Вот еще кроха полезной информации, отметил Лейн. Их оружие может поражать с различной силой.
Затем, продолжая оставаться на грани между жизнью и смертью, Марсия все же нашла в себе силы доползти до аптечки и проделать с грехом пополам необходимые лечебные процедуры. Через день-другой она уже встала на ноги, шрамы стали затягиваться, осталась лишь легкая хромота.
Во всем они далеко опередили нас, подумал землянин. Судя по рассказу, Марсия сумела в кратчайшее время срастить разорванные мышцы.
Далее она поведала, что регенерация тканей потребовала от организма большого количества энергии и почти все время лечения ей пришлось проводить либо в режиме усиленного питания, либо в спячке. Ничего удивительного: процессы заживления и при обычных темпах протекания требуют немалых энергетических затрат.
За время выздоровления Марсии тела погибших друзей и убитого животного начали разлагаться - новая для нее забота. Преодолев чувства, она расчленила трупы и отправила их в мусоросжигатель.
Рассказывая об этом, Марсия не сумела сдержаться и расплакалась снова.
Лейна интересовало, почему Марсия не захоронила тела коллег, но расспрашивать он не стал. Может быть, таков обычай ее народа - сжигать усопших, но более вероятной причиной землянину представлялась необходимость замести все следы пребывания на Марсе до прилета экспедиции с Земли.
Вместо этого Лейн спросил, вернее, изобразил вопрос, как удалось зверю прорваться в помещение через, казалось бы, непреодолимые ворота бокового туннеля. Утерев слезы, Марсия объяснила, что наглухо ворота запирались лишь днем, когда десятиножки бодрствовали, либо когда она и ее коллеги сами ложились отдыхать. А когда стряслась беда, одной из ученых как раз пришла очередь отправиться в инкубатор за свежими яйцами. И, как Марсия полагает, та оставила дверь приоткрытой. Разумеется, она же сама первой и погибла, прямо на месте. Когда, перебив спящую колонию, зверь помчался по туннелю, его внимание привлек свет из бокового хода. Остальное уже известно.
А почему, энергично жестикулировал Лейн, сбежавший самец ночью не спал, как все прочие десятиножки? Тот, которого они наблюдали в клетке, вроде бы соблюдал общее биологическое расписание. Да и беспечность мирно спящих стражей королевы-матки как будто свидетельствовала о безопасности колонии в ночные часы.
Увы, это не так, объяснила Марсия. Самец, сбежавший из заключения, не подчинен никаким законам, кроме собственной усталости. Лишь умаявшись от беспрерывных убийств и пожирания жертв, он засыпает в изнеможении. А биологические часы не властны над ним. Передохнув, он возобновляет свой кровавый рейд по трубам до следующего привала.
Это вполне объясняет встреченный им по пути участок трубы с увядшими зонтиками, подумал Лейн. А соседняя колония, проникнув в опустошенную зону, немедленно занялась восстановлением. Для этого и понадобился ей огород с новой зонтичной рассадой.
Как же это угораздило меня и моих спутников, дивился Лейн, за шесть дней ни разу не заметить выходящих на поверхность десятиножек? Каждая колония имеет по меньшей мере один выход со шлюзом, а отсюда до базы разместится в трубах добрых пятнадцать колоний. Возможно, разгадка в том, что десятиножки-огородники выбирались наружу крайне редко. Как Лейн теперь припоминал, ни он, ни остальные не обнаружили на листьях-зонтиках никаких дыр или иных повреждений. Сейчас-то он понимал, что это означало: последний урожай собран уже давно, и растительность созрела для очередной жатвы. Если бы довелось отложить отправку вездеходов на день-другой, они наверняка заметили бы десятиножек-сборщиков за работой. И все могло бы повернуться иначе.
У Лейна были к Марсии и иные вопросы. Относительно корабля, которому предстояло забрать ученых на Ганимед, например. Спрятан ли он где-либо снаружи, или они ожидали его прилета? Если за ними высылался челнок, то как поддерживалась связь с базой на Ганимеде? По радио? Или каким-либо иным, неведомым землянам способом?
