В центре ракетодрома возвышалась, уходя под облака, ребристая башня. В середине ее нацелилась в небо ракета "Россия" - трехступенчатая, сигарообразная.
Участники экспедиции были уже в сборе. Иван Иванович Денисов был одет скромно - в китель военного покроя, брюки галифе. Голову прикрывала обыкновенная кепка с длинным козырьком. Он не спеша прогуливался по бетонированной площадке, время от времени останавливаясь, чтобы ответить служащим ракетопорта, обращавшимся к нему с вопросами.
Бросалась в глаза могучая фигура ботаника Рыбкина. Он был чем-то озабочен, ходил, погрузившись в свои мысли. Денисов заметил это, спросил:
- Григорий Антонович, да вы ли это?
- Представьте себе, я! - сдержанно ответил ботаник.
- Если вы, почему грустите? Может, что случилось?
- Э, - махнул рукой Рыбкин. - И рассказывать неудобно.
- A что такое?
- Помните, я хвалился вам атомной яблонькой, одним-единственным плодом ее?
- Ну и что?
- Пропало яблоко, - с грустью проговорил Рыбкин. - Сегодня ночью.
- Да ну? - удивился Иван Иванович и сочувственно посмотрел на ботаника. - Кто же это мог сделать? Ай-яй-яй…
- По-видимому, дети, - ответил тихо Рыбкин, отвернулся и принялся озабоченно оглядывать дали.
В такой день и вдруг - неприятность. Считай, целый год пропал. Теперь жди, пока созреет новый плод…
С большой сумкой в руках у стартовой площадки стояла Надежда Николаевна Хлебникова. Денисов сначала удивился, что соседку назначают в его экспедицию - очень уж молода! Но, прочитав в научном журнале ее статью о работе гелиоустановок в космосе, успокоился. Статья была написана смело, убедительно, и ему очень понравилась. Что ж, девушка имеет право на полет! А вчера сам президент Академии наук напомнил о ней: на Хлебникову возлагались большие надежды.
Одета она была по-дорожному: в шерстяном жакете, спортивных брюках. На голове - беретка, из-под которой выбиваются курчавые каштановые волосы. Щеки девушки пылают огнем, в глазах - задор, вдохновение.
В ожидании посадки на зеленой скамье сидел Виктор Сергеевич Дрозд. Здесь было тихо, прохладно: от ракеты и башни падала большая тень. Открыв чемоданчик, Виктор Сергеевич просматривал свои дорожные вещи. Его красивое лицо спокойно, задумчиво.
Особняком держался геолог Бобров. С деловитой озабоченностью прохаживался он по площадке, не выпуская из рук желтого чемоданчика. На широких плечах макинтош, шляпа снята и на время служит веером. Посмотришь со стороны - солидный, авторитетный человек!
Участники экспедиции уже распрощались со своими близкими и родными и ждали команды на посадку.
Вдруг на площадку ракетодрома, неподалеку от ребристой башни, опустился воздушный автомобиль. Из него поспешно вышло двое высоких молодых мужчин, одетых в белые костюмы. Бобров, увидев их, натянул на голову шляпу и подошел к тележке с сельтерской водой.
- Два стакана с сиропом, - попросил он и, незаметно поводя глазами, стал наблюдать за незнакомыми.
- Мы хотим видеть Ивана Ивановича Денисова, - сказал Хлебниковой один из прилетевших - смуглолицый, загорелый мужчина.
Надежда Николаевна позвала начальника экспедиции.
- Я вас слушаю, товарищи, - сказал он, подходя.
- Сколько летит с вами человек? - спросил смуглолицый.
- Пятеро! - ответил Денисов, удивляясь неуместности вопроса.
- А не шестеро?
- Позвольте, вы же сами хорошо знаете…
Мужчины переглянулись. Смуглолицый достал из кармана книжечку, сказал:
- Вот в чем дело, товарищ Денисов. Радистами космодрома перехвачен разговор в эфире. Нам стало известно - летит шесть человек. Шестой вроде бы из посторонних…
- Поверьте, ничего не понимаю, - пожал плечами Денисов. - Кто посторонний? Где?
- Надо проверить ракету, - сказал смуглолицый Другу. - Пошли!
Денисов заволновался. К нему подошли Бобров, Хлебникова, Рыбкин, Дрозд. Вот беда-то еще! Могут отложить полет. Ученые строили различные догадки. Бобров, притихший, настороженный, все посматривал на небо.
В тревожном ожидании прошло несколько минут.
Вдруг на верхней площадке башни, перед пассажирской кабиной, показались три фигуры. Две высокие и третья - щуплая, низенькая. Денисов толкнул в бок Рыбкина.
