- Да разве ж одна… - хитро подмигнул левым глазом батюшка, повернувшись к Олегу, - в тайге много чего интересного есть, в том числе и дорог. А пути Господни - вообще многочисленны и неисповедимы.
- А тогда скажите, батюшка, если ваши здесь часто ходят, то и окрестности, наверное, хорошо изучили?
- А как не знать. Даже карта у нас своя имеется, получше ваших, мирских. Показать тебе, конечно, не покажу, но посоветовать что-либо всегда смогу.
- А нет ли тогда здесь каких объездов на вашей карте? А то очень уж надоело трястись по щебенке да пыль глотать. А то я ведь и затеял все это, чтобы страну повидать во всем многообразии, а плетусь тут, как все, по одной единственной дороге.
- Свою дорогу, значит, ищешь? Как не быть, как раз для тебя, километров через тридцать будет с федералки поворот налево, по грунтовке. По нему ваши перегонщики не ездят, но если сухо - дорога очень хорошая, ровная, И прямее она, чем федеральная трасса. Километров сто выиграть можно. К тому же там, километров через сорок, начинается асфальт.
- Асфальт? - не поверил Олег.
- Кто его проложил и зачем - неизвестно. Военные должно быть, для своих нужд. Асфальт не новый, но крепкий еще, да и не ездит там никто. Так он почти всю дорогу и идет. Только потом, перед выездом на федералку, снова грунтовка километров двадцать.
В Амазаре они остановились. Олег собирался позавтракать, а батюшка попросил его высадить, чтобы зайти в местную часовню. Да и нечестно это, как сказал Отец Алексей на прощание - пешком, значит пешком. Себя обмануть можно, а вот Бога - нет.
- Не забудь дорогу - поворот налево, как проедешь Семиозерный.
- А может подождать вас чуток, да и вместе рванем? - от неизвестности тона и выражения лица батюшки Олегу сделалось как-то тревожно.
- Нет, Олег, у каждого свой путь и своя цель. Мне медленно, пешком, к своему сроку. А тебе - побыстрее, туда, куда намечено. Хочешь - своей дорогой, не хочешь - той же, что и все. Все одно путь наш в руках Господа.
- Да вот уже сомневаться начинаю.
- Не сомневайся, и помни, всех нас Бог хранит!
- Ага, только блин срок хранения у каждого разный.
Но батюшка уже отошел от Олега на несколько метров, такой же пружинящей походкой. Последних слов богохульника он наверняка не слышал. Человек без возраста, с верой и целью в жизни. Ему можно только завидовать. У него, наверняка, была в жизни другая мечта, еще не осуществившаяся.
Дорога впереди продолжала быть все такой же ужасной, а Олег настолько освоился с машиной, что рискнул одновременно и ехать, и, развернув атлас автомобильных дорог, попытаться определить, куда же направил его батюшка. Если верить имевшейся в атласе карте, то сразу за Семиозерным действительно имелся поворот налево, на Часовинку, а затем деревню, со странным названием Часовая. Только вот уже за Часовинкой начиналась дорога, пролегающая вдоль реки Шилка, и в "условных обозначениях" именующаяся как "прочая, движение по которой затруднено". И так до Фирсово, где снова начиналось что-то, похожее на нормальную дорогу. Дорога эта постепенно сближалась с Федеральной, окончательно сливаясь с ней в районе селения Урульга, где, если верить карте, федералка уже имела качественное асфальтовое покрытие. Заманчиво, да и визуально действительно прямее и короче общей трассы.
Олег только что проехал табличку, обозначающую окончание населенного пункта Семиозерный, на выбор почти не оставалось времени, а он все не мог его сделать. Машинально снизил скорость, вот и поворот, совсем неприметный съезд с хорошо накатанной трассы прямо в чащу. Там и не разминуться двум машинам, наверное, если что. От неожиданности мига, когда нужно принимать окончательное решение, Олег смутился, остановился, припарковался к обочине, вышел на трассу. Вперед, насколько хватало видимости, уходила прямая, покрытая щебнем Федералка, по которой уже витала первая пыль. Налево, в тайге, кроны деревьев почти сходились над дорогой, больше похожей на просеку, там царил полумрак, образованный еще даже не развеявшимся утренним туманом. И тут, мимо Олега и его Лаврика, на полных парах, не столько проехали, сколько пролетели, так бросало их на кочках, два Аккорд-Вагона. Россыпь камней хлестнула Лавра по бамперу, фарам, один угодил в лобовое стекло. Олег подбежал к машине - вроде все цело, ругнулся, зло посмотрел вслед. В образуемых ими густых клубах пыли, Аккорды, как торпедные катера, стремительно удалялись к линии горизонта.
