Соколов торопился с отлетом по одной простой причине. В районе кратера Циолковский, куда мы летим, сейчас лунное утро. Это значит, что мы сможем заниматься своими поисками суток десять (земных), пока светит солнце. Лунной ночью на обратной стороне кромешная тьма, и даже в случае полной неудачи нам придется возвращаться. На этот счет у нас строгие предписания. Жителям Лунограда легче, для них ночь - не помеха. В ярком голубом свете Земли свободно можно читать даже мелкий шрифт. А мы будем там, откуда Землю никогда не видно…
Припоминаю сейчас рассказы участников экспедиций на обратную сторону, официальные отчеты и все больше убеждаюсь, что достанется нам крепко. Бродить в диком хаосе скал, ежеминутно рискуя свалиться в бездонную пропасть, - удовольствие невеликое. В экспедиции Туманова погибли двое, причем одного так и не нашли. А ведь это были опытные, закаленные космонавты, не мне чета. Не буду кривить душой, - когда думаю об этом, противные мурашки бегут по спине и страх - подлый, удушливый страх хватает за горло. Соколов недаром все чаще повторяет, что с Луной шутки плохи. Но будь в тысячу раз страшнее, в сотни раз опаснее - все равно не отступлю…
Чем ближе цель, тем чаще задумываюсь. Успешны ли будут наши поиски? Я много раз уже повторял всем, что летим почти наверняка, а сейчас сомнений больше, чем когда бы то ни было.
Может быть и такой вариант. Мы обнаружим какие-то автоматы, созданные Чужой Жизнью. А сумеют ли ученые разобраться в них, понять сущность и назначение наших находок?
В фантастических рассказах не раз говорилось, что вступить в контакт с жителями иного мира - не так уж сложно. Что не поймет человек, расшифруют логические машины. Выдуманные герои с помощью выдуманных устройств сравнительно быстро разгадывали тексты книг, магнитные записи и другие творения внеземной цивилизации. В основе всех этих историй лежит одно довольно-таки зыбкое предположение: эволюция Чужого Мира шла примерно по тому же пути, что и земная. А можем мы надеяться на такую удачу?
Дроздов спустился в каюту отдохнуть, и я завел с ним разговор на эту тему. Ход моих рассуждений был примерно такой. Высокоорганизованные, мыслящие существа из разных миров вовсе не должны повторять одно другое. Они могут различаться и внешне, и своим внутренним миром. Наивно утверждать, что жители всех планет обладают человеческой психикой, человеческими органами чувств, человеческими понятиями. А раз так, то машины не помогут найти общий язык. Кибернетическое устройство лишь выполняет волю человека, моделирует его функции. Выработать принципиально новое, не человеческое, понятие машина неспособна. Поэтому Чужая Жизнь может так навсегда и остаться для нас неразгаданной…
Но Дроздов не поддержал меня.
- В принципе вы, конечно, правы, - сказал он. - Я, как и многие наши ученые, считаю, что в бесконечной Вселенной найдутся миры, где жизнь возникла не на основе углерода и кислорода, как на Земле. Скажем, на основе кремния и фтора. Возможны и другие форумы небелковой жизни. Не исключена вероятность существования и антимира. Но все это, по моему мнению, относится к отдаленным от нас уголкам Вселенной. В нашей части Галактики жизнь должна развиваться более или менее сходными путями. А разумные существа, прилетевшие к Земле, вряд ли прибыли из туманности Андромеды. Скорее всего, это - наши космические соседи. Поэтому я и надеюсь - мы сумеем разобраться во всем, что они оставили… Дает основание так думать и свидетельство Соснина. Он прямо указывает, что космонавт был двуногим, в основном походил на человека, разговаривал. Значит, он не так уж отличался от нас с вами… Точно так же и приборы, автоматические устройства, созданные его собратьями, могут в некоторой степени напоминать известные нам. Ведь, что ни говори, а законы механики, теорема Пифагора или таблица Менделеева останутся такими же абсолютными истинами на любых планетах, имеющих физические условия вроде земных. И теми же будут у них и у нас колесо, рычаг, винт… Словом, я остаюсь оптимистом.
Как хочется, чтобы надежды профессора оправдались!
…Прибыли! Сначала Соколов решил опуститься северо-западнее кратера Циолковский, на том месте, где были обнаружены загадочные радиосигналы. Но потом он передумал. Местность там такая, что почти невозможно найти посадочную площадку. Изломанные, взметнувшиеся из лунных недр утесы, беспорядочные нагромождения скал, отвесные гранитные стены - все это кажется результатом чудовищной катастрофы. Кто знает, какие силы создали такой суровый, зловещий пейзаж? Во всяком случае нашим селенологам есть о чем поспорить…
Прилунились мы внутри кратера. С высоты выглядит он эффектно - диаметр около сотни километров, в центре остроконечная гора, сияющая в лучах солнца платиновым блеском. А когда я выглянул в иллюминатор после прилунения, картина резко изменилась. С одной стороны тянутся изломанные зубцы горного хребта, исчезающего за горизонтом - небольшая часть кольцевой горы. А с другой - унылая равнина, разбитая трещинами самых причудливых очертаний. Центральной горы, конечно, не видно - до нее километров тридцать, а линия горизонта на Луне находится всего в трех километрах.