- Григорий Антонович, вы ничего не видите?
- Как же! Три человека, - ответил тот, не сводя глаз с ракеты. - Батюшки, что делается…
- Неужели шпион? - вздохнул в отчаянии Денисов. - Вот не повезло. Теперь начнется. Проверки, допросы…
Наконец натужно запел электромотор и меж стальных ферм башни побежала кабина лифта. Минута - лифт остановился! Открылись двери, и все увидели какого-то мальчика. Он шел по площадке, понурив голову.
Виктора Сергеевича словно толкнули в спину. Он порывисто шагнул вперед, схватил мальчика за плечо.
- Олег! Как ты посмел! Марш домой!
Мальчик виновато заморгал глазами.
- Я… я не могу пойти… - чуть не плача, проговорил он.
- Почему? - взяв мальчика за подбородок и подняв его голову, спросил Денисов.
Олег влажными глазами искал в лице Ивана Ивановича сочувствия. Но его не было. Начальник экспедиции смотрел на сорванца с нескрываемой строгостью.
- Отвечай! Ну, быстрей, - прикрикнул на сына Виктор Сергеевич.
- Мне поручили лететь пионеры нашего звена. Я… я Не виноват. Клянусь… - Голос его оборвался, и он заплакал.
Вот так дела! Уже не гнев, а жалость вызывал мальчик. Вокруг него собиралось все больше и больше людей. Узнав о случившемся, подъехал на машине и начальник ракетопорта.
- А если ты не полетишь, что будет? - спросила Надежда Николаевна Хлебникова.
- Как что? Исключат из звена… Устроят "темную", - заныл Олег, нарочно сгущая краски.
Бобров надул щеки, озабоченно присвистнул. С каждой минутой на Олега смотрело все больше дружелюбных, сочувствующих глаз. Один только Виктор Сергеевич никак не мог успокоиться.
- Что вы надумали, дьяволята? Детей ведь не разрешают брать на ракету.
Олег смахнул с лица слезы.
- Мы не дети, папа! Мы - пионеры! - с гордостью произнес он.
Все весело рассмеялись. Вот и поговори с таким! Знает, как обороняться.
На мальчике была белая рубашка, чистенький пионерский галстук, серый пиджачок и простые штанишки.
Олег искал глазами Рыбкина. Он ведь его так уважает. Не может быть, чтоб ботаник не помог ему в тяжелую минуту. Мальчик вспомнил большой тенистый сад, атомную яблоньку, ровные грядки "железных" ягод. Они так хорошо беседовали тогда…
Где же Григорий Антонович? Да вон, стоит в сторонке. И странно, как будто не замечает ничего вокруг себя. "Григорий Антонович," - хотелось крикнуть в отчаянии Олегу. - Возьмите меня! Я буду вашим помощником, буду следить за оранжереей, присматривать за деревцами…"
- Мальчика надо взять, - вдруг сказал кто-то из толпы. - Он вам может пригодиться.
Толпа оживилась, зашумела.
- Взять, взять! - послышалось вокруг.
Денисов и начальник ракетопорта переглянулись и отошли в сторону. Спустя несколько минут Иван Иванович произнес свой приговор:
- Поздно уже, Олег. Не успеешь.
- А что такое? - В голосе Денисова мальчику послышалась надежда.
- Тебе надо пройти медицинский осмотр. А вдруг ты болен?
- Он здоров. Разве не видите? - ощупывая мускулы на руке мальчика, заступился Бобров. - Иван Иванович, это же простая формальность… Возьмем!
- Нет, нет, - покачал головой Денисов. - Закон, коллега, есть закон! Он направился было к ракете, но тут его задержал Олег.
- Иван Иванович, погодите! Вот бумажка.
Денисов остановился, взял и развернул листок.
Мальчик немигающими глазами следил за выражением его лица.
- Ого! Да ты, хлопче, подготовился. Даже справку о состоянии здоровья не забыл. Ну и ну! - весело проговорил он и, обняв Олега за плечи, сказал: - Так и быть - берем! Только уговор - не хныкать!
Мальчик радостно взметнул руку в салюте:
- Есть не хныкать, товарищ начальник экспедиции!
А Иван Иванович лукаво прищурился и добавил:
- Еще один уговор: не подведи нашу славную пионерскую дружину.
- Вашу?.. - не понял мальчик.
- Да, нашу! Дружину пионеров космоса! - И он подтолкнул Олега вперед. Пойдем, юный астронавт.
Лицо Олега засветилось радостью. Он гордо поднял голову. Где Петя Митрохович, Валерик Страха и все его хлопцы? Как сообщить им, что "бой" выигран, что он через несколько минут станет астронавтом? Красивое и гордое слово - астронавт! Олег все сделает, чтобы и отец, и Денисов, и Рыбкин были довольны им.
