"Молода ещё, весной семнадцать только исполнится. Ну, так что ж? Семнадцать лет – немного, конечно, но девицы в долине рано замуж выходят. А Айгур – парень неплохой. Работящий, сильный. Удачами и женским вниманием не избалованный. Опять же, кузнец – дело своё, всегда нужное. Такому легко будет хозяйство вести, дом в порядке содержать. Лучшего жениха Лиэне не сыскать. Через год, следующей осенью, можно будет и свадьбу справить"
Но…
Видел мудрый старик в глазах кузнеца огонь неукротимый, знал: не будет Айгуру счастья ни с Лиэной, ни с любой другой, пока не сделает он того, что судьбой предопределено. Недаром этот парень на свет таким появился, ох, недаром. Другим, не таким, как все. У Айгура не только лицо чистое, без изъянов, у него и мысли иные – свободные и дерзкие. Не дадут ему мысли эти жить тихо и покорно, как другие крестьяне живут, не дадут наслаждаться теплотой, уютом и размеренностью семейной жизни…
– Я завтра прямо на поле приду, – сказал Айгур. – К завтраку не ждите.
– А может, тебе здесь постелить? – спросил Альбор. – Места хватит.
– Нет, – отказался Айгур. – Пойду. Спасибо. Я один побыть хочу. Подумать. Много всего я сегодня узнал.
– Я провожу тебя. – Лиэна накинула на плечи тёплый платок из козьей шерсти…
День клонился к первому закату.
Айгур стоял на краю убранного поля и задумчиво глядел в розовеющую даль, куда-то за тёмную полоску скал. Он не слышал, как сзади подошёл Альбор, и вздрогнул, когда прозвучал вопрос старика:
– О чём задумался, сынок?
Айгур повернулся: Альбор глядел на него странно, испытующе.
Лиэна ушла с поля раньше, чтобы приготовить ужин. Сегодня они сжали всю пшеницу, на поле стояли золотистые снопики, ожидающие обмолота. Урожай был добрый, хватит и на Божью долю и на зиму и на следующую посевную. Ещё, и останется.
– Не знаю…
– Как так? Ты думаешь о чём-то, и не знаешь – о чём?
– Я не знаю, как сказать, как объяснить.
– А ты попробуй. Я помогу.
Айгур наклонился, поднял с земли поломанный колосок.
– Вот, – сказал он. – Вот пшеница. Весной из зёрнышка, посаженного в землю, вырастает маленький зелёный стебелёк. Он растет, вбирает в себя жизненные соки земли, а осенью, превратившись в колос с зерном, умирает, чтобы дать пищу людям. Человек, как этот колосок. Он рождается, растёт, взрослеет и тоже умирает. Зачем?
– Зачем умирает?
– Нет, – Айгур усмехнулся и с какой-то затаённой, но вдруг вырвавшейся из глубины души болью, спросил: – Зачем живёт?
Альбор задумался над вопросом юноши.
– Трудный вопрос ты задал, сынок, – промолвил он после некоторого молчания. – Зачем живёт человек? Живёт, чтобы жить. Жить и работать. Чтобы видеть это небо и эту землю. Чтобы любить и рожать детей…
– И, чтобы рождённые им дети видели небо и землю, работали, любили и рожали ему внуков?
– Да. А разве этого мало? Пока ещё много дичи в лесу, много рыбы в Йяке, плодородна земля, тучны стада. Разве тебе этого мало?
– Мало! Мы же люди, а не животные, чтобы думать только о пропитании и оставлять потомство. Моя мать и мой отец жили так. Я так живу. И мои дети, и дети моих детей будут жить так. Ничего не меняется. Всё остаётся таким, как было сто лет назад, как было всегда. Всё останется на многие века. Это неправильно. Так быть не должно!
Альбор любовался порывом юноши. Айгур был взволнован, глаза его горели, кулаки сжаты.
– Мне мало этого! Я не верю, что земля, на которой мы живем, – Айгур указал рукой на расстилающуюся под ногами долину, – это единственный мир. Мне снится по ночам, что я стою на вершине скалы и вижу, что там, за горами, живут люди. Другие люди! Я не вижу их лиц, не знаю, какие они, но это другие люди. У них большие и светлые дома, они ездят по чёрным прямым и гладким дорогам на странных повозках без быков. Кругом цветут яркие цветы, вода бьёт из-под земли. Там много детей, и все дети звонко смеются. Эти люди счастливы.
