Когда цыпленок, безмятежно разгуливающий по двору, видит косо мелькнувшую тень, он не знает, что приговор ему уже подписан тяжелым росчерком крыла стервятника. Арбен знал, в этом и было его единственное отличие от беззащитного птенца. Только полимерные нити длинных молекул пластика могли бы послужить преградой Альве.
Арбен подался назад, и рука его скользнула по округлой стене купола. Ромбические плитки, устилающие купол. Холодные и скользкие от ночной росы, словно плитки льда. Последнее ощущение, которое ему суждено на этом свете.
Если и в самом деле, существует кроме этого света, еще что-то, то он скоро предстанет перед Чарли. Но что он скажет ему?
Альва наклонился вперед, словно человек, идущий против ветра. Лишь в этот миг осознал Арбен, что облицовочные плитки сделаны из… пластика!
…Человек прижался спиной к стене, раскинув руки. Второй легко преодолел подъем и не спеша приближался к своему двойнику. Неожиданно человек, казалось, влипший в стену, оторвался от нее, и так же не спеша, двинулся вокруг купола. Картина напоминала замедленную съемку погони. Если увеличить скорость ленты, зритель увидел бы отчаянную гонку, ставка в которой была жизнь. Но не было съемочной ленты и оператора, как не было зрителей безмолвной сцены.
Альва, словно ожидал этого, такой же ныряющей походкой двинулся за своей половиной, нырнувшей за купол. Облачко скользило вдоль стены, облицованной пластиком, не имея возможности пересечь ее и, продвинувшись напрямик, завершить затянувшуюся погоню.
…Несколько минут подарила ему судьба. Несколько минут, не больше. Арбен понимал это. В гонках по кругу Альва превосходил его. Казалось бы, при равной скорости преследователя и преследуемого последнему ничего не грозило, по крайней мере, до тех пор, пока он не свалится, выбившись из сил. Увы, Арбен знал, что это не так. Развязка должна наступить гораздо раньше. Это не гонка по прямой, где ему нужно просто двигаться вперед, ни о чем не думая. При движении по кругу у Альвы появлялось значительное преимущество – возможность мгновенно менять направление движения на противоположное, тем самым идя на сближение с жертвой. Арбен, естественно, не мог проделать тот же маневр сразу, и расстояние между ними таяло.
Да мог ли он вообще тягаться в совершенстве со столь тонкой кибернетической системой, какую представлял собой Альва? А кроме того, Альва теперь угадывал каждое движение своего двойника, он рассчитывал каждый шаг Арбена, и в соответствии с этим строил план погони.
Арбен боялся оглянуться. Ему чудилось на затылке тяжелое дыхание, хотя Альва, конечно, не дышал. Нервы. Мог ли он подумать, что стальные нервы – подарок Ньюмора – вдруг разладятся в последнюю минуту, перед самым финалом?
Ему чудилась всякая чертовщина, и даже Чарли снова выплыл из подсознания, красавчик Чарли. Зря он пытался всю жизнь отделаться от этого видения, которое мучило, жгло и не давало покоя. Но о Чарли он не мог рассказать никому, даже самому близкому другу, даже Линде. Может, поделись Арбен с кем-нибудь, и ему стало бы легче. И надо же, тут как раз подвернулся Ньюмор со своим заманчивым предложением. Может, и согласился на него Арбен только потому, что надеялся избавиться от этого, самого мучительного воспоминания.
Расстояние между ними неуклонно сокращалось.
Арбен чудом увернулся от протянутой к нему слабо светящейся, бесплотной руки Альвы. Куртка Арбена задымилась, запахло жженой шерстью. Арбен сбросил куртку на ходу.
Дрожащим шагом идя вокруг купола, он отчаянным взглядом окинул расплывчатую, неясную перспективу длинной, ровной улицы, по которой он прошел сюда двадцать минут назад. И мысль, простая и блестящая, озарила меркнущее сознание Арбена. Он должен свернуть на эту улицу и двигаться к своей машине. Альва, конечно, пристроится сзади, но это уже не страшно: в гонках по прямой, да еще и на такой короткой дистанции, Альва вряд ли догонит его.