Голубые шары! - мелькнула мысль. - Не они ли средство передачи сообщений?
Но ни о чем более подумать Лейн уже не успел - внезапно его сморила накопившаяся за последние сутки усталость. Землянин уснул, как выключился. Последней запомнилась улыбка склонившейся над изголовьем Марсии.
Когда же Лейн проснулся, точнее, с трудом продрал глаза, спина затекла, а во рту было сухо, как в марсианской пустыне. Он приподнялся на жесткой койке как раз вовремя, чтобы заметить Марсию, возвращавшуюся с корзинкой яиц из очередного похода в инкубатор. Лейн сдавленно замычал, как от зубной боли, - это означало, что он проспал полные марсианские сутки.
Шатаясь и путаясь в собственных ногах, доковылял он до душевой. Горячая вода освежила тело и прояснила мысли. Когда же выбрался из-под душа, завтрак уже дымился на столе. Марсия снова провела церемонию причастия, и они приступили к трапезе. Лейн с тоской вспомнил свой обычный утренний кофе. Горячий суп был неплох, но заменить кофе все же не мог. Зато каша из каких-то консервов, на вкус почти фруктовых, пробудила окончательно - в ее состав, видимо, входили тонизирующие вещества.
Пока хозяйка занималась посудой, Лейн решил размяться и занялся физическими упражнениями. Отжимаясь и приседая, он мог без помех прикинуть свои дальнейшие планы.
Каков должен быть его следующий ход?
Долг требовал возвращения на базу для связи с кораблем. Новостей для доклада хватало вполне, даже с лихвой. От таких новостей вся Земля встанет на уши!
Плану возвращения Лейна с Марсией в качестве трофея мешало только одно обстоятельство - она могла воспротивиться.
Присев в очередной раз, Лейн так и застыл неподвижно на корточках. Какой же он олух! Лишь крайней усталостью и полным разбродом в мыслях накануне он мог объяснить теперь собственную слепоту. Марсия ни словом не обмолвилась об оружии, но, ничуть не колеблясь, поведала о Ганимеде - открыла тайну местонахождения новой базы инопланетян! Стало быть, уверена, что ему уже никому и ничего не доведется рассказать. Без подобной уверенности ее болтливость обернулась бы большим проколом в системе их безопасности.
Означать это могло лишь одно - корабль инопланетян уже в пути и вот-вот сядет на Марсе. И заберет с собой не только ее - его, Лейна, тоже. Если бы предполагалось убить, он давно стал бы трупом - незачем и из болота было вытаскивать.
Лейна не включили бы в состав первой марсианской экспедиции, если бы ему недоставало решительности. Спустя пять минут план был готов. Долг его ясен. Следует вырваться на свободу даже вопреки собственным чувствам к Марсии, и если предстоит применить силу - колебаться не приходится.
Для начала следовало чем-то ее связать. Затем собрать вещи: упаковать два скафандра, книги, кое-какие не слишком громоздкие инструменты - путь предстоял долгий. Он заставит Марсию шагать по трубе перед собой до тех пор, пока не доберутся по трубе до окрестностей базы. Там оба натянут скафандры и переберутся под купол. Но ненадолго. Ракету запустить он сумеет. Пусть в одиночку это и рискованный шаг, но раз теоретически он возможен, Лейн справится.
Чтобы избавиться от нервной дрожи, вызванной вынужденным вероломством и необходимостью наказать Марсию за гостеприимство, землянин крепко сжал зубы и на мгновение напряг мышцы. В конце концов, угождала она ему вовсе не из альтруистических побуждений. Судя по всему, что Лейн уже успел понять, Марсия тоже готовила гостю сюрпризец.