Айгур замолчал.
– Но это только сны, – сказал он позже. – Просыпаюсь и вижу: тот же лес, та же Йяка, те же хибары…
– Ты думаешь, что за голубыми горами живут другие люди? – спросил его Альбор.
– В Законах Божьих сказано, что долина, где живут люди и Рай, где живут Боги – это единственный мир. За горами хаос и смерть.
– Ты веришь Законам Божьим? – спросил старик.
Знал, что Айгур ответит, испытывал.
– Не верю.
– А что нужно сделать, чтобы проверить это?
– Что?
– Пойти и убедиться.
Айгур удивлённо посмотрел на старика.
– Вы хотите, чтобы я пересёк кольцо гор? – спросил он.
– Это не я, – покачал головой старик, – Этого ты хочешь.
– Но я…
– Пошли, – сказал Альбор. – По дороге домой я расскажу тебе легенду, которую обещал рассказать.
– Легенду о Вельзевуле?
– Или о Боге чёрном, летающем, так его ещё называют…
Шли медленно, молча. Айгур терпеливо ждал, когда старик, наконец, приступит к рассказу.
– Легенда о Вельзевуле и Слове его корнями в далекую древность уходит, – начал Альбор. – Правда в ней или это всё выдумка людская – того не знаю. На то она и легенда. Её мне мать моя рассказывала, когда я мальцом был. Один раз только рассказала, но я навсегда запомнил. А другие, думаю, и имени такого – Вельзевул – не знают.
– Почему? – удивился Айгур.
– Да потому, что им не рассказал никто. Боятся люди Божьего гнева.
– А вы не боитесь?
Старик грустно усмехнулся:
– Я уже своё давно отбоялся. Да и, сдаётся мне, время пришло… Слушай, Айгур, легенду о Вельзевуле, о Боге чёрном, летающем, и о Слове его.
Был Вельзевул Богом, жил в Раю. Всё у него было – и яства, и вина разные, одежды богатые. Только другого он хотел, чего именно – то теперь неизвестно. Неугоден он стал своим согражданам. Дерзким нравом и словами, которыми он других Богов поносил и увещевал. Хотел Вельзевул бунт устроить, против Верховного Бога пошёл. Но пойман был и заколдован. Вроде, как умер, а вроде, и нет. Исчез Вельзевул со света белого, а раз в сто лет воскресает, но живёт недолго, несколько дней и ночей всего. Воскреснет в воздухе – чёрный весь – и спускается на землю, как птица, как чёрный ворон – на крыльях. Опустится и к людям идёт, в Рай-то жить его не пускают. К людям придёт, и Слово своё говорит. Слово богопротивное. Говорит, что Боги – карлики и карлицы. Уроды, страшней которых нет. Божественные лица их – маски красивые, а тела – кривые и косые – спрятаны под искусно сделанными одеждами. Боги в Рай рожениц потому забирают, что там новорожденных калечат, уродами их делают, похожими на них настоящих. И в головы детские червей специальных запускают, чтобы те за мыслями людей следили, и не позволяли против Богов думать.
Еще говорит, что за горами другие Земли лежат и в них люди живут, все красивые, как Боги, но Богов у них нет. И жизнь у тех людей совсем другая – мудрая и интересная. Они живут в домах больших, прозрачных. Может, в таких, что ты в снах своих видел. В этих домах тысячи людей живут. Дружно, никто ни с кем не ссорится, и не делит ничего. Всем всего хватает, земли много. А, кроме земли, там реки большие есть. Очень большие, шире Йяки – противоположного берега не увидать. По тем рекам большие лодки ходят. На лодках дома построены. А путешествуют люди не только по земле и по воде, но и по воздуху. У них специальные летающие повозки есть. Вот, и летают они на них так далеко, что и не видно, куда улетели…
Айгур зачарованно слушал старика. Легенда о чёрном, летающем Боге, о его Слове, говорящем о других землях, была так похожа на его ночные видения! А рассказ о карликах, живущих в Раю и уродующих детей, рожденных людьми? Хотелось верить, что всё именно так и есть…
Альбор замолчал.
