Приземлился почти удачно, в воздухе удалось сгруппироваться, но рана на ноге отозвалась резкой болью, и не позволила принять на себя вес тела. Олег упал, перекатился, в двух метрах правее лежала выбитая врагом алебарда. Через секунду, с оружием в руке, Олег смотрел на отплевывающегося ящера. В идеале нужно было бы прямо сейчас напасть, но острая боль в ноге не давала быстро передвигаться. Олег расслабил ногу, стараясь отвлечься и заглушить боль. Боль - всего лишь сигнал организма о том, что что-то не в порядке. Сигнал принят, учтен, утихни. Кровь течет слабо, рана не смертельна, чуть-чуть нарушена функциональность мышц, но жить можно. Главное - не пугаться и не обращать на это внимания.
Тем временем ящер отплевался, но сделал из происшествия выводы, все-таки он не только силен и быстр, но и потрясающе разумен. Он не стал слепо кидаться на Олега, а решил зайти со стороны раненной левой ноги. Первый удачный удар Олеговой алебарды пришелся ему в грудь, хорошая такая рассекающая рана, кровоточащая, если можно так выразиться, зеленой жижей. К сожалению, она никак не сказалась на его подвижности. Однако и Олег уже сумел усмирить боль, притворяясь хромоногим, он делал вид, что с трудом и достаточно неуклюже поворачивается к заходящему сбоку противнику. Прыжок… все-таки яд, видимо, всасывается в организм, его действие становится заметным. Движение зверя на этот раз уже не казалось таким быстрым и смазанным. Олег четко уловил его начало, ушел с линии атаки, и даже успел вдогонку ткнуть врага алебардой. Зверь почти уклонился, лезвие, вместо туловища, вошло в ногу, оставляя неглубокую рану. Еще прыжок, - нет, зверь определенно стал медленнее, Олег снова удачно уклонился и успел нанести рассекающий удар в зеленый бок. Теперь атаковал уже он, алебарда порхала в воздухе как бабочка, казалось, без его участия. Дуговые, колющие, рубящие, скользящие удары. Примерно треть из них достигала цели, ящер эффективно оборонялся, став на четыре лапы, прыгая и бегая, временами выбрасывая вперед хвост.
Вообще Олег предполагал, что яд свалит зверя. Или заклеит ему дыхательные пути. Тесто он специально смазал патокой чересчур обильно, зная, что часть растворится еще у него во рту. И теперь он опасался, что концентрация все же оказалась недостаточной. Ящер уже весь был покрыт ранами, многие из которых, на взгляд Олега, были очень серьезны, нормальное существо, да еще отравленное, уже бы давно умерло. Но перед ним, на арене, потрясающе живучий организм. В какой-то момент Олег уловил, что его атаки уже почти не достигают цели, противник снова двигался слишком быстро, и все ускорялся, прямо на глазах. Возможно организм выработал противоядие, возможно доза оказалась просто недостаточной и уже отработала свое. Даже с учетом полученных врагом ран, сказывающихся на его подвижности, у Олега, с такими тенденциями, оставалось секунд тридцать, а потом… и никаких домашних заготовок больше не было.
Ящер тоже чувствовал изменения, он встал на задние лапы, похоже готовясь к атаке. Олег собрал все оставшиеся силы и стремительность, и нырнул вперед, далеко выбрасывая во врага алебарду. Зверь не успел уклониться, и брошенное оружие на пол лезвия вошло ему в грудь. Подбегающий через полсекунды Олег собирался схватиться за древко и вогнать оружие вглубь тела врага, но не успел. Разум его намного опережал движения тела. Он видел себя, несущегося к врагу, свои вытянутые вперед руки, почти дотронувшиеся до древка, и древко, уходящее из рук, вместе с выскакивающим из груди ящера лезвием, выбитым ударом лапы и движением тела вбок. По инерции он налетел на чудовище, сбивая его, нанося выставленным вперед коленом удар в брюхо, принимая бронежилетом ответный удар так же выставленных вперед лап. Хвост снова охватил тело Олега, прижимая его к сопернику.
