Проверил телефон - МТС-овская связь работала. Прикинул разницу во времени - для звонка поздновато. Тяжело с непривычки, одной рукой управляя авто, а другой - щелкая по клавиатуре, постоянно отвлекаясь, отправил девушке, ввиду отсутствия жены исполняющей обязанности любимой, СМС-ку, что все в порядке, выехал. В ответ, всего через десять минут, получил смайлик в виде улыбки. С одной стороны, конечно, приятно, что в десяти тысячах километров от тебя еще не спят, и, возможно, даже думают о тебе, но… блин, дорогая Виктория, наши предки перешли от наскальных рисунков к клинописи, иероглифам и, впоследствии, полнобуквенному алфавиту более пяти тысяч лет назад. Однако, для некоторых блондинок, подобный эволюционный переход и сейчас не кажется необходимым.
Дорога, тем временем, не то, чтобы начала утомлять, но Олег не видел вокруг никаких красот. Абсолютно прямая в этом месте, рассекающая тайгу, немного отступающую от нее, на две равные половины до самого горизонта, с равномерно расставленными по обеим сторонам столбиками, она не создавала ощущения движения. По такой дороге можно ехать бесконечно - и сегодня, и завтра, и неделю - и ничего не изменится. Это тебе не средняя полоса России - ни бабушки с ведрами, продающей картошку возле трассы, ни внезапно перебегающего асфальтовое полотно выводка гусей, ни открывающейся за поворотом аккуратной деревушки. Ничего. Время, а вместе с ним и жизнь, течет размеренно и незаметно.
И здесь, внезапно, за поворотом, всего в 30–40 километрах за Биробиджаном, асфальт закончился. Машина вылетела на гравийку, и пришлось сильно сбросить скорость. Теперь он ехал 40–50 километров в час, вокруг все гремело, пыль стояла как хороший туман. В салон, слава богу, она не проникала - прекрасная герметичность, но шум… Пытаясь хоть как-то от него избавиться, включил автопоиск радиостанций в магнитоле, и произошло чудо - обнаружилось "Русское радио".
- Ангелы здесь больше не живуууут! - надрывалась девушка из всех шести динамиков в салоне, в тщетных попытках перекричать барабанную дробь, образуемую камнями, вылетающими, кажется, вопреки законам физики в самые невероятные стороны, из-под колес Лауреля.
- Да они, блин, тут и не жили никогда, - вслух высказал солидарность Олег - они, похоже, Уральские горы перелететь не могут!
Подвеска Лауреля оказалась слишком мягкой, гравийка слишком неровной, трясло, скорость в отдельных местах пришлось снижать до 30 километров в час. При этом мимо начали проноситься перегонщики на всяких там Тойотах Платцах, выдерживавшие 80–90 километров в час. Их можно было понять - им просто нужно побыстрее пригнать машину, продать, а ездить на ней им не придется. Так что состояние ходовой и подвески их не очень волновало - лишь бы машина доехала. Но кое-кто ехал еще медленнее Олега, так что пару обгонов пришлось совершить и ему. Радио окончательно замолчало, взять дисков для магнитолы он не догадался, чтобы достать карманный компьютер, где был мп3-плеер, нужно останавливаться, а не хотелось, как-то вошел в рабочий ритм. Так что обходился без музыки, к шуму в итоге привык, перестал обращать на него внимание. Природа вокруг - столетние пушистые ели, сосны, зелень, но красотами мешала любоваться пыль, из-за нее мало что удавалось рассмотреть. Сосредоточился на вождении, проехал Облучье, начал уставать.
