- Поставьте эту анкету. А рецензию перенесите в следующий номер (раз уж вы для нее места не найдете). Только попросите секретариат проследить, чтобы она не валялась. Я повторяю: она должна быть напечатана в следующем - за вашим - номере. Вы меня слышите? А Прокофьеву я сам все объясню (я ведь ему уже обещал, что рецензия появится в ближайшем номере - вот вы меня каким… идиотом перед людьми выставляете!). Буду с юбилеем поздравлять и объясню.
- Не надо ничего объяснять, Фрол Петрович: я уже подыскал место для рецензии на другой полосе. Кое-что там подрежем и заверстаем ее.
- Хорошо. Сразу место нашлось, когда приспичило. "Подыскал". А то, видите ли, места у него нет.
Это уже главный мне говорит. Селектор выключен.
Я благодарю его. Прощаюсь. Когда прохожу через приемную, все, кто там сидит (а таких, помимо секретарш, еще человека три-четыре), провожают меня до дверей внимательными взорами.
…Никогда ты не узнаешь, Витенька, что я для тебя сделала.
* * *
Я всегда считала комической фигуру этакой деятельной женщины, пробивающей дорогу своему непутевому мужу, обеспечивающей ему жизненный успех. Помните Шурочку у Куприна в "Поединке"? То есть вообще-то эта фигура, конечно, трагическая. Но когда она натаскивает своего супруга перед поступлением в Академию генерального штаба - это совершенно комическая роль. Так вот, довольно неожиданно я сама в такую комическую роль втянулась. Успех с анкетой меня на это подвигнул и окрылил.
Я вдруг поняла, что могу еще кое-что сделать для Виктора. Собственно говоря, "пробить" анкету - это еще не значит пройти до конца по намеченному пути (вы помните мой девиз? - идти до конца!). Что такое анкета? Анкета - пустяк. Это как раз только начало.
В данном случае конечной целью может быть только одно - Астрофизический институт, единственное место, где этими самыми внеземными цивилизациями занимаются не любительски, не дилетантски, а профессионально.
Задача проста и конкретна: найти такого человека, который мог бы позвонить руководству института и попросил бы принять тебя и помочь тебе. Причем попросил бы не просто в качестве отбывания номера, а так, чтобы у этого самого руководства возникло горячее желание со всей первозданной чуткостью откликнуться на этот звонок. Знаете, ведь как бывает: сидит какой-нибудь дядя в своем кабинете и пишет резолюции разноцветными карандашами (для этого у него специально припасена коробка "Радуги", или там "Спартака", или "Кох-и-Нора"…). Ты к нему приходишь с какой-нибудь просьбой, изложенной в письменном виде. Он берет твое заявление и пишет на ней резолюцию. Самую что ни на есть благоприятную для тебя. Допустим - "Прошу рассмотреть". Или даже - "Прошу помочь", "Прошу оказать содействие". Но пишет он эту резолюцию, скажем, синим карандашом. А его подчиненные прекрасно знают, что синюю резолюцию исполнять не надо. Вот если бы была красная - тогда другое дело. Вы, может быть, скажете, что этот столоначальник поступает нечестно? Ну, отчего же! Ведь мы же не знаем, что у вас за просьба - может быть, ее действительно не следует выполнять. Но столоначальник - человек мягкий, ему трудно отказать вам прямо. Вот он и прибегает к этой маленькой хитрости. На мой взгляд - вполне невинной: в конце концов мягкость характера - не самое худшее человеческое качество.
Так вот, если вернуться к моему случаю, мне надо найти человека, который, во-первых, обладал бы каким-то весом в глазах астрофизического начальства, а во-вторых, - выдал бы ему, начальству, "красный", а не "синий" звонок.
Не буду утомлять читателя рассказом о том, к какому перебору вариантов мне пришлось прибегнуть. Скажу только, что, наверное, этот перебор был несравненно обширнее и замысловатее, нежели те, что встречаются в гроссмейстерских шахматных партиях. Кто-то с кем-то отдыхал в позапрошлом году в подмосковном санатории. Кто-то с кем-то еженедельно посещает финскую баню, то бишь сауну. Кто-то кому-то достает книги, а взамен получает продуктовые заказы. Чья-то машина неофициально прикреплена (на техобслуживание) к такой-то автобазе, где директором приятель такого-то. А этот - с этим, тот - с тем и т. д. и т. п. - просто давние добрые знакомые. Наконец я вычислила оптимальную цепочку и в одно прекрасное утро возникла в кабинете "астрофизического" зама по науке.
- Здравствуйте. Я Борисова Лидия Сергеевна. Вам обо мне должен был звонить Иван Павлович.
- Да-да, он звонил, как же, как же. Садитесь, пожалуйста.
