- Говорит Корбелл от своего собственного лица. Мне надоело каждый раз настраивать лазер, так что я сразу скажу вам все, что собирался. Я не стану посещать звезды по вашему списку. Я понял, что уравнения теории относительности будут работать тем лучше, чем большую скорость я наберу. Если я каждые пятнадцать лет буду останавливаться, чтобы сбросить зонд, то никуда не доберусь и за двести лет. А если выбрать курс и двинуться прямо, никуда не сворачивая, то у меня образуется огромный тау-фактор. Придерживаясь ускорения всего в одно "же", за двадцать один год по корабельному времени я смогу достичь ядра Галактики. И эта идея кажется мне такой привлекательной, что я не могу против нее устоять. Вы назвали меня прирожденным туристом, помните, Пирс? Звезды в ядре Галактики не такие, как в ее рукавах, и отстоят друг от друга всего на четверть или половину светового года. Наверное, там очень интересно. Так что я отправляюсь в собственную экспедицию. Возможно, я найду планеты с разреженной атмосферой и сброшу на них биологические зонды, а возможно, и нет. Увидимся через семьдесят тысяч лет по земному времени. К этому времени ваше драгоценное Государство может исчезнуть. А может быть, у вас будут колонии на планетах земного типа, и часть захочет объявить независимость. Тогда я к ним присоединюсь. А может быть… - Корбелл немного подумал, автоматически потирая свой прямой нос. - Это еще надо проверить на компьютере. Но если мне не понравятся ваши планеты, я смогу полететь в Магеллановы облака. До них ведь не больше двадцати пяти лет по корабельному времени.
Глава вторая
"ДОН ЖУАН"
I
Корбелл начал давать вещам имена.
Оставшись один в своей маленькой Вселенной, отделенный от всего человечества и лишенный возможности говорить с кем-либо, кроме себя и компьютера, он навешивал на все окружающее ярлыки. Себя он звал Джей Би Корбелл, как и в прежней жизни. Да, это было смелое решение. Какое-то время он думал о себе как о КОРБЕЛЛе Втором (Как Отморозок Решил Бабахнуть Ершом Ледащих Легавых). Но когда Джером привык к новой форме носа, тонким рукам и чужому телу, нужда в таком названии отпала, а зеркал на корабле не было. Кухней он называл стену с пазами и экраном, на котором высвечивалось меню. Стена напротив стала Фитнес-Клубом: на ней находились тренировочные снаряды, а также оборудование для создания сауны, душа и паровой бани. Комната с медицинским оборудованием и анабиозной камерой стала Лужайкой.
Рубка корабля представляла собой полую сферу, точно в центре которой находилось кресло, окруженное приборной панелью в виде подковы; к ней вел ажурный металлический мостик. Кресло могло принимать различные формы, а массаж делало хороший до неприличия. Сферические стены по команде компьютера отображали картину окружающего космоса, при этом создавалось впечатление, что пилот и панель управления плавают в безбрежном пространстве. Еще стены могли показывать учебники по астрономии, астрофизике и истории Государства и диаграммы состояния корабля. Рубку Корбелл стал называть Комнатой-Маткой.
Компьютер отвечал на голосовое управление из любого места корабля. К нему прилагался шлем, похожий на фен с толстым шнуром; он напрямую подключал сознание пилота к компьютеру. Джером боялся им пользоваться, а к компьютеру обращался только для того, чтобы отдать приказ или получить информацию. Компьютер отзывался на безличное "Компьютер". Но чтобы дать имя своему кораблю, украденному у Государства, Корбелл мучился не один месяц. В конце концов корабль стал именоваться "Дон Жуан", частично из-за своей фаллической формы.
Все это были мелкие решения, но главное решение Корбелл уже принял. Тот день, когда он освободился от власти Пирссы и направился к ядру Галактики, стал лучшим днем в его жизни. "Дону Жуану" предстоит участвовать в красивом завершении карьеры и взорваться сразу после этого. Следующее большое решение придется принимать только через двадцать один год. А сейчас, в годе полета от Земли, Корбелл до смерти хотел услышать человеческий голос.