Камни здесь угловатые, острые, какие-то колючие. Они никогда не знали ни дождей, ни ветров, ни стремительных потоков.
Наметили план действий. Сначала тщательно прощупаем ближайшие окрестности - куда достанут антенны нашего приемника. Если это не даст результатов, начнем поиски по маршрутам. Разумеется, прежде всего выпустим "кузнечиков" - киберразведчиков, маленькие автоматические танкетки с ракетными двигателями и автономным управлением. У нас их четыре. А если не поможет - изменим место стоянки.
У всех азартное охотничье настроение. Даже разговариваем вполголоса, словно боимся спугнуть дичь. Кажется, что удивительные открытия совсем рядом, в нескольких шагах. Что-то нас ожидает?
Володя теряет мужество
Много лет назад студент Виктор Дроздов был участником любительской экспедиции к месту падения знаменитого Тунгусского метеорита. Многим запомнилось его страстное выступление на научной дискуссии, когда он убедительно отстаивал предположение о ядерном взрыве "тунгусского дива".
Значительно позднее, когда Дроздов был уже доцентом, его послали в научную командировку в Северную Африку. Он сделал огромный крюк, чтобы только побывать на плато Тассили. Там среди множества выразительных и реалистических рисунков, мастерски выполненных на скалах древними художниками, есть загадочные изображения фигур, напоминающих космонавтов в скафандрах. Собственноручно сделанную фотографию "Великого бога марсиан" Дроздов не раз демонстрировал коллегам и студентам. При этом он обязательно подчеркивал, что лично для него нет никакого сомнения - рисунок сделан с натуры. Неведомый космонавт, посетивший вместе со своими товарищами Землю несколько тысячелетий назад, вдохновил первобытного художника…
Ученые не раз упрекали Виктора Ивановича за его пристрастие к гипотезам, лежащим на грани фантастики. Но Дроздов только отмахивался от скептиков. И в сорок восемь лет он остался таким же восторженным романтиком, глубоко убежденным в том, что человек скоро должен найти бесспорные доказательства разумной жизни на других планетах.
Экипаж "Циолковского" хорошо понимал, каким тяжелым ударом для профессора будет крушение его гипотезы. Но пока поиски оставались безрезультатными. Пятый день подряд киберразведчики возвращались "с пустыми руками". Чуткая аппаратура не улавливала ни малейших следов посторонних радиоизлучений.
Дроздов помрачнел, совсем перестал шутить. Соколов утешал - уже собран богатый материал, успешно решено большинство намеченных задач исследовательского характера, обнаружено несколько месторождений редких металлов, имеющих промышленное значение. Но это все-таки было не главным…
"Циолковский" уже в третий раз сменил свою стоянку. Теперь планетолет находился по внешнюю сторону кратера. Понадобилось немалое искусство, чтобы удачно посадить многотонную машину на крошечную площадку, пересеченную вдобавок глубокой трещиной. Одна из опор планетолета находилась на "другом берегу", что, конечно, совсем не нравилось Соколову. Но иного места для посадки поблизости обнаружить не удалось.
Удача пришла на шестые сутки. Пришла, согласно старинной поговорке: "не было бы счастья, да несчастье помогло". Один из "кузнечиков" неожиданно свалился в пропасть.
Катастрофа хорошо была видна на центральном экране. Дежуривший в это время Чумак отчетливо заметил вспышку случайного микрометеорита, угодившего в незащищенное спецброней место. Был поврежден один из узлов управления, и вездеход, неловко повернувшись вокруг своей оси, кувыркнулся с отвесной скалы вниз. И сразу же экран погас - телевизионный передатчик "кузнечика" вышел из строя.
- Пропала машина, - огорченно сказал Дроздов, когда Чумак сообщил о случившемся. - Конечно, вся аппаратура - в лапшу. Глубина там порядочная, я знаю.
Но Соколов не согласился.
- В таких делах нужен педантизм, - заметил он. - Постараемся достать хотя бы катушки с записями. Надо же узнать результаты этой разведки…
Костров вызвался полезть вниз. Соколов тоже пошел с ним. Третьим был Никитин, очень довольный, что ему разрешили пойти к месту аварии.
