Однажды Вольф рассказывал о них - очень кратко, потому что разговор прервало появление Хрисеиды. Позже, когда они с Вольфом отбили дворец у Ваннакса, Кикаха хотел расспросить его о Черных Звонарях. Но так и не удосужился сделать это.
Один из тишкветмоаков заговорил с Клататол резким голосом. Кикаха понял смысл его слов - старый контрабандист перечислял вопросы, которые ему предстояло задать троим чужеземцам. Тишкветмоаки не понимали их языка.
На вопросы отвечала светлокожая женщина.
- Я Анана, сестра Ядавина. Этот тощий - Нимстовл, прозванный нами Висельником. Тот другой - Толстяк Юдубра.
И тогда Кикахе стало все ясно. Вольф рассказывал ему о своей сестре Анане Светлой. Это ее лицо он использовал в качестве модели, когда создавал в биолаборатории Подаргу. Он воспроизводил облик сестры по памяти, так как не видел ее к тому времени более тысячи лет. Значит, сейчас с момента их последней встречи прошло около четырех тысячелетий.
Вольф говорил, что Черные Звонари использовались когда-то как хранилища воспоминаний. Зная, что даже сложный человеческий мозг не может вместить в себя объем тысячелетнего опыта, властители экспериментировали с пересадкой воспоминаний. При необходимости записанные воспоминания можно было переносить из хранилища обратно в человеческий мозг или демонстрировать их другим лицам.
Раздался робкий стук. Круглая дверь в дальнем конце помещения повернулась вокруг оси, и вошел еще один мужчина. Он жестом подозвал воров, и они, собравшись в круг, о чем-то зашептались. Чуть позже Клататол отошла от них и заговорила с Кикахой.
- Награду за каждого из вас утроили, - прошептала она. - Кроме того, розоволицые пообещали покинуть Таланак, как только тебя поймают. Король фон Тарбет поклялся, что все здесь пойдет по-старому.
- Если бы ты решила сдать нас властям, то не стала бы мне этого говорить, - задумчиво ответил Кикаха.
Но, возможно, она просто притворялась нежной и влюбленной, стараясь усыпить его бдительность. Если они нападут на него, их будет восемь против одного. Он не знал, на что способны властители, поэтому не брал их в расчет. С двумя ножами в такой небольшой комнате… Впрочем, ладно, чему быть - того не миновать. Поживем - увидим.
- Фон Тарбет объявил, что, если тебя не приведут к нему в течение двадцати четырех часов, он убьет императора и его семью, а затем уничтожит всех жителей города. Он сказал это во время офицерского совета. Один раб подслушал их беседу, и теперь о ней знает весь город.
- Если фон Тарбет говорил на германском языке, как его мог понять тишкветмоак? - сердито спросил Кикаха.
- Фон Тарбет говорил с фон Свиндеберном и другими офицерами на языке властителей, - ответила она. - Тот раб прислуживает в храме и знает священный язык.
На тайну вторжения могли пролить свет только Черные Звонари. Кикаха довольно долго жил при дворе короля и встречался с тевтонскими рыцарями каждый день. Во время церемоний и богослужений они едва понимали слова жрецов и уж тем более не знали священный язык настолько, чтобы говорить на нем. А значит, в их облике и под их именами действовали другие существа…
Клататол оборвала его размышления.
- Розоволицые нашли тайник за стеной моей спальни, - сказала она, - а значит, они скоро обнаружат и тайный ход. Мы больше не можем оставаться здесь.
Двое мужчин вышли из комнаты и тут же вернулись с раздвижной лестницей. Когда ее вытянули во всю длину, конец лестницы вошел в вентиляционное отверстие. Кикаха немного успокоился, но полностью его подозрения не рассеялись.
- Теперь вы могли бы смело сдать нас фон Тарбету. Никто не посчитал бы вас предателями. Наоборот, как истинные патриоты, вы…
Двое мужчин скрылись в вентиляционном отверстии. Остальные велели, чтобы теперь Кикаха и трое чужаков поднялись по лестнице.
