Как-то раз, вспомнив о героической марионетке, Гил решил проверить практическую целесообразность подвига Руделя. Он выбрал башню, принадлежавшую лорду Уолдо, владетелю Флоуэна, и стал забираться на нее по диагональным укосинам - до первой перекладины, до второй, до третьей, до четвертой - дальше - выше - на тридцать метров, на шестьдесят, на сто... Гил остановился, крепко схватившись за укосину, ибо высота становилась поистине устрашающей.
Некоторое время он сидел на перекладине и смотрел на панораму старого города. С башни открывался великолепный, хотя и меланхолический в своей неподвижности вид: развалины подсвечивались оттеняющими мельчайшие детали наклонными, пыльно-золотистыми лучами солнца. Гил присмотрелся к лабиринту улиц Ходжа, пытаясь отыскать Ондл-сквер... Снизу послышался грубый окрик. Гил опустил голову: у подножия башни стоял человек в кофейного цвета брюках и черном кителе с широкими фалдами - агент вашмонтского Собеса.
Гил спустился на землю и получил строгий выговор. Пришлось назвать имя и адрес.
На следующий день, рано утром, к Амианте зашел агент брюбенского Собеса Эльфред Кобол - Гил приготовился к крупным неприятностям. Неужели его увезут на реабилитацию? Но Эльфред ни словом не упомянул о проделках Гила на вашмонтской башне, ограничившись ворчливым советом быть построже с шалопаем. Амианте выслушал агента с вежливым безразличием.
Эльфред Кобол, пузатый коренастый человек с опухшей физиономией, шишковатым носом и маленькими серыми глазками, говоривший отрывисто и деловито, пользовался репутацией строгого служащего, никому не делавшего поблажек. Тем не менее, у него был немалый опыт, и он предпочитал не истолковывать Кодекс буквально. К большинству иждивенцев Эльфред относился с прохладной фамильярностью, но в присутствии Амианте Тарвока вел себя осторожно и внимательно, как если бы считал поведение Амианте непредсказуемым.
Не успел удалиться Эльфред Кобол, как явился Энг Сеш, старый придирчивый районный делегат гильдии резчиков по дереву - провести инспекцию мастерской и убедиться в том, что Амианте соблюдает уставные правила, применяя исключительно предусмотренные инструменты и разрешенные методы без использования механических приспособлений, шаблонов, автоматизированных процессов или средств серийного производства. Сеш оставался в доме больше часа, поочередно изучая каждый инструмент. В конце концов Амианте поинтересовался слегка насмешливым тоном: "Что вы надеетесь найти?"
"Ничего особенного, иж Амианте, ничего особенного. Смотрю, не попадется ли отпечаток струбцины или что-нибудь такое. Должен сказать, что в последнее время ваши работы отличаются необычным единообразием отделки".
"Вы предпочли бы, чтобы я сдавал недоделанный товар?" - спросил Амианте.
Если в вопросе скрывалась ирония, делегат ее не заметил: "Это противоречило бы уставу. Что ж, очень хорошо - вам известны ограничения".
Амианте вернулся к работе, делегат покинул мастерскую. По тому, как опустились плечи отца и с какой яростью он атаковал стамеску киянкой, Гил понял, что посетители довели Амианте до белого каления. В конце концов Амианте бросил инструменты, подошел к двери и выглянул наружу. Убедившись в том, что на площади никого нет, он вернулся к верстаку: "Ты понимаешь, на что намекал делегат?"
"Он считает, что ты его надуваешь".
"Что-то в этом роде. А ты знаешь, почему он так беспокоится?"
"Нет". Стараясь поддержать отца, Гил добавил: "По-моему, ему просто делать нечего".
"Ну... не совсем так. В Фортиноне мы все останемся без последнего куска хлеба, если наши товары не будут продаваться - причем мы гарантируем, что вся местная продукция изготовляется вручную. Тиражирование, формование, опрессовка - все это запрещено. Ни одно изделие не должно быть копией другого, и делегаты гильдии строго следят за соблюдением этого правила".