Олег оказался плотно прижат к ящеру, головы обоих находились на плечах друг у друга, настолько близко, что ящер не мог развернуть свой большой череп. Рука Олега случайно погрузилась в одну из ран ящера, вызвав вой, расширяя рану и шаря там, он нащупал какое-то образование, ухватился, сжал в кулак, изо всех сил рванул на себя, наружу, и выбросил кусок мяса на песок арены. Ящер выл, Олег схватил его за шею руками и принялся душить, напрягая мускулы. Из раны, обливая его, лилась зеленая жижа, перемежаемая белой пеной. Передние лапы ящера, почти как человеческие, схватили руки Олега, пытаясь разорвать хватку. Но он уже касался кончиками пальцев одной руки ногтей другой и душил, изо всех сил, снова охватив ногами торс противника и повиснув на нем. Ящер завалился на песок, выл, катался, хвост его, обвивавший тело Олега, тоже пытался душить, сжимая легкие, выдавливая из них так нужный Олегу воздух. Два тела, измазанные в крови друг друга и облепленные песком, катались по арене, ребра Олега трещали, пот заливал глаза, которыми он, от напряжения, вместо зеленого тела врага видел какие-то красные пятна. Он оглох от воя из пасти над правым ухом, вонь забивала нос, легкие, сжатые хвостом чудовища, не расширялись, чтобы сделать хотя бы один так нужный вдох, пальцы начали медленно разжиматься, раздираемые хваткой чужого. Он чувствовал, что это конец, нельзя, нельзя разрывать хватку. И, выдавливая из мышц последние возможности, Олег еще чуть-чуть, на миллиметр, сжал охват, еще чуть-чуть, хотя бы секунду, продержаться! Еще секунду… почти теряя сознание, он почувствовал, что хватка хвоста вокруг легких вроде бы немного ослабла. Напрягаясь, он сумел сделать вдох, в глазах немного прояснилось, кровь, насыщенная кислородом, ударила в мускулы. Еще немного… он услышал хруст. Сначала Олег подумал, что это его ребра, сжатые чудовищным хвостом, не выдержали больше этого сумасшедшего напряжения. Легкие, совершенно свободно, сделали еще один вдох, и только тогда он понял, что хвост ящера больше не сдавливает его. Передние конечности тоже больше не боролись с ним, голова безвольно обвисла, больше не удерживаемая мускулами и волей существа. Олег свернул шею ящеру.
Он сумел только откатиться от чужого в сторону и сесть на песке арены. Руки и ноги дрожали, ослабшие после сильнейшего перенапряжения, в глазах все еще плавали красные пятна, легкие болели. Рядом с Олегом, в песке, валялся кусок, вырванный им из тела ящера. Это был не кусок мяса, а железа с той самой кислотой внутри, значит, он с самого начала проник в горло врагу, вырвал железу, ящер просто должен был захлебнуться собственной кровью. Невероятно живучий организм.
Олег исследовал повреждения собственного тела - ничего смертельного или слишком существенного, как не странно, когда в его камеру ворвался Симвила.
- Знаете, это было просто великолепно! Победить такое чудовище! Этого никто не ждал! - по пульсирующим ложноножкам Олег видел, что Симвила возбужден гораздо больше обычного. И хотя он говорил восторженные вещи, в голосе не было обычного энтузиазма.
- Правда, следующий соперник у нас тоже очень серьезный! В принципе ничего особенного, но он водоплавающий. Просто, знаете ли, зрители хотят разнообразия. Поэтому я хочу спросить, как вы плаваете?
- Плаваю я неплохо, в детстве занимался. А что за соперник?
- Да не переживайте, это даже не животное, а рыба. Называется канефра. И, кроме того, мы снабдим вас хорошим гидрокостюмом.
- Ладно, посмотрим, что там у нас за рыба. Когда мне с ней нырять?