- Мы слышали, что император одержим демоном, - ответила наконец Клататол. - Его душа отлетела в холод мимо луны, а его тело занял демон. Он еще не освоился в теле миклосимла и иногда действует очень неловко. Жрецы тайно разнесли эту весть по всему городу. Они призывают нас бороться с этим величайшим злом. И мы не выдадим тебя, Кикаха, любимец властителя Оллимамла, как не выдадим и других.
- Он одержим? - переспросил Кикаха. - Откуда вы это знаете?
Клататол не отвечала, пока они не поднялись по вертикальной шахте до горизонтального туннеля. Один из контрабандистов зажег потайной фонарь, лестницу втащили наверх, сложили и понесли с собой.
- Император вдруг начал говорить только на священном языке, - продолжила Клататол. - И жрецы заметили, что он не понимает других тишкветмоаков. Фон Тарбет и фон Свиндеберн тоже пользуются только вишпавамлом, поэтому они заставляют жрецов переводить их приказы.
Кикаха не понимал, зачем демону понадобилось овладевать императором Квотшамлом. К тому же, по идее, литургический язык должен был опалить уста и уши демонов, если бы они попытались говорить на нем. Но Кикаха не хотел указывать на отсутствие логики в тех рассуждениях, которые благоприятствовали ему.
Отряд торопливо передвигался по туннелю - толстый Юдубра громко пыхтел и жаловался. Он с трудом протиснулся в шахту; к тому же порвал одежду и исцарапался.
Кикаха спросил Клататол, насколько хорошо охраняется храм Оллимамла. Он все еще надеялся, что малые тайные врата не обнаружены. Но она ничего не знала об охране храма. Кикаха спросил, как они собираются выбраться из города. Клататол ответила, что этого ему лучше не знать, ибо тогда, попав в плен, он никого не выдаст. Кикаха не стал с ней спорить. Не имея понятия, как они покинут город, он уже представлял, что случится дальше. Во время своего прошлого визита в Таланак он выяснил, как она и ее друзья провозили контрабанду мимо таможни. Клататол пока ничего не знала об этом.
Впереди в дрожавшем свете фонаря мелькали ноги, руки и шея Ананы. Кикаха коснулся ее руки и сказал:
- Женщина Клататол говорит, что император и по крайней мере два предводителя завоевателей одержимы демонами. По ее словам, они внезапно перестали понимать родную речь и начали говорить только на языке властителей.
- Черные Звонари, - ответила Анана после небольшой паузы.
Внезапно по туннелю прокатились крики. Отряд остановился; фонарь тут же погасили. С обоих концов туннеля приближались пятна света; голоса падали из каменных пастей верхних шахт и вскипали в зевах нижних проходов.
Кикаха обратился к властителям:
- Если у вас есть оружие, лучше снимите его с предохранителей.
Никто ему не ответил. Отряд сомкнулся в плотную цепь. Все держали друг друга за руки. Седой контрабандист повел их по проходу, который пересекал предыдущий туннель. Около пятидесяти ярдов пришлось идти гусиным шагом. Голоса преследователей становились все громче и ближе. А потом послышался шум воды. Фонарь зажгли снова. Через несколько секунд беглецы оказались в небольшом помещении. Единственным выходом была дыра в полу у противоположной стены. Из отверстия около четырех футов в диаметре вырывались брызги воды и неясный глухой рев. От ужасной вони заслезились глаза.
- Шахта идет под крутым углом, а туннель для сточных вод, с которым она соединяется, находится пятьюдесятью футами ниже, - объяснила Клататол. - По этой шахте можно скользить. Но мы пользуемся ею только в самых критических случаях. Если вы не будете притормаживать и сорветесь, вас затянет в туннель, который полон нечистот. Он почти вертикально уходит в реку и кончается глубоко под водой. Если вам удастся остаться в живых и выплыть на поверхность, вас выловят патрули, которые объезжают этот участок реки на лодках.