– А дальше что? – нетерпеливо спросил Айгур. – Люди когда-нибудь пытались проверить Слово Вельзевула? Искали дорогу через синие горы?
– Находились смельчаки, – ответил Альбор. – Один на моей памяти был. Давно, правда. Мне тогда лет десять было. Ходил тот человек по деревням, Слово Вельзевула повторял, товарищей в дорогу искал. Не нашёл себе товарищей, никто с ним идти не согласился. Тогда он один в горы отправился. Ушёл и сгинул. Дошёл ли до гор? Неизвестно… Может быть, его Боги ещё по дороге схватили. Наместник Богам о нём сообщил. Конный отряд в деревню прискакал, всё перевернули, того смельчака искали. Не нашли, к горам поскакали.
– А потом? А раньше?
– Потом не нашлось никого смелого. А раньше, сказывают, были. Ходили в горы, только не нашли никакой дороги. Говорят, эта дорога не каждому открывается.
Альбор надолго задумался. Ведь он сам хотел идти в горы. Хотел, но так и не решился. Всё откладывал, выбирал подходящий момент. А жизнь на месте не стояла, окутывала его своей прочной паутиной, привязывала к дому. Женили его рано, сын родился. Всё время на виду у Богов, куда уйдёшь? Потом сын вырос, молодую жену в дом привёл. Внучка родилась, второго ждали, надеялись: мальчик будет. А потом несчастье случилось: в огне погибли и жена, и сын с невесткой, и внук второй, неродившийся. Один остался с маленькой Лиэной на руках. Тут, уж, и вовсе – конец всем мечтам, жить нужно было как-то, внучку растить.
Они уже подходили к дому.
– Мне откроется, – сказал Айгур неожиданно. – Я найду дорогу через горы.
Альбор остановился и внимательно посмотрел на горбуна.
– Риск большой, – сказал он. – Понимаешь ли, на что идёшь?
– Понимаю. Но, иначе, мне жизни не будет.
– Можешь не вернуться, – пытался отговорить его Альбор, но в душе уверен и даже рад был: должен Айгур идти. Только ему дорога откроется.
– Если не вернусь, – грустно сказал юноша, – стало быть, судьба такая. А вернусь… – посмотрел на Альбора пристально: – Отдадите, уважаемый Альбор, внучку за меня? Люблю я её, давно уже люблю. Считай, сразу, как увидел…
– Знаю, что любишь, – проворчал старик. – И она тебя тоже. Старика не обманешь. Да и дед я ей – родная кровь. Чувствую… Ты возвращайся. Вернёшься – свадьбу сыграем. Ты для меня за эти дни всё равно, что сын родной стал… За Лиэну не беспокойся. Сберегу её для тебя. Я, конечно не молод уже, но помирать вскорости не собираюсь. Мне ведь шестьдесят с небольшим всего, просто выгляжу таким старым.
Глава III. Перевал
По дороге, ведущей к Вратам Рая, Айгур шёл ночью. Пробирался тихо и осторожно, придерживаясь обочины. Часто останавливался и прислушивался, вглядываясь вдаль и осматриваясь по сторонам. Гай вперёд не вырывался, следовал у левой ноги горбуна, как приклеенный. Останавливался Айгур – и Гай останавливался. И тоже прислушивался. Потом заглядывал в глаза новому хозяину, умно так, словно хотел сказать: пошли, мол, дальше, тихо всё, я же чую.
С рассветом Айгур выбрал место поукромнее, где деревья росли гуще, и кусты высокие. Огонь разводить не стал, боялся, что дым заметен будет. Откуда здесь дыму взяться – места безлюдные. Охотничьи угодья на севере и далеко на западе долины, а Йяка, хоть и текла с юга на север, в этом месте большой загиб на восток делала. Так, что, человеку без особой нужды тут делать было нечего.
Перекусили всухомятку – лепёшками и копчёной козлятиной. Айгур добавил к скудному обеду пару крупных яблок, которых здесь было полно. Гаю подобная трапеза показалась скудной, он грустно понаблюдал, как Айгур хрустит яблоками, встал, отряхнулся и исчез в кустах. Через часок вернулся, держа в зубах задушенного кролика. Положил его к ногам нового хозяина, посмотрел вопросительно.
– Спасибо, дружище, – сказал Айгур. – Это твоя добыча. Ешь сам.