Да, черт возьми, я здоровый крепкий мужик, на шикарной крепкой машине, что со мной сделается - мысленно обругал себя Олег. Стоит ли глотать эту пыль и ловить камни. И через тридцать секунд Лаурель уже въезжал под своды двухсотлетних сосен. Мир расширял свои пути для Олега.
Ур Кванг считался молодым, но уже достаточно авторитетным и умелым воином. Одним из самых перспективных, способных когда-нибудь занять место лидера. Он охотился на мозгососов в созвездии Волопаса, на пауков Кассиопеи, на гигантских червей Сириуса. Сейчас он хотел добавить к многочисленным охотничьим трофеям своего дома-музея чучело бурого Земного медведя, или, в крайнем случае, лося. А если повезет - то обоих. В ближайшей перспективе это будут очень редкие и дорогие трофеи - скоро охотиться на Земле станет невозможно. А хороший охотник, если он планирует стать вождем, должен думать о перспективе. Прибытие Ура прошло вчера, незаметно, да в этих местах и не могли его заметить. Людей здесь практически нет, зато для лосей и медведей пойма реки Шилка - идеальное место обитания. Погода с утра оказалась облачной, скорее всего позже будут осадки, но это только на руку охотнику - скроет следы, приглушит звуки, перебьет запахи. И теперь, уже два часа, он шел по свежему следу медведя. Медведь оставлял след - а, значит, он не охотился. Если бы медведь охотился, он, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, передвигался бы абсолютно бесшумно, незаметно и быстро. Сейчас же он просто гулял по лесу. Ур никогда раньше не охотился на медведя, но из справочной литературы знал, что медведи - сумеречные охотники. Их время вечер и утро. Ночью, если сыты, они чаще спят, а днем могут погулять по своей территории.
Скафандр, мягкий, идеально подогнанный, сверху покрытый натуральным мехом - Земной дальневосточный климат в это время года был для Ура некомфортно прохладным - не стеснял его стремительных движений, система дыхания и рециркуляции работала выше всяких похвал, Ур периодически переходил с ходьбы на бег, и не чувствовал никаких неудобств. Бежать тренированный воин-кренинг мог долго, но ему приходилось периодически останавливаться, прислушиваться - след медведя становился все более явственным. А медведь - сильный и опасный хищник даже для Ура. Особенно, если нападет первым. Его шкура почти также прочна, как скафандр, вес тоже сравним с весом Ура, а Ур по правилам должен убить медведя своим копьем. Правда, небольшое отступление от правил Ур все же сделал. Многим нравятся герои. Их любит и прославляет в своих песнях народ, вожди любят посылать их в бой, на самые опасные участки, но больше всех остальных героев любят мухи - герои умирают с широко открытыми глазами, не страшась опасности. Поэтому мухам очень удобно откладывать личинки в глаза героям. Боец, надеющийся сам стать вождем, не должен угождать мухам. Поэтому к системе жизнеобеспечения скафандра Ура была подключена еще и система автоматического обратного перехода - если скафандр или тело Ура перестанет функционировать в штатном режиме, то переход сработает автоматически, и тело Ура попадет в медицинский блок ближайшей к Земле планеты содружества, то есть Цениры.
Рецепторы Ура, наконец, засекли медведя. Повезло - крупная красивая особь, самец, еще не учуял. Передвигается пока спокойно. Тело Ура почти скользило, не производя шума на мягком ковре из опавших сосновых иголок, не ломая ветки, не задевая стволы. Видимости сильно мешали комары и гнус, в огромном количестве водившиеся вокруг реки, они стаей сопровождали Ура. Повредить скафандру они никак не могли, но теплый газ, выбрасываемый наружу системой рециркуляции скафандра, чем-то их привлекал. Воин обогнул медведя по дуге, на расстоянии примерно ста метров, заходя против ветра, постепенно начал приближаться. Сейчас он сделался медленным, плавным, практически бесшумным. Тело, его великолепный боевой механизм, радовалось и пело от внутреннего возбуждения охоты. Копье сверкало в редких лучах пробивавшегося сквозь кроны деревьев света.