Во второй половине дня, чем ближе к вечеру, тем сильнее солнце клонилось к западу. И туда же - почти строго на запад - направляла Лаурель дорога. Сначала это только немного досаждало, но позднее оранжевый солнечный диск, уже не закрываемый козырьком лобового стекла, обрушил всю мощь апрельского света на глаза Олегу. Да, этот свет, и приносимое им тепло, еще не могли прогреть землю, уничтожив остатки суровой дальневосточной зимы, не могли они и согреть выходившего из машины Олега. Но когда солнце, монотонно и неукротимо, светит тебе в глаза несколько часов подряд, вряд ли захочется вспомнить маленького принца Сент-Экзюпери, и наслаждаться закатом. Вместо этого Олег понял, зачем, посреди чахлой весны, остатков снега под деревьями и утренней изморози, Евгений засунул ему в багаж солнцезащитные очки. Ведь так ему придется ехать еще много-много дней. И с каждым днем и каждым пройденным километром солнце будет становиться все ярче, сильнее.
Пока же Олегу пришлось снизить скорость. Даже в очках, с непривычки, он плохо ориентировался на дороге, остатки видимости на которой, к тому же, затрудняла пыль. Теперь его обгоняли почти все. Тем не менее, постепенно, смеркалось, все сильнее хотелось есть. Сначала Олег обрадовался моменту, когда очки стало можно снять - он не носил в обычной жизни этого аксессуара, и сейчас ощущал в районе переносицы какую-то неприятную тяжесть. Возможно, все дело здесь в привычке, а возможно просто очки не очень подходят. Ничего, ради исполнения мечты, можно и перетерпеть мелкие сопутствующие неудобства. Тем более, получалось, что очки требуется надевать только на два-три часа, да и то, если погода не пасмурна. Однако, как только солнце зашло, Олег испытал новое интересное ощущение - вождение в темноте, в пыли.
Солнце больше не мешало, оно скрылось стремительно, погрузив таежный пейзаж в чернильную тьму и создав по обеим сторонам дороги таинственные миражи, состоящие, то ли из вполне материальных деревьев, кустов и сопок, то ли из разлетающихся под ветром клоков тумана и пыли. Вдоль трассы не имелось ни одного фонаря, чтобы разрушить эту иллюзию, а свет фар уже через пять - десять метров упирался все в те же облака пыли, поднятой идущими параллельным курсом машинами. Скорость пришлось еще немного сбавить.
В Белогорск въехал уже в темноте, совершенно усталый и голодный. По карте город не казался большим или запутанным - главная улица, тройка параллельных ей, да несколько перпендикулярных переулков. Плюс несколько тупиковых улиц, вносивших, очевидно, исконно-дальневосточный колорит. В реальной жизни, в темноте, учитывая холмистое, а совсем не плоское расположение города, пришлось немного поплутать. Прохожие, в этот еще не слишком поздний час, на улицах попадались редко, выглядели подозрительно узкоглазыми, и отказывались говорить по-русски. Спас Олега какой-то благообразный старец, с абсолютно славянским лицом, седой, с окладистой бородой, не только на прекрасном русском растолковавший дорогу к гостинице, но также сопроводивший рассказ выразительным жестикулированием. Теперь Олег уже не смог бы ошибиться.
Фасад гостиницы ремонтировался, поэтому снаружи она выглядела не очень привлекательно. Олега, воспитанного еще в Советском Союзе, учили, что примерно так должны выглядеть негритянские гетто в Бруклине. Но внутри оказалось тепло, светло, уютно и чисто. Гостиница пустовала, за стойкой располагалась женщина-администратор неопределенного сорока-пятидесятилетнего возраста, и тоже подозрительно неславянской внешности. Больше в холе, на перспективу заполненном тремя диванами, несколькими кадками с цветами и большим телевизором, никого не наблюдалось.
- Молодой человек, - говорила администратор приветливо, на хорошем русском, - заходите, не стесняйтесь, а то я уж совсем заскучала.
- Не много постояльцев?
- Да ваш брат, перегонщик, все больше экономит, в машинах спать предпочитают. А там разве выспишься? - женщина выложила на стойку анкетку - бланк заселения и ручку, - а у нас и кафе, и душ, и кровати хорошие!