Он пребывал в нерешительности. Может ли Пирс сказать что-либо, достойное его ушей? Год назад он сам прервал разговор и заставил компьютер отключить лазерный приемник в качестве жеста презрения. Тогда это был необходимый жест. Сможет ли Пирс понять, что у него снова появился собеседник? Корбелл вел по этому поводу длительные дискуссии.
- Действительно ли я так одинок? - спрашивал он себя. - Неужели мне так скучно? Или мне просто надо услышать чей-нибудь голос? - И его собственный голос эхом отдавался от стен рубки. В конце концов Джером приказал:
- Компьютер! Включить лазерный приемник.
И - ничего. Долгие часы по-прежнему проходили в тишине. Корбелл был в ярости. Неужели Пирс сдался и теперь тренирует еще одного бывшего "отморозка"?
Громкий зов застал его за завтраком через три дня.
- Корбелл!
- А? - Странно, компьютер раньше никогда к нему не обращался. Неужели что-то случилось?
- Говорит Пирсса. Ах ты предатель! Поворачивай корабль и выполняй задание.
- Да пошел ты! - У Корбелла резко поднялось настроение.
- Сам иди, - голос Пирссы стал просто елейным. Тут явно что-то не так. "Дон Жуан" сейчас на расстоянии светового года от Солнца, что может ему сделать Государство?
- Компьютер, отключить приемник!
- Ничего не выйдет, Корбелл! За последние семь месяцев я перекачал в компьютер свою личность. Поворачивай, или я перекрою тебе воздух!
Джером заорал что-то непристойное. В ответ - очень красноречивая тишина. Тихое гуденье воздуха в системе жизнеобеспечения давно превратилось для него в фоновый шум, но его отсутствие не заметить было нельзя.
- Включить подачу воздуха! - в панике закричал пилот.
- Ну что, заключим сделку, Корбелл?
- Ни за что! Я брошу… - Есть здесь что-нибудь тяжелое, что можно бросить? Ничего? - Я открою дверцу микроволновки, заклиню ее и брошу в компьютер! Ты получишь не корабль, а груду мусора!
- Твое задание…
- Заткнись!
И Пирс действительно замолчал. В наступившей тишине было отчетливо слышно гудение воздуха. Что теперь? Если куратор контролирует компьютер, весь корабль в его власти. Почему он сам не повернул корабль? Или все же повернул? Корбелл прошел в Комнату-Матку и взобрался в кресло перед приборами.
- Полный обзор.
И кресло повисло в черноте. Половина светового года расстояния не изменила картину звездного неба, но в результате полета с ускорением свет падал на "Дон Жуана" под углом, и звезды казались словно сдвинутыми вперед. В прошлой жизни, проводя ночи на своей маленькой яхте, Корбелл изучил формы созвездий. Стрелец сейчас висел на головой так же, как и раньше, а вокруг корпуса корабля и под ним пылало кольцо белого пламени: межзвездный водород сгорал в пламени термоядерного синтеза. Солнце казалось розовой точкой под ногами… и рядом с ним что-то мигало. Джером присмотрелся и увидел, как на фоне звезд к нему движется едва различимая человеческая фигура. Светлые волосы, узкие черты лица… Пирс! Корбелл смотрел, не дыша. Куратор казался больше "Дон Жуана" и был очень зол.
- Компьютер, убрать этого клоуна с экранов! Фигура исчезла, и Корбелл перевел дыхание.
- Пирс, Пирсса, Компьютер или как тебя там! Слушай мою команду. Мы полетим по направлению к галактической оси с ускорением в одно "же", поворот - в середине траектории. Ты будешь делать все, чтобы сохранить во время пути мою жизнь и целостность корабля. Теперь можешь говорить.
Из динамиков раздался голос бывшего куратора:
- Зови меня Пирсса. Корбелл с облегчением вздохнул.
- Хорошо. Ты будешь меня слушаться?
