Пелоп откинулся к стенке, увитой плющом, полузакрыл глаза и нараспев прочитал:
Злое дитя, cтарик молодой, шалун добронравный,
Гордость внушающий нам, шумный заступник любви.
– В этих двух строчках, – продолжал старик, – система взглядов на мир, целая философия. Вдумайся: дитя – злое, старик – молодой… Единство противоположностей! В чем, в чем, а в философии вы, греки, сильны. И еще в спорте.
В беседку вошла девушка, вытерла со стола пролитое вино. Тилон глянул на нее и покраснел.
– Не вздумай отвлекаться на глупости, – строго произнес Пелоп. – До Олимпиады меньше двух лет, а работы у нас непочатый край.
Пелоп резко, расплескав через край почти полную чашу, отодвинул ее, и они вышли из беседки.
– Сегодня будет прыгать не камешек, а ты, – сказал на ходу старик. – Отрабатываем стартовый угол прыжка. Не забыл, каким он должен быть?
– Помню.
Тилон прыгал до седьмого пота. Наставник был безжалостен. Снова и снова заставлял он Тилона разгоняться и прыгать, измеряя каждый раз стартовый угол с помощью какой-то трубки, которую приставлял к глазу. В трубке поблескивал выпуклый прозрачный камешек круглой формы, на который были нанесены деления.
Девушка – он не знал даже ее имени – смотрела на него, как ему казалось, с состраданием, не говоря ни слова.
– Никуда не годится, – ворчал Пелоп. – Вялый толчок. Ты спишь на старте! Прыгаешь под слишком малым углом. Сильнее отталкивайся в момент прыжка!
Тилон вытер мокрый лоб, разбежался и прыгнул снова.
Пелоп замерил длину прыжка.
– Еще разок, – сказал он и взял Тилона за руку. – Кажется, я понял, почему у тебя не получается. Тридцать пять стоп – для тебя не результат.
– Разгоняться быстрее я не могу, – произнес юноша, тяжело дыша.
– И не нужно. Прыгай круче!
Тилон удивился:
– Как же я прыгну круче, если не могу разгоняться быстрее?
– Запомни: стартовый угол определяется не скоростью разбега, а только силой, с которой атлет отталкивается от земли. Будем развивать мышцы ног!
Тилон тренировался до самого вечера и ушел, лишь когда летнее солнце коснулось вершины холма.
Все это время пес старика верно охранял стадо.
ПУТЬ К ТАЙНЕ
Интенсивные каждодневные тренировки вконец измотали Тилона. Вот и сегодняшним упражнениям, казалось, не будет конца.
А ведь Тилон считался выносливее всех в селении, в которое его забросила судьба. Он мог целый день бродить в горах, лазить по острозубым скалам. Преследуя на охоте зверя, он мог покрыть бегом огромное расстояние, и усталость не касалась его своим крылом.
Но сегодня…
Неумолимый Пелоп заставлял его снова и снова проделывать трудоемкие упражнения. В ход шли попеременно диск, копье, мешок с песком, который нужно было множество раз подбрасывать и ловить.
И снова, как каждый день, – прыжки, прыжки, прыжки…
– Не спи на старте! Резче отталкивайся! – кричал Пелоп, входя в раж. И подбадривал изнемогающего Тилона: – У тебя угол прыжка повысился еще на четыре градуса!
В глазах завертелись черные круги, Тилон почувствовал: еще один прыжок и он свалится без чувств.
Старик объявил:
– Довольно.
Они вошли в дом, и Тилон кулем свалился на ложе.
– Усталость – коварный зверь, – сказал Пелоп. – Она может подстеречь олимпионика и свалить его в самый неподходящий момент.
– Как же быть?
– Ты должен научиться бороться с нею.
– А когда ты мне раскроешь главную тайну прыжка? – спросил Тилон. Этот вопрос он задавал после каждой тренировки.
– Погоди, еще не время, – ответил старик, как всегда.
Молчаливая девушка поставила перед Тилоном блюдо с его любимыми маслинами, а старику пододвинула чашу со странным кушаньем. Это были катышки из теста, он поглощал их с видимым удовольствием.
