Портал, магическое кольцо, сферы, демоны, – все тут же отошло куда-то на задний план, и показалось Вайду преходящим и неважным по сравнению с таким чудом – женщина только что призналась ему в своей любви. И она не знает, что в Кордаве Вайд – уважаемый капитан карака, что он богат и имеет верных друзей. Она носит подаренную им дешевую аметистовую безделушку, словно это – бесценное алмазное ожерелье. Все, что пережила эта девушка, не убило в ней способности бескорыстно и преданно любить.
…Если бы Лабиринт попытался сейчас связаться со своим Хозяином, он не получил бы ответа. И причина крылась вовсе не в кознях зловредных магов, возмущениях сфер, влиянии звезд или открывшемся Портале. Лабиринт, такой мудрый и могущественный, знал много таинственного и неведомого остальным, но это знание не помогло бы ему понять Вайда. Потому что Лабиринт не знал того, что рано или поздно узнает каждый человек – что такое любовь мужчины и женщины.
… Голова Дайаны покоилась на плече Вайда, ее теплое дыхание касалось его шеи. Вайд лежал, глядя в потолок, и думал о том, как изменится теперь его жизнь. Будущее казалось ему радостным и прекрасным, и он целиком отдался захлестнувшему его счастью. Поэтому он не сразу обратил внимание на шум в коридоре. Кто-то бежал, тяжело бухая сапогами по полу и что-то громко выкрикивая. Вайд осторожно вытащил руку из-под головы девушки, приподнялся на локте и прислушался.
– Тревога! – кричали в коридоре. – Проснитесь, тревога! Гонец от границы… Война! Вражеское войско движется на Тарантию!
Вайд взглянул на Дайану. Она тихо улыбнулась во сне.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПОРТАЛ МРАКА
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Конан стоял на опоясывающей Тарантию стене и хмуро смотрел на равнину, где спешно готовилось к штурму явившееся так не вовремя вражеское войско. Суетились внизу солдаты, раскатывая крестьянские дома и подтаскивая бревна как можно ближе к городской стене, возле которой мастера наскоро сооружали примитивные тараны и осадные лестницы. Пылали подожженные сараи, ветер, пропитанный таким знакомым запахом войны, гнал на город тяжелые клубы дыма.
Нападающих было не так много – что-то около двух тысяч. Прибывший со стороны немедийской границы отряд быстрым маршем преодолел расстояние до аквилонской столицы, не задерживаясь у других городов, из чего было ясно, что командующий этой маленькой армией замахнулся сразу на главную цитадель страны. В обычное время вражеское войско было бы остановлено у приграничного города Сартена, всегда служившего надежным щитом Аквилонии. Но сейчас, когда в стране царили разброд и хаос, а бароны выжидали, укрывшись за надежными стенами своих замков, чтобы присоединиться к победителю, столица империи была как никогда уязвима для врага, и надеяться тарантийцы могли лишь на самих себя.
С первыми лучами утреннего солнца по городу промчались королевские вестники, сообщающие жителям о нападении и скликающие ополчение на стены Тарантии. Выбираясь из своих ночных укрытий, люди толпились на улицах, обсуждая плохую новость. Одни убеждали, что лучше подождать – авось и без них справятся, другие прямо говорили, что согласны покориться новому правителю, который наверняка обуздает демонов скорее, чем нынешний король. Но большинство, по здравому размышлению, решило, что от чужого войска ничего, кроме неприятностей, ждать не следует, а свой король всегда лучше иноземного – и, повздыхав, отправилось по домам, где воющие как положено жены чистили мужнино вооружение и готовили нехитрую снедь для защитников отечества.
Вскоре на тарантийских стенах собрались те, кто готов был оборонять свой город. Кроме простых жителей, здесь были и солдаты королевского войска – те, что еще не разбежались в наступившие смутные времена. Офицеры и просто опытные рядовые назначались командовать ополченцами, которых расставляли в местах предполагаемого штурма. Больше всего защитников находилось у главных городских ворот, куда, по всему видимому, противник собирался направить основной удар.