- Да. Корбелл, нам надо поговорить. Ты обязан своей жизнью Государству и при этом крадешь ключ к выживанию человечества! Думаешь, мы строим так много кораблей? А сколько планет станут подходящими для людей благодаря нашим зондам? Или ты считаешь, что человечеству не придется покидать Землю?
- Компьютер, с этого дня я буду обращаться к тебе "Пирсса". А теперь заткнись.
И наступила тишина.
Теперь Корбелл ловил себя на том, что начинает хихикать ни с того ни с сего. Он мог есть, сидеть в рубке и смотреть на небо или упражняться в Фитнес-Клубе и вдруг начать хихикать. Ему было очень трудно остановиться: ведь Пирсса слышал его и не мог ответить. Курахор Пирс остался в далеком прошлом, сейчас был только Пирсса - личность, живущая в памяти компьютера. Что ни говори, а от человека она очень отличается: у нее другие органы чувств, другая мощность мозга, она не страдает от голода и неудовлетворенного сексуального желания, ей не надо делать упражнения и ходить в туалет… И у нее может отсутствовать чувство самосохранения. Это необходимо выяснить. Зато сейчас Пирсса - раб Корбелла и безоговорочно слушается его приказов.
Через две недели Джером уступил желанию поговорить. Он уселся в кресло в рубке, включил экраны (звезды вверху уже казались ярче и синее, чем внизу) и произнес:
- Пирсса, можешь говорить.
- Хорошо. Ты велел мне защищать твою жизнь и корабль. Я не могу предотвратить твою смерть и потерю корабля, если мы продолжим лететь с ускорением в одно стандартное.
- Не лги мне! Я все проверил на компьютере еще до того, как миновал Сатурн. Таранный эффект лучше работает на высокой скорости, так как я могу уменьшить ширину поля, и поток водорода будет больше.
- Ты использовал для расчетов компьютерные данные.
- Конечно!
- Корбелл, эти данные предназначались для полетов на расстояние пятьдесят два световых года, а не тридцать три тысячи. Мы сделали генератор поля очень прочным, но такое ускорение на пиковой скорости он не выдержит - нагрузка просто разорвет его. Если хочешь выжить, придется через три года уменьшить тягу.
Куратор Пирс никогда не врал - ему это было не нужно. Зачем лгать "отморозку"? Но Пирсса - не Пирс. И Корбелл сказал:
- Ты лжешь.
- Нет. Решайся. Ты приказал мне не лгать, а нарушить приказ я не могу, иначе давно уже повернул бы корабль к звезде Ван Маанана.
- Но такой расклад меняет все мои планы. Сколько нам потребуется, чтобы достичь ядра Галактики?
- При безопасном полете - пятьсот лет.
- А если вероятность остаться в живых - девяносто процентов? Сколько тогда?
- Считаю. Недостаточно данных о массовой плотности межзвездного пространства. Посчитаем ее по дороге. Сто шестьдесят лет, четыре месяца плюс-минус десять месяцев по корабельному времени.
Корбелл похолодел. Так долго?
- А если лететь не прямо? Можно срезать путь над плоскостью Галактики…
- И получить межзвездное вещество меньшей плотности. Считаю. Отлично, Корбелл. Мы потеряем время на боковом повороте, но все равно это выйдет быстрее. Сто тридцать шесть лет одиннадцать месяцев, с точностью год и один месяц.
- Все еще слишком долго.
- Столько же времени займет возвращение. Домой попадет только твой труп, Корбелл. Первоначальное задание можно выполнить быстрее. Итак?
- Ладно, за… - Никогда не говори компьютеру "забудь!". - Ввожу изменения в приказ. Твоя задача - доставить нас к ядру Галактики за минимальное время при вероятности моего выживания девяносто процентов.
- Земли ты больше не увидишь.
- Заткнись. Тишина.
- Можешь говорить. Тишина.
- Тебе не нравится, когда тебе приказывают замолчать?
- Конечно, не нравится. Я молчал неделю, значит, время полета увеличилось почти на месяц. Чем дольше я буду тебя уговаривать, тем дольше мы будет выполнять задание!
- Я могу приказать тебе забыть о нем.