Космонавты подошли к краю каменистого обрыва. Дно пропасти терялось в непроглядном мраке. Вниз опустили прожектор. Оказалось, что вездеход лежит вверх гусеницами на глубине почти двухсот метров. Сергей обвязал вокруг пояса тонкий, но практически нервущийся шнур, быстро стал опускаться. "Я бы и без скафандра так не смог", - с завистью подумал Володя.
Все последние дни специальный корреспондент был далеко не в приподнятом настроении. Из планетолета его не выпускали. Приходилось помогать товарищам по мелочам, приводить в порядок свои записи и изнывать от нетерпеливого ожидания. Поэтому Володя обрадовался гибели киберразведчика. Как-никак, а приключение!
Наконец, круглая металлическая голова Кострова появилась над острым обрывом.
- Все в порядке, - сказал Сергей. - Еле пробрался вовнутрь - двери заклинило. Но все катушки снял…
Как и прежде, расшифровкой занялись сразу же, едва катушки оказались в кабине планетолета. Дроздов и Чумак стали осторожно колдовать над магнитными пленками, остальные ждали. Ждали скорее для порядка - очень мало надежды на то, что результаты окажутся утешительными. И вдруг…
- Эврика! - провозгласил Дроздов, появляясь в дверях. - Нашли! Понимаете, товарищи - нашли!
Володя вздрогнул. Неужели? Машинально, по укоренившейся журналистской привычке, он косо глянул на часы. Семнадцать часов сорок восемь минут. Надо запомнить - исторический момент…
- Выяснилась любопытная вещь, - говорил Дроздов. - Запись интересующих нас сигналов оказалась на пленке самой последней. Это значит, что она сделана в те секунды, когда машина падала в пропасть. Вывод один. Источник радиоизлучений находится там, на дне.
- А сигналы те самые? - недоверчиво спросил Никитин.
- Можете не сомневаться. Мы сравнили с данными Туманова - полная идентичность. Давайте решать, как нам быть.
Несколько напряженных секунд все молчали. Потом Соколов сказал:
- Будем спускаться вниз.
- Дно паршивое, - заметил Костров. - Множество камней и тьма египетская. "Циолковский" там не посадить. Угробим машину.
- Значит, - опускаемся сами. Так, как это сделал ты. Действуем следующим образом. Сначала вниз лезут двое. Еще двое остаются наверху, для связи. Если с первой парой что случится, вторая идет на помощь. Если и она не сможет вернуться, оставшийся на корабле передает "SOS" на лунник и ждет спасательную экспедицию, не покидая планетолета. Ясно?
Каждый опустил голову в знак согласия. Внизу может быть любая опасность, и нужно предусмотреть все.
- В первой паре пойду я, - сказал Соколов тоном, не допускающим возражений, - и…
Он остановился на мгновение, обводя глазами остальных участников экспедиции.
- Андрей Федорович! - простонал Володя. Он чувствовал, что опять самое интересное, самое захватывающее открытие проплывет мимо него. За что же такая несправедливость? В эту секунду он почти ненавидел Соколова.
- …И Никитин, - твердо закончил Андрей.
Наверное, у Володи был очень глупый вид, потому что Костров кротко хлопнул его по спине.
- Не бойся, не ослышался, - засмеялся Сергей.
- На очереди, - продолжал Соколов, - будут Чумак и Костров. Вы, профессор, останетесь.
Дроздов покраснел, лицо его стало по-детски обиженным.
- Я предпочитаю преувеличивать опасность, чем ее недооценивать, - холодно сказал Соколов. - А вы среди нас самый старший. Я уже не говорю о том, что из всех пятерых наибольшую ценность для общества представляете именно вы. Не перебивайте, я знаю, что вы хотите сказать. Но нужно учитывать и другое. Вы уступаете каждому из нас в силе и выносливости. Извините за бестактность, но я говорю то, что думаю. Короче - ваша кандидатура наименее подходит для визита в это ущелье…
Дроздов нахмурился.
- Что ж, вы командир, - сказал он, наконец. - Но я бы на вашем месте… Впрочем, ладно! Обещайте одно. Как только будет сделана какая-нибудь находка, сообщите немедленно. А все же рано в старики меня записываете, рано!
- Не обижайтесь, Виктор Иванович, - примирительно сказал Володя. - Если бы мне не писать об этом, обязательно уступил бы свое место. Но сами понимаете, - интересы читателей требуют…
- Хитрый вы, Никитин, - улыбнулся профессор. - Ладно, собирайтесь…
От планетолета до пропасти было километра полтора. Идти все время приходилось под уклон, выбирая путь среди острых утесов и бездонных провалов. Чумак остался в корабле заканчивать свое дежурство. Дроздов решил хотя бы проводить Андрея и Володю до места.