По внешности "астрофизик" - этакий классический английский боцман. Ширококостый крепыш, голова растет почти из туловища. Широкая добродушная физиономия, окаймленная шотландской бородкой. Из-под водолазки (он меня встретил без пиджака, за что извинился) проступает тяжеловатая мускулатура атлета не первой уже молодости. Ему бы еще тельняшку и трубку в зубы… Впрочем, трубку он вскоре действительно закурил (испросив у меня на то разрешение), а тельняшку я мысленно представляла себе на протяжении всего нашего разговора.
- Лидия Сергеевна, Иван Павлович в общих чертах изложил мне вашу просьбу, но, откровенно говоря, я его не совсем понял, а переспрашивать, признаюсь, было неудобно (Иван Павлович, как вы знаете, человек занятой). Насколько я понимаю, ваш муж хотел бы работать в нашем институте, причем заниматься такой экзотической проблемой, как внеземные цивилизации Но, во-первых, мне не очень понятно, почему ваш супруг сам не принимает участие в этих переговорах, а во вторых, он ведь, насколько я понимаю, по своей специальности и по роду нынешней деятельности далек от этих сфер.
- Видите ли, мой муж, как бы это вам сказать несколько не от мира сего… Качество, по-видимому, весьма уместное для поиска внеземных цивилизаций… - От улыбки широкая физиономия моего собеседника становится еще шире. - Но, увы, мало способствующее устройству практических дел. Именно по этой причине у вас в кабинете сижу сейчас я, а не он. Что касается второго - он инженер, электронщик. Насколько я понимаю для поиска следов внеземного разума нужны и такого рода специалисты.
- Так он хотел бы заниматься научной работой или технической, инженерной?
- Вероятно, на первых порах он не сможет претендовать на научную работу - вы правы: по своей специальности он далек от этого. Но со временем… Он исполнен самых серьезных намерений. Он прямо-таки жаждет разобраться, существуют ли эти ВЦ или нет. И если существуют, установить с ними личный контакт. Так что со временем, я думаю, он мог бы себя найти и в науке.
- Установить с ВЦ личные контакты - весьма похвальное намерение. Единственное, о чем я должен вас - и через вас вашего мужа - предупредить: эта проблема - как у нас ее называют, проблема Эс-И-Ти-Дй - в данный момент считается не особенно перспективной. То есть ею занимаются некоторые… энтузиасты, наподобие вашего мужа (хотя и гораздо более подготовленные, по-видимому, чем он). Но они заняты в основном поиском не столько самих внеземных цивилизаций, сколько каких-то новых теоретических подходов к этим поискам. Дело, конечно, весьма увлекательное, но, на мой, быть может, несколько консервативный взгляд, не очень плодотворное. В конце концов в теории все мало-мальски существенное уже сказано. Дальше неизбежно начинаются повторы, пробуксовка на месте. Сегодня всем ясно: сколько бы мы ни теоретизировали - не это сейчас главное. Решающее слово будет сказано в результате практического "прослушивания" неба, то бишь Вселенной. Это всем нынче ясно. Но тут-то и получается закавыка. Чтобы в наших душах не угасала надежда когда-нибудь что-нибудь услышать, мы должны иметь возможность делать наш слух все тоньше и тоньше. Иначе говоря - создавать все более чувствительную аппаратуру. А для этого что требуется, как вы считаете? Требуется вещь самая что ни на есть прозаическая - деньги. И вот здесь-то мы и подошли к самому главному… Те товарищи, от которых зависит выдача денег, как бы это сказать, стесняются, что ли, давать их нам на эту тематику. Считая ее… неперспективной. Их можно понять: курочка-то - в гнездышке. Но вы чувствуете, что получается? Получается заколдованный круг. Вот я и предоставляю вам решить: действительно ли вы того желаете, чтобы ваш муж оказался в этой зыбкой и ненадежной стихии, где, во-первых, все зависит от произвола каких-то неизвестных нам далеких существ (кстати, неизвестно даже, существуют ли они вообще; если не существуют - это уж форменное свинство с их стороны), а во-вторых - от настроений и точек зрения, которые в данный момент преобладают в финансирующих нас органах. Это еще хорошо, что ВЦ и эти органы действуют против нас порознь. Не дай бог если они объединятся - тогда вообще пиши пропало Тогда можно совсем закрывать эту тематику. Так что решайте. Сейчас, насколько я понимаю, ваш муж занимается весьма пристойным, полезным для народного хозяйства делом, а в случае перехода к нам… Одним словом, я вам все сказал, ничего не утаил.
Господи, никогда за всю свою предшествующую жизнь не вела я таких тяжелых, таких заумных, таких многословных (главным образом со стороны моих собеседников) разговоров, как за последние несколько дней. И, вероятно, никогда уже в дальнейшем не буду их вести. Хотя кто знает, что еще выкинет мой супруг, каким будет его следующее увлечение. Но нет - больше я не выдержу. Внеземные цивилизации - это моя лебединая песня.