"А лорды? - спросил Гил. - Они в какой гильдии? Что они производят?"
Амианте поморщился, как от боли, но тут же усмехнулся: "Мы с ними разной крови. Лорды не вступают в гильдии".
"Как же они зарабатывают талоны?" - не отставал Гил.
"Очень просто, - ответил Амианте. - Когда-то, давным-давно, Фортинон опустошила жестокая многолетняя война. Весь Амброй лежал в развалинах. Приехали исправители. Они потратили огромное количество талонов на восстановление города - это называется вложением капитала. Они раскопали и починили трубопроводы системы водоснабжения. Они построили магистрали Обертренда. И так далее. А теперь мы платим за использование этих сооружений".
"Гмм... - почесал в затылке Гил. - Я думал, мы получаем воду, энергию и все такое бесплатно, от Собеса".
"Ничто не делается бесплатно, - возразил Амианте. - Даже если человек крадет, рано или поздно ему приходится платить, так или иначе. Так устроен этот мир. Лордам причитается часть наших доходов - точнее говоря, налог в размере одного и восемнадцати сотых процента".
Гил задумался: "А это много?"
"Надо полагать, достаточно, - сухо отозвался Амианте. - В Фортиноне три миллиона иждивенцев и примерно двести лордов - шестьсот, если считать барынь и барчуков..." Амианте выпятил нижнюю губу и принялся теребить ее пальцем: "Любопытный получается расклад... На каждого лорда и барчука приходятся пять тысяч иждивенцев. Каждый иждивенец отдает один и восемнадцать сотых... для круглого счета, скажем, один процент. Значит, каждый лорд пользуется доходом пятидесяти иждивенцев". По-видимому, результаты расчета привели Амианте в некоторое замешательство: "Хотел бы я знать, на что они тратят такую уйму денег? Даже при самом роскошном образе жизни... Что ж, в конце концов это не наше дело. Я плачу налоги - и ладно. Хотя, действительно, тут что-то не сходится... Никакие новые проекты они не финансируют. Благотворительностью тоже не занимаются. В свое время, будучи корреспондентом, я мог бы навести справки, но так и не удосужился..."
"Ты был корреспондентом? - Гил услышал новое слово. - Что это значит?"
"Ничего особенного. Когда-то в молодости я занимал такую должность. Дела давно минувших дней. Что было, то прошло".
"А лордом ты не был?"
Амианте рассмеялся: "Нет, конечно! Разве я похож на лорда?"
Гил подверг внешность отца критическому рассмотрению: "По-моему, не очень. Как становятся лордами?"
"Лордами не становятся, лордами родятся".
"Но... Рудель и Марельвия, в кукольном театре - ведь они получили энергетические феоды, значит стали лордами?"
"На самом деле нет. Случалось, что нелегалы - а иногда и отчаявшиеся иждивенцы - похищали лордов, заставляя их уступать феоды и большие суммы денег. Похитители становились финансово независимыми и могли величать себя лордами, но им никогда не позволяли породниться с настоящими исправителями. В конце концов лорды заказали у дамарян - тех самых, что разводят марионеток - охранников-гаррионов, и теперь похищений почти не бывает. Кроме того, лорды договорились больше не выплачивать выкуп похитителям, несмотря ни на что. Поэтому иждивенец или нелегал не может стать лордом, даже если у него возникнет такое желание".
"А если бы лорд Бодбозл женился на Марельвии, разве она не стала бы барыней? А их дети разве не стали бы барчуками?"
Амианте, вернувшийся было к работе, снова отложил инструменты и помолчал, тщательно выбирая слова: "Лорды часто заводят любовниц - подруг - из среды иждивенцев. Но они внимательно следят за тем, чтобы от таких подруг у них не было детей. Надо полагать, лорды очень заботятся о чистоте расы и не допускают никакого смешения сословий".
