Корбелл взглянул на пламя двигателей и увидел только тусклый белый жгут. Наверное, над диском слишком мало межзвездного вещества.
- А если придется спуститься туда?
- Ты ничего не почувствуешь. Здесь звезды теряют форму и становятся плотными потоками плазмы с отдельными узелками нейтрония. От них-то и исходит свет. За ними вещество сплющено, а трение при спиральных завихрениях создает не так много излучения.
- А как насчет самой черной дыры?
- Я ее все еще не вижу. По моим оценкам, длина ее окружности миллиард километров, а масса равна ста миллионам Солнц. Эргосфера дыры велика, и пролететь в ней будет нетрудно.
- Ты назвал длину окружности…
- Тебе нужен был радиус? Радиус черной дыры может быть бесконечным.
Оценить размер диска сплющенных звезд было просто невозможно. Корабль словно летел над другой Вселенной. Черная дыра с такой длиной окружности должна была вмещать орбиту Юпитера, но казалась при этом бесконечно маленькой.
Краем глаза Корбелл увидел яркий свет, повернулся - и перед ним появилась сверхновая, обжигающе-белая на красном фоне. Пилот пропустил момент ее образования, когда ударная волна разорвала оболочку светила. И тут Джером спросил то, о чем не спрашивал никогда:
- Пирсса, о чем ты думаешь?
- Я не знаю, что тебе ответить. Наверное, ничего. Я принял решение, оно математически правильно. Выбор передо мной не стоит.
- А как ты найдешь Землю?
- Я знаю, где будет Солнце через три миллиона лет.
- Три?!. Я думал, через семьдесят тысяч.
- Мы собираемся нырнуть в очень сильное гравитационное поле. Наше время будет сжато. Черная дыра достаточно велика для того, чтобы нас не разорвало и не расплющило, но до того, как я смогу запустить двигатель, мы потеряем примерно три миллиона лет. Что еще я могу сделать? У нас хорошие шансы найти Солнце. Впрочем, к моменту нашего возвращения Государство может растянуться на миллионы кубических световых лет.
- Хорошие шансы? Странно слышать это от тебя, Пирсса. - Однако смеяться Корбеллу не хотелось. За семьдесят тысяч лет до новой эры по Земле ходили неандертальцы и кроманьонцы. Три миллиона лет назад высшей формой жизни была всеядная обезьяна с дубинкой. Кто же будет населять Землю через три миллиона лет?
Теперь Корбелл проводил много времени в рубке, смотря, как под кораблем проносится сплющенный диск. Он предпочитал смотреть на Вселенную, искаженную скоростью движения "Дон Жуана". Корабль уже потерял большую часть своей огромной релятивистской массы. После первого пробуждения Джерома из анабиоза он двигался еще быстрее, но и сейчас летел с околосветовой скоростью, ускоряясь под действием точечного источника гравитации с массой, в сто миллионов раз превышающей солнечную. Диск сплющенных звезд был окрашен во все цвета радуги, а особенно активный участок, который им предстояло миновать, выглядел как кольцо фиолетово-белого пламени. Звезды было трудно отличить одну от другой, пока какая-нибудь из них не взрывалась. Море пламени за кормой "Дон Жуана" светилось глубоким тускло-красным и казалось застывшим, только иногда желто-белым светом вспыхивала сверхновая.
И вот приблизилось огненное кольцо, в котором жар, заключенный в потоках звездной материи, стал сильнее, чем компрессионное воздействие черной дыры. Свет ослеплял, и вскоре Корбелл сдался.
- Уменьшить мощность света, - приказал он, закрывая глаза ладонью.
- Я уменьшил силу света до десяти процентов. Скажи, когда ввести коррекцию.
- А этот свет не сожжет твои камеры?
- Полагаю, нет. Вспомни, ты должен был оказаться вплотную к Солнцу при торможении в конце задания. Я могу справиться и с большей мощностью светового излучения.
Активный участок выглядел, как сплющенный тороид с длиной окружности двадцать световых лет и толщиной четверть светового года. Четыре с половиной кубических световых года зелено-бело-синего света приближались, как горы ада… и "Дон Жуан" быстро миновал их, включив двигатель на полную мощность. Тяга почти сразу уменьшилась, и Корбелл подался вперед в кресле, глядя, как огненное кольцо тускло-красной стеной остается позади. Внутренняя часть диска уплотнения оказалась тонкой, очень сильно сдавленной. Джером во все глаза смотрел в центр, где должна быть черная дыра, но видел только звездное вещество, источающее яростный бело-фиолетовый свет. Все происходило очень быстро. Остались минуты, а может быть, секунды. Пирсса заставлял позиционные двигатели выбрасывать плазму под странными углами. Во внутреннем диске невозможно было различить отдельные звезды, корабль летел над однородной сияющей массой.
