На тележках разгорелись жаркие споры. Не прерывая их ни на миг, возницы лавировали с пути на путь. Выпучив от удивления глаза, Шэм наблюдал, как баяджирская женщина-воин погрозила кулаком спутникам, бывшим с ней в одной тележке, развернулась. Мощно оттолкнулась ногами от дна и прыгнула прямо на бок идущего рядом "Мидаса", зацепилась за что-то, повисла и взобралась на палубу, а ее спутники тут же отвернули тележку на другой путь и умчались в сторону. Еще несколько храбрецов, решивших идти в этом деле до конца, последовали ее примеру. Расстояние, которое им приходилось преодолевать, увеличивалось ежесекундно.
- Быстрее! - кричал Шэм. Но ближний рельсокочевник уже опоздал. Он прыгнул, но его пальцы бесполезно скользнули по боку кротобоя. Стук, протяжный вскрик, удар, и его размазало по камням.
Все в ужасе смотрели. Даже капитан испуганно подняла глаза. Тележки баяджиров отстали. Прыгать было поздно. Даже те воины, что были готовы принять участие в последней битве, только и могли теперь, что, стоя в своих тележках и глядя на удаляющегося Шэма, махать ему на прощание.
Вот они превратились в точки. Шэм надеялся, что они видели его руку, поднятую в салюте прощания и благодарности.
- У Кальдеры… - начал Деро.
- Правь туда, - сказала Кальдера. Она показала Шэму какое-то место на своей карте. Ткнула в него. Выразительно посмотрела на Шэма. - Туда.
- …идея, - закончил ее брат.
Шэм не стал терять время. Не стал требовать объяснений. Он не усомнился в Кальдере Шроак. Он просто крикнул стрелочникам переводить, и те, также без колебаний и без лишних вопросов, стали переводить все стрелки подряд, какие еще остались на небольшом предстоявшем им отрезке пути, уводя состав в сторону и примерно на милю вглубь перепутанных линий, ставя его между горами и разбитыми паровозами позади.
Военный состав был уже хорошо различим позади без всяких сальважирских приспособлений.
- Веди нас туда, - прошипела Кальдера. Она уточнила направление, и "Мидас", вздрогнув, пошел.
Истребитель взмыл над ними, направляясь к флоту, но, не успел он приблизиться, как военный состав сзади коротко плюнул огнем, и в воздух взлетел снаряд. Ангел взорвался с яркой и громкой вспышкой, рассыпая в стороны обломки.
- О, лики мои Каменные! - завопил Вуринам. - Они совсем спятили! Стреляют в Небо!
- Они нас нагонят, - сказал Фремло. - Иначе просто не может быть.
Среди ландшафта из ржавых искореженных обломков мчались теперь два поезда. Военный нагонял, с палубы другого было видно, как ухмыляется его команда. Кротобои заняли места у пушек, как будто это могло помочь.
"Мидас" несся к выходу из лабиринта обломков, проскакивая небольшими пещерами, огибая холмы, к чему-то, что смогла угадать в этом хаосе Кальдера и чего не видел и не чувствовал Шэм.
Беззвучно переведя самую последнюю и самую главную стрелку, они пронеслись мимо последних развалин, обогнули последний пригорок, нырнули в последний тоннель и выскочили из рельсоморья на самый последний, одиночный, одинокий путь.
- Ты только посмотри, - выдохнул Шэм. Итак, он все-таки добрался. Он несся на поезде по местности, изображение которой так часто разглядывал с друзьями и товарищами по команде.
- Я вижу, - отозвалась Кальдера.
- Нет, ты посмотри! - Военные настигали Шэма, но этот миг торжества все равно принадлежал ему.
- Ты видел обломки, - сказала Кальдера. - Развалины. - Он не отрывал глаз от единственной пары рельсов. - Шэм. Кто это, по-твоему, создал? Мои родители были здесь, но они повернули назад, помнишь? Зачем, ты думаешь, я повела нас туда, где не были мои родители?
Хороший вопрос. Настолько хороший, что Шэм задумался над ним и вернулся к действительности. Повернулся к ней. Посмотрел на поезд Рифа, несущийся за ними, в страшной спешке выходящий за ними на последний путь.
