У. Бейкер-Эванс
Детишки
Мистер Гилспи всегда наплевательски относился к услугам дотошных турбюро. Когда ему доводилось бывать за границей (а такое случалось довольно часто по той простой причине, что он являлся обладателем немалого состояния и обожал всяческие развлечения), то он самолично предпочитал составлять маршрут предстоящего турне, пользуясь проспектами железных дорог и пароходных компаний. Просматривать подобные путеводители было истинным блаженством для него.
Но не всегда все проходило как по маслу. Вот и сейчас, например, возникло досадное недоразумение. Он застрял на дороге где-то в Южной Европе. Допотопное такси беспомощно стояло на обочине дороги, как следует увязнув в грязи. Мотор заглох и не желал заводиться. Водитель озадаченно чесал в затылке.
Мистер Гилспи с тяжким вздохом взглянул на часы. Было ровно половина первого. Если он хочет попасть в Загреб, то следует поторопиться.
Он выбрался из заграничной развалюхи и моментально взопрел под ярким солнцем. Мистер Гилспи был довольно полным шестидесятилетним мужчиной. Не зная местного языка, он попытался объясниться с шофером, выразительно ткнув пальцем в сторону заглохшего двигателя и постучав по своим часам. Он ясно давал понять, что интересуется, мол, сколько еще времени они проторчат здесь, прежде чем будет устранена поломка. Ответ последовал в такой же манере - не раньше, чем через пару часов.
Мистер Гилспи еще раз вздохнул и огляделся по сторонам. Ничего впечатлительного. По обеим сторонам дороги густой стеной раскинулся зеленый лес. Тень деревьев так и манила своей прохладой. Тогда мистер Гилспи покопался в багажнике и выволок оттуда этюдник со всеми соответствующими причиндалами. Он перекинул его через плечо и собрался было отправиться на пленер.
К немалому его удивлению, водитель такси попытался воспрепятствовать этому. Рукой, перепачканной машинным маслом, он ухватился за кисть мистера Гилспи и что-то быстро заговорил, встревоженно заглядывая в глаза своего пассажира. На такое бурное излияние мистер Гилспи лишь досадно покачал головой и произнес по-английски, сознавая, что тот все равно ни черта не поймет:
- Перестань дурить. Я вернусь через часок или чуть позже.
И с решительным видом направился к лесу. Водитель принялся что-то кричать ему вдогонку, но мистер Гилспи даже бровью не повел. Вскоре дорога, злосчастная машина и странный водила окончательно скрылись за зеленой стеной.
Его окружал лес - такой таинственный, угрожающий, дружелюбный и равнодушный. Но мистер Гилспи решил считать его дружелюбным. Смущала только абсолютная тишина вокруг. Птицы и те не пели. Правда, такая тишь казалась мирной и совсем не зловещей. Странное дело - нигде не наблюдалось ни малейших признаков сорняков или молодого подлеска. Куда ни глянь - мягкий мшистый ковер под ногами и широкие ряды массивных деревьев, сквозь которые все просматривалось достаточно далеко. Что это были за деревья, Гилспи не знал, главное, что их тень давала упоительную прохладу. Солнечные лучи ухитрились просочиться сквозь густую крону листвы и теперь золотыми проплешинами виднелись то тут, то там. Это было завораживающе красиво. Он набрел на поляну и там заприметил сваленное дерево, на котором будет очень удобно расположиться для работы, опершись спиной на стоящее по соседству дерево. Подходящее место, да и более освещенное, чем все в округе. Причудливая игра светотеней будила воображение. Мистер Гилспи, не раздумывая боле, решительно устроился на бревне, достал палитру, краски и окунулся в работу.
Работал он вдохновенно и с удовольствием. Голова откинута, пальцы послушны. Спустя какое-то время он поймал себя на мысли, что пейзажу явно чего-то недостает. Хорошо бы смотрелся маленький мальчик, скажем, в красной рубашке… Мистер Гилспи задумчиво отвел взгляд от своего этюда и чуть было не подскочил от неожиданности.