- И сколько все это удовольствие стоит? - на душе у Олега потеплело, выяснилось, что за целый день одиночества за рулем он соскучился по нормальному общению.
- Триста пятьдесят рублей с включенным в стоимость завтраком, если номер двухместный. И я к вам никого не подселю, обещаю!
- Да, не Москва, - приятно удивился Олег.
- Ой, а вы из Москвы? - удивилась администратор, у нас тут дальше чем из Новосибирска гостей и не бывает.
- Нет, я еще дальше - из Ростова-на-Дону. Слышали?
- Ой, если честно, только не обижайтесь, а вот вы про Белогорск раньше слышали?
- Понятно, - усмехнулся Олег. Между делом он почти заполнил анкету, и теперь протягивал ее назад, к администратору, вместе с паспортом.
- А ноги-спина-то, небось, устали, затекли, а? - хитро подмигнула женщина.
- Есть, конечно, а вы что, баню предложить можете? - удивился Олег.
- Ну, баню не можем, у нас только душ, но есть средство лучше. Женщину не желаете? - собеседница перешла на шепот, приблизив лицо почти вплотную к Олегу.
- Настоящую сибирячку! А? Ты таких и не видел никогда в своем Ростове! Или китаянку, хочешь? А можно двух сразу!
- Нет, спасибо, устал я сильно. - Олег немного опешил от неожиданности.
- Так они сами все сделают! И недорого!
- Не надо, скажите лучше, где здесь можно машину на ночь оставить?
- Это как выйдете, направо, и метров двести. Там по левой стороне улицы охраняемая стоянка, - сразу перешла на официальный тон администратор.
Олег вышел на крыльцо, здесь стало уже не только совсем темно, но и очень холодно. Впрочем, возможно, он просто отогрелся в холле гостиницы. А может, это дал о себе знать холод в душе. Ему требовалось кем-то заполнить пустоту в жизни, ради кого-то жить, а не заполнять пустоту на кровати сегодняшней ночью. Машину он оставил на стоянке, и потом двести метров шел по пустынной и темной, как будто вымершей улице, обратно, к свету в окнах холла гостиницы. Не очень удобно, да и тревожно как-то за авто. На самом деле, действительно, с непривычки сильно устал, рефлексы притупились, и за окружающим миром он наблюдал как бы сквозь туман. Взяв ключи от номера, поднялся наверх, бросил сумку, разделся. Хотелось есть, мыться, спать, и даже непонятно - чего сильнее. В итоге сначала помылся, теплая вода размягчила мышцы, взбодрила, как будто передав энергию тепла уставшему телу. И этой энергии хватило, чтобы спуститься вниз и перекусить в местной кафешке. Ел Олег с редким для себя аппетитом, и, прихватив в номер поллитровку "ПИТ" местного розлива, отправился спать. Несмотря на усталость почему-то, сразу угомониться не удалось. Сначала выпил пива, стал читать книжку на карманном компьютере, и через пять-семь минут погрузился в крепкий, без сновидений, сон.
Проснулся сам, без будильника, немного раньше шести. Провалялся в постели, пока в шесть не включилась мелодия побудки на КПК. Есть пока не хотелось - тело целиком, и желудок в частности, еще не успело проснуться вслед за взбудораженным предстоящей дорогой сознанием. Но насытиться, причем до предела, причем жидкой и горячей пищей - это необходимость. Потому, что еще неизвестно, когда в следующий раз удастся поесть по-человечески. Олег хорошо усвоил эту премудрость сначала в армии, а потом - во время различных милицейских мероприятий, когда его подразделение выезжало на дело рано утром, а возвращалось тоже рано утром, но только через пару дней. И все это время не имея возможности отвлечься на прием пищи. Поэтому, быстро умывшись, побрившись и собравшись, чтобы больше не возвращаться в номер, Олег спустился в гостиничное кафе.