Тень легла на янтарные круглые просветы выходной двери. Дверь распахнулась, вошел Эльфред Кобол. Грозно насупившись, агент службы соцобеспечения встал посреди мастерской и воззрился на Гила - у того душа ушла в пятки. Эльфред повернулся к Амианте: "Мне только что передали полуденный меморандум. В него внесена - красными чернилами! - запись, относящаяся к вашему сыну. Гил неправомочно находился на территории частного владения, подвергая себя и других неоправданному риску. Задержание произвел агент вашмонтского Собеса, совершавший обход квартала 12Б. Агент сообщает, что Гил забрался на опорные брусья башни лорда Уолдо Флоуэна, поднявшись на опасную, недозволенную высоту. Тем самым он не только нарушил права лорда Уолдо, но и создал угрозу финансовой ответственности за госпитализацию, способной обременить население брюбенского и вашмонтского районов".
Стряхнув опилки с передника, Амианте надул щеки, выдохнул: "Да-да. Он у меня резвый шалопай".
"Чересчур резвый! По сути дела, бестолковый и непутевый! Слоняется без присмотра днем и ночью. Сколько раз я замечал, как он плетется домой после наступления темноты, промокший под дождем до нитки! Рыщет по городу, как воришка - и ничему не учится, только безобразничает! Серьезно подозреваю, что эта "резвость", как вы изволили выразиться, до добра не доведет. Неужели вас не беспокоит будущее вашего сына?"
"Торопиться некуда, - беззаботно отозвался Амианте. - У него все впереди".
"Жизнь человеческая коротка. Давно пора приступить к профессиональной подготовке. Надо полагать, вы хотите, чтобы он стал резчиком по дереву?"
Амианте пожал плечами: "Профессия как профессия. Ничем не хуже других".
"В таком случае начинайте обучение. Или вы предпочитаете, чтобы он посещал училище гильдии?"
Амианте поскоблил лезвием стамески ноготь большого пальца и неприветливо спросил: "Зачем отнимать у человека невинные радости детства? В свое время у него будет достаточно забот и тягот".
Эльфред Кобол собрался было что-то заметить, но вместо этого издал неопределенный звук - то ли хмыкнул, то ли прочистил горло - после чего деловито осведомился: "Еще один вопрос. Почему Гил не принимает участие в добровольных храмовых упражнениях?"
Амианте положил стамеску на верстак и скорчил глуповатую гримасу, всем своим видом изображая недоумение: "По этому поводу ничего не могу сказать. Я его не спрашивал".
"Вы учите его выкрутасам дома?"
"Э... нет. Я и сам, надо заметить, прыгун неважнецкий".
"Гм. Вам следовало бы поощрять в нем интерес к общепринятым обрядам, независимо от личных предпочтений".
Амианте поднял глаза к потолку, после чего взял стамеску и с ожесточением атаковал панель ароматического арзака, только что закрепленную на верстаке. Рисунок резьбы он уже нанес карандашом - в роще раскидистых деревьев длинноволосые девы убегали от сатира. Цветными мелками Амианте разметил сквозные вырезы и примерную глубину рельефа. Пользуясь металлической линейкой как опорной направляющей для большого пальца, мастер принялся выбирать дерево стамеской.
Любопытствуя, Эльфред подошел поближе: "Роскошный щит! Что это за дерево? Кодилья? Болигам? Или что-нибудь из твердолиственных пород - с Южного континента?"
"Арзак из горных лесов за Пергой".
"Арзак! Никогда бы не подумал, что из арзака можно кроить щиты таких размеров! У него и ствол-то, как правило, не шире метра".
"Я тщательно выбираю деревья, - терпеливо пояснил Амианте. - Лесничие пилят хлысты на двухметровые бревна. Я арендую чан на красильной фабрике. Бревна вымачивают в растворе в течение двух лет. Я обдираю кору, после чего делаю двухдюймовый продольный разрез по всей длине - глубиной слоев тридцать. Наружная часть пропитанного ствола, два дюйма толщиной, отделяется от внутренней по окружности - разворачивается изогнутый щит двухметровой высоты, шириной два-три метра. Щит распрямляется под прессом. Потом, после сушки, я выравниваю поверхности с обеих сторон".