Гай не стал себя упрашивать, сожрал всё до крошки, только пуха немного осталось. Сытый, завалился спать до вечера.
…Взять Гая с собой Айгура уговорила Лиэна.
– Да, пойдет ли он со мной? – спрашивал Айгур. – Как он хозяйку свою бросит?
Лиэна опустилась на корточки, обхватив пса за мощную шею. Что-то говорила ему ласково, тихо, чтобы слышал только он, что-то объясняла, доказывала, изредка кивала головой, указывая на Айгура. Гай слушал внимательно, казалось, он понимает все слова хозяйки. Когда Лиэна закончила говорить и поднялась, похлопав его по заду, Гай подошёл к Айгуру и встал рядом. И больше не отходил от нового хозяина ни на шаг. Разве, что, на охоту один раз сбегал…
Вечером снова отправились в путь.
К середине ночи Гай, не издавший доселе ни единого звука, глухо утробно зарычал. Видимо, почуял что-то. Айгур пока ничего не слышал, но знал: горы близко. Чудо Богов светило ярко, и они старались держаться в тени деревьев. Взойдя на пригорок, Айгур увидел вдалеке селение слуг Божьих, освещенное лучами Чуда, и до его слуха донесся лай собак.
Дальше их путь лежал в сторону от дороги. Подумав, Айгур свернул направо, на запад.
К утру они достигли подножья Голубых Гор. Но останавливаться не стали, пошли дальше; Айгур высматривал место, подходящее для восхождения – лощину, овраг или менее крутой склон. Перекусывали на ходу лепешками. Одну Айгур клал себе в рот, другую бросал псу. Тот ловко ловил подачку и глотал, не жуя.
К середине дня удобное место было найдено – широкое ущелье поднималось полого, уходя вглубь горного массива и теряясь в дымке.
У основания ущелья нагромождение обломков скал образовало некое укрытие наподобие пещеры, где Айгур решил провести остаток дня и ночь перед восхождением. Рядом с укрытием протекал быстрый ручеек с холодной ключевой водой.
Временное их жилище оказалось небольшим и уютным. Стены и пол, поросшие мягким ворсистым мхом, были сухими и тёплыми. Два валуна вверху, исполняющие роль крыши, лежали неплотно друг к другу, образуя длинную узкую щель, через которую пробивались лучи солнца.
Айгур сбросил с плеч дорожный мешок и занялся поклажей Гая. Собачья ноша по весу не уступала мешку Айгура и была привязана к широкой спине пса кожаными ремнями. Едва Гай освободился от ноши, он выбрался из пещеры и исчез в густых зарослях высокого кустарника. Отправился на охоту, догадался Айгур. Парень приготовил себе постель, наломав огромную охапку душистых веток, и застелив её куском холста. Сухих сучьев для костра вокруг было достаточно, и вскоре жаркие языки пламени уже лизали днище медного котелка. Воды Айгур набрал из ручья.
Гай вернулся быстро. В его зубах билась крупная птица. Как и в случае с кроликом, Гай положил охотничий трофей у ног хозяина, и вопросительно посмотрел ему в глаза. На этот раз Айгур принял добычу Гая, потрепав пса по загривку и похвалив его за усердие в вопросе пропитания. Потом принялся готовить еду.
Пообедали и поужинали одновременно. Похлебка из птицы, сдобренная крупой, взятой из припасов, и росшим у порога пещеры диким чесноком и пряными травами была наваристой, а мясо, хоть и не отличалось достаточной нежностью, но хорошо пахло и было весьма приятным на вкус. А с зубами ни у пса, ни у человека никаких не имелось. Ели из одного котелка: сначала Айгур, потом – когда похлебка остыла – Гай. Пёс вылизал котелок до блеска – мыть не надо.
После ужина Гай улегся у догорающего костра и, положив тяжёлую голову на передние лапы, задремал. Уши его чутко вздрагивали при малейшем шорохе. Четвероногий друг изредка приоткрывал глаза, и в них отражалось рыжее пламя костра. Собачий мозг безошибочно определял потревожившие его звуки: вот хрустнула ветка под хозяином, вот, глухо хлопая крыльями, пролетела над пещерой птица. Дробные торопливые шажки мелкого зверька, недалеко от входа. Зверёк остановился, постоял у входа, принюхиваясь к незнакомому запаху. Дальше побежал – из кустов выбежал, в кусты же и шмыгнул. Опасных звуков нет. Гай, успокоенный, засыпал снова.