Клататол объяснила технику спуска. Люди уселись на скользкий мокрый желоб и начали спускаться по шахте, тормозя руками и ногами. Преодолев две трети пути - во всяком случае, им так показалось, - беглецы пролезли в забитое грязью отверстие и оказались в шахте, о которой знали только опытные контрабандисты. Ее создавали несколько поколений преступников, и она вела вверх, к туннелям богатых кварталов, выше уровня, с которого они только что бежали.
Клататол сказала, что этот сложный маршрут приведет их в помещение, где они войдут в другую, более широкую сточную трубу. Тридцать лет назад крупная банда преступников с большими усилиями и даже жертвами замуровала ее вход, и благодаря их усилиям она теперь оставалась сухой. Поток нечистот отвели в два боковых сточных туннеля. Сухая труба уходила вниз, глубоко под воду. Но у самого конца ее пересекала горизонтальная шахта, которая вела к отверстию, достаточно удаленному от стоков и патрульных лодок. На другом берегу реки находилась пристань, где стояли торговые корабли. Чтобы добраться до них, надо было проплыть милю или около того.
Поднявшись по внутренним переходам на три улицы вверх, отряд добрался до горизонтальной шахты, которая открывала путь к спасению и вела к сухому стоку.
Кикаха так никогда и не узнал, что там произошло на самом деле. Вряд ли тевтоны могли разгадать их хитроумный замысел. Скорее всего, они направили несколько поисковых групп на различные уровни, и одна из них случайно оказалась в нужном месте. К сожалению, охотники увидели свою добычу первыми.
Внезапно вспыхнули факелы, послышались крики, вопли, и что-то с глухим звуком начало вонзаться в тела. Несколько тишкветмоаков повалились навзничь, а потом перед Кикахой упала Клататол. Он увидел застывшее лицо, голубовато-черное в тусклом свете фонаря, который стоял на полу туннеля. Челюсть отвисла, взгляд устремился в вечность. В дюйме выше правого уха торчала короткая арбалетная стрела. Кровь струилась по голубовато-черным волосам, заливая ухо и шею.
Кикаха медленно переполз через тело. Мышцы онемели от потрясения, вызванного внезапным нападением, и в ожидании своей роковой стрелы. Он стремительно побежал по туннелю и метнулся в проход, который показался ему пустым. Позади него в темноте послышалось тяжелое дыхание. Потом кто-то жалобно выругался, и Кикаха узнал голос Ананы. Он поинтересовался судьбой двух других властителей, но она не знала, что с ними произошло.
Они ползли и шли утиным шагом, пока их ноги и спины не заныли от боли, пробиравшей до мозга костей. Без всякой системы, полагаясь только на интуицию, они сворачивали в боковые проходы и дважды поднимались по вертикальным шахтам. Наступил момент, когда беглецы оказались в полной темноте и безмолвии. Они слышали лишь бешеный стук своих сердец. Им снова удалось оторваться от погони.
Отдохнув, они направились дальше вверх. Поскольку им предстояло выйти на поверхность, Кикаха решил дождаться наступления ночи. Путь предстоял тяжелый. Но, несмотря на огромную усталость, сон не шел, и они продолжали бодрствовать. Их тревога, спрыгнув с трамплина подсознания, достигла той точки, когда глаза уже больше не закрывались. Ноги подергивались, руки дрожали; и даже примирившись с этим, они не могли ни забыться во сне, ни проснуться полностью. Время от времени один из них постанывал от злобных кошмаров.
Ночь заглянула в отверстие шахты, выходившей на поверхность горы. Они выползли из нее и начали пробираться по каменным выступам. Внизу виднелись патрули. На верхней улице послышались стук копыт и голоса солдат. Когда конные ратники исчезли в темноте, беглецы перелезли через ограждение и взобрались по склону к следующей улице.