Истекали последние минуты. Над космодромом взлетела зеленая ракета.
- Все к лифту! - приказал Денисов.
Астронавтов забрасывали цветами, кричали "ура!".
И вот путешественники вошли в кабину - салон ракеты. Взлет должен был произойти точно в назначенное время. Малейшее опоздание могло нарушить график полета и сделать невозможной посадку ракеты на Малой Луне. Как известно, ракетная станция не стояла на месте, а двигалась вокруг Земли с огромнейшей скоростью - восемь километров в секунду. Попробуй тогда ее догнать!
Глава девятнадцатая
Вечером к одному из огромных складов порта гласного города Штатов подошел длинный грузовик, полный мешками с мукой. Грузчики соскочили с кузова и споро принялись за работу. Через полчаса машина была разгружена и пошла в обратный рейс. Но один из грузчиков остался. Когда грузовик исчез за поворотом, он вышел со склада и зашагал по площади.
Рядом дышал океан. Воздух был насыщен водяной пылью. Она оседала на ворсинках костюма, блестела, как роса.
Каких только флагов в порту не увидишь: и английские, и голландские, и французские, и турецкие… С кораблей на берег по узким сходням бегали грузчики с натужными лицами, придавленные всякими ящиками, бочками, тюками. Рядом высились огромные подъемные краны, но они не работали. Электрическая компания недавно повысила цену на электроэнергию, и хозяева судов и грузов подсчитали, что труд негров и безработных обойдется дешевле, чем применение механизмов.
Темно-зеленая вода у причала была похожа на помои. Чего только тут не плавало: и солома, и стружки, и бумага, и яичная скорлупа.
Возле порта сновали люди, пропахшие рыбой и морем. Кругом стояли пивные лотки, кофейни, таверны. Пестрели вывески на разных языках мира: "Голова дракона", "Бухта радости", "Отведем душу", "Ослиное копыто", "Сатурн", "Дно".
Вилли знал жизнь этого огромного порта. Не раз приходилось ему сидеть где-нибудь тут в робком ожидании, - а вдруг подвернется какая-нибудь работа, наблюдать шумную сутолоку людских толп, думать о своей судьбе.
Он свернул в бар "Счастливая подкова". Взяв кружку пива, подошел к крайнему справа столику. За столиком сидело двое. Перед ними стояли такие же еще не начатые кружки. Рендол оглянулся и, как бы сожалея, сказал:
- Эх, не хватает одного стула!
Один из незнакомцев вскочил с места.
- Ничего, ничего, сейчас найдем. - Он предложил свой стул гостю, а сам примостился на фанерном ящике. - Вы поедете на электроходе "Черная стрела", шепнул он Рендолу. - Вот ваш билет.
Вилли кивком головы поблагодарил.
- Посадка уже началась, - продолжал незнакомец. - Но вы сейчас не садитесь, так как полиция строго проверяет документы и фотографирует пассажиров. На электроход вы попадете после его отплытия. Вас доставит туда на глиссере Том Грейс. - Он кивнул на соседа. - Место вашей встречи - причал номер тридцать семь.
- Спасибо, товарищи, - тихо проговорил Вилли.
Том Грейс дружелюбно глянул на инженера и впервые за все время разговора сказал:
- Я буду ждать вас, товарищ Рендол!
…Направляясь к условленному причалу, Вилли Рендол ликовал. Еще несколько минут - и он будет на свободе, избавится от постоянного преследования полиции и ее агентов.
Свою поездку в Европу он связывал с точно определенной целью - там он будет бороться за свободу своей родины, за свою семью, за расцвет науки, за мир.
Электроход "Черная стрела" принадлежал крупной шведской пароходной компании. Владельцы его на весь мир трубили о комфортабельности "Черной стрелы", о демократических порядках, заведенных на электроходе. Только в этом плавучем городе, говорили они, любой человек с любыми политическими взглядами и вероисповеданием может обрести настоящую свободу, найти убежище, если его преследуют. На "Черной стреле" полная гарантия неприкосновенности личности. Правда, Вилли знал и другое: и сюда проникают щупальца Уолл-стрита, и тут бизнесменам Штатов владельцы корабля отдают предпочтение.
Вечерело. Солнце скатилось за серые каменные громады небоскребов. Но на западе еще пылала заря, окрашивая в розовое облака над океаном.
Рендол вышел из порта и направился к рыбачьим поселкам. Тревога ни на минуту не давала ему покоя. Он знал: шпики и полисмены шныряют сейчас по всему городу. Немало их было и здесь, в порту. Опасность подстерегала его на каждом шагу, и он был вынужден все время оглядываться.