- Секунд через пятнадцать, - прошептала Кальдера, - ты узнаешь ответ.
Шэм прищурился.
- Там было что-то… - Двенадцать секунд.
- Что не пускало туда людей, - сказала Сирокко. Восемь. Семь.
- И сейчас не пускает, - сказал Фремло. - Что-то…
- …что-то большое, - сказал Шэм.
Три.
Два.
Один.
Звук вырвался из пещеры, мимо которой они пронеслись.
- Быстрее, - сказала Кальдера. Шум нарастал. - Правда, надо быстрее. - Рев был уже повсюду. Все, кто был на палубе, обернулись посмотреть, кто же его производит. Такой низкий рев. Такой металлический скрежет. Офицеры на палубе военного состава тоже завертели головами. Ближний холм вздрогнул.
- По-моему, мы уже достаточно близко подъехали, - сказал Деро. По склону холма запрыгали камешки. Занавес плюща над входом в пещеру затрепетал. От рева закачалось небо. Из пещеры, двигаясь по рельсам, выползло нечто.
Ангел. Совершенно ни на что не похожее существо.
Все завизжали и запищали от ужаса.
Подземное существо в железных шипах и колючках. Оно изрыгало пар, плевалось огнем. Серый дым валил из зубчатого спинного хребта паровозных труб. Сколько в нем было частей? Кто мог пересчитать? Оно выползало на свет сегмент за сегментом. Точно конвой из рогатых башен.
Сколько этой твари было лет? Птицы с громкими криками разлетались от нее прочь. Дэйби прижалась к Шэму. Ангел надвигался неумолимо, не прекращая свой страшный звук. Впереди у него был длинный, острый, зазубренный клинок. Он шел, урча утробно, как далекий гром.
Он глотал ярды. Его скорость устрашала. Его орудия светились. Люди смотрели на него, как на ожившее божество.
- Добро пожаловать, - выдохнул Шэм, - на передний край Рая.
- Вот что, - прошептала Кальдера, - не дает людям подойти к краю света.
- Но, - добавил Деро, - он не привык иметь дело с двумя поездами за раз.
Ангел полз по единственной колее сразу за составом из Манихики. Все трое - кротобой, военный поезд и ангел - оказались нанизанными, точно бусины на нитку, на эту последнюю колею. Все, что им оставалось, это ехать вперед.
- Да прибавьте же шагу! - Это была капитан Напхи. Поверх "Пиншона" и громадного военного состава она вглядывалась в стража конца света. Но кричала она своей команде. Те поняли и повиновались. И сумели выжать из машины "Мидаса" еще скорости.
Ангел был уже невозможно близок. Он настигал поезд Рифа. Шэм видел, как он пожирает его взглядом. Ближе. Еще ближе. Догнал.
Нет, все-таки что ни говори о манихийских офицерах, а ребята они смелые и упрямые. Они отстреливались всем, чем могли. Осыпали врага пулями, снарядами, лупили бомбами. Но он точно не замечал их. Полз сквозь бушующие вокруг взрывы к своей цели. Пока не достиг последнего вагона.
Тут ангельское узкое рыло треснуло вдоль и распахнулось, открывая взгляду горнило огненной утробы, полной божественных шестеренок и лязгающих поршней. Рыло укусило последний вагон другого поезда. Полыхнуло огнем.
Устрашающий треск, вспышка пламени, ураган железных обломков. И все, военного поезда не стало.
Он исчез, как не было. Причем так быстро, что просто не верилось. Кротобои возопили, увидев, какая судьба постигла их врагов. И сам поезд, и всех, кто был у него на борту, сожрали или спалили огнем, остальные погибли под колесами. В считаные секунды от гордости манихикийского флота не осталось ничего, кроме пыли и груды обломков.
На "Мидас" снова опустилось молчание. Шэм дрожал. Ангел глядел на них поверх обломков.
- Он остановил их! - крикнул кто-то.
- Их-то он остановил, да, - сказал Шэм. - Только нам рано радоваться. Потому что теперь между ним и нами ничего нет. А он продолжает приближаться.
Глава 76
У ангелов тысячи разных дел. Для каждого - свое обличье. Инженеры в мастерских самого господа бога для каждой задачи стараются особо. Не каждый человек может похвастаться тем, что его изготовили по таким же индивидуальным и досконально проработанным чертежам.