Вспомнив, что в одном из шкафчиков видел веревку - такую же, как и та, что вытащила его из болота, - Лейн открыл дверцы и достал ее. Марсия, стоя посреди комнаты и поглаживая головку распластавшегося по ее плечам синеокого червя, следила безмятежным взглядом за действиями Лейна. Землянин надеялся подобраться поближе, чтобы застичь врасплох. Никакого оружия при ней сейчас не имелось. Да и вообще, кроме ее любимца, по-прежнему ничего на ней не было - она сияла целомудренной наготой с тех самых пор, как сняла скафандр.
При виде Лейна, приближающегося с веревкой в руках, Марсия заговорила слегка встревоженным голосом. Не нужно было особого телепатического дара, чтобы понять смысл ее слов: она явно интересовалась, что Лейн собирается делать с этой веревкой. Землянин попытался изобразить дружелюбную улыбку и неожиданно безуспешно - его разом скрутила острая физическая боль.
Спустя мгновение - и все после того, как Марсия громко произнесла одно-единственное слово, - муки Лейна стали буквально невыносимыми. Боль, ударив точно под ложечку, отозвалась в горле жестоким рвотным позывом. Рот переполнился слюной и Лейн, обронив веревку, бросился в душ, чтобы не оплошать посреди комнаты.
Спустя десять минут он чувствовал себя вывернутой наизнанку перчаткой. Ватные ноги не держали, и Марсия помогла добраться до кровати.
Уже лежа, Лейн ругался про себя. Вот окаянный желудок! Так отреагировать на необычную пищу в самый ответственный момент! Похоже, удача сегодня отвернулась от Лейна.
Но простое ли это невезение? - задумался Лейн, припомнив, как необычно резко произнесла Марсия некое словцо. Уж не загипнотизировала ли она его, не закодировала ли подобную реакцию его организма на ключевое слово? В иных случаях такое оружие может оказаться посильнее огнестрельного.
Лейн до конца уверен не был в своих догадках. Но казалось весьма подозрительным, что желудок, вроде бы смирявшийся с непривычной пищей до сих пор, вдруг забастовал. Гипноз, впрочем, представлялся слишком маловероятным объяснением случившемуся - как удался бы он, если объект знает от силы десятка два слов на языке гипнотизера?
Язык? Слова? Но так ли уж это необходимо? А если она подсыпала в пищу наркотический препарат, затем разбудила ночью и объяснила мимикой и жестами, как он должен реагировать на определенное слово - фактически закодировала, - и снова уложила спать?
Лейн знал о гипнозе достаточно, чтобы счесть свое предположение вполне правдоподобным. Справедливы его подозрения или же нет, так или иначе он лежал сейчас совершенно беспомощный и едва мог пошевелиться.
Но день не оказался совершенно потерянным. Лейн усвоил еще десятка два слов языка Марсии, а она устроила для него очередной сеанс рисования. Из ряда выразительных эскизов Лейн узнал, что едва не поглотившее его болото в буквальном смысле слова суп, зооглей, подкормка для зонтичной рассады и представляет собой вязкую смесь одноклеточных растений и питающихся ими чуть более крупных форм анаэробных живых существ. Тепло их крохотных водянистых тел предохраняет огород и рассаду от промерзания, но лишь летом, когда ночная температура опускается всего до сорока ниже нуля по Фаренгейту.
После высадки ростков на поверхность труб взамен погибших деревьев суп-зооглей постепенно возвращают, выливая в канал. Рыбы-насосы частично потребляют его в пищу, а частично перекачивают вместе с водой до самого экватора.
Позже Лейн сам попробовал это блюдо и сумел удержать его в желудке. А потом поел и немного каши.
Марсия даже не позволила ему взять тарелку в руки, кормила с ложечки. В ее заботе было нечто столь женственное, столь трогательное, что Лейн и не пытался противиться.
- Знаешь, Марсия, - проглотив очередную ложку каши, сказал землянин, - может, я и не прав. Имею же я право ошибаться? Может быть, между нашими расами все же смогут установиться добрососедские отношения. Только взгляните на нас без предубеждения. Боже, будь ты только настоящей женщиной, я бы влюбился в тебя по уши!
Ты не хотела причинять мне боль, правда ведь? Так уж вышло. Это была простая необходимость, непреложная целесообразность - отнюдь не злой умысел. А сейчас ты нянчишься со мной, своим врагом. Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас...
