Влезла, втянула следом костыли. До смерти захотелось и вправду выкинуть его из-за пульта, устроиться там самой. Нет, ну какая свинская судьба, сдохнуть на какой-то там планете, в таком вот волчьем углу, и даже не полетать напоследок. А что, угнать со стоянки флаер. Благо, они не охраняются. И летать над лесами, пока энергия не кончится. А кончится она - упасть среди серебряных листьев, и пусть хоть одна сволочь назовет меня после этого пен-рит. Пен-рит не угоняют флаеров, они вообще существа тихие и законопослушные, не то, что мы, люди.
Фонтан и вправду не работал. Как же туго вылезать из уютного нутра хорошей, ухоженной машины. Но день будет долгим и придется провести его на ногах. Можно взять машину в прокат. Денег у меня много, пособие большое, а в поселке я почти не трачу. Но кто доверит технику явно выраженной трансформированной? Мы же от природы идиоты.
Куда сначала? За вещами? Ну, нет. Потом таскай все это на себе неизвестно сколько времени. Боль сегодня стала сильней. Она живет под кожей и прокатывается волнами, не давая твердо стоять на ногах.
Значит, старый порт и очередь в телепортатор. Очень хорошо. Не зря я попросила высадить меня у фонтана. Отсюда до ворот к зданию внешнего вокзала всего сорок семь шагов. Моих, улиточьих.
Вокзал на площади - красивое здание, словно из одного большого изумрудного кристалла, вплавленного снизу в кусочек неровной сахарно-белой породы. В породе - арка входа, за которой затененный коридор с переливчатыми стенами. Если к стене прикоснуться, полосы света под прозрачной пленкой будут двигаться интенсивней, поменяют цвет. В прошлой жизни мне нравился этот коридор. Я вообще любила темные, плотно закрытые помещения, в которых живут огни. Пульт управления "Корунда" был мне домом и великой радостью.
Теперь наплевать. Главное, выяснить, попал ли уже на борт отец Ючи, или придется ждать его здесь до самого старта.
Зал ожидания. Пустой, высокий, гулкий. Все они таковы.
Мне нужен свободный переговорник, и я сразу же нахожу требуемое у ближайшей стены. Кабинка свободна.
Слабо, Сашка, по памяти набрать код здешнего системника? Он ведь тут один, лайнер, курсирующий от обитаемых планет к станции переброски. Раньше я все коды помнила. Сейчас… нет, все же слабо. Спросим у информатория. Сразу предлагает связаться? Ну, отлично.
- Здравствуйте. Вас приветствует информационный модуль линейного корабля космических линий системы…
- Связь с дежурным, пожалуйста.
- Наберите комбинацию цифр четыре, восемь, ноль.
Выполнено.
- Дежурный слушает.
Приятный женский голос. Молодой. Кто ты? Стюардесса? Или у вас тоже недокомплект, и ты, допустим, инженер-программист? Или пилот, как я?
- Здравствуйте. Подскажите, пожалуйста. В списках ваших пассажиров числится Садмаи Ламиэни. Он уже на борту?
- Сейчас посмотрю. Да, только что зарегистрировался.
О, черт.
- Мне нужно с ним поговорить.
- Вам нужен приватный канал связи, или…
- Достаточно просто, если вы позволите ему воспользоваться вашим терминалом.
Может, не все потеряно?
- Как вас представить?
Как меня представить? Как, чтобы он захотел со мной хотя бы поговорить?
- Он меня не знает. Скажите, что дело касается его дочери.
Минута. Снова голос стюардессы, немного виноватый.
- Он не желает ни с кем разговаривать. Он предложил мне убраться.
Как все плохо, как все безнадежно.
- Девушка, дело жизни и смерти, я не шучу. Скажите ему…
- Нет. Он четко дал понять, что не желает…
- Ему сказали, что его дочь погибла во время пожара. Может, предъявили какие-то доказательства, я не могу знать. Но это неправда. И если он сейчас улетит, девочка останется совсем одна. Этого нельзя допустить.
- Весьма печальная история, - в голосе скользнула нотка сожаления, - но я не могу вам помочь. Мне очень жаль.
Я догадалась, что она тянется к планшетке, разъединить связь.