Возле дерева, неподалеку, сидел маленький мальчик и спокойно смотрел на него.
Правда, он не был в красной рубашке, а в каком-то диком одеянии, наподобие мешковины, доходящем ему до коричневых исцарапанных коленей. Вне всяких сомнений, это был самый настоящий десятилетний паренек из плоти и крови.
Мальчик улыбнулся, обнажив ослепительно белые зубы. Затем легко поднялся и безбоязненно приблизился, остановившись в нескольких шагах от мистера Гилспи. Пораженный художник с отвращением отметил, что в руке мальчик сжимает окровавленные останки какого-то зверька, изувеченного капканом или ставшего жертвой другого животного. Перехватив этот взгляд, ребенок еще раз улыбнулся и небрежно отшвырнул в сторону странную ношу. После этого он запрокинул голову назад, вытянул губы трубочкой и пронзительно засвистел. В то же мгновение удивленный мистер Гилспи заметил, как из-за деревьев бесшумно возникли еще трое детишек. Двое мальчиков и девочка, все примерно одного возраста. Или очень загорелые, или такие смуглые. В таких же мешковинах, с блестящими глазами и взлохмаченными шевелюрами.
Они спокойно рассматривали его. Девочка шагнула вперед и, вытянув руку, несильно сжала бедро мистера Гилспи. Видимо, вполне удовлетворенная этим прикосновением, она отступила назад и что-то коротко сказала троим мальчикам. Неожиданно те разразились диким хохотом, так широко разевая рты, что в глазах заблестели слезы.
Смех оборвался так же внезапно, как и начался. Затем дети, сохраняя прежнее спокойствие и невозмутимость, неторопливо расселись подле него полукругом.
Обалдевший мистер Гилспи почувствовал себя крайне неуютно. Ему было не по себе от устремленных на него пристальных взоров четырех пар детских глаз. Язык не в силах произнести ни единого слова. Он неуверенно выдавил из себя кривую улыбку. Серьезные лица детишек даже не дрогнули. Тогда он продемонстрировал им свой еще не завершенный этюд. Та же реакция. Внезапно Гилспи вспомнил, что у него с собой имеется плитка шоколада. Он поспешно достал ее и, отломив кусочек, демонстративно положил в рот. Кто знает - может, они никогда еще не видели настоящего шоколада?! Всю плитку он неуверенно протянул девочке.
То, что произошло позже, было настолько неожиданным, что он окончательно впал в ступор. Девочка молча приняла шоколадку, обнюхала ее, откусила кусок и начала жевать. И тут мальчик, стоящий рядом, ловко выхватил у нее шоколад. Девочка дико взвизгнула и кинулась на него. Через мгновение два детских тельца яростно сцепились в отчаянной схватке. Они извивались на земле, злобно кусаясь, скуля, царапаясь и даже предпринимая попытки задушить друг друга.
- Немедленно перестаньте, - очнулся Гилспи. - Кому сказано!
Бесполезно. Мальчишка обеими руками стиснул горло девочки, а та, в свою очередь, впилась ногтями в его лицо. Мистер Гилспи не выдержал и, подхватив мальчонку, поставил его на ноги. Его поразила необычайная сила паренька, с которой тот пытался высвободиться из взрослых рук.
И вдруг, так же внезапно, мальчик расслабился и притих. Девочка визгливо захихикала и проворно вскочила. Гилспи обнаружил, что окружен детишками, которые, взявшись за руки, образовали сумасшедший мельтешащий хоровод. Они запрокинули головы и, бешено кружась вокруг него, принялись отбивать босыми ногами какой-то дикий ритм, вовлекая Гилспи в стремительный танец.
У мистера Гилспи очень скоро закружилась голова. Он шумно пыхтел и шатался, безуспешно пытаясь вырваться из детского круга. Ручонки судорожно цеплялись за его одежду. Наконец ему удалось освободиться. Он бессильно опустился на землю, отдуваясь и стараясь успокоить свое бешено стучащее сердце. Дети немедля вновь образовали дружный хоровод. Гилспи с удивлением отметил, что те нисколечко не запыхались, лишь один он дышал так тяжело. Он почувствовал, как его слегка ощупывают за бедро. Теперь это оказался мальчик, только сейчас уже никто не рассмеялся. И вновь раздались невнятные слова. Гилспи взглянул на ребят - те напряженно следили за ним.