В это раннее время свободных столиков в кафешке было семнадцать. Точнее, занят был только один - вместе с ним столовалась компания из трех перегонщиков. Знакомиться желания не возникло. Помещение под кафе явно выделяли энтузиасты, верящие в светлое будущее Белогорска вообще, и городской гостиницы в частности. Даже восемнадцать прямоугольных столов, каждый человек на шесть, хаотично расставленных в зале, смотрелись в нем как несколько зеленых горошинок, украшающих большую тарелку со взятой Олегом яичницей. Кроме нее Олег прикупил овощную нарезку и горячего чаю, к сожалению, пакетированного. Разглядывая ярлычок, сиротливо свешивающийся на нитке с боковой поверхности стакана в железном подстаканнике, точно такого же, как тот, в котором Олег получал чай во время недельной поездки в Хабаровск на поезде, он не сразу, но обратил внимание на надпись. Кислотно-желтый картонный прямоугольничек украшала черная псевдоарабская вязь: "Королями не рождаются, ими становятся благодаря всеобщей галлюцинации. Б. Шоу". Весьма странная надпись для пакетика с сухой травой.
Олег молча, быстро поел, и принялся за подозрительный чай. Стук о края стакана маленькой железной ложечки, старающейся размешать постепенно тающие два кусочка сахара, удивительно перекликался со стуком вилок в тарелках перегонщиков, также завтракавших молча. Больше никакой шум не осмеливался нарушать акустического совершенства большого, и немного мрачного от утреннего недостатка света кафешного зала.
На улице сразу чувствовалось, что этот день над Белогорском станет солнечным. После огромного зала кафе, свет в который проникал через четыре прикрытых сбоку шторами окна, Олегу пришлось даже немного постоять на крыльце гостиницы прищурясь и ожидая, пока глаза привыкнут к яркому утреннему солнцу. Но за день Олег мог проехать несколько сотен километров, и еще неизвестно, какая погода будет там, где его застанет следующая ночь. Поэтому он шел по улице на стоянку не торопясь, наслаждаясь светом и теплом, разглядывая ставшие такими приветливыми утром дома из аккуратного красного кирпича, с видимыми за стеклами занавесками и цветами в горшках.
Машина встретила Олега точно там, где он и оставил ее вчера, и еще одним ночным страхом стало меньше. Душа ликовала. Грязь на черно-коричневой машине, оклеенной белым скотчем, резко бросалась в глаза и казалась кощунственной в это яркое, солнечное утро, в таком приветливом городе. В бутыли с водой, которая лежала в багажнике, плавал лед, но перед тем, как отправиться в дорогу, хотелось хотя бы помыть стекло и фары, долить воды в бачок стеклоочистителя.
Прогрев машину, Олег потихоньку тронулся в путь. День действительно выдался солнечный, но ветреный, немного перед, Олег хорошо помнил это, и километров 150 за Белогорском, дорожное полотно снова оказалось асфальтовым. Поток автомашин на запад еще не успел поднять пыль, и в радужном настроении Олег сфотографировался на мосту через речку Зея. Позже, еще раз, у стелы космодрома "Свободный". Рядом пристроилось солидное придорожное кафе, на стоянке возле которого не поместиться из-за машин перегонщиков и дальнобойщиков. Люди завтракали, Олег проехал мимо, и вроде бы разглядел Киа-Сорренто Сергея. Значит и у него пока все в порядке.
Асфальт - это жизнь, но несмотря на его наличие ехать быстро не получалось - дорога сильно виляла, постоянные подъемы сменялись достаточно крутыми спусками. Острых ощущений добавляли частые выбоины. Зато Олег ехал в тишине, без пыли. И снова ожило "Авторадио". В Москве Гвинейский посол на японской машине, принадлежащей Марокко, въехал в немецкую тачку, управляемую по доверенности корейцем-гастарбайтером. Глобализация!