В философии ангелов, как однажды заметил кто-то, дважды два равняется тринадцати. Это не клевета на них. Ангелы не безумны, напротив, столь разумных существ, как они, еще поискать. Им присуща, как это называют теологи, абсолютная чистота устремления. Свою задачу защищать Рай от пришельцев они выполняют неумолимо и неуклонно, как сама судьба.
Неудивительно, что человеку, в чьих мозгах вечно роятся самые разнообразные задачи и цели, этому Homo vorago aperientis столь кристальная ясность и точность намерений представляется бессмысленной. Точнее, еще менее понятной, нежели бред и метания тех, кого мы называем сумасшедшими.
Ангелы, безупречно и безжалостно разумные, не могут представляться бедному человеческому существу ничем иным, кроме как беспощадными и безжалостными убийцами.
Глава 77
Шэм сглотнул. К поезду со стороны стоящей на задней площадке капитана приближалось пламенеющее, скрежещущее нечто - ангел.
У него были колеса разных диаметров, с неодинаковым расстоянием между ними и разнокалиберными поршнями. Он был вооружен. Окон у него не было, да они ему были и не нужны. Некому и незачем было выглядывать наружу или заглядывать внутрь этой мстительной рельсопутной колесницы праведного гнева. Проходя, он испепелял своим пламенным дыханием придорожные кусты.
Даже атеисты на "Мидасе" молились. Шэм сглотнул. "Ладно, - подумал он. - Не останавливайся, - подумал он еще. - Думай".
Впереди несся им навстречу горизонт, край света. Сзади с такой же скоростью приближался ангел. Он шел быстрее, чем "Мидас". Математика была очевидна: ситуация безвыходная. Он нагонит их раньше, чем они успеют найти хоть какое-нибудь укрытие.
Несмотря на приближение ангела, капитан не двигалась и даже, казалось, смотрела не на него, а как будто сквозь него. Шэм взглянул на экран приемного устройства, которое он по-прежнему сжимал в руках. И увидел сияющую на нем точку. Он совсем забыл про Насмешника Джека.
- Все пропало, - выкрикнул чей-то голос.
- Мы обречены, - подхватил другой.
Шэм почувствовал, как напряглась Дэйби, когда он стал возиться с машинкой. Вспомнил, как мышь ныряла с высоты к капитану всякий раз, когда та начинала перебирать кнопки, и прищурился. "Теперь я - его философия", - сказала тогда Напхи о большом кроте.
- Сирокко, - крикнул Шэм. Помахал механизмом. Дэйби повторила его траекторию в воздухе. - Ты можешь усилить сигнал?
Она ответила ему недоуменным взглядом.
- Может быть. Понадобится больше энергии.
- Так подсоедини его к чему-нибудь. - Поозиравшись, он ткнул пальцем в интерком "Мидаса". - Он питается от локомотива. Давай, ты что, не сальважир, что ли? Это же твоя работа.
Она вытянула из карманов своего пояса нужные инструменты, перекусила провода громкоговорителя, заголила их. Что-то отсоединила, что-то, наоборот, присоединила. Помешкала, прежде чем запустить свои орудия в потроха мчащегося "Мидаса". Раздался страшный треск, все механизмы "Мидаса" разом отключились на секунду и тут же включились вновь.
- Ой, моя голова! - вскрикнула Сирокко. Все почувствовали то же. Команда застонала, когда в воздухе вокруг них, в самой материи поезда что-то поднялось, затрепетало, заныло. Даже капитан вздрогнула. Шэм моргнул, схватил Сирокко за руку, вырвал у нее приемник. Он был соединен теперь с внутренностями поезда.
Дэйби вопила, как оглашенная. Она била крыльями о стенки локомотива, царапала его, пытаясь прорваться к машине. Шэм не отрывал глаз от экрана. Тот весь залился светом и блеял, как овца, а сияющая точка на нем - Насмешник Джек - двигалась теперь с такой быстротой, какой он никогда не замечал раньше.
- Ох, молотки и клещи, - прошептал Вуринам. - Да что ты такое сделала?
- Усилила сигнал, - сказала Сирокко.
