Вадим не ответил. Он распахнул дверь и включил фонарик. Скверный, душный воздух ударил ему в нос, и он задохнулся. Круг света упал на сырой земляной пол, покрытый бледной вытоптанной травой. Вадим увидел десятки скорченных тел, прижавшихся друг к другу, сплетение тощих голых ног с огромными ступнями, высохшие лица, искаженные резкими тенями, раскрытые черные рты - люди спали прямо на земле и друг на друге. Казалось, они лежат штабелями в несколько рядов, и они дрожали во сне. А вой тянулся без передышки, не прекращаясь, и Вадим не сразу заметил певца, а потом поймал его в круг света. Человек, обхватив острые колени, сидел на спинах спящих. Он глядел на свет фонарика остекленевшими глазами и пел, вытягивая растрескавшиеся губы.
- Товарищ, - сказал Вадим. - Послушай меня. Погоди петь. Скажи что-нибудь.
Человек не шевелился. Казалось, он не видит света и не слышит голоса.
- Товарищ, - повторил Вадим. - Послушай.
Певец вдруг закончил песню сиплым выкриком, повалился навзничь и замер. Он сразу же смешался со спящими, и Вадим уже не смог бы найти его. Он судорожно глотнул, сделал шаг вперед и похлопал кого-то по голой ноге. Нога была ледяная, мертвая. Вадим дотронулся до другой ноги. И эта нога тоже была ледяная, мертвая. Тогда он повернулся и, пошатнувшись, налетел на что-то широкое и теплое.
- Тихо, - сказал голос Антона.
Вадим мотнул головой, приходя в себя. Он совсем забыл про Антона.
- Не могу, - пробормотал он. - Это безнадежно.
Антон взял его за локоть и повел к выходу. Морозный воздух показался Вадиму чистым и сладким.
- Не могу, - повторил он. - Здесь не найти живых. Они все окоченевшие. Мертвые. - Он отстранился от Антона и осторожно пошел по тропинке к дороге. Саул по-прежнему неподвижно торчал из глайдера. Вадим заметил, что фонарик еще горит, выключил его, сунул в карман и полез в глайдер. Саул молча смотрел на него. Подошел Антон, облокотился на борт и тоже стал смотреть на Вадима. Вадим уткнулся лицом в дугу руля и сказал сквозь зубы: - Это не люди. Люди не могут так. - Он вдруг поднял голову. - Это киберы! Люди только те, которые в шубах! А это киберы, безобразно похожие на людей!
Саул глубоко вздохнул.
- Вряд ли, Вадим, - сказал он. - Это люди, безобразно похожие на киберов.
Антон перелез через борт и сел на свое место.
- Ну-ка, возьмем себя в руки, - сказал он. - Не будем терять времени. Нужен "язык". - Он хлопнул Вадима по плечу. - Действуйте, лейтенант, и без "языка" не возвращайтесь.
Саул не то всхлипнул, не то рассмеялся.
- Хотите, я пойду в хижину и возьму любого на выбор? - предложил он. - Только, по-моему, нам не это нужно.
- Тогда они днем работают, а на ночь умирают, - упрямо сказал Вадим. - Какая уродливая затея!
- Правильно, - сказал Саул. - Затея уродливая, и надо взять одного из затейников. В шубах.
Вадим смотрел вдоль улицы.
- Оптимизм, - сказал он, - суть бодрое, жизнерадостное мироощущение, при котором человек…
В лунном свете он вдруг увидел, как вдали, пересекая улицу, цепочкой прошло несколько серых теней в рубахах.
- Смотрите, - сказал он.
Люди брели и брели через улицу, их было человек двадцать, а за ними прошли двое в мехах с длинными шестами.
- На ловца и зверь бежит, - зловеще сказал Саул. - Всего и дела-то - догнать и взять…
- Вы думаете, этих? - нерешительно сказал Антон.
- А вы собираетесь обшаривать лачугу за лачугой? Затейники в лачугах не живут, уверяю вас. Поехали, а то еще потеряем…
Вадим вздохнул и тронул глайдер. Он медленно ехал вдоль улицы. И пытался представить себе, как они берут испуганного, ничего не понимающего человека под руки, тащат его к глайдеру и впихивают в кабину, а он жалобно кричит и отбивается. Попробовали бы меня так, подумал он. Я бы все разнес… Он прислушался. Саул говорил:
- Не беспокойтесь. Я знаю, как это делается. У меня он не будет отбиваться.