Наверное, отражение света на металле копья его и выдало. Ур стоял уже в нескольких шагах от медведя, спрятавшись за толстой сосной. Один прыжок - и медведь будет убит. Лучше сделать это одним метким ударом, чтобы несильно повредить шкуру. Ур выставил левую ногу слегка вперед, присел на правую, толчковую, мгновенно распрямился, как хорошо смазанная боевая пружина самострела, взмыл в воздух… С невероятной, для такого тяжелого создания поспешностью, медведь отскочил. Кончик копья Ура только слегка зацепил ему бок. Медведь взвыл, рванулся, вырывая копье из руки Ура, и тут же, обозленный, бросился вперед на обидчика. Молниеносным скользящим движением воин ушел вправо, затем на несколько шагов назад. Ему нужно немного пространства для маневра и времени, чтобы выхватить нож из ножен на бедре. И он успел, когда медведь оказался уже совсем рядом. Атаковать из такой позиции опасно - тяжесть медвежьей туши, бьющей с большой инерцией, может причинить вред охотнику. Нужно разбежаться и атаковать самому. Поэтому Ур продолжил отступление, отрываясь от медведя и выматывая его. Такой тяжелый зверь не может продолжительное время быстро бегать. Но медведь, похоже, не подозревал о своих проблемах - быстро-быстро на всех четырех косолапых конечностях, он бежал за Уром, сшибая ветки. А еще медведь рычал - низкий переливчатый рык, испускаемый изнутри такой громадной туши, здорово пугал Ура. Ох, как жаль, что не удалось убить зверя первым внезапным ударом!
Резко развернувшись, взмыв в прыжке вверх, Ур обрушил смертоносный удар под левую лопатку медведя, приземляясь ему на спину. Но медведь шарахнулся в сторону. Нож Ура оставил глубокую царапину на боку зверя, а зверь, взмахнув лапой, повредил акустическую систему скафандра, чуть не пропорол оболочку, и наверняка оставил сильный ушиб на теле Ура. Теперь, в этом мире, Ур оглох, и больше нельзя убегать далеко, потому, что сейчас можно полагаться только на зрение. Тут уже не до целостности шкуры. Мощные удары ножа и левой руки обрушивались на тело медведя, тот встал на задние лапы, полосовал Ура передними и все время пытался подмять под себя. Ур пятился, обзор сильно затрудняли миллионные стаи комаров и мелкого гнуса и раньше крутившиеся вокруг Ура, а сейчас совершенно озверевшие от медвежьей крови. Внезапно лес окончился, крутясь, изворачиваясь и сражаясь, они выкатились на прогалину с твердым асфальтовым покрытием. Слышать Ур не мог, иначе бы обязательно успел среагировать заранее, а окуляры скафандра, запотевшие изнутри, снаружи были забрызганы медвежьей кровью. Вспышку света он увидел за секунду до удара. Двухтонная железная махина, на скорости более ста километров в час, ударила бойца и медведя, синяя вспышка системы автоматического обратного перехода озарила тайгу.
Ехать получалось небыстро, также, как и по федералке. Но какое удовольствие, когда тишину нарушает только тихий, еле слышный в салоне, звук двигателя из-под капота, а пыль поднимается только из-под колес твоего автомобиля. А вокруг сосны, почти закрывающие небо, зелень иголок, едва заметная колея, которая бы уже заросла травой, если бы не многосантиметровый слой опавшей хвои.
Олег приоткрыл окно, воздух, сразу заполнивший салон, прохладный и свежий, оказался намного лучше того, что мог обеспечить кондиционер и внутрисалонный фильтр. Езда расслабляла, первые десятки километров до деревни Часовинка пролетели как хлопья утреннего тумана, еще остававшиеся в низине дороги в самом начале съезда с федералки. Деревня встретила Олега абсолютной тишиной, темнотой, и полной, на вид, безжизненностью. Десять дворов вдоль единственной улицы, ничем не отличающиеся друг от друга, возможно незаселенные. Не лаяли и не выскакивали на дорогу, сопровождая наверняка редкий в этих краях автомобиль, собаки. Их, кстати, вообще не было видно.
Погода, похоже, начинала портиться - на небо набегали облака, если пойдет дождь, то лесная дорога может и раскиснуть, а тогда ищи-свищи в этих краях помощи. Вряд ли и найдет кто - скорее дорога просохнет, и сам выедешь. Олег прибавил газу, только бы не обманул батюшка про асфальт, тогда этот неблагополучный участок можно попробовать проскочить. Ну а на асфальте, на такой машине, любой дождь не страшен. Пыли почти не было, колдобин тоже - никто здесь не ездит, похоже, вообще. Лаурель уверенно несся по дороге, поглощая километры. Сейчас он ехал, пожалуй, даже быстрее, чем по федералке.
Деревня Часовая открылась совершенно внезапно, за очередным поворотом. Такая же небольшая, тихая, совсем заброшенная. Олег сбавил скорость, проезжая в тишине через этот опустевший памятник чьей-то жизни. За околицей дорога уперлась в шлагбаум с надписью "Запретная зона", закрытый на заржавевшую цепь с навесным замком. Объехать его не было никакой возможности. Тучи на небе набегали, темнело, но Олег по крайней мере мог ночевать в любом доме этой брошенной деревни, если дорога раскиснет. Впрочем, в багажнике имелся набор инструментов, где стараниями Евгения оказались и ножовка, и монтировка. Возвращаясь к машине, Олег неожиданно услышал воспрянувшее из небытия "Авторадио". То ли где-то имелся ретранслятор, то ли ухудшение погоды способствовало улучшению проводимости FM-волн, но Олег услышал радостный репортаж о том, что правительство все-таки заботится о своих гражданах. В каком-то городе жил мужчина, рост которого в настоящее время составляет уже 260 сантиметров, а он все продолжает расти. По этому поводу он состоит на инвалидности, и получил от государства автомобиль ОКА.