"Хм. Вы сами отделяете наружные слои от внутренних?"
"Да".
"И плотницкая гильдия не возражает?"
Амианте пожал плечами: "Они не умеют это делать - или не желают. У меня нет выбора. Даже если бы я хотел, чтобы у меня был выбор". Последнюю фразу он пробормотал себе под нос.
"Если бы каждый из нас делал, что хотел, мы жили бы в дикости, как вирваны", - строго заметил Эльфред Кобол.
"Возможно". Амианте продолжал строгать душистый арзак. Эльфред Кобол подобрал завиток стружки, понюхал его: "Чем это пахнет? Деревом или химикатами?"
"И тем, и другим. У свежего арзака едковатый аромат, отдает перцем".
Агент Собеса вздохнул: "Хорошо было бы поставить в спальне такую ширму... Но моего пособия едва хватает на жизнь. У вас, случайно, нет бракованных панелей, с которыми не жалко было бы расстаться?"
Амианте устремил в пространство ничего не выражающий взгляд: "Поговорите с владетелями Буамарка. Они забирают все ширмы. Бракованные сжигают, панели второго разряда пылятся под замком на складах. Ширмы высшего и первого разрядов экспортируют. По крайней мере, я так думаю - меня никто не спрашивает. Если бы я сам рекламировал свой товар, у нас было бы гораздо больше талонов".
"Необходимо поддерживать репутацию! - назидательно произнес Эльфред Кобол. - На далеких планетах клеймо "сделано в Амброе" равнозначно сертификату ручной работы непревзойденного качества".
"Приятно знать, что моя работа вызывает восхищение ценителей, - кивнул Амианте. - Тем более удивительно, что за нее платят сущие гроши".
"Чего вы хотите? Чтобы рынок был завален низкопробными имитациями?"
"А почему бы и нет? - спросил Амианте, продолжая налегать на стамеску. - Изделия высшего и первого сортов выгодно выделялись бы на фоне массовой продукции".
Эльфред Кобол неодобрительно покачал головой: "Коммерция - не такое простое дело". Понаблюдав за работой Амианте еще пару минут, агент Собеса прикоснулся пальцем к металлической линейке: "Лучше не показывайте делегату гильдии, что пользуетесь направляющим устройством. Он устроит вам разнос в районном комитете - за дублирование".
Подняв голову, Амианте обернулся к агенту с некоторым удивлением: "Никаким дублированием я не занимаюсь".
"Линейка, служащая упором большому пальцу, позволяет многократно вынимать материал с одной и той же глубины, продвигаясь в том или ином направлении - то есть дублировать операцию обработки".
"Вот еще! - проворчал Амианте. - Нашли к чему придраться! Просто чепуха какая-то".
"Дружеское предупреждение, не более того", - обронил Эльфред Кобол. Агент покосился на Гила: "Твой отец - искусный мастер, парнишка, но какой-то он у тебя... рассеянный, что ли, не от мира сего. А тебе я посоветовал бы взяться за ум. Сколько можно слоняться без дела, шататься по городу день и ночь напролет? Займись ремеслом. Учись резать по дереву - или чему-нибудь другому. Если хочешь, совет гильдий подыщет тебе место в каком-нибудь цеху, где не хватает подмастерьев. По-моему, однако, тебе лучше всего было бы пойти по стопам отца. Амианте тебя многому научит". Эльфред Кобол бросил мимолетный взгляд на металлическую линейку, но тут же снова обратился к Гилу: "И еще одно: тебе уже пора посещать Храм. Там тебе объяснят основные догмы, научат простейшим прыжкам - все это не так уж сложно. А безделье до добра не доведет - того и гляди, кончишь свои дни бродягой или нелегалом!"
Эльфред попрощался с Амианте коротким кивком и вышел из мастерской.
