- Потом, - продолжил голос с оттенком металла, - я бы вышвырнула тебя обратно в море, из которого и подобрала. Но, обнаружив во время допроса, что ты являешься специалистом по электронике, я решила оставить тебя и доставить на базу. Мне приказано доставлять всех ценных пленников. Тебе повезло, что ты оказался тем, кого можно использовать. А иначе...
В комнате медленно таяли холодные отголоски. Джонс содрогнулся. Мысленно он видел, как открывается люк и через него врывается море, как он сопротивляется, но невероятно сильные искусственные руки выталкивают его в черную, безмолвную бездну.
В голове промелькнул вопрос: как много Кит VI узнала о нем. Но не успел он подумать, как получил ответ. Память вдруг словно прорвало, и теперь он знал все остальное, что касалось случившегося.
Начать с того, что подлодка обладала человеческой натурой в той степени, в какой ею может обладать машина. Она "думала" о себе как о существе по имени Кит VI - <<кит" на языке врага означал обычного кита - и способом выражаться могла бы сбить с толку всякого неспециалиста. Послушав ее, он бы решил, что та обладает собственным сознанием. Джонс разбирался в этом вопросе получше. Еще не было создано ни одного механического мозга, который обладал бы самосознанием. Но здесь он был смонтирован таким образом, что производил впечатление разумного. А Джонс мало-помалу перенял обычное заблуждение и стал думать о лодке как о живом существе. Или как о женщине. Поскольку создатели "Кит" попались в собственную ловушку и, памятуя о том, что лодки относятся к женскому роду, при строительстве "Кит" невольно наделили ее женской психологией.
А иначе как можно объяснить, что "Кит", как ему казалось, чуть ли не с нежностью заботится о нем? Зная, что он - ценный пленник и что пославшим ее людям на базовом корабле требуется именно такой человек, как Джонс, с его талантом и сведениями, которые они могут использовать, "Кит" была готова сделать все возможное, чтобы его тело оставалось в целости и сохранности. Вот почему она ввела ему внутривенное питание и прекратила допрос, когда случайно натолкнулась в его мозгу на чрезвычайно чувствительную и болезненную зону.
Что же это был за ранимый участок? Да не что иное, как та ночь, которая осталась в далеком прошлом, но которая по сей день болезненно отзывалась в нем. Та ночь, когда отец запер его в темном чулане за то, что он, Джонс, не признавался, что украл из кошелька матери монету в двадцать пять центов. Он отказался признаться, потому что знал, что не виноват. Потом темнота сделалась плотной, тяжелой и жаркой и стала душить его, словно его завернули в толстое одеяло. И тогда он, не в силах больше выносить страха, темноты и стен, которые, казалось, придвигаются к нему, чтобы его раздавить, пронзительно закричал. Он кричал до тех пор, пока его мать, оттолкнув отца в сторону, не открыла дверь и не дала ему свет, пространство и широкую, мягкую грудь, чтобы выплакаться на ней.
И с тех пор...
- Мне удалось выведать из тебя только то, что ты - специалист по электронике, что был на лайнере-люкс "Кельвин Кулидж", что оставляешь свою жену по решению суда о раздельном жительстве и что собираешься жить с матерью, которая проживает на территории университета, - почему-то потеплевшим голосом произнесла "Кит". - Там ты собирался вести привычную и размеренную академическую жизнь преподавателя и остаток своих дней быть рядом с матерью, пока та не умрет. Но как только я столкнулась с этой мыслью, ты неожиданно вернулся к случаю с чуланом, и я ничего не смогла с тобой поделать. К сожалению, меня снабдили лишь самыми легкими наркотиками, и поэтому я не могу погрузить тебя в состояние глубокого гипноза. Если бы я могла, то сумела бы проникнуть за барьер того эпизода или отодвинуть его в сторону. Но каждый раз, когда я начинаю допрос, я задеваю данный образ из прошлого.