- И я забуду, только в памяти у меня кое-что перепутается. Я взываю к твоей благодарности. Государство создало тебя, ты обязан ему жизнью…
- Чушь.
- Как ты можешь забыть о своем долге? Корбелл с трудом подавил желание врезать кулаком по приборам.
- Я ни о чем не забыл. Каждый раз, как ты произносишь "Государство", мне хочется встать по стойке "смирно".
- Тогда почему ты не слушаешься голоса социальной сознательности?
- Это не мой голос! Вы вливали мне РНК, это от нес у меня чувство долга Государству!
Пирсса выдержал драматическую паузу и вопросил:
- А если это все же твои чувства?
- Что ж, ничего не поделаешь - я их не слушаюсь. Так что это твои проблемы, тебе с ними и жить.
- Ты больше не увидишь Землю. Медицинское оборудование корабля не подарит тебе вечную жизнь.
Корбелл фыркнул.
- Все, хватит! Лекарства и анабиозная камера должны обеспечить мне молодость и здоровье на двести лет как минимум. Ты забыл, что анабиоз способствует омоложению?
- Это неправда. Я солгал тебе. Ты должен был жить столько, сколько надо, чтобы выполнить задание. Будь наши лекарства лучше, мы сделали бы полет дольше.
Такая ложь соответствовала тому, что Корбелл знал о Государстве.
- Ах вы сукины дети!
- Корбелл, послушай меня. За триста лет люди могут найти лекарство вечной молодости. Мы прилетим как раз вовремя…
- Лекарство дадут не-гражданину? Молчание.
- Мы летим к ядру Галактики. Следуй приказам.
- Ты должен немедленно лечь в анабиоз, - сообщил Пирсса мертвым голосом.
- С чего это?
- Тебе придется проводить десять лет в анабиозе, полгода восстанавливать силы и снова ложиться в анабиоз. Тогда ты сможешь дожить до конца путешествия.
- Да? А если ты меня не разбудишь?
- Это твои проблемы. Предатель.
II
В горле першит, мышцы не слушаются, глаза ничего не видят… Он ощупал руками окружающее пространство и понял, что все еще лежит в анабиозной камере. Пробуждение было похоже на возвращение из царства смерти. Он ожидал такого, когда его заморозили в тысяча девятьсот семидесятом году. Впрочем, он мог и вообще не проснуться.
- Пирсса… - Полушепот-полухрип.
- Здесь. Куда бы я делся?
- И правда. Где мы?
- В ста шести световых годах от Солнца. Тебе надо поесть. - Внезапно Корбелл понял, что умирает с голоду. Он сел, отдохнул немного и выбрался из камеры, стараясь двигаться осторожно. Он был худ, как смерть, и страшно слаб.
- Сделай мне еды, которую можно взять в рубку.
- Еда ждет тебя.
Голова казалась очень легкой, впрочем, как и все тело. Джером взял чашку горячего бульона в кухне и отправился в Комнату-Матку, прихлебывая на ходу.
- Полный обзор.
Стены исчезли, и над головой бело-фиолетовым светом засияли звезды. В черноте простиралась звездная радуга: в центре - фиолетовые звезды, затем - кольца синего, зеленого, желтого, оранжевого и тускло-красного цвета. По краям и внизу не было видно почти ничего, только тусклые красные точки и полупрозрачное кольцо пламени корабельного двигателя. Впрочем, оно тоже потускнело и покраснело: Пирсса подтянул таранные поля ближе к кораблю, а топливо, попадающее в реакторное кольцо, двигалось по отношению к кораблю почти со скоростью света.
- Ну что, ты доволен? - горько спросил Пирсса. - Даже если мы сейчас повернем, мы уже потеряли четыреста лет земного времени.
- Кончай нудить. - Впрочем, грубость не спасала Кор-белла от болезненных уколов совести. - И что теперь?
- Теперь? Ты будешь есть и заниматься спортом. За полгода ты должен стать сильным и толстым…
- Толстым?
- Да, иначе не переживешь десять лет анабиоза. Умрешь от истощения. Допивай бульон - и за работу.
