– Предлагаю взять мешки с борной кислотой и высыпать их в баки чистого конденсата. Потом насосами перекачать воду из этих баков в активную зону, – ответил Вадим.
– То есть вручную загасить реактор? – протянул Алексей. – Для этого кто-то должен перетащить мешки до бака, потом запустить насос. В реакторном блоке полчаса, если там нет особых разрушений, при ста рентгенах в час…
– Около реактора, я думаю, во много раз больше, – продолжил Вадим. – Все понимают, что ты хотел сказать. Это верная смерть. Так я вот, что еще скажу: из вентиляции идет теплый воздух…
Иннокентий взял дозиметр, подошел к вентиляционной решетке:
– Десять микрозиверт…
– Это один миллирентген, ого! – воскликнул Вадим. – Всего через полчаса после аварии. Еще через полчаса будет рентген десять в час. Мы тут долго не протянем. А аппаратура загнется еще быстрей от ионизации.
Иван повернулся лицом к смене. Лицо его было искажено гримасой боли:
– Алексей… Спроси, что там случилось с Петром…
Алексей набрал запрос:
– Иван… В общем… Сайт говорит, что его больше нет в живых.
Иван с силой сжал кулаки, захрипел и рухнул на кресло. Вадим пристально посмотрел на него и сказал:
– Леша, глянь в аптечке успокоительного. Не, таблетки нафиг. Вколи ему из тюбика прямо через одежду.
– Начальника колоть? – усмехнулся Алексей. – Или ты теперь начальник? Ладно, ладно… – Алексей достал из аптечки шприц-тюбик и вколол его в бицепс Ивана.
Вадим подтянул кресло к компьютеру Алексея и сказал, обращаясь к Иннокентию:
– Кончай там смотреть пульты, все равно они мертвые. Присаживайся к нам.
Алексей достал из шкафчика бутылку водки:
– Только не надо смотреть на меня такими глазами, как будто ничего не знаете. Кеша, тащи стаканы…
– …внимание, смена откликнетесь, помощь… – раздалось из громкоговорителя.
– И сделай этого тише, – продолжил Алексей.
Иннокентий щелкнул тумблером, голос почти замолк. По дороге к другим операторам он захватил чайные стаканы. Алексей разлил водку по стаканам:
– Ну что, друзья, ситуация хреновая. Если спасатели – дураки, и плевали они на радиацию, то, может, доберутся до нас через пару часов. Тогда мы подохнем от удушья, и есть шанс, что нас похоронят по-людски. А если идиоты перевелись, то вытащат нас суток через несколько, когда наши тела уже светиться будут. Тогда их замуруют с другим радиоактивным мусором.
– Есть шанс выжить. – Вадим выпил свой стакан залпом. – Не драматизируй.
– И ты предлагаешь напоследок ужраться в хлам? – спросил Иннокентий.
– Шанс может и есть, – ответил Вадим. – А еще есть шанс ядерного взрыва. Я предлагаю всем вместе пойти к реактору и загасить его.
– Всем необязательно, – ответил Иннокентий. – Достаточно одного. Остальные могли бы ему помочь отсюда.
– Отсюда? – хмыкнул Алексей, наливая себе еще водки. – Тут ничего не работает.
– Он прав, – сказал Вадим. – Всем рисковать сразу нет смысла. Пойдет один, если у него ничего не выйдет, может, у следующего будет шанс.
– Осталось найти добровольца, – сказал Алексей.
– Ты, конечно, не пойдешь, – зло протянул Иннокентий, – потому что уже напился.
– Плохо ты меня знаешь, что для меня пару стаканов? Не в этом дело. Просто у меня еще много дел осталось. Всегда есть шанс выжить.
– Это уже мы слышали. Но есть вероятность взрыва, – ответил Вадим.
– Даже если вероятность взрыва одна к миллиону, мы должны действовать. Потому что вокруг живут люди! – сказал Иннокентий.
– Ну, так и будь добровольцем, – Алексей с сожалением посмотрел на пустую бутылку. – Небось, станешь тянуть песню о своих детях.
– Да, буду! – повысил голос Иннокентий. – Хоть что-то полезное я в жизни сделал, в отличие от тебя. Картины твои – мазня. Стишки – дурость.