Отчаянный рывок – и вот уже Арбен оторвался от спасшего его купола и вновь зашагал по улице в сторону своей машины. Арбен старался не размахивать руками, чтобы не задеть Альву – тот шел за ним чуть ли не вплотную.
Каждый шаг приближал теперь Арбена к спасению. Вон она, машина. А Линда, наверное, уже спит. А может, читает. "Зов бездны"? "Дорогу к наслаждению"? Она выписывала этот журнальчик. Или "Вечерние грезы" – пустую газетку, почему-то печатаемую на желтом пластике?
Ему нужно время, чтобы открыть дверцу. Затем сесть внутрь и успеть захлопнуть ее, чтобы Альва не успел просочиться. До машины шагов пятнадцать… Десять… Два шага. Арбен рванул на себя дверцу и упал на пол кабины. Послышался звук, похожий на треск разрываемой материи, и белая вспышка озарила все вокруг… Боль в затылке пронзила и жаркими волнами растеклась по всему телу. Но пружина исправно сработала и дверца захлопнулась сразу за Арбеном.
………………………………
Придя в себя, Арбен слабо застонал. Голова раскалывалась на части. Онемевшее тело казалось мешком, набитым ватой. Он тотчас припомнил погоню и чудесное избавление.
С трудом поднявшись на руках, он глянул в переднее стекло. Отшатнулся: на него глядело бледное привидение, прилипшее к стеклу. Неужели это он, Арбен?.. Нет, он смотрит не в зеркало. Альва с тупым упорством выбрал место, от которого расстояние до Арбена было наименьшим. Неподвижное лицо напоминало маску, руки жадно обхватили радиатор. Альва, пребывая в полной неподвижности, ждал, пока жертва выйдет наружу, – терпения ему было не занимать.
Арбен вздохнул – так вздыхают, только избежав большой опасности, – и потрогал пальцем уголок отклеившегося пластика, старательно прижав его к стенке кабины.
Дав себе немного отдохнуть, Арбен нажал стартер. Машина послушно тронулась с места. Лицо Арбена соскользнуло со смотрового стекла. Туловище медленно съехало с радиатора.
Когда Арбен развернул машину, он оглянулся. Фигура Альвы, слабо освещенная фонарем, быстро таяла. Арбен закурил, стало легче. Но все равно затылок страшно ныл.
Ньюмор вошел в лабораторию и тяжко опустился на стул. Он был в скверном расположении духа. Итак, опыт, столь блестяще начатый, придется прервать, перечеркнуть. И Альва, его детище, погибнет. Рассыплется на элементарные частицы, исчезнет.
А сколько бессонных ночей, сколько надежд, сколько денег, наконец, было связано с Альвой! Все пойдет прахом.
Он осторожно потрогал пальцем горло. После сегодняшней безобразной сцены в ресторане он сперва воспылал к Арбену праведным гневом, но, к удивлению Ньюмора, злоба его быстро растаяла. Вместо нее возникла жалость. И еще – неясное предчувствие беды, навеянное сбивчивым рассказом инженера об Альве, о злоключениях с ним и его растущей агрессивности. Уж не говоря о том, что он к Линде вздумал наведываться… Это уж совсем ни в какие ворота. Неужели в расчеты Ньюмора вкралась какая-то ошибка?
Но теперь уже поздно разбираться, кто прав, кто виноват. Ньюмор дал слово, и он сдержит его. И эта Лоун сюда затесалась… Пустельга.
Итак, Альва погибнет, а Арбен возаратится в свое прежнее состояние. Нужно сказать – незавидное состояние. Ну, это уж пусть Лоун со своим сокровищем разбирается. Его же беспокоила одна неотступная мысль: в каком месте он ошибся с Альвой? И тут его осенило: наверно, нельзя механически разделить человека на добро и зло, на пороки и добродетели. Лишь все без исключения качества образуют тот таинственный сплав, который мы называем человеческой личностью.