- Вы меня неправильно поняли, - терпеливо сказал Антон. - Ни о каком насилии не может быть и речи.
- Слушайте, предоставьте вы это мне. Вы ведь только все испортите. Ткнут вас копьем, и начнется такая кровавая кутерьма…
Ай да кабинетный ученый! - подумал удивленно Вадим. Антон сказал:
- Вот что, Саул. Вы мне не нравитесь. Сидите в машине и ничего не смейте предпринимать.
- О господи, - вздохнул Саул и замолчал.
Вадим вывернул на поперечную улицу, и они увидели вдали приятного вида двухэтажный домик, возле которого толпились люди, освещенные красным огнем факелов. Сбившись в кучку, стояли люди в мешковине, а вокруг них сновали люди в шубах. Вадим поехал совсем медленно, прижимая глайдер к теневой стороне улицы. Он представления не имел, с чего начинать и что делать. Антон, судя по всему, тоже. Во всяком случае, он молчал.
- Вот здесь живут затейники, - сказал Саул. - Видите, какой уютный, теплый домик? А где-нибудь поблизости и уборная есть. Самое милое дело - брать "языка" возле уборной. Кстати, вы заметили, что здесь нет ни одной женщины?
Дверь домика раскрылась, оттуда вышли двое и остановились на крыльце. Раздался протяжный жалобный крик. Кучка людей в мешковине пришла в движение, построилась в ряды и вдруг двинулась прямо навстречу глайдеру. Около крыльца закричали в несколько голосов. Вадим поспешно затормозил и посадил глайдер.
Он глядел во все глаза и ничего не понимал. Над ухом тяжело дышал Антон. Люди в мешковине приблизились и быстрым шагом прошли мимо. Вадим ахнул. Два десятка босых людей были впряжены в неуклюжие тяжелые сани, в которых развалился закрытый по пояс шкурами человек в шубе и в меховой конической шапке. В руках он вертикально держал длинное копье с устрашающе зазубренным наконечником. Лица запряженных людей выражали радость, и они громко, ликующе вскрикивали. Вадим оглянулся на Саула. Саул провожал глазами странную упряжку, и рот его был широко раскрыт.
- Хватит с меня загадок, - сказал вдруг Антон. - Поезжай прямо к дому.
Вадим рванул руль на себя, и домик стремительно бросился навстречу глайдеру. Люди в шубах, стоявшие у крыльца, несколько секунд смотрели на приближающуюся машину, а затем с удивительной быстротой рассыпались полукругом и выставили вперед копья. На крыльце запрыгал, что-то жалобно выкрикивая, круглый мохнатый великан. Он размахивал над головой широким блестящим лезвием. Вадим посадил глайдер перед копьями и вылез из кабины. Люди в шубах пятились, теснее прижимаясь друг к другу. Острия копий были направлены Вадиму прямо в грудь.
- Мир! - сказал Вадим и поднял руки.
Люди в шубах попятились еще немного. От них валил пар и несло козлом. Под капюшонами блестели испуганно вытаращенные глаза и ощеренные зубы. Толстый человек на крыльце разразился длинной речью. Он был неимоверно толст и огромен. У него была гигантская трясущаяся физиономия. Физиономия блестела от пота. Он приседал, и снова выпрямлялся, и даже становился на цыпочки, тыкал мечом то себе под ноги, то в небо и визжал неестественно высоким жалобным женским голосом. Вадим слушал, склонив голову. Мнемокристаллы на его висках фиксировали незнакомые слова и интонации, анализировали их и уже давали первые, еще неопределенные варианты перевода. Речь шла о какой-то угрозе, о чем-то громадном и сильном, о жестоких наказаниях… Толстяк вдруг замолчал, вытер потное лицо рукавом и, надсаживаясь, провизжал что-то короткое и резкое. В голосе его было страдание. Люди с копьями сейчас же нагнулись и очень медленно двинулись на Вадима.
- Ну, все ясно, - сказал Саул. - Начнем?
Он положил ствол скорчера на борт.
- Прекратите, Саул, - сказал Антон. - Вадим, в кабину!
- Ну, что вы раздумываете? - сказал Саул со злобой. - Это же дрянь, эсэсовцы! Жабы!