- Это нейтроний, - объяснил Пирсса. - Здесь даже есть кристаллическая структура, но она постоянно разрушается. А вспышки рентгеновского излучения похожи на пузырьки на поверхности жидкости.
- Жаль, что я не могу смотреть твоими глазами.
- Возьми телепатический шлем…
Огненное кольцо позади потускнело и пропало. Внутренняя часть диска стала ярко-синей, осталась позади, и в последнюю секунду Корбелл увидел черную дыру. Корабельный двигатель взревел, ускорение вдавило пилота в кресло. Перед лицом вспыхнул свет и распался: прямо по курсу - яркий фиолетовый, вокруг него - тусклый красный. Все остальное окутала тьма.
- Мы должны кое-что обсудить, - произнес Пирсса как ни в чем не бывало.
- Подожди. Дай мне отдышаться. Он послушно подождал.
- Все закончилось? Мы живы?
- Да.
- Ты молодец.
- Спасибо.
- А что происходит сейчас?
- Запуск реактивного двигателя внутри эргосферы черной дыры привел к тому, что наша скорость опасно приблизилась к световой. Я отвожу в стороны межзвездное вещество с помощью таранных полей и не смогу использовать их как двигатель, пока мы не сбросим скорость. Окрестностей Солнца мы достигнем через тринадцать целых восемь десятых лет по корабельному времени, если я не ошибся в расчетах.
- Мы действительно потеряли три миллиона лет?
- Да. Корбелл, скажи мне одну вещь. Как по-твоему, Государство распалось за три миллиона лет?
Джером слабо рассмеялся.
- Дай бог, чтобы на Земле вообще остались люди! Я даже представить себе не могу, на что они будут похожи. Три миллиона лет! Жаль, что у нас был только такой выход. - Он внезапно почувствовал зверский голод и выбрался из кресла.
- Ты приказал мне сохранять твою жизнь и целостность корабля. Но о твоем удобстве я думать не обязан. Я верен Государству.
Корбелл остановился как вкопанный.
- Что это значит?
- Был еще один способ использовать черную дыру. Мы могли не сбрасывать скорость в середине пути, а продолжить двигаться с ускорением и за восемьдесят лет достичь ядра Галактики. Если бы мы пролетели достаточно близко от черной дыры, ее вращение повернуло бы нашу гиперболическую траекторию в обратную сторону, при этом мы остались бы вне эргосферы. Еще через восемьдесят лет по корабельному времени мы вернулись бы на Землю через семьдесят тысяч лет после твоего отлета.
- Ты рассчитал все это и ничего мне не сказал?
- Корбелл, у меня нет информации по империям водной монополии. Я должен был полагаться на твои слова.
- О чем ты говоришь?
В ответ он услышал запись собственного голоса:
- "Я думаю, что оно проживет и семьдесят, и сто тысяч лет. Империи водной монополии не разрушаются. Они могут только прогнить изнутри, так что один удар варваров из-за границ империи решает их судьбу. Разные уровни общества теряют контакт друг с другом и не могут сражаться бок о бок, когда в этом возникает необходимость. Но для развала империи необходим удар снаружи, революций в них не бывает".
- Но я…
- "Империя водной монополии может стать настолько слабой, что для ее свержения хватит орды варваров. Но у Государства нет внешних границ".
- Ничего не понимаю!
- Государство могло просуществовать семьдесят или даже сто тысяч лет, потому что его гражданами были все люди Земли. Вокруг не крутились варвары, жадно ждущие, когда мы обнаружим свою слабость. И Государство могло стать слабым, настолько слабым, что ненависти одного варвара хватило бы, чтобы разрушить его. Твоей ненависти, Корбелл.
- Моей?
- Ты неверно оценил ситуацию с империей? Я думал об этом, но не мог рисковать. И не мог спросить тебя.
Это компьютер. Совершенная память, жесткая логика - и никаких эмоций. Корбелл забыл об этом и говорил с ним, как с живым человеком. И вот результат.
- Черт побери, да ты хотел спасти от меня Государство!
- Опасности не было? Я не мог посоветоваться с тобой, ты мог бы солгать мне.
- Да мне бы и в голову не пришло свергать правительство! Я хотел пожить нормальной жизнью. Мне было сорок четыре года, и я не собирался умирать!
- Ты не мог получить то, что называешь нормальной жизнью. В две тысячи сто девяностом году так уже никто не жил.
- Вероятно, да. Я просто… не мог этого понять. Полетели домой.
Глава третья
РАЗДЕЛЕННЫЙ ДОМ
I
Корбелл помнил плакаты, которые купил в маленьком магазинчике в Канзас-Сити и повесил у себя в спальне. Фотографии Земли с орбиты и из-за Луны, сделанные космонавтами с "Аполлона", провисели на стене не меньше года. Джером запомнил Землю голубой, покрытой белой глазурью облаков. Даже суша казалась синей с редкими вкраплениями буро-красных пустынь.