Марсия, разумеется, не поняла ни слова. Но когда заговорила, Лейн уловил в ее голосе лишь приязнь и ласку - отражение чувств, которые и сам к ней испытывал.
И засыпая, Лейн мечтал о том, как они с Марсией в качестве полномочных представителей двух цивилизаций, двух различных миров приведут свои расы к миру и согласию. За чем дело стало - обе высокоразвиты, обе преследуют лишь мирные цели, обе стремятся блюсти благочестие. И воцарится космическое братство, и не для одних лишь людей, а для всех наделенных душой тварей Божиих, и наступит тогда...
Проснулся Лейн по весьма прозаической причине - его разбудил переполненный мочевой пузырь. Землянин с трудом разлепил веки - и потолок, и стены помещения перед глазами ходили ходуном. Часы на руке расплывались в неясную светящуюся лужицу, лишь неимоверным усилием воли Лейну удалось сфокусировать взгляд и мысленно выпрямить стрелки: циферблат, рассчитанный специально под марсианские сутки, показывал полночь.
Покачиваясь точно пьяный, он с трудом поднялся на ноги. Не только пузырь был переполнен, самого Лейна тоже распирало - от уверенности, что спать бы ему еще да спать под воздействием наркотика, кабы не острая боль в паху. Вот бы найти что принять внутрь, чтобы нейтрализовать наркотик, мелькнула мысль. Тогда он смог бы осуществить свой план немедленно. Но прежде всего в туалет.
Чтобы добраться туда, предстояло миновать спящую Марсию. Та неподвижно лежала на спине, привольно раскинув руки и необычайно широко распахнув рот.
Лейн быстро отвел взгляд в сторону - казалось неловким рассматривать хозяйку в подобной позе.
Но что-то зацепило взгляд, привлекло внимание: движение, крохотный отблеск у нее во рту, словно от бриллиантовой коронки.
Лейн склонился над ней, вгляделся и - в ужасе выпрямился.
Между зубами вырастала, поднималась, выползала наружу голова.
Землянин протянул было руку - машинально, - чтобы схватить подлую тварь, но рука застыла на полпути: он узнал вечно недовольные пухлые губки и крохотные синие глаза. Это был червь Марсии.
Сперва землянин решил, что Марсия умерла, задохнулась. Червь не просто расположился во рту, как в чаше - он вылезал из самой глотки.
Но затем заметил, что ее грудь вздымается, как у живой. Казалось, происходящее Марсию вовсе не беспокоит.
Сделав над собой усилие, преодолев мучительный позыв к рвоте, Лейн придвинулся ближе и поднес ладонь к губкам червя.
Теплый воздух с едва слышным шипением коснулся пальцев: Марсия дышала сквозь эту тварь!
- Боже всемогущий! - выдохнул Лейн мгновенно осипшим голосом и подергал Марсию за плечо. Касаться червя он брезговал, да и неизвестно, какими последствиями могло это для нее обернуться. От ужаса Лейн напрочь позабыл о своих коварных планах, он готов был уже лишиться единственного преимущества бодрствующего перед спящей.
Веки Марсии дрогнули, приоткрылись, но пелена сна с огромных серо-голубых глаз так и не спала.
- Только не пугайся! - успокоительно шепнул Лейн.
Легкая судорога пробежала по всему телу Марсии. Ресницы
снова плотно сомкнулись, голова откинулась назад, лицо исказилось в гримасе.
Лейну непросто было судить, означало ли это выражение боль или нечто совсем иное.
- Что же это за чудище? - воззвал он. - Может, симбиот? Или все же паразит?
В сознании завертелись обрывки россказней о кровожадных вампирах, о червях, заползающих внутрь уснувших людей, чтобы высосать жизненные соки.
Неожиданно Марсия резко села на кровати и призывно потянулась к Лейну. Он принял ее руки в свои, продолжая беспомощно вопрошать:
- Что же это такое?