Люди в шубах все надвигались короткими медленными шажками. Когда широкие блестящие лезвия уперлись в грудь Вадима, он отступил и, повернувшись спиной, полез в глайдер.
- Типичный корнеизолирующий язык, - сообщил он, усаживаясь. - Очень ограниченный словарный запас, судя по всему. Мира они не хотят, это ясно.
- Давайте хоть страху нагоним, - попросил Саул. - Дать разок в воздух, чтобы они штаны потеряли!
Антон захлопнул фонарь. Люди в шубах вернулись к крыльцу и подняли копья. Все они смотрели на глайдер. На необъятной физиономии толстяка бродила презрительная ухмылка.
- Эх, вы! - сказал Саул. - Нужен вам "язык" или нет? Давайте возьмем этого жирного! Это же живой рапортфюрер!
- Да поймите же, - с отчаянием сказал Антон, - они не хотят с нами договариваться! И это их право! Ну, что мы можем сделать?
- Нужен вам "язык" или нет? - повторил Саул. - Преимущество внезапности мы уже потеряли. Здесь без боя не обойтись. Но есть еще этот гад, который уехал на упряжке.
Ох, и лексика же у него! - с уважением подумал Вадим. Настоящий двадцатый век. Какой великолепный специалист! Он посмотрел на Антона. Антон был бледен и растерян. Никогда Вадим еще не видел его таким.
- Одно из двух, - продолжал Саул. - Или мы хотим узнать, что здесь делается, или мы летим на Землю, и пусть сюда пришлют людей порешительнее. А нам надо решать поскорее, пока против нас только копья…
Мешкаем, подумал Вадим. Все время мешкаем. А в хижинах умирают.
- Тошка, - сказал он. - Давай догоним упряжку. Там только один с копьем, там будет проще. Отберем у него копье и пригласим на "Корабль".
- Ухмыляются, жабы, - проговорил Саул, глядя через спектролит.
Он выразительно погрозил кулаком толстяку на крыльце. Тот тряхнул щеками и не менее выразительно помахал мечом.
- Видали? - сказал Саул с веселым бешенством. - Как мы друг друга понимаем, а?
- Попробую еще раз, - сказал Антон и распахнул фонарь. Толстяк вскрикнул. Один из копейщиков широко развернулся, сдвигая рукав шубы к плечу, и с натугой метнул тяжелое копье. Железный наконечник с визгом полоснул по спектролиту. Саул даже присел.
- Ну, семь-восемь… - сказал он непонятно, но чрезвычайно энергично. Антон успел поймать его за руку. Глаза у Антона были как черные щелки.
- Понятно, - сказал он зловеще и задохнулся. - Вадим, разворачивайся!
Вадим повернул глайдер.
- За упряжкой! - приказал Антон и откинулся на спинку кресла. - Здесь мы ничего не узнаем, - проворчал он. - Какая-то непроходимая тупость.
- Дать разок в воздух, - пренебрежительно сказал Саул, - и бери их голыми руками.
Антон молчал. Глайдер пронесся по пустынной улице и через несколько минут вылетел в поле.
- Я скажу вам только одно, - проговорил вдруг Антон. - Всем нам потом будет очень стыдно.
- А что делать? - спросил Вадим. - Люди-то умирают!
- Если бы я знал, что делать, - сказал Антон. - Комиссии и не снились такие обстоятельства.
"Какой комиссии?" - хотел спросить Вадим, но тут Саул произнес:
- Да перестаньте вы стесняться. Раз вы хотите делать добро, пусть оно будет активно. Добро должно быть более активно, чем зло, иначе все остановится.
- Добро, добро, - проворчал Антон. - Кому хочется быть услужливым дураком?
- Это уж точно, - сказал Саул. - Зато у вас совесть будет спокойна.
Они нагнали упряжку километрах в пяти от поселка. Люди бежали по целине, спотыкаясь и увязая в снегу, а человек в шубе, нахохлившийся в санях, то и дело лениво тыкал копьем отстающих.
- Я снижаюсь, - сказал Вадим.
- Сядь перед упряжкой, - приказал Антон, - и поговори с ним. Саул, дайте сюда скорчер. И сидите в машине, это не гад, а человек.
- Ладно, - сказал Саул. - Вот вам скорчер. А если он возьмет - и Вадима копьем? Вместо разговоров…
Вадим сказал:
- Копье я у него отберу. Постромки надо будет перерезать, а еду и одежду раздать этим беднягам.