Что ж ты какая черствая, стюардесса?
- Погодите минуту. Скажите, как зовут вашего капитана?
- Йозеф Лет.
Малознакомая личность. Но что теперь, про весь экипаж расспрашивать?
- Свяжите меня с ним, пожалуйста.
- Вряд ли и он чем-то сможет вам помочь. Он и не станет с вами разговаривать.
Но капитан выслушал меня. Вежливо поинтересовался, что я хочу именно от него.
- Позвольте подняться на борт и поговорить с вашим пассажиром лично. Это не займет много времени, и я клянусь чем угодно, я не задержусь дольше, чем это необходимо.
Капитан помедлил. Неужели получится? Снова, пусть незаконно, но пройтись по палубе, подержаться двумя руками за мой космос, ощутить хоть на минуту его дыхание. Напиться на всю предстоящую вечность этого воздуха со странным привкусом, а потом угнать таки флаер и… нет, сначала выполнить, что обещала. Втолковать Садмаи Ламиэни, что его дочь не погибла, воссоединить семейство. Попрощаться с Игорем. Нет. Не буду ни с кем прощаться. Все. Больше не буду играть по здешним правилам, и раз уж выбор у меня невелик, то, что я теряю? Два не очень красивых варианта смерти, вот и все. Как раньше все равно уже не будет. Никогда.
- Я сам поговорю с этим вашим… Ламиэни. Вы мне доверяете? А на борт я вас пустить не могу без надлежащим образом оформленного билета, извините.
- Спасибо.
Какое-то время я слушала пустоту. Пустота изредка потрескивала на изломах. Она была тоненькой тропочкой, ниточкой между мной и космосом, несерьезной цепочкой из набора детской бижутерии, один конец которой в моей ладони, другой прикован к огромному якорю, имя которому - космос.
Главное, чтобы Йозеф как-то смог уговорить Садмаи спуститься на планету, чтобы убедился своими глазами, что я не зря затеяла этот дурацкий розыгрыш.
Время болтается на той же цепочке, оно - гиря, которая лежит на противоположной чаше весов. Время - это всегда не в мою пользу. Сколько еще стоять в этой кабинке, прислушиваясь к пустоте в наушниках?
Оказывается, я была несправедлива к капитану. Через некоторое время он вновь появился на связи и обнадежил, что пассажир им лично доставлен к телепортатору. И что, если я хочу его увидеть, то лучше бы мне никуда не отходить от переговорной кабинки. Я вновь поблагодарила этого хорошего человека и стала ждать.
Садмаи Ламиэни подошел ко мне нервной походкой очень сердитого человека. Был он лысоват, немного сутул и носил сильные очки самого старомодного вида - с дужками и оправой. Оглядел меня с ног до головы, равнодушно сказал:
- Пен-рит. Незавершенная трансформация. Два года стаж? Или три?
- Четвертый пошел.
- Куда смотрит ваш куратор. Ладно, кто вас послал и зачем? Свою работу я доделал, так что…
Нет. Вот ни на столько он не поверил Йозефу. Просто решил, что если его захотят достать, достанут и в космосе. И пришел, чтобы расставить все точки и другие знаки препинания.
Как же я устала стоять на клятых ходулях!
Пойдемте отсюда, Садмаи. Пойдемте куда-нибудь, где можно сесть и спокойно поговорить.
А может, просто вызвать флаер, ничего не объясняя, вынудить его полететь в поселок? Да нет. Не полетит. Что он, идиот? Он мне и так не верит.
- Садмаи, мне тяжело стоять. Пойдемте куда-нибудь, где есть скамейка.
- Нет. Чем вы хуже себя чувствуете, тем быстрей и четче вы объясните мне свое дело.
Чтоб тебя…
- Ючи Ламиэни, семь лет. Волосы светлые, до плеч. Когда говорит, немного шепелявит, потому что у нее нет двух нижних зубов.
- Послушайте, я не понимаю, чего вы добиваетесь этим представлением. Да, очень похожее описание. Но моя дочь погибла, я видел тело, я узнал ее вещи…
- В зоопарке самые смешные звери - это зайцы, потому что у них длинные уши. Вещи могли оказаться отдельно, девочка - отдельно. Собственно, так и вышло. Ну, что вам стоит потратить час на флаерную прогулку до моего дома и обратно?