- Какой в этом смысл? - завопил Мбенда. - Ты что, ускорила крота?
- Мне страшно неприятно мешать вашему техническому торжеству, - сказал Фремло, - однако взгляните. - Доктор подчеркнуто смотрел только назад, навстречу приближавшемуся ревущему ангелу. Все оглянулись.
- Насмешник Джек, - произнесла капитан мечтательно. - Насмешник Джек стал теперь вашей философией, и вы принадлежите ему. Придется нам встретиться с ним лицом к лицу. - Похоже, что присутствие ангела нисколько не тревожило капитана, по крайней мере, она этого никак не показывала. Она улыбнулась. Прошла на мостик. Команда внимательно следила за ней.
- Она права, - сказал Шэм.
- Что? - зашипел Вуринам. - Да она спятила! Ты хотя бы видел, что за нами гонится? - Он махнул рукой на устрашающий механизм. - Это что угодно, только не чертов крот!
- Она права, - настойчиво повторил Шэм. - Мы - кротобои. И наше дело - охотиться на крота.
Глава 78
Ни одной колеи по бокам - спускать дрезины некуда. Стреляющая разрывными гарпунами пушка бесполезно смотрела вперед. Команда, напротив, собралась на корме "Мидаса". Бенайтли пошел дальше: он перепрыгнул на "Пиншон", все еще грохотавший за ними, и добрался до его противоположного конца. Там он стоял, тонкий силуэт на фоне огненного ангела, приближавшегося к ним сзади. Он уже распахнул пасть. Заревел.
Свет стремительно убывал. Вдруг за стуком колес послышался другой, более глухой и низкий звук, словно стонала сама земля.
- Что это? - сказала Кальдера. На равнине позади их преследователя почва сначала затряслась. Потом вспучилась. Шэм только ахнул, глядя на быстро растущий холм. От него что-то помчалось прямо к ним, оставляя за собой глубокою борозду.
- Каменноликие, - прошептал Шэм. Сирокко выхватила у него из рук опутанный проводами передатчик и выжала из него последние капли мощности. Под землей взревел Насмешник Джек, его рев был слышен, несмотря на разделявшие их мили.
"Мидас" влетел в щель между скалами, в которую секунды спустя последовал за ним ангел.
Вся команда смотрела на Бенайтли. А он, этот гигант, даже напружив все свои мускулы, казался крошечным на фоне догонявшего их жуткого видения. Вот он поднял гарпун. Гарпун против ангела. Смехотворно. Но Бенайтли завел руку с гарпуном назад, прицелился, и почему-то совсем не выглядел смешным. Ангел приближался.
- Что ты делаешь? - закричала капитан. - Насмешник Джек еще не прибыл.
Бенайтли не сказал ни слова. За него ответил весь мир.
Он вздрогнул. Затряслись скалы. Позади них, у входа в ущелье, земля поднялась волной. Застыла. Огромная, как цунами. Грязь пластами осыпалась с чего-то огромного и желтого, и это что-то сотрясло рельсы и скалы, обрушив с них настоящий камнепад. Впечатление было такое, словно только что, прямо перед их глазами, земля изрыгнула из своего нутра новую, громадную, покрытую мехом гору. С зубами. Это и была невозможная тальпа цвета слоновой кости, титаническая мульдиварпа.
Кровь отхлынула от живота Шэма. Он качнулся. Абаката Напхи радостно взвыла.
Белесый мохнатый монстр бесполезно попялил слепые красные глазки сквозь поднятую им пыль. И взревел.
А потом рухнул назад, в темную бездну. Позади непреклонного ангела единственная оставшаяся от рельсоморья колея вздрогнула и как бы нехотя начала рассыпаться на куски, обваливаясь в рытвину, которую прокладывал крот, спеша на призыв передающего устройства.
Шэм смахнул слезы восторга. Его товарищи стояли, разинув рты, пораженные и ангелом, и огромным животным. Времени на размышления не было. Грохот колес "Мидаса" сменил свой тембр, когда поезд вырвался из каменной горловины на свободу. Ангел приближался. Шэм оглянулся посмотреть, что у них впереди, и снова ахнул.
Впереди был мост. Бесконечно длинный. Мост в темноту, выпирающий из конца света.