Марсия привлекла его к себе, потянулась лицом к лицу. Но изо рта высунулся червь, крохотные и пухлые его губки изогнулись омерзительным колечком.
Это был безусловный рефлекс, смесь животного ужаса и брезгливости, и Лейн оказался не в состоянии с ним совладать. Он резко отбросил руки Марсии и отпрянул.
Марсия, словно очнувшись от дурмана, полностью пришла в себя. Червяк, во всю свою тошнотворную длину выпроставшись из ее нутра, жалкой мокрой кучкой шмякнулся на кровать между ног, мгновение-другое недоуменно бился, затем уютно свернулся и, не спуская взгляда синих глазок с землянина, пристроил головку на бедре хозяйки.
Марсия выглядела такой расстроенной, разочарованной и подавленной, что никаких сомнений относительно природы случившегося у землянина уже не оставалось.
Лейн поднялся и сделал шаг назад. Он должен был справиться с собой - вопреки слабости в коленях, вопреки сердцебиению, назло остальным омерзительным ощущениям, - это ведь его призвание, долг ученого.
Лейн снова уселся на кровать, на этот раз за спиной Марсии, за пределами досягаемости червя.
Марсия махнула рукой, указывая Лейну на его кровать, мол, отправляйся досыпать. Похоже, ничего экстраординарного в произошедшем она не усматривает, мелькнула у Лейна мысль.
Но ему требовалось объяснение - без этого было не уснуть. Землянин протянул хозяйке бумагу и перо с ближайшего столика и выразительно почертил пальцами. Пожав плечами, Марсия принялась за рисование. Лейн следил через плечо за ее эскизами. На пятом рисунке она остановилась.
Лейн побледнел, глаза его расширились.
Итак, Марсия все-таки женщина. В том смысле, что вынашивает в себе яйца, яйцеклетки, или как их там еще называть, а порою носит внутри себя и ребенка.
Этого мерзкого так называемого червя. Так называемого. Непросто подобрать ему подходящее, исчерпывающее определение. Слишком много функций сошлось в нем воедино. Червь был личинкой. Червь был ее половым органом, ее фаллосом. А также отпрыском Марсии, плодом ее плоти и крови.
Но не продуктом хромосом. Генетически червь вел иное происхождение, и весьма неожиданное.
И хотя именно Марсии предназначалось родить его, она не являлась ему матерью - ни даже одной из матерей.
Замешательство, смятение, охватившие Лейна, трудно было списать целиком на счет болезненного состояния после вчерашних событий. Слишком много новой информации, слишком много новых ощущений. И слишком вдруг все навалилось. Лейн отчаянно пытался все с ходу переварить, разложить по полочкам, но в мыслях царил полный разброд.
"Не с чего впадать в столбняк! - мысленно прикрикнул он на себя. - В самом деле, деление животных на два различных пола - всего лишь один из путей эволюции, апробированный Создателем на Земле. На планете Марсии Господь - или природа - изобрели для высших животных иные методы воспроизводства. И один лишь Бог ведает, сколько еще различных способов размножения существует в бесчисленном множестве обитаемых миров".
Но преодолеть шок землянину все же не удалось - рассуждения помогали слабо.
Этот червяк, нет, эта личинка, этот внематочный эмбрион своей приемной матери... Ладно, остановимся на личинке, так как метаморфоза с ним произойдет позднее.
Эта необычная личинка обречена оставаться в нынешнем виде до самого конца - до смерти от старости.
В случае, если Марсия не сыщет себе пару - другого взрослого ильто. И они не почувствуют взаимного влечения.
Тогда, согласно рисунку, Марсия и ее друг, или любовник, ложатся либо садятся вместе. Подобно всем возлюбленным Вселенной, подобно влюбленным и на планете Земля, они шепчут друг другу нежности, комплименты, пикантные двусмысленности. Как мужчины и женщины Земли, они ласкают и целуют друг друга. Разница лишь в том, что на родной планете Лейна никому и в голову не придет восхититься большим ртом возлюбленного, сделать ему подобный комплимент.