- Я совершенно ничего во всем этом не понимаю, - честно признаюсь я "боцману". - Но я знаю одно: то, что вы меня запугиваете…
- Я вас совершенно не запугиваю…
- …То, что вы меня запугиваете, свидетельствует, что я на правильном пути. Вот если бы вы стали расхваливать и превозносить эту работу, тогда бы я заподозрила неладное.
Я держу себя с ним совершенно раскованно, ибо незримая тень Ивана Павловича (кстати, совершенно неведомой мне личности), я чувствую, все время стоит за моими хрупкими плечами.
- Одним словом, - заканчиваю я свой краткий монолог, - мы с мужем подтверждаем наше горячее желание заняться поиском несуществующих внеземных цивилизаций в стенах вверенного вам научного учреждения.
- Ол райт, - хохочет "боцман". - Со своей стороны, постараюсь сделать все, чтобы в ближайшую тысячу лет кое-что с этим вопросом все же прояснилось. Надеюсь, ваш муж все-таки появится в этих стенах рано или поздно? Или искать ВЦ вы также будете вместо него, по доверенности?
- Он на днях приезжает из отпуска…
- Прекрасно. Пусть сразу заходит ко мне. Мы с ним поговорим конкретно о его будущей работе. Передавайте привет Ивану Павловичу.
ВИКТОР БОРИСОВ
(снова он ведет речь)
Эти две последние недели на юге - это какой-то кошмар. Если бы не Вовка - улетел бы первым же самолетом. Но Вовке необходимо море. Море - это ему закалка на целый год. Чтобы меньше было зимой всяких простуд и прочих хворей. Чтобы потел меньше по ночам (водится за ним такой грех). Так говорят, во всяком случае, что юг для ребенка полезен. Сам я в этом не уверен. Конечно, море само по себе прекрасно, но ведь оно как раз не "само по себе". Есть еще климат - совсем непривычный для нас, северян. Приспособиться к нему - проблема. Вот и у Владимира моего уже раза два тут была ангина. Ну а насморк, кашель - это вообще почти не покидающие нас гости. Одним словом, я совсем не уверен, что лучше - ездить сюда или не ездить. Я бы не поехал, во всяком случае, парня с собой не повез бы, это все Лида настояла…
Да, настояла, а сама покинула нас, сбежала. Вот и отбываем мы с ним в одиночестве эту тяжкую повинность. Закаляемся. То бишь сопротивляемся по мере сил всевозможным одолевающим нас хворобам.
Особенно гнусное настроение было сразу после ее отъезда. Ночь не спал. Вовке пришлось объяснить, что маму срочно вызвали на работу (он с ребятами где-то бегал, когда она уезжала).
Фантазии всякие одолевали. Что там ей придет в голову? Она человек решительный. Из тех, что терпят-терпят до поры до времени, а потом возьмут и отрубят.
А она, надо признаться, долго уже со мной нянчится. Сносит мои фокусы. Хотя в то же время, конечно, всеми силами пытается наставить на путь истинный…
Но что я могу с собой поделать? Пытался я перестроиться. Много раз. Честно пытался. Делал над собой усилие - на какое-то время становился и целеустремленным, и собранным (экие скучные слова!). Нет, чувствую, не могу. Не мое это, не мое. Уж лучше… не знаю что.
Вернее, так. По-моему, существует два рода целеустремленности. Одна - та, что связана с человеческим характером. Эта мне не грозит, этой у меня нет. Другая - которую человек обретает, когда, что называется, находит себя (банальнейшее выражение, но что поделаешь, коли другого нет). То, что я до сих пор "не нашел себя", - это мне ясно, затянулись у меня эти поиски. "Найду ли я себя" вообще когда-нибудь - сие неизвестно. Но уж если найду - тогда, быть может, и это, столь любимое моей супругой качество образуется - целеустремленность. Почему бы и нет? Во всяком случае, теоретически такая возможность существует.
Она этого не понимает. Не понимает, как это так - человек не может сделать над собой усилия! По ее представлениям, ты должен уметь все что угодно из себя вылепить - доктора наук, генерального конструктора, национального героя… Было бы только желание. Ну, и при этом, разумеется, процесс этой самой лепки доставит тебе несказанное удовольствие, счастье - а как же иначе! Пример тому - ее отец (она любит приводить этот пример): в тяжелейших обстоятельствах, при минимальных, как говорится, личностных данных он "сделал"-таки из себя что хотел.
Я, конечно, уважаю ее отца, но почему такая "модель" должна на всех людей распространяться? Впрочем, может быть, и должна - откуда мне знать? - я тут не большой теоретик. Если рассуждать абстрактно, в самом деле - совсем неплохая "модель". Но на себя я ее распространить не могу. Не получается.