- Через три дня. А я пока подумаю, как бы под вас получше гидрокостюм и снаряжение подогнать.
Симвила удалился как-то поспешно, и у Олега от его визита осталось ощущение неловкости. Как только он включил вычислитель и подключился к нему, то понял, чем было вызвано возбуждение в разговоре и поспешность ухода, скорее похожего на бегство. Канефра была не просто рыба, а что-то скорее похожее на акулу - большая, стремительная, маневренная и непобедимая. С твердой, как наждак шкурой, огромной пастью и острыми зубами. Пора было уходить. Янг и Симвила, со всей очевидностью, собирались убить Олега в этом поединке.
Рана на ноге кровоточила, сильно ныл ушибленный бок, саднили царапины, и до сих пор болела грудь, а знаний о планете явно было недостаточно. Достаточно было только накопившейся злости и четкого понимания того, что уходить сейчас рано, еще бы недельку, но времени уже не оставалось. Олег смазал раны чудо-мазью из тюбика, и решил позволить телу пару часов полного покоя. Сейчас раны еще свежие, и, даже несмотря на своевременное медикаментозное вмешательство, этот вечер, ночь, и даже следующий день боль будет еще только увеличиваться, а рана воспаляться. Настоящее заживление ран начнется только послезавтра. Рано, рано все же сейчас уходить, но деваться некуда.
План был давно выработан и подготовлен, думать больше не о чем, а тело нуждалось в отдыхе. Он уже давно приучил себя отдыхать за короткое время - ему хватало и пятнадцати минут полной расслабленности. Только по-настоящему полной, которой он долго и специально учился. Чтобы каждый мускул, начиная от икр на ногах, и кончая держащими нижнюю челюсть, забыл о своих функциях. Так он и лежал, с закрытыми глазами и отвисшей нижней челюстью. Минут через двадцать он уже чувствовал себя полностью отдохнувшим, через тридцать, от полной неподвижности, перестали напоминать о себе раны, через сорок тело как будто через кожу начало наполняться энергией. Через пятьдесят он направил эту, уже почти физически ощущаемую энергию, на залечивание ран. Полная неподвижность и расслабленность, уже не первый год были его лучшими докторами и лекарствами.
Через два часа, когда здесь наступила ночь, Олег привычно подошел к решетке окна, за которым открывался уже знакомый ему в мельчайших подробностях пейзаж. Приятный ветерок холодил лоб, паутинка мохнатика привычно попала в паз. Все эти дни, с момента боя с пауком, Олег в свободное время подходил к окну, и, обвив прутья решетки паутинкой, пилил их, стараясь, чтобы движения рук были не слишком заметными, на случай, если за его камерой установлено видеонаблюдение. Металл медленно, упорно, но неостановимо поддавался, срез получался очень тонкий, абсолютно незаметный, если не присматриваться. Предыдущие дни Олег равномерно подпиливал все прутья, и теперь каждое из них держалось, примерно, на одном миллиметре оставшегося не перепиленным металла. Через десять минут остался только один прут.
Вернувшись в комнату, он раскидал все кажущиеся нужными вещи по карманам - получилось немного. Несколько последних движений, и с характерным металлическим звоном выпавшая наружу решетка ударилась о землю. Судя по звуку, земля была недалеко, из окна Олег не мог посмотреть прямо вниз и оценить насколько высоко его камера, и немного переживал по этому поводу. Да и опасался каких-нибудь сюрпризов сразу под окном. Ласточкой, руками вперед, он одним прыжком вылетел из не скованного теперь окна, в воздухе сгруппировался, при приземлении перекатился, и встал на ноги. Под подошвами оказался какой-то песок, напомнивший уже ставший привычным искусственный сыпучий наполнитель арены.