Ньюмор подошел к окну. В этом сумасшедшем мире безумно все, даже погода. Холодный шквал закружил в воздухе первые снежинки. На площади, прямо перед главным входом на территорию, производились какие-то работы. Зачем-то городским властям понадобилось перестраивать площадь, да еще в такое неподходящее время. Может, готовят искусственный каток для какого-нибудь представления?
Ньюмор решил вызвать Альву и заточить его в "клетку", из которой он выпустил его в свет два месяца назад.
Альва не явился и даже не откликнулся, хотя прежде он послушно шел на связь.
Случайные помехи? Неисправность аппаратуры? Вскоре смутные сомнения переросли в уверенность: Альва вышел из его подчинения! Еще вчера послушный своему создателю, он ушел из-под его власти, затерялся в огромном городе, безопасный для его жителей, кроме одного…
Дело осложнилось. Оставалось надеяться, что до завтра, когда к нему придет Арбен, ничего не случится, а потом он включит биосвязь между ними, пока Арбен будет находиться под его защитой.
Надо только позвонить Арбену, чтобы он на всякий случай поберегся. Пусть в своей машине, обклеенной пластиком, подъезжает к самому входу. Ньюмор его встретит. Арбену придется преодолеть лишь небольшой участок открытого пространства. Но дозвониться до Арбена не получилось ни его инфразор, ни мобильный не отвечали.
Последние сутки, последняя ночь жизни Арбена в новом, "лучшем" качестве. Лучшем ли? Счет уже, собственно говоря, пошел на часы.
Да, эксперимент Ньюмора не удался. Бесплотный Альва в главном оказался несостоятельным: он не смог вытравить из памяти Арбена красавчика Чарли.
…Это случилось давно, еще на втором курсе Школы звездоплавания. Они занимались в параллельных группах. Красавчик Чарли всех затмевал. Ловкий, подтянутый, всегда гладко выбритый, даже в дни учебного поиска, когда почти каждый курсант обрастал бородой. Разумеется, Чарли пользовался наибольшим успехом среди представительниц прекрасного пола. Но это была только одна сторона дела. Куда удивительнее было то, что при всех своих бесчисленных увлечениях Чарли ухитрялся оставаться первым среди первых курсантов. "Талант", – говорили одни. "Пройдоха", – пожимали плечами другие.
Как бы там ни было, никто не мог лучше Чарли Канцоне решить замысловатую инженерную или навигационную задачу, и когда к ним приезжала комиссия с Базы или из Центра, начальство неизменно выставляло Чарли на первую линию огня.
Арбен долго крепился, снедаемый завистью. Он понимал, что не ему, с его средними задатками, тягаться с блестящим Чарли. Но тот результат, которого он добивался упорным многодневным трудом, давался баловню судьбы Чарли шутя. Притом инженерные решения его по изяществу и остроумию далеко происходили любые проекты Арбена. "Сработано топором", – так однажды выразился экзаменатор, рассматривая проект городского подземного перехода, представленный Арбеном.
Стоял жаркий июльский полдень. Все изнывали от небывалого в этих широтах зноя. Арбен, уроженец севера, чувствовал себя отвратительно. Он, помнится, долго слонялся по учебному аэродрому, прежде чем в поисках прохлады зашел в ангар. Постоял у дверей, пока глаза привыкли к полумраку. И двинулся внутрь. Внезапно он остановился. Впереди, в самом центре золотистого солнечного конуса, льющегося с потолка, стоял Чарли. Его античное лицо было серьезно. Арбен присмотрелся. Чарли возился у катапульты. "Разве у него завтра полет?!" – подумал Арбен.
Принцип действия катапульты был несложен. В случае опасности нажималась кнопка, верхушка корабля открывалась, и пилот со страшной силой выбрасывался в образовавшееся отверстие. Механизм был запрограммирован так, что в случае необходимости мог сработать и автоматически, как и произошло в том легендарном случае, о котором ходили рассказы.
Вмдимо, Чарли интересовался автоматическим включением катапульты. Слушатели знали, что при пожаре в корабле автоматически замыкается химическая цепь, которая и включает несложное взрывное устройство катапульты.