Айгур уснул сразу. Во сне он увидел Лиэну.
Девушка стояла на вершине горы и манила его рукой, подзывая к себе.
"Как она туда забралась? – подумал Айгур, – высоко же, упасть может!.."
Гора была скользкая, вся покрыта сверкающим голубым льдом. Лиэна стояла на скользкой вершине и весело смеялась, маня его. Айгур стал карабкаться вверх. Его ноги скользили по обледеневшему камню.
Вдруг за спиной раздался хлопок.
Это раскрылись крылья. Крылья прятались там, в горбу! Оказывается, они были там всё время, а он и не знал об этом.
Крылья раскрылись, Айгур взмыл в небо.
Он подлетел к Лиэне.
Обхватив её за тонкую талию, взлетел выше.
Они летели над горной страной. Впереди светило яркое солнце.
Они летели вперед, к солнцу. Горная страна отошла назад.
Внизу расстилалась цветущая долина. Море цветов. Яркие: алые, белые, розовые и оранжевые, как солнце.
Но цветочная долина вскоре закончилась. Теперь они с Лиэной летели над большой водой. Вода сверкала, освещённая ярким солнцем. По воде плывёт лодка. Большая. И на ней люди. Сверху они кажутся маленькими, как муравьи.
Люди поднимают головы и показывают на них, летящих в небесах.
Люди внизу, их лиц не видно.
Не понять, какие они, но Айгур знает: они добрые, они не желают им зла. Они готовы принять их с Лиэной в свою компанию. Айгур начинает снижаться. Он летит к ним. Люди ждут его.
Его и Лиэну.
Айгур проснулся. Щель в потоке и вход в пещеру светлели, становились серыми. Приближалось время рассвета.
Гай спал рядом, перебравшись к Айгуру под бок. Он громко храпел, как человек, и, как собака, фыркал во сне, побрасывая выдыхаемым воздухом свои брыли. От пса шло тепло, как от печки.
Айгур немного отодвинулся и, закинув руки за голову, стал смотреть в потолочную щель. Он обдумывал свой сон, и вспоминал расставание с Лиэной.
– Я должен идти, – говорил он. – Я не могу не идти.
– Я знаю, – грустно отвечала она. – Знаю, что ты должен идти, и не хочу, чтобы уходил. Я так привыкла к тебе, Айгур. Я привыкла, что ты всегда рядом. Как я буду без этого? Без тебя?..
– Я должен идти, прости…
– Я знаю, – повторила Лиэна. – Я буду ждать тебя, Айгур. Очень сильно буду ждать. Очень-очень…
Глаза, полные слез, закрылись, и по щекам девушки потекли вытесненные веками слезинки. Айгур привлёк Лиэну к себе. Стал целовать её глаза и мокрые щёки, чувствуя на губах соль её слез.
Гай деликатно отошёл на несколько шагов, сел на землю и стал смотреть в сторону.
– Я люблю тебя, – прошептала Лиэна.
– И я очень люблю тебя! Я так счастлив, что мы встретились… Прости, что я ухожу… Но я вернусь, обещаю тебе! Я обязательно вернусь. И мы будем счастливы! Ты веришь мне?
– Верю. Я буду ждать тебя. Всегда. Всю жизнь…
Гай заворочался, вскинул голову, оглянулся через спину на Айгура. Взгляд умных карих глаз говорил: "Я не сплю. Я тебя всю ночь охранял!"
Айгур потрепал Гая по загривку.
– Ну, что, дружище, – сказал он, – пора в путь? По горам мне лазать ещё не приходилось. А тебе?
Если бы Гай был человеком, он бы сказал:
– А как насчёт завтрака, хозяин? Натощак в горы лезть как-то… не весело.
Вначале по пологому ущелью идти было легко. Дно было ровным и твердым. Гай, казалось, потерял бдительность, он забегал вперёд, возвращался, снова убегал. Пёс даже позволял себе изредка гавкать, призывая хозяина идти быстрей.
– Силы береги, – кричал ему Айгур, но пёс не слушал, ему было радостно и привольно.
Айгур понял, что Гай не чувствует близости людей и животных.