, в чем состоит моя работа?
- Твоя работа - во всем, - сказала она, делая руками быстрый всеохватывающий жест. - Я хочу, чтобы вначале ты изучил нашу схематику, задал вопросы, разобрался со спутниками. У нас достаточно освоишься, я предоставлю тебе целую гору - вот такой высоты! - этих проблем. Ты пожалеешь еще, что явился сюда.
- Вряд ли. Мне ведь именно это и нужно.
Сказанное было правдой. Ему нужно было работать в очень большой лаборатории, а открытие входа в спутниковую программу было случайным. Он действительно мог работать над усовершенствованием своего навигатора.
И здесь, где микропроцессорная техника была столь устаревшей, его могли ценить.
Дело обстояло даже хуже. Первый же спутник, который он обследовал до последней детали, был большой геосинхронной машиной, висевшей в 35,924 километрах над Атлантическим океаном. Он несколько лет был не в порядке, в действии находилось меньше половины цепей, и поэтому была произведена замена. Ян рассмотрел диаграмму замены, причем все они были схематически изображены на дисплее, а на другом, большем по величине, экране, были в цвете выделены нарушения. Некоторые из цепей казались знакомыми. Он прикоснулся к рычагу экрана, подав сигнал к вызову информации. Загорелась третья строка, показывая нумерацию деталей.
- Не могу поверить! - сказал Ян вслух.
- Вы меня звали, ваша честь? - лаборант-ассистент, катящий тележку с инструментами, остановился и повернулся к нему.
- Нет, не нужно. Спасибо. Я говорил сам с собой.
Человек заторопился дальше. Ян в изумлении потряс головой. Подобные схемы он видел еще в школьных учебниках; им должно быть не меньше пятидесяти лет. С того времени должно были быть внесены десятки усовершенствований. Если это так, то ему, чтобы выправить конструкцию спутника, достаточно заменить эти схемы на современные. Нудно, но легко. И это даст ему дополнительное время на осуществление личных планов.
Дело пошло хорошо. Он уже миновал большинство пломб компьютера Оксфордского университета и подобрался теперь к запретным областям исторических секций. Годы конструирования компьютерных цепей не прошли даром.
Компьютеры совершенно неразумны. Это всего-навсего большие счетные машины, считающие на пальцах. Разница лишь в том, что у них не счесть этих пальцев, и считают они невероятно быстро. Они не умеют ни мыслить самостоятельно, ни делать что-либо, не предусмотренное программой. Когда компьютер действует как хранилище памяти, он отвечает на любые вопросы, которые ему задают. Банки памяти публичной библиотеки открыты для любого, имеющего доступ к терминалу. Библиотечный компьютер весьма полезен. Он может найти книги по заголовку, по имени автора или же по теме. Он будет снабжать вас информацией о книге или книгах, пока вы не решите окончательно, что это именно та книга, которая вам нужна. По сигналу библиотечный компьютер переправит книгу за несколько секунд в банк памяти терминала запрашиваемого компьютера. Просто.
Но даже библиотечный компьютер имеет некоторые ограничения к выдаче материалов. Одно из них - зависимость доступа к порнографической секции от возраста спрашивающего. Код каждого посетителя содержит в себе данные о его рождении, а также прочую необходимую информацию, и если десятилетний мальчик захочет прочитать "Веселый холм", он получит на свой запрос вежливый отказ. А если он будет настаивать, он узнает, что его психиатр поставлен в известность о столь длительном и нездоровом акте.
Правда, если мальчик воспользуется идентификационным номером отца, он получит "Веселый холм" в издании с цветными иллюстрациями, и никаких затруднений при этом не встретит.
Ян знал, как безмозглы эти компьютеры, знал как обойти запреты и предупреждения, встроенные в программу. Раньше чем через неделю он добился доступа к неиспользуемому терминалу колледжа в Бальоле, разработал следующий по очередности код, и с его помощью проник к записям, которые ему были нужны. Если бы его попытки вызвали тревогу, его можно было бы проследить лишь до Бальоля, где все было предусмотрено как раз для этого случая. При дальнейшем прослеживании в действие вступала цепь, уводящая в лабораторию патологий в Эдинбурге. Попутно он ввел в программу достаточно сигналов тревоги, чтобы задолго до того, как его начнут выслеживать, узнать об этом, прервать связь и уничтожить все следы поиска.