– Ты мое творчество не трогай, – рявкнул Алексей. – А что касается твоих детей… – Он постучал по клавишам. – Они же тебя ни во что не ставят.
– Это ты у "сайта правды" узнал? Тогда спроси, что народ думает о твоем "творчестве". Дай-ка, дай-ка… – Иннокентий оттеснил Алексея от клавиатуры. – Ну вот, все, что ты рисуешь, полная белиберда. Кстати, насчет твоих баб…
– Моделей, я бы попросил…
– Да мне похрен, "мандели" те еще…
– Так, хватит ругаться, – прервал их перепалку Вадим. – Надо вопрос решать!
– А мы как раз и решаем, – ответил Алексей, – кто в жизни более полезен. Взвешиваем наши поступки, так сказать, на весах правды. Вот, Вадим Миноев, ты у нас лидер и депутат. За работяг выступаешь, да? Когда технику безопасности урезали, где ты был? Ты же начальству жопу лижешь, это все знают! Думаешь, я сочиняю?! Задавай вопрос "сайту". Тут не получится врать, все как на духу…
– Мы тебя в депутаты выдвигали, думали, будешь за нас радеть, – добавил Иннокентий, – а тебе все похрен. В Москву метишь? Что там "сайт" насчет его командировок говорит? Так и думал – посиделки с начальством по саунам и прочие развлечения.
– Много ты во власти понимаешь, – огрызнулся Вадим. – Хочешь чего добиться, сначала надо полизать…
– И как оно, гавно, на вкус? – рассмеялся Иннокентий.
– Слушай, Кеша, ты бы насчет своей жизненной программы помолчал. Дети у него… Да Светка, младшая твоя, вообще, не от тебя!
– Чего?!
– А того. Ты у Алексея спроси. Что это он притих, а? Молчит, гад. Сайту задай вопрос.
Алексей отодвинулся от стола, встал и начал шарить в тумбочках:
– Правда, так правда. Задавай вопрос. Я пока спирт протирочный поищу.
Некоторое время Иннокентий стучал по клавишам, потом стукнул кулаком по клавиатуре и посмотрел на согнувшегося Алексея:
– И ты… п… молчал?!
– П… у нас Иван. – Он кивнул на Ивана, все также лежащего на кресле в отключке. – Только не надо делать вид, что ты не знал о том, что жена тебе изменяет. Твои постоянные переработки не только оставляли детей без воспитания, но и твою жену без ласки.
– И ты тут подсуетился! – Иннокентий поднялся, сжал зубы и взялся за клавиатуру так, как будто хотел кинуть ее в Алексея.
Тот, наконец, нашел бутыль с протирочным спиртом, зубами открыл пробку, налил в стакан белесую жидкость:
– Жена твоя – натура тонкая, гуманитарный закончила. А ты ее в эту глухомань упер и рожать заставил. Чего же ты хотел?
– Б… а ребенка зачем было делать? – крикнул Иннокентий.
– Если не я, то кто? – усмехнулся Алексей. – Ты, благодаря сверхурочным и "улучшению" техники безопасности Вадимом, уже не способен быть отцом. А детей хотел. Так что можешь мне "спасибо" сказать.
– Тебе?! Да я сейчас тебя тут грохну. Вот и будет мое "спасибо". – Иннокентий схватил стул за спинку, поднял его и занес над головой Алексея.
Вадим вовремя толкнул его в сторону, стул отклонился и ударил по столу.
– Хватит! – заорал Вадим. – Благодаря "сайту правды" и вашим дурацким откровениям мы тут друг друга перебьем. – Он подошел к Алексею и отобрал у него бутыль. – И хорош пить всякую гадость!
– Я тонкая натура, вынужден работать с всякими… – заплетающимся языком пробормотал Алексей.
Вадим дал ему пощечину, и тот притих, сев на стул. Все трое долго молчали. Тишину нарушали только всхлипы Ивана.