А теперь Джером Бранч Корбелл, лысый, морщинистый и худой после анабиоза, висел над планетой в космосе. Вокруг его кресла дугой изгибались освещенные панели приборов, а в трехстах милях внизу скользил укрытый облаками пейзаж. Да, это могла быть Земля. Форма морей и континентов казалась знакомой; пожалуй, пустынь многовато, но прошло целых три миллиона лет!
- Это Земля? - голос пилота был хриплым после сна и слишком высоким.
- Не знаю, - ответил Пирсса.
- Но это же глупо! Мы прилетели в Солнечную систему или нет?
- Корбелл, тебе нельзя волноваться. Я не знаю, Земля ли это. Конфликт данных. Это система, из которой пришли сообщения.
- Что за сообщения? Почему ты не разбудил меня раньше, до прокладки курса?
- Я проложил курс до того, как нашел аномалии, и разбудил тебя, как только мы вышли на орбиту. Я боялся, что шок убьет тебя. Ты не переживешь еще одного анабиоза, Корбелл. Других звезд ты уже не увидишь.
Джером согласно кивнул. Последнее пробуждение оказалось хуже всех предыдущих: ощущения были, как от азиатского гриппа с похмелья. Он чувствовал себя старым, больным и уродливым. Однажды Государство вернуло к жизни молодого человека. Спустя десять лет бодрствования и полтора века в анабиозе от молодого человека остался мешок с костями. Больше всего Корбелл боялся впасть в маразм, но пока его мысли оставались ясными.
- Так что там за сообщения?
То, что появилось на стенах Комнаты-Матки, на самом деле не существовало. Пирсса спроецировал на них то, что сам воспринимал из внешнего мира через компьютер. В космосе словно открылось окно, и в нем появились два прозрачных, медленно вращающихся куба. В каждом из них застыли фигуры, сложенные из меньших кубиков - примерно по сотне на грань.
- Я принял лазерное послание, когда находился в тридцати двух световых годах от этой планетной системы. Посланий было два, оба представляли собой последовательность точек и тире. В каждом насчитывалось миллион тридцать тысяч триста один бит информации - это сто один в кубе. Сто один - простое число. Конечно, осталась некоторая неясность: я мог перепутать лево и право.
Картинки вышли не очень хорошими, но на них можно было различить мужчину и женщину, держащихся за руку. Эти фигуры, а также многоугольники разных форм и размеров и грубые сферы повторялись в обоих кубах.
- Как ты полагаешь, это должно изображать человека? - спросил Пирсса, используя красную стрелку на изображении в качестве указателя.
- Конечно.
Он показал похожие фигуры в другом кубе:
- А это?
- Да.
Стрелка снова вернулась к первому кубу:
- Это сообщение пришло первым. Вот фигуры, которые могут символизировать атомы углерода, водорода и кислорода. Ты согласен с этим?
- Конечно. Но что эти картинки здесь делают?
- Эти элементы составляют основу органической химии. Может вот этот ряд означать Солнечную систему? Большой, полый, почти сферический объект - наверное, Солнце. Символы внутри него - четыре атома водорода и один атом гелия. А вот здесь - маленькие прямоугольники, это планеты.
- Отлично. Так мы в Солнечной системе или нет?
- За столько лет она могла очень сильно измениться. А зачем нужен второй куб? Чем эти фигуры людей отличаются друг от друга?
Корбелл еще раз посмотрел на сообщения. В первом из них человеческие фигуры были объемными, плотными, только на месте легких виднелись пустоты. Во втором кубе фигуры оказались полыми, и через них проходила большая буква X, сложенная из тех же кубиков - словно кто-то перечеркнул людей крест-накрест.
- Как бы ты это расшифровал?
- Восемь звездных систем, две звезды двойные. Перечеркнутые люди… Я думаю, это значит вот что: "Всем, кого это касается. Мы люди, мы отвечаем заданной модели, наша химия основана на углероде и воде. Наша звездная система выглядит вот так. Те, кто происходит из вот этих восьми звездных систем, выглядят, как мы, но людьми не являются. Опасайтесь подделок". Похоже на правду?
- Пожалуй, да.
- Это очень человеческое послание. Твое ненаглядное Государство могло бы отправить такое, только… у него ведь не было естественных врагов. Все люди Земли стали его гражданами. Значит, это послание пришло отсюда?
- Да. Я посчитал, что его послали люди, и не был уверен, что смогу сам найти Солнце.
- Как они нашли нас? Тот, кто передавал сообщения, должен был засечь нас за двести световых лет, а мы тогда двигались с околосветовой скоростью.