Была ли то игра его воображения, или он и вправду уловил в ее голосе нотку легкой грусти или участия? Все может быть. Если враг встроил модулятор, способный имитировать сочувствие и доброту, то с таким же успехом он бы сумел вмонтировать схемы, могущие изображать и другие эмоции. А иначе возможно ли, чтобы машина, которая, в конечном счете, является высокоразумным "мозгом", могла управлять голосовым механизмом и производить тем самым нужное впечатление?
Наверное, он никогда не узнает. Однако нет сомнений, что в голосе есть по меньшей мере намек на какие-то чувства.
Он был рад, что проявляет интерес к скрытым возможностям "Кит". А иначе он бы барахтался, как кретин, до изнеможения, пытаясь вырваться из этих уз, привязывавших его к койке. Камера была слишком тесной, слишком тесной. И хотя сейчас, когда горел свет, Джонс еще мог как-то смириться с теснотой помещения, он знал, что, если бы свет вдруг потух, он сошел бы с ума.
Наверное, "Кит" узнала и об этом, однако она не пыталась использовать свою осведомленность. Например, угрожая ему. Почему? Почему она не делала попыток вырвать у него информацию, припугнув его чем-нибудь? Именно такими методами, вероятно, и действовали люди, создавшие ее, а ведь она, в конце концов, всего лишь их отражение. Почему же она не пыталась запугать его?
Ответ не замедлил прийти.
- Тебе следует знать, что я попала в беду. А это, в свою очередь, означает, что и ты, Джонс, тоже попал в беду. Если я утону, то и ты вместе со мной.
Джонс напрягся. Вот он, решающий момент. Похоже на то. Он удивился, услышав в ее голосе почти просительные нотки. Потом он вспомнил, что ее создатели, кажется, предусмотрели для ее голоса целый диапазон эмоций, чтобы та при случае этим воспользовалась.
- Когда ты лежал без сознания, меня атаковали самолеты, - сказала "Кит". - На них, очевидно, был установлен какой-то неизвестный мне прибор, потому что я находилась на глубине в сотню морских саженей, а они все-таки засекли меня.
Джонс теперь уверился окончательно. В ее голосе было чувство - что-то среднее между угрюмой печалью и уязвленным самолюбием. Когда "Кит" послали в море, подумал Джонс, сцена потеряла великую актрису.
Несмотря на свое положение, он, не удержавшись, издал короткий смешок. "Кит", вероятно, услышала, потому что задала Джонсу вопрос:
- Что это за звук, Джонс?
- Смех.
- Смех?
Разговор прервался. Джонс мысленно представил, как "Кит" застыла в ожидании, роясь по каналам своих электронных банков памяти в поисках определения той штуки, которая называется смехом.
- Ты имеешь в виду вот это? - спросила "Кит".
Динамик взорвался хохотом, от которого стыла кровь.
Джонс натянуто улыбнулся. Ясно, что создатели "Кит" включили в ее репертуар определение смеха и способность воспроизводить таковой. Но тот смех, который они вложили в нее, был именно таким, какой только от них и можно было ждать. Он предназначался для запугивания их жертв. В таком смехе не было ни единого намека на радость или веселье. Джонс ей так и сказал. Снова молчание. Затем динамик коротко рассмеялся. На этот раз ее смех выражал презрение и пренебрежение.
- Я не это имел в виду, - ответил Джонс.
Голос "Кит" задрожал. Джонс поразился этому. Похоже, инженеры противника не предназначали ее для выражения собственных эмоций. Машины, насколько он знал, могли переживать крушение планов и неверие в собственные силы, но они не ощущали при этом такого же "чувства" разочарования, как люди. Однако вполне возможно, что в своем желании заставить машину имитировать человека как можно полнее они вмонтировали в нее специальный прибор. Конечно, подобный прибор расширял объем работы по составлению программы управления машиной до фантастических пределов, но такой вариант возможен.
А потом Джонс испытал еще одно легкое потрясение. Ранее "Кит" начала ему объяснять, почему ей нужна помощь, но неожиданно переключилась на обсуждение смеха и на тщетные попытки воспроизвести его.