Так, довольно. Пора возвращаться к машине. Мистер Гилспи с трудом поднялся на ноги и почувствовал неожиданную слабость во всем теле. Ноги подгибались и плохо слушались. Дети продолжали спокойно стоять. Наконец девочка шагнула вперед, выпятила губки и протянула к нему свои ручки, давая понять, чтобы он поднял ее и поцеловал.
Мистер Гилспи был тронут до глубины души. Конечно же, он поднял на руки девочку. Она потянулась и обняла его. И тут он с ужасом почувствовал звериное нетерпеливое дыхание, исторгаемое из этого юного ротика. Изумрудные глаза пристально смотрели на него в упор.
Его охватила паника. Какой-то животный ужас, совершенно необъяснимый страх.
И тогда он закричал, стараясь оторвать от себя эти цепкие руки. Тщетно. Он продолжал кричать, когда голова девочки клонилась все ниже и ниже, пока белые зубы не сомкнулись на его горле. Цепкие руки шустро подхватили Гилспи за лодыжки и легко опрокинули навзничь. Все четверо набросились разом. Какое-то время он продолжал сопротивляться и даже попытался еще раз что-то отчаянно прохрипеть, но очень скоро затих. Все было кончено. С поляны доносилось лишь приглушенное урчание да клацанье сильных зубов, разгрызающих кости.
Реджинальд Бретнор
Секретное оружие
Когда папаша Шиммельхорн впервые услыхал о войне с Бобовией, он не раздумывая мигом приобрел объемистую сумку, упаковал свое мудреное секретное оружие и первым же транспортом, спозаранку, отправился прямехонько в Вашингтон.
Сразу после полудня он бесшабашно возник у парадного входа в Бюро Секретного Вооружения, размахивая вовсю сумкой, бородой и завернутым фаготом.
Не удивляйтесь - именно фаготом. Секретное оружие Шиммельхорна с виду здорово смахивало на самый обыкновенный фагот.
Капрал Джерри Колливер, несший почетную службу у ворот, даже не предполагал о таком хитроумном совпадении. Он лишь твердо знал, что их контора служит превосходной ширмой для скопища ненормальных и что обмундирование у него паршивое, да к тому же еще целый день необходимо проваландаться в ожидании свидания с Кэти.
- День добрый, служивый! - осклабился старина Шиммельхорн, с воодушевлением потрясая фаготом.
Капрал усмехнулся и подмигнул двум морским пехотинцам, скучающим как и он в карауле у ворот Бюро.
- Проваливай отсюда, дедуля, - бросил он. - Бюро закрыто на переучет.
- Но это неслыханно! - папаша Шиммельхорн заволновался. - Я так не могу! У меня имеется очень секретное оружие. Ну-ка, живо пропусти меня к начальству.
Капрал пожал плечами. В конце концов у него приказ, и это абсолютно его не касается - псих перед ним или нет.
- Секретное оружие, говоришь? - Весело переспросил он, распахивая ворота. - И войну за недельку выиграем, не так ли?
- Какая неделя?! - настырный бородач искренне расхохотался. - А два дня не хочешь, солдатик? Будь спок, я - гений!
Тут капрала осенило, и он запоздало поинтересовался у посетителя, имеются ли у того при себе какие-либо взрывчатые вещества.
- Ха-ха, что за ерунда! Мы и без всякого такого в два счета войну выиграем!
Капрал все же обыскал его, затем осмотрел сумку, в которой обнаружил пару бутербродов, вареное яйцо и еще яблоко. Фагот он перво-наперво потряс и заглянул вовнутрь, дабы удостовериться, что там все о’кей.
- Ладно, папаша, - подытожил он, - двигай в контору, но эту вот дудку, на всякий случай, оставь здесь на проходной.