– Отведай-ка, – предложил он Тилону. Тот несмело раскусил катышек. Внутри оказалось мясо с какой-то острой приправой.
– Нравится? – спросил старик.
Юноша кивнул, вытирая выступившие слезы. Старик сказал название еды, но он не сумел повторить странное слово.
Пелоп молчал, устремив неподвижный взгляд в окно, поверх головы девушки. Кто знает, какие картины проносились перед его мысленным взором? За окном легкий ветерок шевелил виноградные листья, уже тронутые осенью.
Девушка убрала со стола и присела на краешек скамьи.
– Ступай, – сказал ей старик, – нужно подвязать лозы на восточном склоне, их вчера повалил ветер.
Она вышла.
– А ты ступай домой, отдохни хорошенько, иначе завтра не сможешь прыгать. Завтра, – голос Пелопа окреп, – я раскрою тебе главный секрет прыжка.
Тилон так устал, что даже радости не почувствовал. Тело налилось свинцом, стало тяжелым и непослушным.
Идя к калитке мимо виноградника, он заметил вдали между лоз тоненькую фигурку девушки, которая подвязывала лозы. Больше всего Тилона поразило, что она тихонько что-то напевала. А то уж он всерьез начал подумывать, что девушка либо немая, либо немного не в себе.
Недолго думая, он свернул с тропинки. Увидев направляющегося к ней юношу, она смолкла.
– Значит, ты умеешь говорить? – сказал Тилон.
Девушка стояла, опустив руки, в которых держала бечевку. На вопрос Тилона она не ответила, только подняла на него доверчивые глаза.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Гидона, – ответила она.
– Я уже давно бываю у вас, но ни разу не слышал твой голос… Почему ты все время молчишь?
Она потупилась, теребя в руках бечевку.
– Ты дочь Пелопа?
– Да.
– Я сразу догадался об этом, как только увидел тебя. Ты похожа на него. А знаешь, Пелоп, это было давно, рассказывал о тебе.
– Правда? – улыбнулась Гидона. Улыбка удивительно красила ее. – Мне отец тоже много рассказывал о тебе, о том, как вы повстречались в Спарте…
Они стояли на склоне, между шпалерами винограда, а предвечерние тени все удлинялись.
– Замучил тебя, наверно, отец, – лукаво улыбнулась Гидона. – Задумал на манер Праксителя или Фидия вылепить из тебя атлета – победителя Олимпиады. А отец у меня упорный. Если что-нибудь задумал – обязательно доведет до конца. Мне вот запретил разговаривать с тобой, чтобы не отвлекать.
– Да, Пелоп упорный.
– Как считаешь, станешь победителем Олимпиады?
– Постараюсь…
– Я смотрю каждый раз, когда ты прыгаешь, – призналась Гидона.
– Знаешь, я сегодня прыгнул почти на сорок дельфийских стоп!
Гидона спросила:
– Тебя, наверно, ждут в селении?
– Никто меня не ждет. Просто стадо пора гнать домой.
– Придешь завтра?
– Еще бы!
– Я буду ждать тебя. Вот, возьми на дорогу! – сказала Гидона, отломив кисть винограда и протянув ее Тилону.
…Кисть была чуть недозрелой, но юноше показалось, что он никогда не ел вкуснее винограда.
Он возвращался в селение с доселе неведомым чувством. Это было чувство чего-то огромного и важного, что отныне вошло в его жизнь. Размахивая веткой, он погонял стадо, но мысли его были там, на винограднике, где тоненькая девушка подвязывала полегшие лозы.
Вдали показались первые хижины селения, разбросанного среди холмов, и стадо само прибавило шагу.
"Почему Гидона так молчалива и грустна? – размышлял он, спускаясь со склона. – Видно, пришлось немало ей хлебнуть, там, в рабстве".
ТАЙНА ПРЫЖКА
Тайна дальнего прыжка, открытая Пелопом, показалась Тилону ошеломительной: оказывается, чтобы побить все рекорды на дальность, нужно было прыгать… держа в руках дополнительный груз!