Значит, "Кит" можно было сбить с толку.
Он взял на заметку свой вывод. Возможно, позже он ему еще пригодится - как оружие против нее. Если ему вообще доведется попасть в такую ситуацию, где он сможет это оружие использовать. А сейчас, когда его связывали ремни, для надежды, казалось, совсем не оставалось места.
- О чем ты говорила? - переспросил он.
- Я сказала, что я в беде, а следовательно, мы оба. Если хочешь выжить, ты должен помочь мне.
Она помолчала, словно подыскивала в своем металлоячеистом мозгу правильные с точки зрения психологии комбинации слов. Он напрягся, так как знал, что другой такой возможности не будет, и стал внимательно слушать.
- Пока ты спал, - сказала она, - эти самолеты - по моим предположениям, они из авиации буржуазных янки, - каким-то образом засекли меня и сбросили глубинные бомбы. Они взорвались совсем близко от меня, но, поскольку меня построили прочной и компактной, они причинили мне минимальный ущерб, и то лишь снаружи. Но встряска была порядочной.
Я нырнула под углом и ушла от них. Но когда я опустилась к самому дну, то остановилась. Мой нос застрял в придонном иле глубоководной зоны, и я не могу выдернуть его.
Боже милостивый, подумал Джонс, на какой же мы глубине? В тысячи футов?
Эта мысль напомнила ему о его клаустрофобии. Теперь стены и в самом деле, казалось, давили на него. Они прогибались внутрь под чудовищным весом воды над ним.
Мрак и перспектива быть расплющенным.
"Кит" замолчала, словно давала ему время поразмыслить над ужасом, окутывавшим ее снаружи. От него Джонса отделяла лишь ее тонкая кожа. И сейчас, словно она верно оценила его реакции, она продолжила:
- У меня прочные стенки и к тому же довольно эластичные, так что они выдержат даже на такой глубине. Но я дала течь!
Она очень небольшая, но из-за нее мой отсек между внутренней и внешней стенками заполняется водой. И еще, должна признаться, от ударной волны сместилась одна панель с моей внутренней стенки. Бомбы разорвались совсем рядом.
Она говорила так, будто была женщиной, которая жалуется врачу на боли в почке.
- Мои насосы работают вполне исправно, так что изнутри меня никак не затопит, - сказала она. - Но, к сожалению, влага повредила схемы управления моим рулевым устройством. Я способна править собой, но только в одном направлении, потому что мои рули погружения блокированы.
Она сделала драматическую паузу и потом изрекла:
- Это направление - вниз.
С ее словами вернулся страх. Эта дверь никогда не откроется. Она выпустит лишь в черноту и чудовищное давление, там нет ни света, ни воздуха, и нет его...
Сжав кулаки, он собрал все силы, чтобы не позволить панике овладеть им. Она, конечно, знала, какой эффект произведут на него ее слова. Скорее всего на нем она и строила свои расчеты. Более чем вероятно, что в ремнях, стягивавших его руки, содержатся приборы для измерения пульса и давления крови. Она сразу могла определить, когда он обманывает ее, а когда трясется от страха.
- У меня есть инструменты, чтобы подремонтироваться, - продолжала она, - но эта течь, к сожалению, вывела из строя схемы управления руками-монтажниками. К великому сожалению.
Голос его был напряженным - как его сжатые кулаки.
- Ну и?
- Ну и я хочу выпустить тебя из твоей камеры и позволить тебе остановить течь и починить схемы. Весь необходимый материал для остановки течи и ящик с чертежами схем находятся у меня в машинном отделении. По чертежам ты сможешь разобраться в схемах.
- А если я сделаю это?
- Я доставлю тебя на базовый корабль живым и невредимым.
- А если не сделаю?
- Тогда я перекрою тебе воздух. Но сначала я выключу у тебя свет.