- И ни какая это не дудка, - возмутился обиженно Шиммельхорн. - Это и есть оно самое. Оружие, значит, секретное. Как же я без него-то?
Капрал, который уже настроился, чтобы разучивать песенку "Приезжай ко мне в Рио", нервозно передернул плечами.
- Эй, Барни, - окликнул он одного из пехотинцев, - проводи этого почтенного джентльмена в комнату номер восемь.
Ну, скажите на милость, откуда капралу Колливеру могло быть известно, что старина Шиммельхорн говорил чистейшую правду?
Он и знать не знал, что папаша Шиммельхорн самый что ни на есть настоящий гений и что военачальники впрямь покончат с войной в два дня!
Прошло десять минут, но полковник Поухеттен Ферфакс Поллард еще не подозревает о существовании некоего Шиммельхорна.
Полковник был высоким худощавым мужчиной. Он носил сапоги со шпорами и старомодные клетчатые брюки. Полковник Поллард категорически не верил во всякие там новшества: атомные бомбы и танки, артиллерию и штурмовую авиацию.
Он свято верил в лошадей.
Пентагон отозвал его из запаса, поручив руководить Бюро Секретного Вооружения.
Кстати, полковник вполне подходил для этой должности.
За четыре месяца его службы лишь один изобретатель (бедолага, с прекрасными идеями насчет модернизации седел) был допущен в вышестоящие инстанции.
Полковник восседал за столом, диктуя светловолосой секретарше свои суждения для незавершенной пока что работы, которая будет носить такое название: "Роль сабли и копья в предстоящей войне".
На середине цитаты, расхваливающей все неоспоримые достоинства бенгальской пики, он неожиданно прервал сам себя.
- Мисс Хупер, - торжественно объявил полковник, - мне только что пришла в голову замечательная идея! Вот, послушайте…
Кэти Хупер тихонько фыркнула. Если он так уж жаждет быть официальным, почему не обращается к ней "сержант"? Все офицеры, когда находились с ней наедине, называли ее "милочка" или просто "дорогая". А этот - "Мисс Хупер"!
Она фыркнула и произнесла:
- Да, сэр.
Полковник Поллард приосанился.
- Я с уверенностью могу утверждать, - начал он, - что предрасположение к так называемому "научному оружию" представляет собой очевидную угрозу безопасности для Соединенных Штатов. Изобретая одно оружие, мы тут же принимаем на вооружение контроружие, против контроружия - еще большее контроружие и так до бесконечности. Таким образом, вооруженные лишь одними иллюзиями о собственной безопасности, мы на самом деле можем полностью дезорганизоваться, расписываясь в полной недееспособности. Вы успеваете фиксировать мою мысль, мисс Хупер?
Та фыркнула еще раз и отчеканила:
- Да, сэр.
- Мы не сможем, в итоге, противостоять какому-нибудь новому Аттиле! - уже патетически кричал полковник. - Или современному Чингиз-Хану, который попросту сметет всю эту ненадежную технику, как шелуху, создавая новую империю, благодаря своей коннице! Да, утверждаю я, только лошади и клинки!
- Да, сэр, - пискнула секретарша.
- На сегодняшний день у нас еще нет кавалерии! - бушевал полковник. - Но еще не поздно одуматься, так как миллион всадников способен…
К сожалению, мир так и не успел узнать, на что же способен миллион всадников.
Дверь резко распахнулась.
Рыхловатый молодой офицерик влетел в кабинет, с трудом затормозив у стола полковника, и судорожно отдал честь.
- Ой! - только и смогла выдавить Кэти Хупер, вытаращив свои прекрасные голубые глазки.
Лицо полковника враз окаменело.
Офицер с шумом втянул в себя воздух и выпалил одним махом:
- Ей-богу, сэр, это и в самом деле произошло!
Лейтенант Хэнсон отнюдь не был кадровым военным - он принадлежал к ученой братии. Он даже не обратил внимания, что не доложил как следует, а ворвался без доклада, не постучав предварительно, и…
- Лейтенант! - взвился полковник Поллард. - Куда подевались Ваши брюки?