Эх, где ты силушка молодецкая, мысленно подзадоривал себя Олег. Он, конечно, не гигант, но силой природой не обижен, налег на монтировку, крякнул, и хваленая, наверняка еще советская сталь навесного замка не выдержала. Ржавая, в облупившейся краске, труба шлагбаума под действием противовеса со скрипом медленно поднялась в небо под углом в шестьдесят градусов. Путь освободился. Под бодрую музыку "Авторадио", километров через пять, Лаурель выскочил на асфальтовую, прямо уходящую вдаль дорогу.
Олег гнал и гнал машину, а она все ехала и ехала. Скорость уже достигла 160 километров в час, но для двигателя это не ощущалось как какое-то особенное напряжение, он мог и больше. Дорога, абсолютно прямая, даже без перепадов по высоте, с прекрасной видимостью вперед, позволяла удерживать такую скорость без особых опасностей для водителя или машины. Олег летел, радио играло, колеса шуршали по асфальту, чистый таежный воздух врывался в салон через тоненькую щель незакрытого до конца стекла водительской двери. Дальний свет рассеивал сумрак облаков, окончательно заслонивших солнце.
Внезапно автомобиль влетел в какое-то облако насекомых. Комары, мошки, непонятный мелкий гнус, казалось, заполнил все пространство, насекомые сотнями разбивались о лобовое стекло, ухудшив видимость - это более всего напоминало дождь. Олег резко выжал педаль тормоза, сбрасывая скорость. На мгновение в лучах фар мелькнул медведь, а затем они высветили что-то большое, в шкуре, больше всего похожее на пресловутого снежного человека - Йетти. Олег уже не мог затормозить - чудовищный удар покорежил металл, пристегнутое ремнем тело ударилось в открывшуюся водительскую подушку безопасности, сознание померкло и последнее, что он видел - ослепительную синюю вспышку, свет которой проник даже сквозь сомкнутые веки. В эту секунду мир открывал для Олега любые пути в масштабах вселенной, но он не мог ими воспользоваться, и снова оказался на единственном, выбранном не им.
У координатора планеты Ценира Янга Дройя имелась своя мечта. Когда тебе уже двести пятьдесят лет, и двадцать из них ты являешься координатором такой дыры, как Ценира, то если в ближайшие два-три года не переметнуться на должность повыше, ты из разряда "молодых-перспективных" попадешь в разряд "старых-неперспективных". И тогда твоей карьере управленца конец. А начиналось все очень многообещающе - ответственная должность координатора хоть и небольшой, но отстоящей несколько в стороне от обычных торгово-политических и экскурсионных путей планеты, позволяла почувствовать самостоятельность в важных вопросах, оставляла простор для маневров в решении некоторых проблем. И Янг наладил здесь образцовый порядок, планета процветала, экспорт и импорт росли. К его мнению начинали прислушиваться в совете, старики посматривали на него, как на кандидата, способного справиться с системой планет. Но затем, по непонятному капризу пресытившейся публики, главное развлечение Цениры - Земля, стала терять рейтинг интереса, туризм угасал. И о Янге стали забывать.
Сейчас Янг был раздражен больше обычного - установленный им порядок, соблюдавшийся на всей планете даже в мелочах, оказался варварски нарушен. Это могло окончательно погубить его карьеру даже несмотря на то, что прямой его вины в происшедшем не было. Мало того, что этот идиот кренинг покалечил себя и сейчас находился под угрозой смерти, так он еще, неправильно настроив радиус аппаратуры перехода, приволок с собой земного медведя, земной автомобиль, и, самое ужасное, землянина. А этот землянин…
- И что, этот землянин самостоятельно уничтожил медицинских ботов? - цвет лица Янга сейчас отливал ярко желтым, что свидетельствовало о крайней степени раздражения.
- Да координатор, ну, может быть ему чуть-чуть помог медведь в самом начале, но медведя боты успокоили быстро, - докладывающий, молодой помощник координатора по имени Симвила Крейн, откровенно веселился, не обращая внимания на раздражение начальства. Он как раз сейчас считался "молодым-перспективным" и не прочь был занять место координатора при малейшем проколе, - боты неправильно сориентировались с самого начала. Землянин пострадал от столкновения и потерял сознание. А медведь, разгоряченный схваткой, принялся крушить медицинский отсек. Поэтому боты сосредоточились на нем, и прозевали очнувшегося землянина.
- А боты-погрузчики?