- Выхлоп реактивного двигателя таранного типа легко обнаружить, имея нужные инструменты. Однако у отправлявших послания была на то важная причина: луч лазера очень мощный.
Корбелл улыбнулся с мстительным удовлетворением.
- Да, причина была. Мятеж! Государство распалось, Пирсса. Колонии восстали, и жители Солнечной системы решили предупредить возвращающиеся корабли: берегитесь колоний.
- Но Государство было Империей водной монополии! Такие образования не гибнут от революций, их способна разрушить только внешняя сила.
Корбелл рассмеялся. Собственный смех ему не понравился: какое-то писклявое кудахтанье.
- Я не учитель истории, Пирсса, идиот! Я архитектор! Об этих империях мне рассказал друг, а он из тех… был из тех людей, что все возводят в абсолютную степень, потому что так легче привлечь внимание. Я никогда не знал, насколько серьезно надо относиться к его словам.
- Но ты ему поверил.
- Да, поверил. Но какая империя простоит семьдесят тысяч лет? Если бы ты не принял мои слова за абсолютную истину, мы были бы дома два миллиона девятьсот тридцать тысяч лет назад. - И Корбелл принялся изучать звездную систему в первом кубе. - Наша система соответствует этой картинке?
- Да.
Солнце, три малые планеты, одна большая, наложенный на нее объект (большой спутник?), затем три средние планеты.
- Но Земли здесь нет. Странно.
- Видишь небесное тело, которое поднимается над горизонтом этого мира? - На мгновение Корбеллу показалось, что это наполовину полная Луна. Но объект был больше, чем Луна, его светлая сторона светилась белым и бело-оранжевым, а темная - тускло-красным.
- Планета с кислородной атмосферой, на орбите которой мы находимся, обращается вокруг этого небесного тела. Это газовый гигант, его температура выше, чем считает возможным теория. В этой системе есть и другие аномалии.
- Мы на орбите вокруг луны этого гиганта?
- Об этом я и говорю.
У Корбелла закружилась голова.
- Пирсса, покажи мне, что происходит.
И Пирсса показал - с диаграммами и фотографиями, которые он сделал, пока "Дон Жуан" летел внутри системы. Солнце оказалось молодым, очень горячим красным гигантом с массой примерно в одну солнечную и диаметром десять миллионов километров. Ближайшая к солнцу планета напоминала Меркурий, но имела несколько другой рельеф. Вторая планета находилась на месте Венеры, имела тот же размер, но меньше атмосферы; атмосфера содержала кислород. На орбите Земли не было ничего. Третья планета напоминала Марс, спутников у нее не было, а одна сторона начисто лишена рельефа.
- Система имеет много пунктов сходства с Солнечной, - заметил Пирсса. Корбелл чувствовал, как внутри у него медленно нарастает гнев. Его это дом или не его?
- Отлично. Просто замечательно. А где Земля? Вокруг четвертой планеты, мира размером с Юпитер, но гораздо более горячего, вращался спутник, очень похожий на Землю. Главная планета буквально поливала окружающее пространство инфракрасным излучением и более опасными видами радиации.
- А где другие луны? Их орбиты должны выглядеть странно, поскольку теперь среди них Земля. Если это Земля, конечно.
- Я думал об этом, но не смог найти Ганимед, самую большую из лун Юпитера.
- Хорошо, продолжай.
Пятая планета, ледяной гигант, имела асимметричную орбиту, которая пролегала между орбитой Юпитера и шестой планеты. Сейчас гигант находился возле Юпитера, и с "Дон Жуана" его было видно невооруженным взглядом. Пирсса дал увеличение, и экраны заполнил матово-белый шар, перечеркнутый бледно-синими полосами.
- Эта система гораздо моложе, чем Солнечная, - сказал бывший куратор. - Орбита пятой планеты еще не успела стать круговой благодаря приливным эффектам. "Юпитер" такой горячий, потому что совсем недавно конденсировался из планетарной туманности, да и звезда еще не начала светить равномерно.
- А как же землеподобная планета? Могла она появиться так быстро?
- Вряд ли. Третья планета очень похожа на Марс, но все же этого недостаточно.
- Тогда посмотрим на шестую.
Шестая планета подходила им больше. "Дон Жуан" пролетел точно над ее северным полюсом. Ледяной гигант, окрашенный бледно-голубым и зеленым, покоился внутри колец. Овальная тень планеты лежала на кольцах, и от этого внутреннее, прозрачное, становилось невидимым. Эта неровная трещина - наверняка расселина Кассини, подумал Корбелл. Вскоре он нашел еще несколько трещин, поменьше; они появились в результате приливного эффекта от небольших лун.
- Это Сатурн.
- Да, она очень напоминает Сатурн. Я постарался проложить курс поближе к ней, хотел найти несоответствия…
- Да Сатурн это!
- Но ни одна другая планета не похожа на себя!