Проезжая какую-то маленькую деревню с полуразрушенными домами, Олег впечатлился количеством спутниковых тарелок - почти в каждом дворе. Скорее всего, китайские, может, контрабандный товар? Были бы у людей деньги на нормальные спутниковые антенны, они бы и дома содержали в приличном виде.
Скоро опять началась грунтовка, блин, да как тут ездить? Сначала машину нещадно подкидывало, трясло, но потихоньку приноровился. Попал в хвост колонны, пришлось глотать пыль. Приотстал. Трясет. Лаурель наполнился пылью. Гремит, кажется, все. Гремят шины по камням, гремят двери, гремят колеса в багажнике и груз. Даже казавшееся раньше таким комфортным сиденье поддает под задницу. Гремят вещи в бардачке. Трясется руль в руках. Ноги в еще вчера удобных сланцах бьются пятками. На носу пляшут очки. Музыка из наушников, вставленных в КПК, не спасает. Господи, вынь штопор из моей задницы и вставь в голову, пусть там будет хоть что-то извилистое, заранее предупреждающее о таких приключениях! Пыль. Включил рециркуляцию. Дорожное покрытие здесь, похоже, вообще никто никогда не грейдеровал. Вон, промоины от дождей. Приходится вилять по дороге, выбирать траекторию поровнее. Мост, пара секунд тишины и шелковой дороги, хочется ехать медленнее, чтобы продлить кайф. Оказывается, Лаурель может ехать тихо! Снова грохот и тряска…
Так, неспешно, добрался до поселка Магдагачи. И сразу стало ясно, что раньше дорога еще была. Здесь же угадывалось только общее направление, казалось, выложенное растущими прямо из земли острыми камнями. Временами приходилось снижать скорость, примерно, до пяти километров в час. Во всяком случае, пробегавшие по своим важным делам местные мальчишки Олега обгоняли. Если вы считаете, что в вашем районе плохие дороги - приезжайте в Магдагачи. По скромному разумению Олега Магдагачи были бы способны остановить даже германскую танковую армаду в июне 1941 года. Поэтому ничего удивительного, что здесь он и пробил колесо, причем, из-за медленной езды и постоянного шума, даже не сразу это заметил.
Запасные колеса пылились в багажнике, ожидая своего часа, домкрат, родной, еще японский, также имелся. Пришло время его опробовать. Олег съехал на обочину, если здесь вообще существовало подобное понятие, ибо отделить четкой границей ее от дороги не получалось, и приступил к работе. Солнышко светило, деревенский пейзаж умилял, очень неспешно проезжающие на запад автомобили почти не пылили. И Олег, в принципе, даже радовался возможности размяться. Все получалось споро - машина легко поддомкратилась, колесо снялось.
За этим занятием и застала его проходившая мимо местная красавица, по виду лет двадцати пяти, в самом соку, но Олег бы не удивился, узнав, что ей шестнадцать. Судя по интенсивно работавшим челюстям, во рту у нее находилась жевательная резинка. Кокетливо посмотрев на него, оценив совсем не детским взглядом, поправив не первой свежести блузку, девушка вымолвила мелодичным, с переливами, голосом, с каким-то странным акцентом:
- Молодой человек, я вот сдала на права, машину купить хочу. Может, посоветуете, какая лучше всего для девушки? Вы же перегонщик, вы в них хорошо разбираетесь, - что поразительно, все это она проговорила, не переставая жевать резинку, и даже временами успевая выдувать пузыри.
- Стиральная! Лучше всего подходит для девушки, - почему-то Олег сразу подумал, что фраза о том, что девушка получила права, должна была означать только одно - что она совершеннолетняя. Что поделать - милиционер, приходится во всем видеть только плохое.
- Да пошел ты! - оскорбленная девица удалилась походкой многократной победительницы конкурса "Магдагачская красавица", между прочим, очень соблазнительно виляя попой. А впрочем, через пять минут несложная работа оказалась окончена, а еще через пять минут поселок Магдагачи, вместе с обитателями, навсегда ушел из жизни Олега.