Гил подошел к двери, чуть приоткрыл ее и подождал до тех пор, пока Эльфред не оказался на другой стороне Ондл-сквера, после чего тихонько притворил дверь - тоже резную панель отцовской работы из потемневшего арзака, украшенную выпуклыми бобышками толстого янтарного стекла - и медленно приблизился к верстаку: "Теперь меня заставят ходить в Храм?"
Амианте крякнул: "К словам Эльфреда не следует относиться слишком серьезно. Он много чего говорит - такая уж у него должность. Своих детей он, положим, водит учиться выкрутасам, но сам религиозным рвением не отличается и прыгает не больше моего".
"А почему всех служащих Собеса зовут Коболами?"
Амианте пододвинул табурет к столу, налил чашку крепкого черного чая и принялся задумчиво его прихлебывать: "Давным-давно, когда столицей Фортинона был приморский город Тадеус, начальником службы социального обеспечения был человек по прозвищу Кобол. Он назначил на все высшие должности своих братьев и племянников, а они тоже отдавали предпочтение родственникам, так что через некоторое время в Собесе работали одни Коболы. Так и повелось. Теперь даже те агенты Собеса, что не родились Коболами - а таких, конечно, меньшинство - меняют фамилии. Просто-напросто такова традиция. В Амброе много давних обычаев. Одни полезны, другие - нет. Например, каждые пять лет выбирают мэра Амброя, причем мэр не выполняет никаких функций. Вообще ничего не делает, только пособие получает. Тем не менее, такова традиция".
Гил посмотрел на отца с уважением: "Ты почти все помнишь, да? Больше никто ничего такого не рассказывает".
Амианте невесело кивнул: "От всего этого вороха сведений талонов не прибавляется... Ну ладно, что-то мы с тобой заболтались". Амианте залпом допил оставшийся чай и отодвинул кружку: "Похоже на то, что придется учить тебя резать по дереву. Читать и писать тоже... Ладно, начнем. Вот, смотри - здесь у нас всякие канавочники и стамески. Прежде всего запомни, как они называются. Это пазник. Это ложечное долото номер два. Вот хвостовик с зажимным патроном..."
Глава 4
Амианте не мог быть требовательным надсмотрщиком. Привольное существование Гила продолжалось, как раньше, хотя на башни он больше не залезал.
В Амброе наступило лето. Прошли дожди - даже несколько больших гроз - и установилась на редкость ясная погода. В эти дни даже полуразрушенный город казался почти красивым. Амианте стряхнул с себя мечтательную задумчивость и, ощущая внезапный прилив энергии, повел Гила прогуляться вверх по течению Инцзе, к подножию Скудных гор. Гил никогда еще не был так далеко от дома. По сравнению с привычными обветшалыми застройками на пустырях загородные виды поражали свежестью и простором. Шагая по высокому речному берегу под багряными кронами банионов, отец и сын часто задерживались, присматриваясь со смутным чувством, похожим на сожаление, к той или иной привлекательной детали пейзажа: к острову посреди реки, заросшему тенистыми банионами и густым ивняком, с рыбацкой хижиной на отмели, дощатым причалом и яликом - или, например, к жилой барке, пришвартованной под береговым откосом и окруженной детьми, резвящимися и перекликающимися в воде под присмотром родителей, лениво растянувшихся в шезлонгах на палубе и потягивающих пиво. Когда сгустились сумерки, Амианте и Гил устроили постели из листьев и соломы и долго лежали, глядя на полыхающие и тлеющие угли костра. Над головой мерцали звезды Галактики. Амианте назвал несколько известных ему светил: скопление Мирабилис, Глиссон, Гериартес, Корнус, Аль-Од. В ушах Гила незнакомые имена звучали волшебными заклинаниями.
"Когда-нибудь, - сказал он отцу, - когда я вырасту, мы вырежем много-много панелей и накопим кучу талонов, а потом полетим ко всем этим звездам и побываем во всех пяти мирах Дженга!"
"Было бы неплохо, - усмехнулся Амианте. - Пожалуй, пора заготовить побольше бревен арзака и загрузить пропиточный чан доверху - не то, глядишь, материала не хватит".