Король Конан с самого утра был на городских стенах, следя за подготовкой к обороне. По его приказу, все мужчины королевского дворца – от Черных Драконов до последнего поваренка – были посланы на защиту города. Нескольких особо осторожных, пытающихся увильнуть от высокой чести пасть за родину, вздернули на скорую руку на дворцовых воротах, что существенно укрепило дисциплину в войсках и подняло моральный дух тарантийцев. Те, кто еще недавно громогласно поносил аквилонского правителя, сейчас, глядя на собранного и решительного Конана, одетого в доспехи и вооруженного знаменитым огромным мечом, помалкивали и старались побыстрее выполнить его приказы.
Вайд, чьи планы насчет Портала отодвигались на неопределенное время, сопровождал Конана, остро чувствуя свою ненужность. Он хорошо знал свою цену как воина, а его таланты стратега здесь явно не требовались. Ларго с утра умчался к своим Драконам, и Вайд не представлял, где теперь находится его друг. Сейчас Конан в сопровождении Просперо обходил стены, проверяя готовность к отражению штурма, и Вайд плелся за ними, рассчитывая отыскать Ларго и примкнуть к его отряду. Шеки, невозмутимый как скала, шел рядом, и защитники города провожали шадизарца уважительными взглядами. Тао после долгих уговоров и убеждений нехотя признал, что собаке – а тем более демону – на городских стенах делать совершенно нечего, и согласился остаться с Дайаной во дворце, ждать возвращения хозяина. Чуть больше времени понадобилось на то, чтобы отговорить решительно настроенную Дайану от мысли отправиться вместе со всеми на стены. Девушка не успокоилась, пока не присоединилась к женщинам из челяди королевского дворца, разрывавшим роскошные занавеси и скатерти на длинные ленты для перевязки раненых, которым наверняка суждено появиться в недалеком будущем.
…Вот над одним из уцелевших домов предместья, выбранного врагом в качестве ставки, взвилось знамя и затрепетало на ветру. Конан прищурился, пытаясь разглядеть его.
– Просперо, ты не видишь, что намалевано на этой дурацкой тряпке? – проворчал король.
– Нет, Ваше Величество, – с досадой ответил принц, не расставшийся со своей привычкой к щегольству и даже сейчас облаченный в золоченый панцирь,
– Я могу разглядеть, Ваше Величество, – Вайд напряг натренированные морской жизнью глаза. – Их знамя – желто-синее, в центре птица какая-то, орел, что ли…
– Странно, – пробормотал Конан. – Я думал, это немедийцы, а их флаг – дракон на желтом фоне.
– Конечно, немедийцы – я их узнаю с любого расстояния, – уверенно сказал Просперо. – К тому же они пришли от границы. Видимо, нападают не под королевским стягом. Может, какой-нибудь немедийский барончик прослышал о том, что у нас творится и хочет выслужиться перед Нимедом?
– Ну и Сет с ними обоими, – буркнул киммериец. – Какая разница, с кем драться – надо победить.
Король со спутниками последовали дальше. В то время как внизу кипела бурная деятельность, защитники города тоже не сидели сложа руки. В огромных чанах булькала смола, распространяя вокруг омерзительный аромат, способный свести с ума и нападающих, и обороняющихся. Кое-где плавили свинец, и оттуда неслись волны тяжелого жара. Женщины и дети собирали камни и складывали их в кучи рядом с деревянными катапультами. Мужчины тащили тяжелые мешки с песком, которые позже будут сброшены на головы штурмующих. Из королевских оружейных шли подводы, груженые копьями и арбалетами, тут же раздаваемыми ополченцам. Тарантийцы постарше солидно проверяли полученное оружие, молодежь, недолго думая, уже начала пристрелку, и кое-где слышались ожесточенно спорящие юные голоса, стремящиеся доказать собственную меткость. Лишь о демонах никто не говорил – казалось, тарантийцы рады были перед лицом новой опасности позабыть о беде, изводящей город уже третий месяц.
Завидев короля, защитники города начинали работать еще энергичней, а офицеры, вытянувшись в струнку, преданно смотрели в лицо правителя, ожидая вопросов или приказаний.