Они были на самом краю рельсоморья. Мчались к последнему утесу. Мир вокруг замер. Единственная оставшаяся колея уводила их в никуда, в пустоту позади мира.
Они неслись так быстро, что остановиться не было никакой возможности, да и ангел нагонял. Гремя в механическом триумфе.
- Теперь, - сказал ему Бенайтли, - ты близко.
Металлическая пасть ангела распялилась. Бенайтли запел охотничий гимн. Шэм протянул руку.
Сирокко оборвала с передатчика провода, доставлявшие ему усиленное питание. Вложила его в руку Шэму и встала между ним и капитаном.
- Нет! - закричала Напхи, но женщина-сальважир оттеснила ее назад своей массой, а Шэм, разбежавшись и быстро прошептав на бегу молитву, швырнул механизм на "Пиншон". К Бенайтли.
Механизм взмыл вверх. "Высоко! Слишком высоко! Ой, что я наделал?"
Но Бенайтли подпрыгнул. И кончиками пальцев вырвал кувыркающийся заряженный механизм из воздуха. Когда его пятки снова коснулись крыши вагона, передатчик уже был привязан к гарпуну. Когда он прицелился, подняв для броска руку, и Напхи снова вскрикнула, а ангел разинул пасть, в глубине которой скрежетали пламенеющие раскаленные шестеренки, и огласил окрестность торжествующим ревом и обжигающим выдохом, Бенайтли совершил свой бросок.
Копье пронзило воздух. Ускорение ему было придано громадное. Бенайтли целил не в самого ангела, а в то место, где ему предстояло оказаться. Копье влетело прямо в гигантскую пасть, которая тут же захлопнулась.
Опережая ветер, грохоча колесами, "Мидас" взлетел по вдруг пошедшим куда-то вверх рельсам и вынесся на мост, оставив позади землю. Кто-то завизжал.
- Тормози! - закричал еще кто-то. По обе стороны от них зияла бездна. Шэм стремительно повернулся и стал смотреть туда, откуда упорно двигался к ним ангел.
Вдруг позади ангела что-то началось. Живое землетрясение. Край земли вздрогнул. Почва расступилась, и из нее показалось чудовище.
Бледный левиафан вставал из черных глубин. Он скрежетал зубами в порыве эпического гнева. Вот это пасть! Бездна, в которой теснились клыки-колокольни. Крот взвыл. Ухватившись за край ямы лапами - каждая была похожа на утес с крепостями когтей, - он полез наружу.
Огромный свирепый зверь в бархатной шубе прорвался.
Насмешник Джек воспарил. Как мстительная туча.
Изогнувшись и закручиваясь в воздухе штопором, он стал падать вперед, так что Шэм разглядел обломки охотничьей археологии, застрявшей у него в боках и животе. Перекушенные черенки и рукоятки, шкурная летопись неудавшихся охот, коллекция язвительных трофеев, собранная землеройным колоссом за те века, что он насмешничал, завлекал и разрушал.
Теперь гигантская мульдиварпа сама охотилась на тот усиленный сальважирским трюком сигнал, что исходил из пасти ангела. Зверь прыгнул на ангела. Оскалились костяные плиты зубов. Металл завизжал под ними, когда Насмешник Джек сделал первый укус.
Ангел пальнул из всех орудий сразу. Пламя лизнуло гиганта, обожгло его желтую шкуру, тот зарычал, но добычу не выпустил. Хотя наверняка чувствовал, что горит. Он царапал когтями, рвал зубами. Команда потрясенно смотрела.
Капитан звала Насмешника Джека, - приветствие, вызов, жалоба сливались в ее бессловесном крике.
Божественный крот сорвал ангела с рельсов. Оба гиганта, кувыркаясь, как в замедленной съемке, вспахивали последние метры земли. Насмешник Джек тряс жертву, осыпая все вокруг райскими обломками и огнем.
На краю бездны ангел на мгновение замер, встав на дыбы, словно башня, его колеса вхолостую крутились в воздухе. Он точно задумался, не вернуться ли ему назад, на ровную землю. Насмешник Джек, горя и обливаясь кровью, сидел на ангеле, крошил зубами сталь и не сводил глаз с "Мидаса".