– Но это бессмыслица! – воскликнул Тилон, едва дослушав своего тренера. – Ведь если я возьму в руки груз, мой вес увеличится. А ты говоришь, я прыгну дальше!
– Не торопись с выводами, мой мальчик, – сказал Пелоп. – Сначала проверь и убедись, потом говори.
– Но и так очевидно…
– Очевидность – враг истины, – резко оборвал тренер. С этими словами он вынес из беседки два странных, доселе невиданных Тилоном предмета: это были диски, снабженные по краям массивными утолщениями. Посредине было сделано по пять отверстий – для пальцев.
К ним подошла Гидона и, взяв у отца один из дисков, продела в него пальцы. Второй диск взял Тилон и принялся внимательно его рассматривать.
– Диск похож по форме на спартанский щит, – заметил он.
– Верно, похож, – улыбнулся Пелоп. – Только назначение у него другое. Более мирное…
Гидона вернула диск отцу.
– Я сам придумал эту штуку, – произнес Пелоп. – Придумал долгими ночами, когда тело ноет от усталости и побоев.
– Значит, когда мы встретиилсь в Спарте, у тебя этих дисков еще не было? – спросил Тилон.
– Они были у меня в голове! Вернее, мне кто-то их вставил туда… Ах, вы все равно не поймете! Никто на земле не владеет тайной дальнего прыжка. Ты будешь первым. Но довольно терять время. Пойдем к скамме!
– К скамме? – удивился Тилон.
Да, юношу ждала еще одна неожиданность: в течение ночи, пока Тилон отдыхал в селении, неуемный Пелоп успел соорудить в глубине дворика, за беседкой, настоящую олимпийскую скамму – дорожку для прыжков.
– Прямо-таки тринадцатый подвиг Геракла, – восхищенно пробормотал молодой человек.
Разглядывая сооружение. Оно представляло собой длинное углубление, дно которого было посыпано морским песком, который был тщательно разровнен.
– Чем не Евклидова плоскость? – с гордостью произнес Пелоп, любуясь делом своих рук.
Юноша не мог оторвать глаз от скаммы. Филлион столько раз описывал ему олимпийскую дорожку для прыжков, что Тилон мог в любой момент, закрыв глаза, представить ее.
Гидона тронула ногой корзину, на дне которой оставался песок, принесенный сюда с побережья.
– Зря ты выходил ночью так далеко, отец. Лучше бы послал меня – я бы обернулась быстрее.
Пелоп махнул рукой:
– Обошлось и ладно. Лучше к делу приступим.
– Но я не знаю, как с этим прыгать… – растерянно произнес Тилон, вертя в руках непонятный диск.
– Откуда же тебе знать? – согласился Пелоп. – Сначала посмотришь, как буду прыгать я. Для сравнения я первый раз прыгну без груза, так, как это делают все атлеты Эллады.
Пелоп сбросил легкую накидку, оставшись в набедренной повязке.
Отец, тебе лекарь запретил делать резкие усилия, – напомнила Гидона.
– Делать нечего. Я должен прыгнуть, чтобы Тилон все увидел собственными глазами, – ответил Пелоп. С этими словами он попятился от скаммы, выбирая пространство для разбега.
– Погоди, отец! – остановила его Гидона. – Ты забыл одну вещь, без которой прыгать нельзя.
– Какую?
– Может ты, Тилон, ему подскажешь? – лукаво улыбнулась возлюбленному Гидона.
Юноша пожал плечами.
– А еще к Олимпиаде готовитесь! – покачала головой девушка. – Неужели вы не знаете олимпийские правила? Соревнования по прыжкам проводятся обязательно в сопровождении флейты!
– Верно, дочка, Зевсом клянусь! – воскликнул Пелоп.
Тилон почесал в затылке:
– Где ее возьмешь, флейту?
Гидона побежала в дом и тут же вернулась, неся старенькую флейту. Спустя мгновение звуки флейты полились над двориком, замирая где-то там, над стройными рядами виноградника.
– Ну вот, все в порядке, олимпийские правила соблюдены, – произнес Пелоп. – Теперь, Тилон, смотри. Запоминай с первого раза – на повтор у меня сил не хватит.