Сегодня он намеревался провести главное испытание, чтобы узнать стоила ли его работа затраченных усилий. Дома он подготовил программу вопросов, и теперь держал ее при себе. Начался утренний перерыв на чай, и большинство лаборантов покинуло свои места. На него никто не обращал внимания. Он вытащил маленькую сигару - то, что он начал курить после восьми лет воздержания, тоже было хитростью, - затем извлек из кармана блестящую зажигалку и включил ее. Элемент мгновенно раскалился до бела, и он выпустил облако дыма. И затем он положил зажигалку на кушетку перед собой.
Затем он сосредоточился на чернильном пятне на поверхности покрывала кушетки - вероятно, случайном. Хотя, на самом деле, оно было нанесено с большой тщательностью.
Он счистил ближайший маленький экран и спросил компьютер, готов ли он к считыванию информации. Тот был готов - и это значило, что зажигалка находится в правильной позиции над проводами в кушетке.
Ян набрал возвратный ключ, и экран откликнулся - "готов". Программа уже находилась в компьютере. Затем зажигалка вернулась в карман, вместе со встроенным в нее пузырьком памяти 64К, а на освободившееся место он положил большую и маленькую батареи.
Момент истины. Если он правильно составил программу, можно будет извлечь информацию, не оставив не следа запроса. Если даже поднимется тревога, он был уверен, что его не так-то легко будет выследить. Потому что как только эдинбургский компьютер получит информацию, он передаст ее в Бальоль. Затем, даже без проверки, будет стерта из памяти вся программа: запрос, передача и адрес. Бальоль поступит точно так же, как только переправит информацию к нему в лабораторию. Если информация будет передана неправильно, значит, придется кропотливо повторять все с начала. Но это стоящее дело. Любые усилия оправданы, если направлены на предотвращение слежки.
Ян стряхнул пепел в пепельницу и увидел, что никто не смотрит в его сторону. Похоже, его занятия никого не интересуют. Его действия совершенно естественны. Он набрал на экране кодовое слово ИЗРАИЛЬ. Затем набрал РАБОТА и нажал обратный ключ.
Шли секунды. Пять, десять пятнадцать. Он знал, что на поиски в памяти нужно время. Время идет на прохождение через кодированные замки, на поиски правильного обращения, и еще на передачу. Провода проверки неклассифицированных материалов, он установил из того же источника, что максимальное время ожидания не превышает восемнадцати секунд. На этот раз он мог допустить двадцать секунд и ни секундой больше. Палец застыл над кнопкой разрыва связи. Восемнадцать секунд. Девятнадцать.
Он готов был опустить палец, когда экран очистился, и появилось следующее:
ПРОГРАММА ЗАВЕРШЕНА.
Понятно, он чего-то добился, а, может быть, и нет. Но в эту минуту он не собирался выяснять. Отбросив недоконченную сигару, он вытащил из пачки новую и закурил. И поместил зажигалку на стол. Она находилась в правильной позиции.
Потребовалось лишь несколько секунд, чтобы перевести содержимое компьютерной памяти в память пузырька в зажигалке. Как только она благополучно вернулась в карман, он стер все следы, оставшиеся в памяти терминала, вернул на экран диаграмму и пошел пить чай.
Ян не хотел делать в этот день ничего необычного, а поэтому занялся изучением спутников. И как только они пленили его внимание, он совершенно забыл о содержимом зажигалки. Ушел он в конце дня, не первым, но и не последним. Оказавшись под прикрытием стен своих апартаментов, он сбросил пальто и запер дверь, проверив сигнализацию, установленную на случай взлома. Ответ был отрицательным, и, похоже, с того времени, как он покинул жилище, никто его не посещал.
Память перекочевала из оболочки зажигалки в компьютер. Он набрал "РАБОТУ" и пустил возврат.
Вот оно. Страницы, страницы, страницы. История государства Израильского от библейских времен до наших дней. Без купюр и фиктивных сведений о нем, как об энклаве ООН. И похоже, все обстояло так, как рассказывала Сара, хотя в деталях наблюдались большие расхождения. Совершенно отличной была точка зрения, но сомнений в том, что она не лгала, уже не оставалось. А из этого следовало, что и все остальное, о чем она говорила, было правдой. Он рабовладелец? Будет не очень просто выяснить, что она имела в виду, а также, что означает демократия. А пока он с растущим интересом читал историю, которая совершенно отличалась от школьной.
Но она была неполной. Запись неожиданно оборвалась посередине. Могло ли это объясняться случайностью? Каким-нибудь сбоем в набранной им программе? Возможно, но он так не думал. Лучше считать обрыв намеренным и обдумать все с начала. Если на пути к информации он опустил какой-нибудь ключевой код, могла подняться тревога. Работающая программа могла быть прервана. И прослежена.