Олег бежал в ночь, легко и свободно, раненое тело пока не доставляло хлопот, прохладный ветер пьянил мозг, бесчисленное количество ярких незнакомых звезд хорошо освещало путь. До речки и близкого за ней леса оставалось совсем немного, когда он стремительно пробежал их и чуть не вломился с разбегу в стену. Весь пейзаж оказался качественной объемной голограммой. От зияющего чернотой окна его камеры до стены было не более пятидесяти метров. Побег не удался.
Олег двинулся вдоль стены направо - должна же быть дверь в это помещение. Комната оказалась вытянутой в длину, а на стене рядом с его окном, на той же высоте от пола, имелись и другие, забранные решетками. Расстояние между окнами было около десяти метров, Олег насчитал одиннадцать окон, его было третьим слева. Ни одно из окон не светилось, но, возможно, в некоторых из них, или даже во всех, находились такие же гости-пленники, как и Олег. Эх, мало все же он еще знает об этой планете. Добежав направо, до конца стены, он обнаружил утопленную в нишу дверь, закрытую магнитным замком с отверстием для кодовой карточки. Как он знал из обучающего курса, такой замок чрезвычайно надежен, практически не поддается вскрытию и взлому. Работает до тех пор, пока на него подается электричество и открывается, так как в замке электромагнит, если электричества нет. Это сделано для безопасности и на планете с хорошо развитой инфраструктурой перебои с электроэнергией возможны только в случае глобальных катаклизмов. Однако, если в щель для карточки плеснуть немного жидкости из желез керунианского ящера, то сильная кислота устроит для металлокремниевых микросхем свой миникатаклизм. Она разъест даже металлические запоры. Немного шипения с выделением какого-то газа, и дверь открылась.
Олег почти не ошибался в своих предположениях. Остальные окна являлись окнами таких же камер, как и его бывшая. Но сейчас все они, кроме одной, пустовали. В этой, единственной занятой, располагались Зун Кванг и Лиш Кванг, вместе с теперь уже мертвым Дером Квангом привезшие на Цениру кренианского ревуна. После гибели Дера они переселились поближе к обидчику, стараясь изучить его привычки и выжидая удобного случая отомстить. Как истинные воины, они не могли вернуться на родину, не смыв позора семьи кровью обидчика. И они, единственные, подозревали, что такого воина, как землянин, не остановят меры безопасности ценирцев. Ни Зуна, ни Лиша, они бы не остановили. Именно поэтому они установили круглосуточное наблюдение за голографическим садом.
Сейчас, у окна, привычно распологался Зун, а Лиш спал, как обычно немного сопя. Света Зун не включал, чтобы он не мешал ему наблюдать за ночным садом. Сначала чуткий слух Зуна уловил звук ударившегося о песок металла, а затем он увидел фигуру землянина, мечущегося по саду. Отлично, у землянина не было никакого оружия, и никаких сетей. А в честном, бесхитростном поединке, у него не будет шансов против такого умелого воина, как Зун.
Не стоит будить брата, решил Зун. Он вполне справится и сам, насадив голову землянина на ритуальное копье, его копье, блестящее тусклым металлом в углу. Это копье пронзало уже множество врагов и приносило ему немало славы. И сейчас настала пора совершить подвиг, достойный вечной памяти семьи Кванг. Зун прихватил копье и вышел из незапертой для них с братом двери их комнаты. Он направлялся в сад, считая его самым подходящим местом для такого поединка. Для того, чтобы попасть в него, Зуну требовалось миновать длинный коридор с дверями камер по обеим сторонам и выйти в самую дальнюю дверь в конце коридора. Он не видел, да и не мог предполагать, что землянину удастся вскрыть наружную дверь, закрытую на магнитный запор, и прорваться в наружные помещения комплекса.