– Установите здесь катапульту, – бросал Конан, и все кидались перетаскивать катапульту с соседнего участка стены.
– Усильте этот отряд, – и несколько растерянных ополченцев споро перегонялись на указанное место.
– Ваше Величество, у нас не хватает стрел! – и по приказу Конана один из его сопровождающих бросается в оружейную с требованием доставить стрелы – а если стрел не хватит, использовать самих оружейников в качестве метательных снарядов.
– Ваше Величество, надо бы подбодрить людей, – подсказал наконец Просперо, украдкой кивая на усердно трудящихся защитников. – Скажите что-нибудь для поднятия боевого духа…
– Сам знаю, – отмахнулся король и, подумав, заговорил во весь голос: – Жители Тарантии, немедийские собаки снова хотят нажиться на наших бедах. Но мы покажем врагу, что даже в трудные времена один аквилонец стоит пяти немедийцев. Мы не позволим…
Возникший в рядах слушателей шум прервал начатую речь, и под ноги Конану буквально выкатился странный человек, бережно держащий в руках небольшой бочонок, словно мать младенца. Ему было лет под пятьдесят, седые волосы торчали во все стороны, лицо перекашивал ужасный шрам от давнего ожога, а на левой руке не хватало двух пальцев. Горящие полубезумным блеском покрасневшие слезящиеся глаза взирали на короля. Увернувшись от королевского стражника, человек встал на одно колено перед Конаном и быстро заговорил:
– Ваше Величество, скажите им, что они тупоголовые бараны и не понимают всей ценности моего открытия!.. Они отказываются воспользоваться им! Прикажите им, Ваше Величество, чтобы они позволили мне испытать мое изобретение! Во время штурма они сами будут просить у меня помощи!
Наконец, стражнику удалось схватить говорящего за плечо. Он собрался было втолкнуть человека обратно в толпу – но Конан остановил стражника повелительным жестом.
– Объясни-ка толком, кто такие "они" и что ты там изобрел, – потребовал король.
– Я, мастер Энгус, создал вещество, названное мною "гремучий песок", – гордо объявил человек и одернул прожженную в нескольких местах рубаху. – Много лет я усовершенствовал изобретение, и теперь хочу применить его при защите города от иноземцев. Я уверен, что "гремучий песок" окажется куда действенней, чем всякая там смола или масло. А они, то есть офицер Ройстан и этот наглый мальчишка – не знаю, как его зовут – говорят, что я свихнулся от своих опытов, и не позволяют мне испытать мой песок перед штурмом… – и Энгус протянул Конану бочонок, словно величайшую драгоценность.
– Ваше Величество, поручите этого безумца кому-нибудь, и пойдем дальше, – посоветовал Просперо, но Конан с интересом посмотрел на мастера и спросил:
– Что это за "гремучий песок" такой?
– Разрешите, я покажу вам, Ваше Величество, что я вовсе не безумец, – вежливо ответил Энгус, метнув острый взгляд в сторону принца Пуантенского. Конан милостиво кивнул, и мастер, поднявшись с колена, подошел к установленной неподалеку катапульте. Обслуживающий ее молодой паренек с ужасом уставился на Энгуса.
– Опусти-ка мне эту штуку, мальчик, – обратился мастер к юноше. Тот взглянул на подошедшего следом короля со спутниками, Конан подтверждающе кивнул, и паренек начал усердно тянуть веревку, опускающую ковш катапульты.
– До тех добросишь? – поинтересовался мастер у юноши, указывая на группу немедийцев, беспечно расположившихся недалеко от стен города. Паренек прищурился, прикинув расстояние, и солидно ответил:
– Ежели ветер не переменится – добросим.
Энгус осторожно положил свой бочонок в ковш. Окружающие заметили, что из прорезанного в бочонке отверстия торчит промасленная тряпка, скрученная жгутом. Мастер огляделся, подошел к чану с кипящей смолой и, выхватив из костра головню, приставил ее к тряпке. Пропитанная маслом ткань послушно занялась, по ней побежали легкие язычки пламени. Подождав, чтобы огонек разгорелся, Энгус скомандовал:
– Давай, мальчик!