Арбен присмотрелся. Видимо, Чарли и хотел разобраться с этим механизмом. Увидев учлета, он небрежно кивнул и сказал:
– Хочу выяснить, как эта штука включится самостоятельно.
Чарли небрежным жестом опустил рубильник. На лекциях говорили, что в случае пожара спасти пилота может автоматика.
Счастливчик притягивал Арбена, словно магнит, как много лет спустя его антидвойник Альва.
– Не замерз? – небрежно бросил Чарли, рассматривая на свет какую-то пробирку с реактивом.
Арбен в ответ что-то буркнул и подошел поближе.
– Хочу вот выяснить, может ли эта штука сработать из-за пустяка, – кивнул Чарли на кабину космоплана.
Арбен убежденно сказал:
– По пустякам не сработает.
– Не уверен.
Чарли хлопнул ладонью по потертому пластику сиденья, на котором протирало форменные брюки не одно поколение будущих инженеров – специалистов по космосу.
– В катапульте, тем более автоматической, – произнес он, – самое главное – надежность.
С некоторых пор Арбен ненавидел Чарли всеми фибрами души. Дело в том, что у них в учебке была Виннипег – эфирное создание, исполнявшее обязанности диспетчера по учебной части. Арбен тайно ее обожал, и девица оказывала ему некоторые знаки внимания: иногда щебетала с неуклюжим увальнем, а однажды даже разрешила сводить себя в кафе-мороженое. И свет для Арбена померк, когда он увидел случайно ее, целующуюся с Чарли (если бы он знал, что Чарли сделал это на спор!)
– Лишний запас прочности перегружает конструкцию, – возразил Чарли.
– Но еще хуже недостаток прочности! В таком случае контакты расходятся от малейшего дуновения ветерка, ракета сходит с курса, а девушка… – он выдал паузу и с расстановкой произнес: – девушка уходит к другому.
Кровь жаркой волной прихлынула к щекам. Арбен в полной растерянности сделал шаг назад. Он почувствовал себя собачонкой, которую сначала приласкали, а затем ткнули в нос горящей сигаретой.
Не обращая больше внимания на уничтоженного Арбена, Чарли вставил пробирку в механизм катапульты. Сверху упал солнечный луч, и в пробирке ярко заблестела тонкая медная проволочка. Канцоне снял перед Арбеном воображаемую шляпу и произнес:
– Дамы и господа! Смертельный номер! Я уверен, что реактив не успеет за пять минут разъесть проволоку и тем самым замкнуть цепь. Але оп! Я ставлю часы на пять минут и сажусь в кабину!
Чарли поставил на полочку пятиминутные песочные часы, затем ловким движением сел в кресло и опустил над собой прозрачный колпак. Чтобы проверить предположение Чарли, достаточно было загрузить катапульту балластом, но Чарли сам вскочил в кресло.
В чем – в чем, но в недостатке смелости его нельзя было упрекнуть. А может, счастливый соперник просто решил лишний раз покрасоваться перед Арбеном? Чужая душа – потемки.
Чарли под прозрачным колпаком напоминал космонавта в кабине корабля – классическую картинку из детской книжки. "Хвастун", – подумал Арбен, завидуя даже смелости Канцоне. Золотистая кучка песка медленно росла на дне песочных часов.
Медная проволочка истончилась настолько, что ее трудно было заметить простым глазом. "Слезай, хватит!" – хотелось крикнуть Арбену. Но он не крикнул. Может быть, потому, что купол, под которым тот сидел, был звуконепроницаемым?
Наконец, песчаная струйка иссякла. Пять минут прошло. Чарли улыбнулся Арбену и приветливо помахал рукой. Затем опустил руку на подлокотник… Но прозрачный купол не съехал в сторону. "Заело", – сообразил Арбен. Сквозь поблескивающую оболочку он видел, как побледнело красивое лицо Чарли. Он привстал и изо всех сил налег на препятствие, но герметический купол не поддавался. Купол служил для испытаний в ядовитой среде, и сорвать его вручную было практически невозможно.
Чарли жестами показал Арбену на пульт. Он что-то кричал, но слов не было слышно.