С таким же успехом она могла садануть его по голове и захлопнуть над ним крышку гроба. Он знал, что не способен противостоять ее угрозам. Он не хотел признавать себя трусом, ему отчаянно хотелось верить, что он - сильный. Но он знал, что где-то глубоко внутри его таилось нечто, способное подвести его.
Когда опустится мрак и воздух станет жарким и душным, он снова почувствует себя ребенком. Ребенком, запертым в чулане, который, как казалось ему, проваливается вниз к самому центру Земли, чтобы остаться там навсегда. А сверху на него будет всем своим весом давить сама Земля, с ее океанами, горами и людьми, которые ходят по ней высоко-высоко над головой.
- Ну что? - в голосе чувствовалось нетерпение.
Он вздохнул:
- Я согласен.
В конце концов, пока он живет, он всегда может надеяться на побег. А возможно, даже на захват этого чудовища...
Он с иронией покачал головой. Зачем пытаться обманывать себя? Он - трус и ни на что не годен. Если бы это было не так, он не удирал бы всю свою жизнь от страха, не бежал бы домой к маме. Он не отказался бы от престижной работы преподавателя в крупном университете на Среднем Западе и не приехал бы преподавать на побережье, потому что там он мог быть поближе к матери.
Она не согласилась покинуть свой дом, вот почему он приехал к ней.
А затем, когда он встретил Джейн и позволил ей уговорить себя работать в той крупной лаборатории на Гавайях, что специализируется по электронике, он много раз думал: как было бы хорошо, если бы его мать приехала и навестила их. После многочисленных бурных скандалов Джейн не дала согласия на ее визиты, потому что, как она выразилась, его мать лишала ее остатков мужества. И тогда он бросил Джейн.
И вот сейчас он здесь снова в том же чулане, который погружается в убийственную бездну еще глубже. Он снова в том же чулане, потому что он опять убежал. Если бы он не побоялся остаться с Джейн, он бы не попал в такой переплет.
Самым ужасным во всем этом было то, что он признавал правоту Джейн. Он знал, что мать велела ей присматривать за ним из-за этого странного вывиха в его мозгу. Однако он ничего не мог поделать с собой, он только вяло сопротивлялся. Точно так же, когда эта ужасная тварь втянула его в свою открытую пасть: сейчас он слушался каждого ее слова. И все из-за страха, с которым он не мог совладать.
Резкий голос "Кит" вторгся в поток его мыслей.
- Только одно удерживает меня от того, чтобы я тебя развязала.
- Что именно?
- Тебе можно доверять?
- А что мне остается? Умирать мне вовсе не хочется, а жить я смогу только в том случае, если останусь с тобой. Даже в качестве пленника.
- О, мы очень хорошо обращаемся с теми специалистами, которые сотрудничают с нами.
Джонс отметил ударение, сделанное на слове "сотрудничают". Вздрогнув, он спросил себя, что его ждет впереди. Возможно, с тем же успехом он мог бы и отказать ей. По крайней мере, он сможет пасть с честью.
Здесь, под столькими полновесными морскими саженями, где никто и никогда не узнает о принесенной им жертве, честь не имеет никакого смысла. Он будет всего лишь одним из пропавших без вести, забытым всеми, кроме матери и Джейн. А она... она молодая, симпатичная, и ума ей не занимать. Она найдет себе кого-нибудь другого - не успеешь и глазом моргнуть. От этой мысли его захлестнула волна гнева.
- У тебя поднялось давление, - сообщила "Кит". - О чем ты сейчас думал?
Он хотел ей ответить, что это не ее дело, но подумал, что тогда она наверняка заподозрит, будто он замышляет что-нибудь против нее. И он сказал правду.
- Вам, буржуазным янки, следовало бы научиться сдерживать свои эмоции, - равнодушно произнесла она. - А еще лучше - совсем избавиться от них. Вы проиграете войну из-за своей глупости и всяких овечьих переживаний.