Паренек отпустил стопорный рычаг, ковш описал в воздухе широкую дугу, и бочонок, оставляя за собой дымный шлейф, устремился по направлению к цели. Немного не долетев до задравших в любопытстве головы немедийцев, бочонок внезапно вспыхнул и с сильным грохотом разлетелся на куски. Трое немедийцев, стоявших ближе всего, повалились на землю, остальных засыпало горящими щепками. По толпе наблюдающих защитников столицы пронесся восхищенно-испуганный гул. Энгус гордо взглянул на короля.
– Так действует мой "гремучий песок", – пояснил мастер. – Соприкасаясь с огнем, песок вспыхивает, как сухое дерево при ударе молнии, и разрывает предмет, в котором находится, а также зажигает все, способное гореть. Он может поджечь их тараны гораздо лучше зажигательных стрел.
– И много у тебя этого песка? – поинтересовался Конан.
– Я изготовил пока двенадцать таких бочонков, – с искренним сожалением отозвался Энгус и задумчиво добавил: – Но со временем…
– Времени у нас нет, – отрезал король. – Неси то, что есть. После штурма, если останешься жив – приходи во дворец за наградой.
Вайд задумчиво смотрел вниз, где истошно орали немедийцы, сбивая с себя пламя. Один из упавших стоял на коленях, стиснув руками голову, двое остальных не шевелились.
– А ты не пробовал, мастер Энгус, класть в бочонки вместе с твоим песком какие-нибудь предметы – гвозди там или камни? – наконец полюбопытствовал Вайд.
– Зачем? – удивился мастер. – Они же не горят.
– Щепки от твоего бочонка вон на какое большое расстояние разлетелись, – ткнул пальцем Вайд. – Если бы в бочонке были, к примеру, камни, а при разрыве вокруг стояло много народу – половина лбов была бы пробита, это уж точно. Нам при абордаже очень пригодилось бы… – и Вайд мечтательно представил себе эффективность подобной атаки.
– Я об этом не думал… – растерянно сказал мастер и машинально потер шрам на лице.
– Клянусь Кромом, неплохая идея! – одобрил Конан. – Ступай-ка ты с этим Энгусом, и помозгуйте вместе насчет вашего песка, чтобы толк был.
Отдав приказание, Конан отправился дальше вдоль стены, а Вайд остался в компании странного маленького человечка, плохо представляя себе, что ему делать.
– Очень рад, молодой человек, встретить единомышленника, – кивнул Вайду Энгус. – Пойдем, ты поможешь мне перетащить мои бочонки и набить их чем-нибудь… – и пожилой мастер энергично потрусил к спуску со стены. Вайд, тяжело вздохнув, потащился за ним. Шеки, терпеливо дожидавшийся окончания разговора, затопал следом.
* * *
Штурм начался около полудня. Немедийцы даже не отдохнули после быстрого перехода, не желая терять время и опасаясь, что к аквилонскому королю подоспеет подкрепление извне. В ставке командующего войском звонко запела сигнальная труба, возвещая начало военных действий, ей откликнулись другие сигнальщики – и солдаты, подхватив осадные лестницы, с ревом ринулись в атаку. К главным тарантийским воротам пополз таран, влекомый прикрытыми щитами лошадьми. Заработали несколько катапульт, которые успели построить немедийцы, забрасывая за стены города сосуды с зажигательной смесью, воспламеняющей все вокруг.
Для защитников города настало жаркое время. Укрывшись за зубцами стен, тарантийские лучники посылали тучи стрел в нападающих. Скрипели катапульты, бросая тяжелые камни в ряды атакующих. Длинные лестницы, приставляемые немедийцами к стене, обороняющиеся сбрасывали с помощью специальных захватов с длинным и прочным древком. Особенно удачным считалось сбросить лестницу, когда по ней уже карабкаются несколько врагов, чьи крики приятно радовали ухо ловкого защитника. По каменным желобам на головы немедийских солдат лились расплавленный свинец и смола – а то и просто кипяток. Вместе с тяжелыми мешками с песком вниз летели порой набитые мелкими камушками крынки и горшки, чугунные чаны и сковороды – это женщины вносили свою лепту в оборону города. Подростки занимались тушением возникающих то тут, то там пожаров и сбором стрел, в изобилии усыпавших пространство внутри стен.