- Кто же вас так хорошо обучил? Пен-рит до полной трансформации вообще необучаемы. А вы так связно все это излагаете.
Я догадалась. Он работал куратором. Он был куратором у какого-то идиота или идиотки, он учил их с нуля, кормил с ложечки, учил пользоваться туалетом, учил говорить, ходить… или это не работа куратора, это потом, позже, когда они закончат трансформацию и станут "обучаемы"?
- Садмаи, вы почти точно угадали мой стаж, должны понимать, что мне и из дома выходить должно быть трудно, а не то, что вынуждать капитана космического корабля, чтобы он поговорил с вами. Давайте вызовем флаер и…
Он усмехнулся.
- Если вы действуете по собственной инициативе и действительно из добрых побуждений, давайте возьмем мой флаер. Он здесь, на стоянке у вокзала. Я не успел его продать перед отлетом.
- Отлично. Идем.
Флаер у него был не то, чтобы очень дорогой, но относительно новый, удобный и хорошо отлаженный. И даже заряд аккумуляторов был почти на максимуме. Самое то, чтобы без остановок слетать туда и обратно.
- Только мне нужно еще в магазин зайти. Это одна минута.
Садмаи наблюдал за мной. Как профессиональному куратору, ему мой феномен наверняка казался необычным. Хорошо, что он улетает отсюда. Ведь он улетит, не этим рейсом, так следующим.
- Вы умеете управлять флаером?
- Кто бы еще дал порулить, - вырвался необдуманный ответ.
- Я подарю вам эту машину, если окажется, что не зря потратил на вас час своего времени.
Осторожней с обещаниями, сказала я про себя. Ведь поймаю же на слове. А с другой стороны - подарит, и хорошо. Не придется ничего угонять. Да нет. Придется. Не то получится, что пен-рит по недомыслию влезла в машину и разбилась, бедолага, виной чему глупость и недосмотр куратора. А вот если угнать, да долго летать, да чтобы все видели, что это именно угон…
Хочешь из собственной смерти сделать шоу, шепнул внутренний голос, ну-ну. Стало противно. Словно и вправду заигралась в игрушку, которой не стоит играть.
Поселок появился на горизонте, когда закончилась двадцатая минута полета.
- Нам нужен крайний коттедж от леса.
- Вижу.
Флаер элегантно замер у самого крыльца.
Я с трудом выбралась наружу, костыли щелкнули о камень. Садмаи остался сидеть в кабине.
- Ну что же вы. Пошли в дом.
- Вы же можете просто позвать девочку сюда.
- Не могу. Поверьте на слово. Вы меня боитесь? Или кого-то, кто может находиться за дверью? Так я первая войду. Решайтесь, время идет.
Он все-таки вышел. Не знаю, виной тому нечаянно проснувшаяся надежда, или просто любопытство, но он вышел, плотно прикрыл дверцу, и, ежась, поднялся ко мне на крыльцо. Снова начинался дождь.
Я отворила, вошла. В прихожей полумрак, а вот в гостиной яркий свет, и силуэтом в дверном проеме - Ючи. Ну вот, девочка. Еще один этап твоих приключений закончился благополучно. Что же как ноги-то подгибаются? Включить свет… На лице девочки все написано крупными буквами. Сначала - ожидание и надежда. Потом что-то похожее на обиду. А потом - ура.
Из-за спины слышу какой-то сдавленный звук. Потом мимо проносится маленький ураган. Но для меня актуальней добраться до дивана или до кресла. Или сесть прямо на пол? Вот здесь, у стены, удобненький половичок. Красненький. Думала ли я, когда на прошлой неделе его постилала, что он мне в ближайшее время может очень даже пригодиться? Не пригодится. Момент упущен. Из гостиной появился Игорь. Стой, Сашка, прямо. Не вздумай рожи корчить! Он смотрит. Идем. Ты же прекрасно сегодня по городу бегала, просто со спринтерской скоростью. Так что тебе мешает так же ловко - по собственному дому?