- Правильно, - сказал Антон.
Глайдер рухнул в снег прямо перед упряжкой, и люди-лошади остановились как вкопанные. Вадим выскочил наружу. Люди в мешковине стояли, закрыв лица руками. Они тяжело, со всхлипом дышали. Пробегая мимо них, Вадим весело крикнул:
- Всё, друзья! Сейчас пойдете домой!
Он направился к саням, на ходу примериваясь, как лучше отбить копье. Человек в шубе стоял на коленях и с изумлением и страхом смотрел на него. Копье он держал наперевес.
- Пойдемте, - предложил Вадим и схватился за древко.
Человек в шубе сейчас же выпустил копье и выхватил откуда-то меч. Он был уже на ногах.
- Ну-ну, не надо, - сказал Вадим, отбрасывая копье.
Человек в шубе вдруг заорал, протяжно и жалобно. Вадим взял его за руку, держащую меч, и потянул за собой. Ему было очень неловко. Человек в шубе рванулся. Вадим ухватил его крепче.
- Ну, что вы, в самом деле, все будет хорошо. Все будет в порядке, - убеждающе говорил он, разжимая потный кулак с мечом. Меч упал в снег. Вадим обнял человека в шубе за плечи и повел к глайдеру. Он бормотал какие-то ласковые слова, стараясь придать голосу местные интонации. Тут раздался предупреждающий крик Саула, и он почувствовал, что его валят с ног. Чьи-то ладони схватили его за лицо, кто-то повис на шее, несколько рук вцепились в его ноги - слабые, дрожащие руки.
- Что вы, с ума посходили? - заорал Саул обиженно. - Антон, держи их!
Человек в шубе снова сильно рванулся. Вадиму накинули на голову какое-то вонючее тряпье, и он ничего не видел. Он едва стоял в куче копошащихся тел, изо всех сил прижимая к себе человека в шубе. Потом он почувствовал острый удар в бок и боль. Он выпустил "языка", двинул плечами и, освободившись, сорвал с лица вонючий мешок. Он увидел барахтающихся в снегу людей и Антона, который пробирался к нему, шагая через тела. Он повернулся. Голый человек с мечом стоял перед ним по колено в снегу.
- За что? - сказал Вадим.
Человек ударил наотмашь, но меч в руке у него повернулся и упал на плечо Вадима плашмя. Вадим толкнул человека в грудь. Тот упал в снег и замер. Вадим поднял меч и, размахнувшись, забросил его далеко в сторону. Он чувствовал, как по бедру ползет что-то горячее и мокрое. Он огляделся.
Люди в снегу лежали неподвижно, как мертвые. Человека в шубе среди них не было.
- Ты жив? - крикнул Антон задыхаясь.
- Вполне, - сказал Вадим. - А где "язык"?
Он увидел Саула. Саул, широко шагая, шел к ним, волоча за шиворот человека в шубе.
- Вздумал удрать, - объявил он. - Но каковы людишки!
- Пойдемте отсюда, - сказал Антон.
Они пошли к глайдеру, осторожно ступая среди неподвижных тел. Саул рывком поднял человека в шубе на ноги и повел, толкая его рукой между лопаток.
- Иди, подлец! - приговаривал он. - Иди, жирная морда! Воняет от него ужасно, - сообщил он. - Год, наверное, не мылся.
Когда они подошли к глайдеру, Антон взял "языка" за меховое плечо и показал на кабину. Тот отчаянно закрутил головой, так что у него свалилась шапка. Потом он сел в снег.
- Цацкаться тут с тобой! - заорал Саул.
Он поднял "языка" за шубу и перевалил через борт. "Язык" с шумом упал на дно кабины и затих.
- Фу, - сказал Антон, - ну и работа!
Он взял два мешка, стоявшие возле глайдера, и потащил их к упряжке. Он распаковал мешки, достал всю одежду и разложил на снегу. То же самое он сделал с продуктами. Люди казались мертвыми и только тихонько поджимали ноги, когда Антон проходил мимо.
Вадим стоял, устало прислонившись к теплому борту машины, и смотрел на взрытый снег, на опрокинутые сани, на тела, скорчившиеся под лунным светом. Он слышал, как Антон грустно сказал:
- Комиссия по контактам, где ты?