За дверью начинался коридор, конец которого пока скрывался за поворотом. Выглянув, и не обнаружив там никого, Олег осторожно, стараясь не шуметь, но и не медля, двинулся вперед. Коридор освещался слабым, видимо ночным освещением, по бокам попадались другие двери, но интуитивно он знал, что такие ведут во второстепенные помещения, а главными дверями коридоры всегда начинаются и заканчиваются. Этот коридор вывел в квадратный зал, в который сходились еще три коридора, а в центре имелась шахта лифта. Никакой авторизации лифт - устройство коллективного пользования - не предусматривал. Перед тем, как створки лифта окончательно закрылись, Олег услышал в одном из коридоров характерное урчание, издаваемое обычно при передвижении универсальных ремонтных роботов - вычислитель обнаружил неисправность двери и послал ремонтника ее устранять. Вовремя, Олега пока еще никто не видел, и у него оставалось время.
Лифт, сочетание мягкого пластика и зеркальных поверхностей, производил привычное успокаивающее земное впечатление. Те же кнопки, и теперь понятные для Олега пояснения к ним. Верхний этаж - резиденция Янга, и центр управления требовали для подтверждения установить в щель магнитную авторизационную карточку. Остальные этажи были доступны, и Олега привлекла надпись "подземный этаж, гараж" на самой нижней из них. Повинуясь нажатию клавиши, почти незаметно сначала, плавно ускоряясь, лифт понес его вниз.
Через тридцать секунд створки автоматических дверей лифта распахнулись в большом, без перегородок, только с кое-где поддерживающими потолок колоннами, подземном гараже. В это время суток он был почти пуст и освещен по минимуму - над припаркованными машинами и дорожками. Стараясь, на всякий случай, держаться в тени, он осмотрелся. Ближе всего к нему располагались две машины - шикарный седан, престижный, обычно с хорошей защитой, обращающий на себя внимание в любом месте. Это не для нас. И обычная рабочая лошадка - на такие не устанавливают даже системы охраны, довольствуясь бронированным тонированным стеклом и крепким металлом салона. Машина была закрыта, металл, действительно, крепок, но даже бронированное стекло поддалось острому, твердому, но хрупкому кусочку панциря кризотового краба. Аккуратно вырезав нужное отверстие в стекле водительской двери, Олег просунул туда руку и открыл ее. Салон инопланетной машины будущего не поражал великолепием и удобством, сидения были рассчитаны на схожую, но все же несколько иную анатомию тела водителя - не Лаурель.
Из втихомолку изученного курса управления транспортными средствами, Олег знал устройство такой машины, теперь оставалось применить знания на практике. Кнопка старта находилась слева от руля-манипулятора, постаравшись устроиться возможно удобнее, он большим пальцем утопил ее в приборную панель, которая в ответ тут же ожила огоньками подсветки. Вибрации и шума работающего двигателя в салоне не ощущалось - не Лаурель, впрочем, в курсе управления транспортными средствами ничего не говорилось о принципах работы и устройстве местных двигателей. Автоматическая коробка передач местных авто вообще не отличалась от земного аналога, и переведя селектор в положение движения вперед, Олег плавно отжал педаль тормоза. Медленно и аккуратно, точно выдерживая траекторию, автомобиль по указателям двинулся к выезду из гаража, дверь которого почему-то не предприняла попыток открыться перед ним.
Олег не знал, что в обычное время утренних приездов и вечерних отъездов механизм открывания срабатывал на любую приближающуюся к дверям машину. В ночное время требовалось пройти процедуру авторизации. План побега снова приходилось корректировать. Отведя машину немного в сторону, Олег вышел из салона и направился к преграде. Дверь гаража была сделана из какого-то очень твердого материала и, судя по тому, что низом упиралась в местный асфальт, при открытии уезжала вверх, в стену. Повредить петли при такой конструкции было невозможно, поломка механизма открывания тоже не привела бы к поднятию двери. Под собственным весом она бы так и застопорилась в нижнем положении. Тупик, и в этот момент, боковым зрением он уловил, освещение в гараже изменилось. На рефлексах кинувшись к ближайшей колонне, Олег рассмотрел, что из лифта вышел кто-то из местных. С его позиции, учитывая освещение и расстояние, был виден только силуэт в рабочем комбинезоне - значит кто-то незнакомый, из низшего обслуживающего персонала.