Не хочу слушать, но слышу, как всхлипывает Ючи, и как Садмаи шепчет ей что-то ласковое и бестолковое, слышу, как он целует вдруг чудом вернувшуюся дочь, как быстро и немного жалобно повторяет ее имя. Игорь, ну не будь врагом, отвернись хоть на минуту. Я доползу до половичка. Ладно, до дивана, до кресла, куда угодно подальше от этой идиллии. Ну не смотри на меня как на откопавшийся труп. Ну, просто, не смотри. Дай мне уйти куда-нибудь.
Мне надо покурить. Прямо сейчас. Давай, Сашка, чтоб не унижаться и не просить, совершим подвиг и доберемся до кухни. Ну, пошла! Кому сказано?
Видно, выражение лица у меня сделалось такое, что Игорь без слов уступил дорогу. Уже закуривая, услышала, как Ючи звонко сказала:
- Пап, познакомься, это Игорь. Мы с ним по лесу бежали. Он меня спас!
Голос Игоря чего-то неразборчиво ответил.
Только умоляю, не суйтесь на кухню. Это моя кухня, здесь я курю. Здесь вам не место, вашей суете и радости. Здесь мой покой и одиночество. Здесь, да за окном, где осень с ее пронзительным музыкальным ансамблем - дождь, дождь, дождь, и в качестве сольной партии капли по подоконнику.
Голоса приблизились, но замерли где-то у границы света и тени. Моей тени, их света в гостиной.
- …конечно, не мое дело, но это может плохо кончиться. Вы должны понимать, коллега, что дольше тянуть нельзя.
- Садмаи, вы что, не слышали, что вам рассказала Ючи? Мы не коллеги.
- Я полагал, что эта девушка ваша подопечная, потом вы и решили спрятаться здесь.
- Чтобы не было недоговоренностей. Я не куратор и никогда не был куратором.
- Вы хотите сказать, что пен-рит…
- Саша - не пен-рит!
Спасибо, Игорь, спасибо, добрая душа, но я и сама могу за себя ответить. Сейчас докурю, встану, и отвечу.
- Да что вы говорите! У меня верный глаз. Да она и сама подтвердила…
- А многие из ваших прежних подопечных смогли бы это сделать?
- Папа, ты что, Саша хорошая! Она не такая, как твои зомби!
И тебе, маленькая, спасибо, только хватит уже меня защищать! Дайте хоть раз послушать живого куратора, когда он не на работе.
- …совсем не медицинский смысл. Неужели вы не заметили, насколько она другая!
Нет, все. Надо это прекращать. Придурки, я все слышу!
Космос, неужели я так устала, что даже пошевелиться могу с трудом? Даже пепел скинуть. Я же сейчас кричать начну, если не прекратите.
- Кто-то посмел запустить программу на… - голос скорей утвердительный. Это Садмаи? Как он сразу притух. Может, все на этом? Нет. Не все. - Кажется, я должен извиниться.
Только сунься, костылем огрею…
- Не думаю, что она сейчас кого-нибудь будет слушать. Пойдем в комнату, поговорим… Ючи, ты куда?
Легкие шаги известили, куда. Ну, чего тебе, маленькая?
- Они какие-то глупые, правда? Ой, а у тебя сигарета догорела совсем… А ты… а вы чего… вам плохо, да? Вы не умирайте, пожалуйста!
Да что ты, смешной зверь заяц. Разве я умираю? Да мне и не больно совсем. Я просто очень устала.
- Я просто устала.
Она подошла совсем близко, погладила меня по руке, и попросила:
- Вы так тихо говорите. Я ничего не поняла.
- Ючи, я просто устала.
- Я папу позову!
Лучше позови Игоря, дуреха. Хоть попрощаюсь. Они вломились в кухню оба, втащили с собой шум и страх, включили свет. Ну, зачем? Я не хочу.
Когда пришла в себя, оказалось, лежу в кровати. И в комнате я не одна. Рядом шуршание какое-то, шаги. Попыталась привстать, оглядеться. В комнате все трое. За окном сумрак, день заканчивается.
Мое шевеление не осталось незамеченным.
Игорь присел рядышком, закашлялся.
Вот два совершенно больных покойника. Обоим прописан постельный режим. Я хоть соблюдаю.