И точно. Лейтенант Хэнсон стоял вздрагивая, абсолютно без брюк, ботинок и всего прочего. Жалкие лохмотья одежды едва держались на его плечах.
- Отвечайте, побери Вас прах!
Лейтенант тупо уставился себе под ноги, затем снова поднял голову. Его заметно трясло.
- Они все сожрали! - наконец выдохнул он. - Я и пытался сказать Вам об этом, сэр. Одному богу известно, как он это проделал! Этому типу около восьмидесяти, работает мастером на фабрике детских часов. Он притащил новое оружие! Да еще какое! - Хэнсон нервно засмеялся. - Гнарры покинули Вудворк! - продекламировал он, потирая руки.
Полковник Поллард выбрался из-за стола и попытался привести в чувство раззадоренного лейтенанта, энергично встряхивая того за плечи.
- Что за бардак! - орал полковник в лицо Хэнсону. - Не смотрите на него! - приказал он покрасневшей Кэти. - Все это сплошная чепуха! - это опять лейтенанту, который вновь попытался что-то лепетать о каких-то гнаррах.
- Почему чепуха, служивый? - в дверь уже заглядывал папаша Шиммельхорн.
Полковник оставил в покое лейтенанта.
Лицо его побагровело от неслыханной фамильярности.
Лейтенант исподтишка указал на Полларда, поясняя Шиммельхорну:
- Чепуха - это он о гнаррах, - Хэнсон хихикнул. - Он так считает.
- Га-га-га, - развеселился старина Шиммельхорн.
- Вот я тебе покажу служивого! - наконец опомнился полковник. - А ну, смирно! Смирно, в пух и прах и в бога душу, черт!
Шиммельхорн, как и следовало ожидать, даже бровью не повел на такие излияния. Он поднес к губам свое секретное оружие и наиграл вступление "Посетите церковь в Уайлвуде".
- Лейтенант! - надрывался полковник. - Немедленно арестуйте этого идиота. Отберите у него дудку! Выполнять! Я приказываю!
И с этого самого мгновения гнарры принялись покидать Вудворк.
Выглядит гнарр таким образом: зверек по окраске и размеру не больше мыши, но внешне скорее напоминает медведя. Шкурка слегка мерцает, а фаланги на лапках торчат во все стороны. Розовый голый хвост и здоровенные, горящие огнем глазищи. Ко всему перечисленному можно добавить еще три ряда острых зубов в прожорливой пасти.
Ну что, представили? Ладно. Когда гнарры покидают Вудворк, они выходят сразу все, а это значит, что выходит многомиллионная армия. А еще при этом они здорово лопают!
Гнарры покинули Вудворк, как только старина Шиммельхорн добрался до "…церковь в долине…" А когда он доиграл "…ничего нет краше и милее этого события в детстве", они уже покрыли весь пол в кабинете, сжевали половину ковра и надвинулись на полковника Полларда.
Взобравшись на стол, тот яростно отмахивался хлыстом для верховой езды. Кэти залезла на шкафчик картотеки, спасаясь, подняла юбку и пронзительно завизжала. Лейтенант Хэнсон, находясь в безопасности в виду своей наготы, оставался на месте, хихикая с издевкой.
Папаша Шиммельхорн прервал свое занятие, чтобы крикнуть:
- Не бойся, служивый!
И снова заиграл, но на сей раз что-то замысловатое, совершенно не мелодичное.
Гнарры замешкались, неуверенно переглянулись, сосредоточенно догрызли остатки кожаного кресла полковника, возбужденно замерцали и, поджав лысые хвосты, скрылись в ближайшей стене.
Шиммельхорн осмотрел сапоги полковника, оставшиеся неповрежденными, и удовлетворенно заявил:
- То-то, служивый!
Потом с умилением взглянул на сержанта Хупер, которая тут же одернула юбку, постучал себе в грудь и подытожил:
- Они замечательные, мои гнарры!