По затылку побежали холодные мурашки, хотя в комнате было тепло. Он глупец, силы Безопасности не могут быть столь эффективны. Хотя, почему не могут? Это очень даже возможно. Он отогнал эту мысль на секунду, вытащил из морозилки обед и поставил его в микроволновую печь.
За едой он вновь вчитывался в материалы, быстро возвращаясь к началу, когда добирался до оборванного конца.
Затем он прочел еще раз, останавливаясь, чтобы перечитать наиболее интересные места, затем очистил экран, превратив разумную информацию в случайный набор электронов нажатием кнопки. И еще - память зажигалки. Он поместил ее в сильное магнитное поле, стирая, затем приостановился. Недостаточно хорошо. Понадобилось лишь несколько минут, чтобы убрать из зажигалки пузырек памяти и уложить его в коробку с запасными частями. Первоначальная батарейка вернулась на свое место.
Убраны все улики. Глупо, быть может, но он чувствовал некоторое облегчение.
По пути в лабораторию утром он проходил мимо библиотеке, как обычно в это время для пустой, когда знакомый голос окликнул его.
- Ян, а ты ранняя пташка.
Из дверей приглашающе махал шурин.
- Смитти? Боже, что ты тут делаешь? А я и не знал, что тебя интересуют спутники.
- Меня все интересует. Удели мне минуту. Зайди и закрой дверь.
- Мы сегодня по утру таинственны! Ты не слышал о моем открытии, что мы до сих пор строим спутники с начинкой, которая была современна разве что в прошлом веке?
- Это ничуть меня не удивляет.
- Но ведь ты здесь не поэтому, правда?
Сергуд-Смит покачал головой, причем, лицо у него было унылым, как у гончей собаки.
- Нет. Это гораздо более серьезно. Тут намечается некий сыр-бор, и я хотел бы на это время забрать тебя отсюда?
- Сыр-бор? Это все, что ты хочешь мне сказать?
- Это ненадолго. У Элизабет новая девочка, которая, как она надеется, сумеет вскружить тебе голову. Она безволоса, то есть, по ее мнению, более привлекательна для тебя.
- Бедная Лиз. Она никогда не остановится. Скажи ей, что я гомосексуалист и только что вылез из клозета.
- Она начнет подбирать тебе мальчиков.
- Пожалуй, ты прав. Как только умерла мать, она стала пытаться ухаживать за мной. Думаю, никогда не прекратит.
- Извини меня, - сказал Сергуд-Смит, у которого зажужжало радио. Он вытащил его из кармана и несколько секунд слушал, после чего сказал: - Хорошо. Принесите сюда ленту и фотоснимки.
Несколько мгновений позже послышался отчетливый стук в дверь. Сергуд-Смит приоткрыл ее лишь настолько, чтобы пролезла ладонь. Ян не увидел того, кто находился за дверью. Смит сел и захрустел переданным ему конвертом.
- Знаешь этого человека? - спросил он, протягивая цветную фотографию. Ян кивнул.
- Встречал его здесь, правда, дальше "здравствуйте" беседа не заходила. Он из другого края лаборатории. Не знаю его имени.
- Мы знаем. И мы за ним присматриваем.
- Почему?
- Было замечено, что он использует лабораторный компьютер для выхода на коммерческие каналы. Он набрал полное представление "Тоска".
- Выходит, любить оперу - преступление?
- Нет. Но запретная запись - преступление.
- Не говори мне, что тебя встревожили несколько фунтов, вылетевшие из лабораторного кармана. Тут что-то другое.
- Действительно. Дело гораздо серьезнее и обстоит в попытке неизвестного лица выйти на классифицированный материал. Мы проследили сигнал до одного из компьютеров этой лаборатории, но ближе выйти не смогли. Но теперь выйдем.
Яну вдруг стало очень, очень холодно. Голова Сергуда-Смита была опущена, внимание его было привлечено к портсигару, который он вынул из кармана. Доставал сигарету. Подними он голову, он мог бы кое-что заметить.
- Конечно, у нас нет реальных улик, - сказал он, закрывая портсигар, - но этот человек оказался наверху нашего списка подозреваемых, и за ним будет вестись тщательное наблюдение. Одна лишь оплошность, и мы его заберем. Спасибо.
Он глубоко затянулся, когда Ян поднес сверкающую зажигалку к сигарете.