И вот от этого у нас с ней все и происходит. Она требует, чтобы я непременно был таким… Похожим на ее отца. А я не могу. И вовсе не потому, что я такой упрямый. Я бы рад пойти ей навстречу - но ведь я говорю: не получается у меня…
И потом что за постановка вопроса - я же не требую, чтобы она была похожей, допустим, на мою мать: более мягкой, более доброй, более терпимой, что ли…
Впрочем, мне действительно не надо, чтобы она была похожей… Я люблю ее такой, какая она есть. Если мне и хочется иногда, чтобы она была более доброй, - это, что называется, из чисто прагматических соображений: я просто боюсь, что она уйдет от меня.
А я без нее не мыслю себе жизни. Без нее и без Вовки. Иногда я думаю: может, на самом деле ей хочется совсем другого - вовсе не того, чтобы я был правильным и образцово-показательным; может, ей надо, чтобы я был таким, как в первые месяцы и годы нашей с ней жизни, самые счастливые, по-настоящему счастливые? В ту пору, естественно, у меня было одно-единственное увлечение - она…
Как бы то ни было, когда она уехала, я решил: вот он, настал момент катастрофы. Оттого и настроение было гнуснейшее.
Я бросился ей звонить - не отвечает (хотя я уверен, что она сидит дома). Может быть, правда, к родителям уехала… Позвонил туда. На мое счастье, трубку снял тесть. Если бы теща - та со мной и говорить бы не стала: ненавидит меня лютой ненавистью, считает, что я погубил ее Лиду. А тесть ничего, с ним мы находим общий язык, хотя мы и совершенно разные люди, как это уже ясно читателю. Он сказал, что Лиды у них нет. Я ему честно все объяснил, в том числе и про свой очередной "заскок" - про внеземные цивилизации… Попросил поговорить с Лидой. "Только не поручайте это Веронике Федоровне, - говорю (Вероника Федоровна - это теща). - Мне кажется, она хочет, чтобы мы с Лидой разошлись. Я же не хочу - вы слышите? - не хочу!" Старик обещал все сделать. Мне кажется, он меня понимает. Хотя странно: общего между нами - ничего. Он - крупный, как говорят, ученый, весь нацеленный в одну точку, проживший жизнь, что называется, на одном дыхании; я же - беспутный инженеришка, носимый по морям, по волнам без руля и без ветрил. Мог бы и он пожелать своей дочери более "достойного" мужа. Что же склоняет его в мою пользу (а я интуитивно чувствую: что-то такое склоняет)? Мужская солидарность? Мне неизвестно, что означает сей термин.
…Наконец, как-то вечером я дозвонился Лиде. Подняла-таки трубку. Отвечает односложно: да, нет… Это может означать все, что угодно, - и то, что она уже приняла решение, и то, что она несколько смягчилась (дескать, достаточно того, что я вообще с тобой разговариваю, а станем ли мы с тобой разговаривать развернутыми фразами - это будет зависеть от твоего дальнейшего поведения).
Между прочим, она мне сказала, что анкету печатать не будут. В первое мгновение я ужасно расстроился: одно к одному! А потом, когда мы с Вовкой уже шли домой, - вы не поверите - напротив, чертовски обрадовался. Наверняка это ее рук дело, Лидиных. А коли уж она об этих делах хлопочет - стало быть, вопрос о разрыве и разводе не стоит на повестке дня. Иначе ей было бы на все это наплевать.
Ну, разумеется, это она все устроила: в противном случае ей об этом даже неизвестно было бы - о том, что они решили не публиковать анкету: в редакции нет моих координат - ни телефона, ни адреса. Значит, она сама позвонила. Или даже поехала в редакцию - это вполне на нее похоже, она и съездить может, уж коли вобьет себе что-нибудь в голову.
Постой, постой, как же так - нет координат… Этот прохиндей Рыбников даже здесь, в Коктебеле, тебя разыскал. Разведка у него работает… Так неужели ему трудно разыскать твои московские координаты - ты сам подумай. Да, но он разыскал меня, когда я был ему нужен: они собирались печатать анкету. Им требовался текст. Когда же они передумали ее печатать - что им за нужда меня разыскивать? Передумали и передумали. О таких делах они не сообщают (тем более, что они с самого начала никак меня не обнадеживали, ничего мне не обещали). Нет, это все Лидины дела. Это ее рук творение.
Короче говоря, настроение у меня по-прежнему было неважное, как в те первые часы после ее отъезда. (Тогда жуткое было настроение - прямо хоть в петлю полезай.) Но все-таки через какой-то срок после нашего телефонного разговора я немного пришел в себя, более или менее адекватно стал опять воспринимать окружающую коктебельскую действительность.