Флейта Гидоны звучала все громче, одновременно ритм ее убыстрялся.
Пелоп разогнался и, оттолкнувшись от края скаммы, прыгнул. Конечно, возраст и растренированность дали себя знать, и прыжок получился весьма заурядным. Пролетев незначительную часть длины скаммы, Пелоп тяжело плюхнулся в песок.
Флейта смолкла. Глаза Гидоны, смотревшей на отца, были полны жалости. Пелоп, однако, ничуть не казался удрученным.
– Что вы так уставились на меня? – улыбнулся он молодым людям, вставая. – Я ведь вовсе не собирался бить олимпийский рекорд. Это дело Тилона. Не стану отнимать у него хлеб.
Отметив место, где он приземлился, Пелоп тяжело вылез из скаммы и, на сей раз прихватив оба диска, отправился вновь на стартовую позицию. Здесь он тщательно, не спеша продел пальцы в отверстия дисков, затем помахал ими в воздухе, проверяя, прочно и удобно ли ухватился за груз.
– А теперь – прыжок номер два, вместе с грузом! – громко произнес он. – Флейту, дочка!..
Тилон весь превратился во внимание. Вот сейчас, через несколько мгновений, перед ним раскроется тайна, о которой он думал много лет после памятного разговора у костра с отпущенным рабом…
Держа диски в полусогнутых руках, Пелоп разогнался, как и в первый прыжок. Перед тем как оттолкнуться от края скаммы, Пелоп резко выбросил вперед обе руки, отягченные грузом. Казалось, он старался отбросить от себя невидимого противника. И тут же плавным, пластичным движением отвел руки назад.
Толчок…
И Пелоп взвился в воздух. Но на сей раз он взлетел в воздух гораздо выше, словно подброшенный мощной пращой. Уже в полете Пелоп совершил несколько волнообразных движений всем телом. "Словно рыба, которая пытается плыть против сильного течения," – мелькнуло у Тилона.
Одновременно с волнообразными движениями он вновь и вновь перемещал руки с грузом – вперед, а затем назад, за спину.
Тилон не сумел сдержать возглас восхищения: после второго прыжка Пелоп приземлился на добрый десяток стоп дальше, и тут же рухнул на песок.
Гидона отшвырнула флейту и бросилась к отцу. Одновременно с ней к упавшему подбежал Тилон.
– Что с тобой, отец? – с тревогой спросила девушка и взяла упавшего за руку.
Пелоп судорожно, словно рыба, вытащенная из воды, ловил открытым ртом воздух.
– Сердце схватило… ничего страшного… – шепнул он. – Дай попить, доченька…
Тилон в несколько прыжков достиг беседки и принес амфору с водой. Пелоп сумел сделать два-три глотка, остальное пролилось на песок скаммы.
– Нельзя тебе прыгать, отец, – произнесла Гидона. – Сердце могло разорваться.
– Мое сердце не разорвется, пока я ему не разрешу, – отшутился Пелоп. И серьезно добавил: – Мне ведь надо еще кое-что увидеть, прежде чем уйду в царство теней… И триумф Тилона… И ваше счастье…
С усилием поднявшись, Пелоп сделал несколько неуверенных шагов, затем снял с рук диски и не без торжественности протянул их Тилону:
– Надеюсь, этот м иг войдет в историю спорта!.. Передаю тебе, Тилон, эстафету. Не урони ее! А ты, Гидона, подними-ка флейту и начинай играть олимпийский мотив!..
Тилон несколько раз подбросил на руках оба диска, взятые у Пелопа, затем принялся вдевать в них пальцы, старательно копируя все движения своего наставника, которые запомнил.
– Молодец. Моя хватка, – похвалил Пелоп, когда юноша вышел для разбега и изготовился к старту.
Юноша невольно покраснел: похвалы Пелопа были скупы и не часты, но тем более приятны. Придавал силы и сияющий взгляд Гидоны, которая близ скаммы играла на флейте. Взгляд любимой был исполнен радостного ожидание и надежды.