Сумерки сгущались.
На берегу зажглись осветительные мачты, маяки. На палубах причаленных к пирсу пароходов отбивали склянки. Окутанный сумраком океан нашептывал что-то ласковое, убаюкивающее. Несмотря на наступление ночи, шум в порту не стихал, а, наоборот, крепчал еще больше.
И вот раздался густой прощальный гудок "Черной стрелы". Рендол наблюдал, как электроход отчаливал от пирса, держа курс в океан. "Надо спешить", - подумал Рендол, ускоряя шаг.
Вот и причал номер тридцать семь. Сколько тут баркасов, барж и разных мелких суденышек. Одни стоят, привязанные к бетонным тумбам, другие качаются у пирса, третьи подходят к берегу под разгрузку.
Неподалеку затарахтел глиссер. В плечистом мужчине, стоявшем на корме, инженер узнал матроса Тома Грейса.
- Садитесь, товарищ Рендол, - крикнул Том.
Мотор взревел, и волны океана метнулись под острый нос глиссера. Жара, такая нестерпимая днем, заметно спала. Встречный ветер приятно освежал лицо, свистал в ушах. Некоторое время глиссер держался в стороне от электрохода. С "Черной стрелы" до слуха Рендола доносилась веселая музыка. Инженер любовался плавучей громадой, перепоясанной огнями ярких иллюминаторов.
Том Грейс подал электроходу сигнал, означающий: "Опоздал, прошу спустить трап". Пока глиссер приближался к борту "Черной стрелы", Рендол сбросил с себя комбинезон грузчика.
Хватит маскироваться! Если и заметит сейчас полиция, так ничего не выйдет. Поздно! Рендол горячо пожал руку Тому Грейсу и поднял чемодан.
- Будь здоров, друг! Большое спасибо за помощь.
Одной минуты хватило Рендолу, чтобы взобраться на палубу. Здесь его уже ждали двое служащих из администрации электрохода.
- Ваш билет?
Рендол протянул небольшую красную книжечку.
- Все в порядке, - сказал служащий. - Но, чтобы соблюсти некоторые формальности, вы должны зайти к главному администратору.
Рендола отвели в просторную каюту и, попросив извинения, оставили одного. Каюта главного администратора напоминала обыкновенную конторку. На столе горохом лежали бумаги, стояло несколько телефонов, огромный письменный прибор. На стенах висели портреты каких-то политических деятелей. Радиоприемник изрыгал джазовую музыку.
В томительном ожидании прошло не меньше десяти минут. Наконец в глубине каюты распахнулась дверь, и к Рендолу шагнул элегантно одетый мужчина с бакенбардами.
- Произошло недоразумение, сэр, - приложив руку к груди, заговорил он. Мы просим милостиво извинить нас. Ваша каюта номер девяносто восемь оказалась занятой. Если вы не возражаете, мы предоставим вам другую, даже более комфортабельную. Доплаты не надо. Что вы скажете, сэр?
- Что ж, я согласен, - ответил Рендол.
Новая каюта под номером сто тринадцать находилась на третьей палубе. Шагая за администратором, Рендол с улыбкой наблюдал за солидными пассажирами у релингов. Все смотрели в сторону главного города Штатов.
Среди тысяч огней Рендол разглядел пылающий факел "Свободы". Бронзовая женщина стояла с высоко поднятой рукой. Куда она устремила свой взгляд? В пустынный океан. Ее вовсе не интересовало, что делается на земле, в главном городе Штатов и в других городах страны. "Свобода" в образе женщины! Но ведь все в мире знают, что это за женщина. Мать гангстеров, бездушная, холодная, как смерть.
Рендол зло сплюнул за борт. Внизу пучились и бились волны, позади корабля фосфорическим светом светилась широкая океанская дорога. Электроход шел в Европу, в новый, неизведанный мир…
Когда инженер вошел в каюту, он удивился роскошной меблировке. В одной из трех комнат стояли мягкие кресла, обтянутые дорогим плюшем, полированные столики для игры в вист, позолоченные вазоны с цветами. Стены украшены морскими пейзажами. Во второй комнате стояли кровать и высокое трюмо, отделанное красным деревом с тонкой искусной резьбой.
Впервые в жизни Вилли приходилось видеть такую роскошь. В каюту заглянул высокий, в белом костюме негр.
- К вашим услугам, сэр! Не прикажете ли чего-нибудь? - спросил он, низко кланяясь.
- Ничего, - ответил Вилли, но потом спохватился: - Принесите, пожалуйста, папирос, вина…