Нижние кварталы города искрились точками нескольких сотен факелов. Солдаты и полиция проверяли дома. Они все дальше продвигались наверх; кольцо блокады сжималось, и зона поиска становилась все меньше и меньше. Поисковые отряды были повсюду.
- Если тебя полагалось взять живым, то почему же они открыли стрельбу в туннеле? - спросила Анана. - В такой темноте они могли попасть в любого.
- Мы появились так неожиданно, что солдаты просто испугались, - ответил Кикаха.
Он устал. Его томили голод и жажда. В груди вскипала ненависть к убийцам Клататол. Печаль придет позже - печаль, но не чувство вины. Он никогда не винил себя, если существовала хоть какая-нибудь причина для оправдания. Конечно, Кикаха имел некоторые невротические слабости и истерические достоинства - этого не избежал еще ни один человек, - но чувство необоснованной вины среди них не числилось. В любом случае он не нес ответственности за ее гибель. Она вошла в дело по собственной воле и знала, на что идет.
Тем не менее в любом событии можно найти и светлую сторону, даже в смерти Клататол - на ее месте мог оказаться он.
По лабиринту шахт Кикаха спустился за едой и питьем. Анана отказалась ждать его на поверхности склона. Она испугалась, что он не найдет дорогу назад, и решила сопровождать его в этой опасной вылазке. Туннель вывел их к отверстию в потолке какого-то дома. Хозяева похрапывали в своих постелях. Комнату наполнял густой аромат вина и кислого пива. Чуть позже Кикаха снова вернулся в шахту, прихватив несколько веревок, хлеб, фрукты, говядину, сыр и две бутылки с водой.
А потом они снова ждали, когда ночь, обежав монолит, захватит город. И они вновь карабкались по склону горы или перебирались во внутренние шахты, когда неподалеку появлялось слишком много солдат. Как-то раз Анана спросила его, почему они выбрали это направление, и Кикаха ответил, что других вариантов попросту нет. Нижние районы города, снаружи и внутри, напоминали пчелиный улей.
Глава 6
В полночь они пробрались по вентиляционной шахте в жилой дом и тихо проскользнули мимо спящих. Улица, на которой находился дом, располагалась на уровень ниже императорского дворца, и здесь сеть внутренних шахт кончалась. Все лестницы и дороги, ведущие вверх, охранялись отрядами тевтонов. Кикаха надеялся, что им удастся подняться по склону горы, но это оказалось невозможным. Поверхность склона на протяжении сорока футов намеренно оставили голой и гладкой.
Беглецы перебежали в тень у подножия скалистой стены и неожиданно наткнулись на ноги в сапогах, которые торчали из темной ниши. Ноги принадлежали убитому часовому; рядом лежал еще один мертвый солдат. Одному перерезали горло, другого придушили куском проволоки.
- Здесь побывал Нимстовл! - прошептала Анана. - Ты знаешь, мы за такие штучки прозвали его Висельником.
В трехстах ярдах от них вспыхнули факелы приближавшегося патруля. Кикаха выругал Нимстовла за то, что тот оставил здесь тела. Впрочем, для патруля не составляло большой разницы, убиты часовые или ушли со своего поста. В любом случае за этим последовала бы тревога.
Небольшая калитка в стене оказалась незапертой. Она закрывалась снаружи на засов. Кикаха и Анана, схватив оружие караульных, вошли в нее и побежали по ступеням лестницы, протертой в гладком неприступном склоне. Запыхавшись и жадно глотая воздух открытыми ртами, они в конце концов достигли верхней площадки.
Снизу послышались крики. В проходе калитки появились факелы, и солдаты загрохотали сапогами по ступеням. Забили барабаны, взревели сигнальные трубы.