- Привет, - говорю, чтобы хоть что-то сказать.
Улыбнулся с явным облегчением, поправил мне подушку. Погладил по щеке.
Добрая ты душа, Игорь Седых. Я так не умею. Я вот хорошо умею бить по больному, еще проблемы создавать умею неплохо. Хотя, все собравшиеся, похоже, в этом виде спорта могут считаться кандидатами в мастера. Мастер спорта - Валя Калымов, но это из другой жизни, из другой смерти.
- Я испугался. Саш…
- Тсс. Тихо. Везуха мне: как раз, когда скрутило, рядом и врач оказался, и куратор.
Что же ты делаешь, Игорь Седых, зачем так смотришь? Зачем у тебя такие ладони, что к ним хочется прижаться и век не отлипать. Ну почему ты в мою жизнь именно сейчас, когда до конца - считаны дни, ну перестань меня жалеть, я же не жалею. Подожди, я соберусь с мыслями, и скажу какую-нибудь гадость.
Но гадости в голову не шли. Я спросила:
- Вы что-нибудь решили?
Подошел Садмаи, Ючи тут же забралась ко мне на кровать, в ноги.
- Что тут решать, - усмехнулся бывший куратор. - Деньги у меня есть. Куплю еще билет, для себя и для Ючи. И полетим. Здесь у нас никого нет.
- По документам Ючи умерла. Трудно будет купить билет на мертвого ребенка. Есть идеи, где достать подделку? Причем, такую, чтобы поверила визовая служба? - Я не хотела их расстраивать, но так дела обстоят на самом деле, и именно об этом я думала, пока мы летели во флаере. Большей частью - об этом.
- Кроме того, девочку могут разыскивать те, кто сжег распределитель. Как-никак она свидетель беспредела, который там творился, - медленно добавил Игорь.
- Не знаю. Я об этом не думал. Возможно, еще не всем известно, что… а, все равно, ее личную карточку у меня забрали.
- Вы можете прятаться здесь, но рано или поздно об этом станет известно: пен-рит имеют дурацкую привычку обо всем увиденном рассказывать кураторам. А ты?
Я посмотрела на Игоря. Он все еще сидел на корточках возле моей кровати, в ужасно неудобной позе. Хоть бы стул взял.
- У меня дело незаконченное осталось. Помнишь, я рассказывал?
- Будет трудно.
- У меня есть союзники. В этом мире не все так плохо. Хотя, конечно, погано.
Потом он посмотрел на меня темными глазами, и отчетливо добавил:
- Я не хочу с тобой прощаться.
Ну, чего тебе стоит, Сашка, вот прямо сейчас признаться, что тоже не хочешь. Ведь два слова и надо выговорить. И тогда он вправду будет рядом, а когда рядом кто-то есть, то не так страшно. Не так страшно ждать.
Прости. Я не могу так. Все у меня неправильно. И жизнь, и не-жизнь.
- Посмотрим, - шепчу, и закрываю глаза. - Который час?
Пора бы мне и поговорить с Гилоисом. Он, поди, волнуется, как я в город слетала. Кстати, интересно, кто-нибудь догадался мои покупки из машины выгрузить? Кем-нибудь в данном случае может быть только Садмаи. Остальным на улице показываться противопоказано.
- Мне пора связаться с куратором.
- Саш, тебе вставать нельзя.
- Да? А кто мне запретит?
- Я, - встрял Садмаи, - Я куратором десять лет отработал, имею представление, что можно, а что нет.
- Если я не выйду на связь, Гилоис уже сегодня вечером будет здесь. А вы, господин бывший куратор, лучше сделайте доброе дело, разгрузите машину. Все покупки предназначены для Игоря и Ючи.
- Ну-ка, - поднялся на ноги Игорь, - иди сюда…
Последний раз меня носили на руках чертовски давно. Кажется, после успешного завершения приключения на Клондайке. Я только успела сдать экзамены и получить звездочку пилота, смерти мы не боялись, и вся операция прошла быстро, и нам показалось - легко. Хороший возраст, восемнадцать лет.
Терминал поприветствовал нас сообщением, что я не ответила на семь вызовов. Что ж, исправлюсь.