– Короче, так, – сказал Вадим. – Скажем честно: мы, трое мужиков, за полжизни ничего стоящего не сделали. Спасибо за правду "Комитету": взвесил наши дела – нечего сказать. Ситуацию это не меняет. С реактором надо что-то делать. Конечно, лучше, чтобы Иван пошел и исправил то, что наделал, но вряд ли он на это способен. – Вадим кивнул на сидящего в ступоре Ивана. – Кто пойдет добровольцем?
Никто ему не ответил. Дышать стало труднее: воздух из вентиляции шел уже горячий. Вадим продолжил:
– Я пас. Если выживу, обещаю донести то, что здесь произошло, до высшего начальства. Морду в кровь о пороги разобью, а добьюсь, чтобы нами, как пешками, не двигали. Они там план выполняют и деньги гребут, а мы в дерьме сидим.
– Я не пойду, – сказал Алексей. – Можно сказать, и не жил еще вовсе. Я же с детства творил, мне большое будущее пророчили. И какого черта пошел в технари, не понимаю?! Если выживу, создам, наконец, что-то стоящее. После чего и умирать будет не жалко.
– Я всю жизнь жил ради детей, – сказал Иннокентий, – да и работал постоянно, только чтобы денег было достаточно, чтобы одеты-обуты были, как люди… А оказалось, что им не это нужно, потому что при живом отце, можно сказать, сиротами их сделал… Все времени не хватало приласкать, доброе слово сказать. А, может, и не хотел: на работе лучше себя чувствовал. Но только вот, что я вам скажу, мужики. Если этот гребаный реактор долбанет, они пострадать могут. И ваши дети тоже. Ты, Алексей, не кривись. Все мы знаем, сколько "моделей" ты "забрюхатил". Ответственности не чувствуешь, все в облаках витаешь… А у тебя, Вадим, ответственность и вовсе странная: думаешь, властью улучшить жизнь людскую. Боли человеческой не чувствовал никогда… Вот и сейчас ловко на Ивана все перекинул. А кому, как не тебе, было знать всю опасность эксперимента? Я пойду и загашу опасность. – Он посмотрел на сидящих рядом мужчин – те не поднимали глаз. – Не из-за того, что чего-то в жизни не достиг, а из-за того, что если я это не сделаю, этого не сделает никто.
Вадим взглянул на Иннокентия и отвел глаза в сторону. Алексей уткнулся в экран:
– Я поговорю с "сайтом правды" и составлю план передвижения, там же все завалено.
– Я соберу, что у нас есть из защиты, – сказал Вадим.
Иннокентий надел респиратор и отказался от защитного комплекта, предложенного Вадимом:
– От него там будет мало толку. И весит он много, помешает.
– "Сайт" говорит, что аварийный выход обвален, там, где Петр погиб, – сказал Алексей, – но есть боковой проход, как раз к реактору.
– Все понял, – ответил Иннокентий. – Ну что, прощаемся?
Он по очереди обнял остающихся, в том числе сидящего Ивана. Поворот замка – и его сутулая спина исчезла в проходе. Вадим и Алексей проводили силуэт сквозь прозрачное окошко двери.
Через некоторое время Алексей сказал:
– Он у реактора. Там 300 рентген… А сейчас у насоса. Запустил… А сейчас у вентиляции. Зачем? А… Он переключил ее на резервный туннель! Он хочет, чтобы мы выжили.
Вадим подставил руку к вентиляционной решетке – горячий воздух больше не поступал.
– Реактор загашен, он засыпал его борной кислотой, – сказал Алексей.
– Я слышу, он возвращается, – обрадовано сказал Вадим.
Действительно, в окошке показался Иннокентий. Алексей хотел открыть дверь, но тот замахал руками и показал на рот.
– Он не хочет заходить, просит включить громкоговоритель. – Вадим включил громкую связь.
– Мужики, я загасил реактор и переключил вентиляцию. Вы будете жить. Не надо открывать дверь: дозиметр зашкалил еще в коридоре. У меня кожа облезла, тошнит, не переставая, еле на ногах держусь… Минут десять, может, еще поживу – и все. А зайду к вам – вы облучитесь. Семье передавайте… что я любил их. Может, плохим отцом был, но я их любил. Так и передайте. – И, говоря уже сам с собой, произнес: "Надо отойти подальше".