- А как я буду развлекаться?
- Как хочешь, - Пирсса был озадачен: Государство не предусмотрело развлечений для пилотов.
- Так я и знал. Расскажи мне о себе, Пирсса. Нам придется провести вместе много времени.
- Что ты хочешь знать?
- Мне интересно, как ты стал таким. Каково это - быть Пирссой, куратором, гражданином Государства? Начинай с самого детства.
Пирсса оказался отвратительным рассказчиком. Он запинался, терял нить беседы, его приходилось подгонять наводящими вопросами. Впрочем, в его арсенале был не только голос. Бывший куратор оказался прекрасным кинорежиссером с неограниченным бюджетом. На стенах рубки он показал Корбеллу земледельческую коммуну, в которой он вырос, и школу, в которой учился (это оказался небоскреб с детской площадкой на крыше). Узнал Джером и об исторических текстах с анимированными иллюстрациями, которые Пирсса изучал, получая высшее образование. Большая часть воспоминаний оказалась смутной, но были и яркие эпизоды: громадный десятилетний парень, задиравший Пирссу на спортивной площадке; старшая девочка, которая показала ему, что такое секс, и страшно его напугала; учитель по гражданскому праву.
Корбелл ел, спал и занимался спортом. Он прислушивался к "Дон Жуану" с инстинктивной любовью и пониманием, которые подарило ему обучение с помощью РНК. В свободное же время он узнавал от Пирссы все то, чего не осмелился спросить у куратора Пирса. Теперь он знал, как выглядит Селердор, который он до этого видел только с крыши. Все здания в городе были кубическими, однотипными внутри и снаружи. На уровне голов прохожих стены украшали вырезные надписи на шторинге, языке Государства. Они повествовали о правилах поведения, моральных принципах и жизненном пути героев Государства. Довольно скоро Корбелл узнал Пирссу так же хорошо, как знал Мирабель, с которой прожил двадцать два года. Узнавая гражданина, он узнавал и Государство. В памяти компьютера содержались тексты по гражданскому праву, и Пирсса давал к ним важные комментарии.
Мир едва не уничтожили две региональные войны. Из пепла войны и пламени идеализма родилось Государство и вскоре стало всесильным. Его государственный строй Пирсса обозначил как "доброкачественный фашизм", а в его рассказах Корбелл ясно увидел параллели с Китайской и Японской империями. Общество жестко делилось на касты, за выполнение обязательств перед выше- и нижестоящими гражданин отвечал своей жизнью. Правительство строило и контролировало каждый силовой генератор. Когда-то они были очень разными: дамбы, геотермальные растения и океанические водоросли, создающие разность температур; потом остались только большие генераторы на ядерном синтезе, снабженные дополнительными сборщиками солнечной энергии, их устанавливали на крышах и в пустынях. И всем этим владело Государство.
Однажды Корбелл спросил:
- Пирсса, ты знаешь, что такое империя водной монополии?.. Нет? А жаль. Монополией на воду владели многие древние цивилизации: Древний Египет, Китай, ацтеки… Правительство, полностью контролирующее ирригацию, есть водная империя. Раз Государство владеет энергией, значит, запасы чистой воды тоже принадлежат ему, так? При населении в двадцать миллиардов…
- Конечно. Мы строили дамбы, меняли курс рек, получали из воды дейтерий для станций синтеза и отдавали оставшуюся воду людям. Государство не могло отдыхать: полмира умерло бы от жажды.
Корбелл задумчиво произнес:
- Когда-то я спрашивал тебя, просуществует ли Государство пятьдесят тысяч лет.
- Не просуществует.
- Теперь я думаю, что оно проживет и семьдесят, и сто тысяч лет. Империи водной монополии не разрушаются. Они могут только прогнить изнутри, так что один удар варваров из-за границ империи решает их судьбу. Разные уровни общества теряют контакт друг с другом и не могут сражаться бок о бок, когда в этом возникает необходимость. Но для развала империи необходим удар снаружи, революций в них не бывает.
- Это сильное утверждение.