Однако Арбен понимал, что от него требуется: включить на пульте аварийный стоп-сигнал, тогда катапульта будет заблокирована. С минуту Арбен делал вид, что ничего не понимает. Он разводил руками, старательно изображая на лице сочувствие. Но жесты Чарли, великолепно владевшего собой даже в столь критической ситуации, были настолько выразительны, что дальше тянуть не было никакой возможности.
"Ангел в мышеловке", – подумал Арбен. И еще он подумал, что когда Чарли выберется из-под купола, он не простит ему проволочки.
Между прочим, медный отрезок уже не виден… Арбен медленно протянул руку к стоп-сигналу, и в этот миг его оглушил резкий звук струны, лопнувшей у самого уха. Мертвенное оранжевое пламя вырвалось аккуратным веером из-под катапультной установки. Капсула рванулась вверх, и одновременно прозрачный купол отвернулся в сторону. Кто это так тонко, по-заячьи закричал? Чарли или он сам?
Высокий волнистый потолок ангара глухо охнул от многотонного удара. Дрогнули крестовины переплетений, не рассчитанные на такие перегрузки. Осколки оболочки купола посыпались вниз, один из них больно ударил Арбена в плечо. Арбен, задрав голову, смотрел вверх, не в силах пошевелиться. Наверху расплывалось страшное пятно, сквозь которое пробивалось солнце.
Сверху на рубашку Арбена упала тяжелая капля. Как завороженный, он тронул ее пальцем, затем поспешно вытер руку тряпкой, которой несколько минут назад пользовался Чарли, и опрометью бросился вон из ангара…
Два месяца не приходил к нему Чарли. Два месяца бесплотный Альва честно выполнял возложенную на него миссию, все более таинственным образом привязываясь к своей половинке, ко второму полюсу одного магнита.
Может быть, Ньюмор раньше времени, в погоне за славой, пустил свое детище в ход?..
…Когда он вышел из ангара, вокруг не было ни души – все живое попряталось от палящего солнца. На крик Арбена вышло несколько курсантов, коротавших в тени сладкие часы обеденного перерыва.
– Чего орешь на весь аэродром? – осведомился кто-то.
– Страшное приснилось, – предположил рыжий гигант с последнего курса.
– Дайте ему платочек.
Арбен обвел всех бессмысленным взглядом.
– Ребята, он рехнулся, – в голосе рыжего зазвучала тревога. За годы учебы ему приходилось повидать всякого.
– Пойдем-ка, брат, в тень, – сочувственно произнес кто-то и взял Арбена за руку.
Арбен глядел на обступивших его курсантов. Насмешливые и равнодушные лица слились в одну страшную маску.
– А где Чарли? – спохватился кто-то. – Он сразу поставит правильный диагноз.
– Красавчик!
– Ангелок! – позвало несколько голосов.
Арбен дрогнул, словно от удара.
– Там… там… – проговорил он, указывая на ангар.
– Ну, что там? – терпеливо спросил рыжий, делая жест, чтобы все замолчали.
– Там… Чарли…
– В ангаре?
– На потолке.
– Ясно, на потолке. Где же еще ему быть? – радостно подтвердил рыжий. – Потеря ориентации в пространстве, – вполголоса бросил он курсантам.
Шумная компания со смехом и шутками направилась к ангару. Арбен остался один.
Отвесные солнечные лучи жгли и жалили его.
…Воспоминание о погибшем по его вине Чарли, на два месяца покинувшее его, снова возвратилось. И теперь уже, наверно, будет с ним до смерти.
В последний день "двухполюсного" состояния он проснулся в приподнятом настроении.
Включил видеозор и сказал мисс Шелле:
– Я с утра не буду в отделе, – сказал он. – Еду к Ньюмору, по нашей тематике.
– К Ньюмору?
– Да, надо кой-чего обсудить.
– А он уже звонил сюда. Сказал, что у вас к нему важное дело, просил не задерживать.
"Трогательная забота о будущем разоблачителе", – усмехнулся Арбен, выключая связь.
Где-то бродит, как неприкаянный, Альва? Ищет второй полюс, и не знает, что часы его сочтены.