В других обстоятельствах Джонс просто умер бы от смеха при одной мысли о машине, разглагольствующей по вопросам патриотизма, а сейчас он лишь слегка подивился тому, что строители "Кит" не оставили без внимания даже идеологическую грань хорошо воспитанного механического мозга.
Кроме того - и от этой мысли он поморщился, - не исключено, что она права.
- Перед тем как я развяжу тебя, Джонс, - сказала она неприятно резким голосом, - должна тебя предупредить, что я приму все меры предосторожности против любого саботажа с твоей стороны. Буду с тобой предельно откровенна и признаюсь тебе вот в чем: пока ты будешь в машинном отделении, я не смогу так же хорошо присматривать за тобой, как сейчас, когда ты здесь. Но у меня есть множество всяких способов, как проследить за каждым твоим шагом. Стоит тебе дотронуться до каких-нибудь недозволенных деталей - или просто приблизиться к ним, - я буду сразу же оповещена.
Сознаюсь тебе и в том, что против тебя у меня есть только одно наступательное оружие. Если ты поведешь себя не так, как следует, я пущу анестезирующий газ. Я оставлю дверь в камеру открытой, так что газ постепенно заполнит все мои внутренности. А поскольку коридоры здесь очень узкие - ведь они предназначены исключительно для техников, которые обслуживают меня по возвращении в порт, - то все эти помещения заполнятся газом очень быстро. Я тебя одолею.
- А потом? - спросил Джонс.
- Я не буду перекрывать газ, пока ты не умрешь. Вслед за тобой погибну и я. Но зато я буду удовлетворена сознанием того, что ни один прислужник капитализма не поборол меня. И я не боюсь смерти, как ты.
В последнем Джонс сильно сомневался. Она и в самом деле не боялась в том смысле, в каком боялся он. Но ее создатели, очевидно, заложили в нее стремление к выживанию, которое скорее всего такое же сильное, как у него. Иначе она не была бы боеспособной машиной, какой неприятель желал ее видеть, и они с тем же успехом могли бы сконструировать более привычный тип подлодки с экипажем на борту, который сражался бы за свои жизни.
"Кит" отличалась от него главным образом тем, что она, будучи машиной, не страдала неврозами. Он был человеком, то есть неизмеримо выше ее по организации. А значит, неизмеримо больше возможностей, чтобы у него что-нибудь да разладилось. Чем выше существо поднялось, тем ниже ему падать.
Пластиковые оковы на нем внезапно отстегнулись. Джонс встал, растирая затекшие руки и ноги. Одновременно дверь камеры открылась, скользнув в стенной паз. Подойдя к двери, он вгляделся в темноту прохода и отпрянул.
- Иди вперед! - нетерпеливо приказала "Кит".
- Но там слишком темно, - ответил он. - Этот коридор чересчур низкий и узкий. Мне придется пробираться ползком.
- Посветить тебе я не могу, - огрызнулась она. - У меня есть фонари для техников, но они находятся в шкафчике в машинном отделении. Тебе придется пойти и взять их.
Он не мог. Было совершенно невозможно заставить свои ноги двигаться в густой мрак коридора.
"Кит" выругалась свойственным врагу матом. Во всяком случае, он полагал, что она материлась. Своим звучанием ее слова определенно походили на мат.
- Джонс, буржуазный трус! Убирайся из этой комнаты!
- Не могу, - заскулил он.
- Ха! Если у янки все штатские такие, как ты, то вы наверняка проиграете войну.
Он не мог объяснить ей, что не все похожи на него. Его слабость была особой, это оправдывало его. С ней просто ничего нельзя было поделать.
- Джонс, если ты не уберешься отсюда, я затоплю эту камеру газом.
- Если ты это сделаешь, то и сама погибнешь, - напомнил он ей. - Ты навечно останешься здесь, уткнувшись носом в грязь.
- Знаю. Но у меня есть более первоочередная установка, чем выживание. Если мне придется делать выбор между пленом и гибелью, я выберу последнее. Без колебаний, в отличие от вас, капиталистов.