Оба беглеца метнулись вперед, но не к дворцу справа от них, а к ряду ступеней слева. За невысокой оградой мерцали серебряные кровли и серые железные клетки. В ноздри ударил запах соломы и животных, вонь старого мяса и свежего кала.
- Зоопарк императора, - сказал Кикаха. - Я тут когда-то бывал.
В дальнем конце длинной, вымощенной плитами дорожки что-то шевельнулось, как нить бахромы на кромке ночи. Темная тень пересекла несколько пятен лунного света и исчезла в огромном проеме колоссального белого здания.
- Нимстовл! - воскликнула Анана.
Она хотела броситься за ним, но Кикаха грубо дернул ее за руку. Лицо женщины исказилось и превратилось в отвратительную маску, отлитую из белого серебра луны. Глаза расширились, как у взбешенной совы. Она вырвалась и отпрянула от него.
- Как ты посмел касаться меня, лебляббий?
- Запросто, - резко ответил он. - И запомни впредь - не называй меня лебляббием. Я могу не только ударить. Я могу тебя убить. Мне претит высокомерие тех, кого я презираю. Твоя гордость основана на пустом, отвратительном и болезненном эгоизме. Ты ничем не лучше меня и сама об этом знаешь. Если я еще раз услышу от тебя унизительные оскорбления, можешь распрощаться с жизнью. К тому же ты пока во всем зависишь от меня.
- Я? Завишу от тебя?
- Конечно, - ответил он. - Разве у тебя есть какой-нибудь план спасения? Хотя бы что-нибудь пригодное, пусть даже с риском для жизни?
Содрогнувшись от усилий, она взяла себя в руки и успокоилась. Ей даже удалось улыбнуться. И если бы он не знал о ярости, клокотавшей в ее груди, эта улыбка могла бы показаться ему самой прекрасной, очаровательной и соблазнительной из того, что он видел в двух вселенных.
- Да! У меня нет плана. Ты прав. Я завишу от тебя.
- Как бы там ни было, мыслишь ты реально, - сказал он. - Большинство властителей, как я слышал, надменны и тупы. Они скорее умрут, чем признают свою зависимость и слабость.
Однако подобная гибкость делала ее более опасной. Ему не следовало забывать, что она - сестра Вольфа. Судя по его рассказам, Вала и Анана являлись наиболее опасными из всех ныне живущих женщин. Возможно, он немного преувеличивал, и здесь сказывалась вполне простительная семейная гордость, но в словах Вольфа, очевидно, имелась доля правды.
- Оставайся здесь! - приказал Кикаха, а затем быстро и бесшумно побежал за Нимстовлом.
Кикаха не мог понять, как двум властителям удалось пройти сюда. А главное, откуда они узнали о малых тайных вратах, спрятанных в храме? Пока он видел только одно объяснение: во время пребывания во дворце Вольфа они нашли карту с расположением всех врат. По-видимому, Анана в тот момент находилась где-то в другом месте или, зная о карте, по каким-то личным причинам притворялась теперь несведущей.
Но если о вратах узнали оба властителя, то почему их не нашли Черные Звонари, тем более что у них было гораздо больше времени? Через минуту он получил ответ на свой вопрос. Звонари знали о вратах и выставили охрану из двух человек. Кикаха наткнулся на их трупы - одного убили ножом, другого задушили. Кикаха увидел сдвинутую в сторону угловую панель стены. Из потайной комнаты пробивался луч света. Проскользнув в узкое отверстие, он попал в небольшой склеп. На плитах пола сверкали четыре серебряных полумесяца, вделанных в камень. Однако половинки к ним, некогда висевшие на стене, исчезли. Два беглых властителя прошли во врата и унесли с собой оставшиеся полумесяцы, чтобы никто больше не мог воспользоваться ими.
Взбешенный, Кикаха вернулся к Анане и сообщил ей эту новость.
- Путь к спасению закрыт, но мы еще не проиграли, - добавил он.