…Все вроде было сделано без ошибок: Тилон стремительно разогнался и, как делал это Пелоп, выбросил руки с грузом вперед, затем удачно, под нужным углом оттолкнулся от края скаммы и взвился в воздух, одновременно заводя руки назад и делая всем телом волнообразные движения.
Однако, когда прыгун опустился на песок, ни Пелоп, ни Гидона не смогли сдержать возглас разочарования: Тилон опустился гораздо ближе своего предшественника. Обескураженный юноша поднялся, сокрушенно покачивая головой.
– Ничего, это непривычки. Ведь это первая твоя попытка прыжка с грузом! – ободрил его Пелоп.
Гидона поддержала отца:
– Все наладится, Тилон!
Но последующие прыжки Тилона с дисками мало что изменили. Он прыгал снова и снова, а результаты практически не улучшались. Наконец Тилон в изнеможении растянулся прямо на песке скаммы.
Пелоп только покачал головой, отмечая на песке последний результат атлета:
– Отсюда до олимпийского рекорда, как от нашего дома до Олимпа! – сокрушенно произнес он.
Гидона опустила флейту.
– Может быть, еще разок попробуешь, Тилон? – с мольбой в голосе сказала она.
Тилон перевернулся на спину.
– Нет смысла, – вздохнул он. – Я уже понял, Пелоп, что твое оружие мне не по силам…
– Оружие? – поднял брови Пелоп.
– Помнишь, у Гомера: один герой поражает своим мечом врагов. А дай другому этот меч – он его с места не сдвинет.
Гидона спросила:
– Откуда ты Гомера знаешь?
– Мама в детстве читала… Давай уж, Пелоп, я буду прыгать как все греческие отлеты – без всякого груза.
– Нет! – рявкнул Пелоп так, что девушка вздрогнула. – Ты будешь прыгать с грузом, и только с грузом! Причем вдвое дальше всех, клянусь Зевсом и всеми олимпийскими небожителями!..
– В чем же все-таки дело? Почему не получается прыжок с грузом? – высказала Гидона вопрос, который мучил всех троих.
Они присели рядышком на край скаммы, донельзя удрученные и обескураженные неудачным опытом Тилона.
Солнце жгло, но они не замечали зноя.
Неожиданно Пелоп хлопнул себя по лбу.
– Ах я старое бревно! – воскликнул он. – Как я сразу не догадался?! Ведь диски-то рассчитаны специально на меня!
– Что ты хочешь этим сказать? – посмотрел на него Тилон. – Разве диски – это сандалии, которые шьются по ноге?
– В каком-то смысле – да, мой мальчик! – сказал Пелоп. – По моим расчетам и предположениям, груз, с которым прыгает атлет, должен составлять в точности одну двенадцатую часть его веса, не больше и не меньше. В соответствии с этим я и заказывал диски кузнецу. А ты, Тилон, намного ведь легче, чем я. Поэтому мой груз для прыжка оказался слишком тяжелым для тебя. Вместо подспорья он превратился в балласт…
– Ясно, – расправил Тилон плечи, и Гидона, глядя на него, просветлела лицом.
Парень вскочил.
– Что же мы сидим? – воскликнул он. – Надо определить мой вес, а затем как можно скорее заказать новые диски для прыжков!
– Увы, не так-то все просто, мой мальчик, – вздохнул Пелоп, и вертикальная складка легла на его изъеденный временем лоб. – Вес твой мы определим в два счета. А вот где мы закажем для тебя груз? Эти диски отковал для меня в Афинах первоклассный мастер, да и то возился он с ними довольно долго. Я делал для него эскизы, заставлял несколько раз переделывать работу. Но дело не в этом…
– В селении, где я живу, есть неплохой кузнец… Да, конечно, я понимаю: ни тебе, ни Гидоне нельзя там появляться. Но ведь заказ могу сделать я!
– Никогда не думай, что другие глупее тебя. Особенно твои недруги! – резко бросил Пелоп. – Люди селения давно уже наблюдают за нами, я чувствую это всей кожей, шрамами своими, всем нутром!
– Но, отец, ведь эти металлические диски носят совсем невинный характер, вступила в разговор Гидона. – У жителей села они не должны вызвать никаких подозрений.