Он повернулся и, опираясь на стену, медленно пошел обратно вглубь коридора. Вадим и Алексей долго молчали. Наконец, Алексей набрал вопрос на клавиатуре:
– Он мертв.
– Он и нас спас, и их… тех, кто об этом кошмаре ничего не знают… Как думаешь, если бы не твой "сайт правды", он бы пошел?
– Уверен, что пошел. Кто-то способен на жертву, кто-то нет. Не знаю, кого молить о том, что среди нас нашелся такой человек. А мы так и останемся с этим жить: он оправдал свое существование, а нам это никогда не удастся.
Аварии был присвоен уровень 4 – "Авария без значительного риска за пределами площадки". Последствия ее были ликвидированы за месяц. Через полгода реактор снова работал на полную мощность.
Кирилл и Геркулес
Ты узнаешь правду, и правда сведет тебя с ума.
Олдос Леонард Хаксли
Этап 2, начало
В декабре восход солнца поздний, и Кирилл подумал, что впереди у него еще много времени. Но луч упал ему на плечо – и он понял, что снова просидел всю ночь в Интернете, общаясь на форумах "веритов" – фанатов "сайта правды". Вокруг "Голоса Бога", как многие "вериты" называли "сайт правды", в последнее время таких "тусовок" становилось все больше, а Кирилл слыл большим авторитетом по всем вопросам, связанным с "интернетовской правдой". Некоторые особо верующие даже говорили, что создается "Церковь Правды", а Кирилла называли не иначе, как "Проповедник".
Кирилл открыл окно, чтобы проветрить комнату и увеличил логотип "сайта правды" во весь сорокадюймовый экран своего компьютера. Он скрестил указательный и средний палец на обеих руках и развел руки в стороны, защищаясь от лжи. Затем очистил ум от суетных мыслей и начал молитву: "Бог у каждого свой, но "Голос Бога" един для всех. К Тебе взываю смиренно, укажи мне свет истины и огради от лжи…"
Неожиданно в дверь позвонили. Кирилл удивился – никто не приходил к нему без уведомления – и подошел к двери.
– Это консьержка, – послышался голос за дверью, – вы нам задолжали за два месяца.
Кирилл посмотрел в глазок – перед дверью стояла подъездная консьержка.
– Я спущусь сегодня и заплачу, – ответил он.
– Нам зарплату выдавать надо. Можно прямо сейчас?
Кирилл вздохнул, накинул куртку, взял кошелек и открыл дверь. Пока он отсчитывал деньги, по лестнице поднялся человек в милицейской форме. Он подошел к Кириллу и достал красное удостоверение.
– Милиция, капитан Сергей Михайленко, – прочитал Кирилл. – Чем могу быть полезен?
– Вы нам писали. – Мужчина улыбнулся, – вот мы и реагируем. Разрешите войти?
– Пожалуйста, – безразлично ответил Кирилл, – проходите.
Сергей зашел в квартиру и, не разуваясь и беспардонно оглядевшись, прошел в комнату.
– Знаете, я ночь не спал, так что вы как-нибудь покороче, – прореагировал Кирилл.
Сергей сел в кресло, открыл кожаную папку:
– Итак, Кирилл Сысоев, также известный, как "Проповедник", за последние несколько месяцев прислал в различные правоохранительные органы множество писем с материалами, компрометирующими властные структуры.
– Если вы в самом деле из "Управления К", то должны знать, что все, что я отсылал, – чистая правда.
– Мы в милиции стоим на страже закона. С его точки зрения ваши бездоказательные обличительные материалы не более, чем клевета.
– Я не нуждаюсь в человеческом законе, – Кирилл нахмурился. – "Кто делает правду, тот праведен, подобно, как Он праведен. А всякий, не делающий правды, не есть от Бога, равно и не любящий брата своего".
– Новый Завет, – отозвался Сергей, – я не думал, что в вашей церкви его почитают.
– Никакой церкви нет, а мы почитаем всякого Бога, – ответил Кирилл. – Ибо Бог у каждого свой, но "Голос Бога" един для всех.