Вадим потрогал бок. Кровь еще шла. Он почувствовал дурноту и слабость и забрался в кабину. Все было не так, все получилось нехорошо. Пленник лежал ничком, закрыв голову руками. Судя по всему, он ждал смерти, а может быть, и пыток. Над ним, не сводя с него глаз, сидел свирепый Саул. Подошел Антон и тоже влез в кабину.
- Что же ты? - спросил он.
Вадим с трудом проговорил:
- Ты знаешь, Тошка, меня ранили. Я сейчас ничего не могу.
Антон секунду смотрел на него.
- А ну-ка, раздевайся, - потребовал он.
- Эх! - с досадой крякнул Саул.
Вадим стащил куртку. Его мутило, и в глазах было темно. Он увидел сосредоточенное лицо Антона и лицо Саула, сморщенное от жалости. Потом он почувствовал прохладные пальцы у себя на боку.
- Ножом, - сказал Саул. Голос его доносился словно из-за стены. - Как вы все это неумело! Я бы его одной рукой взял.
- Это не он, - пробормотал Вадим. - Это мечом… один голый…
- Голый? - сказал Саул. - Ну, товарищи, этого даже я не понимаю.
Антон что-то ответил, но тут перед глазами Вадима поплыли круги и звездочки, и он потерял сознание.
VI
- Смотрите, Антон, - заговорил Саул. - Антон! Он в обмороке, вы видите?
- Он спит, - сказал Антон. Он внимательно осматривал рану. Рана была рубленая и довольно глубокая. Удар пришелся под ребро, и меч расслоил мышцы. Антон облегченно вздохнул. Саул глядел через его плечо, встревоженно сопя.
- Плохо? - спросил он шепотом.
- Нет, вздор, - сказал Антон. - Через час все будет в порядке. - Он отстранил Саула. - Только вы сядьте, пожалуйста.
Саул откинулся в кресле и злобно уставился на неподвижного "языка". Антон неторопливо расстегнул мешок, вытащил банку с коллоидом и густо залил рану. Оранжевое желе сразу стало розовым, подернулось розовыми стрелочками - как пенка на молоке. Вот кровь, подумал Антон. Здоровенный парень Димка! Он посмотрел на лицо Вадима. Оно было немного бледнее обычного, но такое же спокойное и умиротворенное, как всегда, когда он спал. И дышал он, как всегда, носом - глубоко, бесшумно и просторно. Антон положил пальцы по сторонам раны и закрыл глаза.
Простейшие приемы психохирургии входили в подготовку звездолетчика. Практически каждый пилот умел вскрыть и срастить живую ткань, используя психодинамический резонанс. Это требовало большого напряжения и сосредоточенности. В стационарных условиях применялись нейрогенераторы, а в поле приходилось делать это по-знахарски, и каждый раз Антон жалел знахарей.
Словно сквозь сон, Антон слышал, как позади тяжело вздыхает и ворочается Саул и бормочет, всхлипывая, пленник. От пленника в кабине стоял неприятный кислый дух.
Антон открыл глаза. Рана затянулась, выдавив коллоид, - теперь это был просто розовый шрам. Пожалуй, хватит, подумал Антон. Иначе не смогу вести глайдер. Он был весь мокрый.
- Ну, вот и все, - сказал он, переводя дыхание.
Саул приподнялся и посмотрел на рану.
- Черт знает что, - проворчал он. - Как вы это делаете?
Антон огляделся и вздрогнул. Снаружи к фонарю прильнули страшные лица, тощие, с ввалившимися щеками, оскаленные. В этом была какая-то древняя исконная жуть: словно мертвецы заглядывали в твой дом. У Антона мороз пошел по коже. Саул сдвинул мохнатые брови и погрозил пальцем. По спектролиту бесшумно застучали костлявые кулаки.
- Домой идите! Домой! - громко сказал Саул.
Антон стал одевать Вадима.
- Сейчас полетим, - сказал он.
- Вы их всех поубиваете.
Антон покачал головой и перебрался на место водителя. Глайдер дрогнул и начал медленно подниматься. Лица за фонарем пропали. Длинная костлявая рука с обломанными ногтями скользнула по спектролиту и тоже пропала.
Развернув глайдер на пеленг "Корабля", Антон дал полный ход. Он спешил - была уже полночь.