Вскоре послышались гулкие тяжелые удары – это вступил в дело таран противника. Висящее на железных цепях массивное бревно, раскачиваемое солдатами, методично било в ворота Тарантии. Деревянные щиты, за которыми укрывались немедийцы, и само бревно были густо усыпаны зажигательными стрелами – но пропитанное предварительно водой дерево никак не желало загораться.
Тарантийские лучники выискивали каждую дырочку в щитах, чтобы достать раскачивающих таран врагов – но на место убитого тут же вставал новый солдат, и зловещий грохот, сопровождаемый жалобным скрипом петель ворот, не смолкал.
Энгус, Вайд и Шеки, с чьим присутствием молодой человек уже примирился, находились на участке стены, расположенном совсем близко от главных городских ворот. Дюжина небольших деревянных бочонков с "гремучим песком", покрытая мокрой дерюгой на случай попадания зажигательной смеси, представляла собой весь их боевой запас. Накануне Вайд разыскал ближайшую кузницу и, используя Шеки в качестве главного аргумента, забрал оттуда все мелкие железные вещи, какие смог найти – гвозди, сапожные иглы и шила, ножницы, лезвия для кухонных ножей, заготовки для хирургических инструментов, ключи – и, гремя этим скарбом, явился на стены, куда мастер уже перевез изготовленное им вещество. Укрывшись под стенами, Энгус и его помощники торопливо набивали бочонки доставленными Вайдом предметами, засыпали туда "гремучий песок" и, вставив смоченные в масле или смоле тряпки, наглухо закрывали. Штурм уже начался, когда их работа была, наконец, закончена.
Сунув бочонок в ковш катапульты, обслуживаемой знакомым уже пареньком, Вайд поджег фитиль и, махнув юноше рукой, высунулся из-за зубца стены, наблюдая за полетом усовершенствованного им оружия. Свистнувшая мимо уха стрела недвусмысленно напомнила ему об осторожности, и Вайд пригнулся, пропустив момент разрыва. Когда он вновь взглянул вниз, то увидел столб дыма, исходящий из места падения бочонка, а вокруг лежали или пытались отползти находившиеся рядом немедийцы. Нанесенный врагу урон был явно значительней, чем во время предыдущего опыта.
– Кажется, сработало! – удовлетворенно сказал Вайд и, за неимением лучшего, пожал руку Шеки.
Вскоре стрелять из катапульты стало бессмысленно – нападающие в большинстве сосредоточились под стенами и на осадных лестницах. Кое-где немедийцы уже прорвались на стены, и там завязывались ожесточенные рукопашные схватки. Вайд и Энгус старались не тратить попусту драгоценные бочонки, бросая их только в большие скопления врагов. Шеки энергично спихивал лестницы и скидывал вниз самые тяжелые мешки с песком, которые мог поднять не всякий мужчина.
"А ведь ему нет никакого дела ни до Тарантии, ни до немедийцев," – подумалось Вайду, и он в который раз удивился способности некоторых людей самоотверженно бросаться в драку, нисколько не интересуясь ее причиной.
– Что там так грохочет, молодой человек? – спросил Энгус, вытирая пот с лица и размазывая по нему грязь и копоть.
– Тараном бьют в ворота, – коротко пояснил Вайд, прикидывая, куда бы ему швырнуть смертоносный снаряд.
– У нас осталось только пять бочонков, – Энгус обвел взглядом свой арсенал. – Но я думаю, у ворот они нужнее. Возьмите с тем юношей, – и мастер ткнул рукой в только что скинувшего со стены трех немедийцев сразу Шеки, – четыре, а мне уж оставьте один – на всякий случай.