– Как человек, в свое время сам пострадавший за правду, я вам симпатизирую, – вздохнул Сергей, – но как представитель закона скажу: посылая такие письма, вы добьетесь противоположного эффекта – вашу "тусовку" прикроют. Ибо Правда у каждого своя, но Закон един для всех.
– "Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное", – еще раз процитировал Кирилл Евангелие. – Я боюсь только суда Божьего.
– Даже не понимаю, зачем я вас упрашиваю? – вздохнул Сергей. – Пока ваше дело у нас, мы не дадим ему ход. Но поймите, Кирилл, действуя вот так, напролом, вы только восстанавливаете органы власти против себя. Если пошли цитаты, скажу словами Марка Твена: "Правда – самое ценное из того, что у нас есть; будем же расходовать ее бережно". Если бы вы информировали нас о том, что знаете…
– Я вас вспоминаю, – ответил Кирилл, – вы как-то очень насолили власти, разоблачив "веритов", работавших на них. А теперь хотите дозировать правду по их указке, поэтому и не арестовываете меня, а предлагаете работать на вас?
– Да, предлагаю.
– А мне это зачем?
– Ваш "Голос Бога" – просто страничка в Инете, которую с трудом можно найти. А вы на этом целую доктрину выстроили. Думаете изменить мир, который веками жил при строгом дозировании правды. Не боитесь, что он просто раздавит эту вашу "церковь" и всех прихожан прихватит?
Кирилл промолчал – было видно, что его не интересует продолжение разговора.
– А ведь вы, как Проповедник, должны говорить правду.
– Я должен говорить правду тем, кто этого достоин, – ответил Кирилл, смотря как будто сквозь Сергея, – но, вы, как я вижу, не принадлежите к их числу.
– Очень удобная позиция. Ну что же. Тогда говорить правду буду я, – продолжил капитан, вытаскивая другую бумагу. – У вас, Кирилл, было трудное детство. Рано потеряли отца, с отчимом не ладили, сверстники вас постоянно избивали, в школе не успевали. С началом взрослой жизни у вас открылись признаки… гм… мягко говоря, неадекватности. "Комитета правды" еще не существовало, а вы уже боролись за спасение душ людей. Засветились у Свидетелей Иеговы, потом подались в кришнаиты. После чего попали под наблюдение психиатра. Потом, если не ошибаюсь, еще разок или два бывали у него между рецессиями. Я к тому, что с такой биографией быть Проповедником нелегко. Сейчас не времена Магомеда, к психическим расстройствам люди относятся настороженно. Вам нужна вся эта шумиха вокруг вашего имени?
Кирилл зевнул. Ему, в самом деле, хотелось спать.
– Вот что, капитан, не трать время на пустую агитацию. Или предъявляй ордер на арест, или будем считать разговор оконченным.
Сергей убрал бумаги в папку:
– Очень жаль. Боюсь, следующая наша встреча может произойти не в столь благоприятных обстоятельствах. В общем, так, вся почта от вас, так или иначе, попадает ко мне; когда вы решитесь принять мое предложение о сотрудничестве, просто напишите.
Капитан поднялся, распрощался и вышел из квартиры. Кирилл некоторое время сидел, обдумывая его приход, потом махнул рукой и пошел спать.
Встал он, как обычно, поздно вечером. Спалось плохо, видимо, помешало дневное посещение милиции. Более всего беспокоила мысль, что вся его деятельность по продвижению правды в реальном мире, похоже, терпела крах. Уже много месяцев он целенаправленно получал от "Голоса Бога" информацию о недостатках органов власти. Вместе с другими ответами, полученными "веритами", он отсылал эту информацию в органы, которые должны были заниматься подобными нарушениями. Какой-то явной ответной реакции не ждал, но считал свою деятельность небесполезной. Визит же милицейского капитана показал, что то, что он делал, было не только бессмысленно, но и могло навредить "веритам".
Как таковой, "Церкви Правды" еще не существовало, но уже много людей по всему миру приняли ее только что сформированную доктрину, главной заповедью которой было "Жить по правде". Эти "адепты правды" старались всегда говорить правду и жить сообразно тому, что говорили. Кирилла они считали первым среди равных, идеологом и пророком нового мира.