На этот раз спускаться было проще. Костров принес огромный сверток - веревочную лестницу из сверхпрочных нитей. Ее длина в четверть километра позволяла добраться до самого дна.
- Постараемся вернуться как можно раньше, - говорил Андрей, уже опускаясь. - В крайнем случае, предупредим. А если связь прервется неожиданно, поступайте по своему усмотрению. Во всяком случае, полчаса можете ждать смело.
Дроздов ушел сменить Чумака. Костров уселся на самом краю пропасти, следил за медленно удаляющимися огнями фонарей. Володя, который опускался вторым, то отставал, то торопился. "Волнуется", - подумал Сергей.
- Володя, не спеши, - оказал он.
- Я… не спешу, - послышался в наушниках Кострова прерывающийся голос Никитина. - Просто не привык… Я же не альпинист и не моряк, чтобы… по таким лесенкам…
- Тем более, - наставительно заметил Костров. - Сорваться тут пара пустяков…
- Костров, не отвлекай внимание, - прервал Соколов. И Сергей смущенно умолк.
На дне пропасти оказалось совсем не так страшно, как это казалось сверху. Ослепительные лучи газосветных фонарей, укрепленных на макушках шлемов, прорезали широкие световые конусы. В случае необходимости можно было включить еще более мощные ручные фонарики, которые вернее было бы называть прожекторами. Но пока этого не требовалось - и так было видно каждый камешек.
Они осмотрелись. Вокруг - хаотическое нагромождение серых и розоватых пористых скал. Не видно ни малейших признаков каких-то искусственных сооружений.
- Меня все-таки удивляет, - сказал Володя, - почему эта передающая аппаратура оказалась в пропасти. Скорее всего, ее нужно было разместить где-нибудь на видном месте - в центре плато, на вершине горы. А тут что-то непонятное.
- Володя, ты же сам толковал, что к Чужим нельзя подходить с мерками земной логики, - сказал насмешливый голос Кострова. - На то они и Чужие, чтобы делать все наоборот…
- Костров! - резко оборвал начальник экспедиции.
- Молчу. Больше слова не услышите.
Никитин улыбнулся. Ему показалось смешным запрещение Соколова заниматься разговорами во время работы. Но потом он подумал, что командир вообще-то прав. Сейчас нужно быть особенно внимательным. Это ведь не Земля…
Прошло больше часа. Они буквально "прочесали" ту часть ущелья, которая упиралась в отвесную стену в километре от места падения вездехода. Безрезультатно. Миниатюрные, но очень чувствительные индикаторы, вмонтированные в рукава скафандров, не регистрировали никаких посторонних излучений.
- Идем обратно, - сказал Соколов. - Хорошо еще, что тут с одной стороны тупик.
Но на другой стороне те было ничего нового. Такие же мертвые скалы, то же молчание индикаторов. Соколов допускал, что неизвестный передатчик мог работать периодически, и поэтому не оставлял без внимания ни один камень. Кто знает, какие формы могут иметь аппараты Пришельцев? Быть может, они внешне ничем не отличаются от куска гранита…
Андрей и Володя то сходились, то расходились, выписывая сложные петли поперек ущелья. Разбитый "кузнечик" остался далеко в стороне. А они все шли и шли, до боли в глазах вглядываясь перед собой, стараясь не пропустить ни одного метра поверхности.
От нервного напряжения у Володи гулко стучало в висках. Он придумывал самые невероятные причины неудачных поисков. И чем дальше, тем назойливее возвращалась к нему одна мысль. А что если неведомые Пришельцы так и не покинули Луну? Может быть, они до сих пор живут здесь, выходя иногда из своего корабля. Говорил же Дроздов, что таинственные сигналы очень напоминают переговоры нескольких космонавтов. Могло же случиться так - их корабль потерпел катастрофу, опустился на обратной стороне Луны. К Земле был послан один разведчик, но его полет закончился неудачей. Возможно, "луковица" погибла, а других подобных машин у них нет. И сейчас сидят они, не имея возможности починить свой звездолет. Сидят и ждут помощи… Ведь неизвестно, какова у них продолжительность жизни. Может быть, даже сотни лет…
И Володя вдруг необыкновенно ясно представил, как из-за того вон красного камня выходит высокая фигура в серебристом скафандре, протягивает им руки. Сможет ли он потом описать эту картину? Найдутся ли слова, чтобы передать подробности величайшего события в истории - встречи представителей двух различных миров?
Но стремительный взлет фантазии тотчас затормозился.
А вдруг Чужие проявят враждебность? Когда-то Володя безаппеляционно заявлял, что такого случиться не может. Но кто поручится, что у Пришельцев окажутся те же моральные принципы, что и у людей? В их представлении добро и зло могут быть совсем иными. Ведь человек, препарирующий лягушку, вовсе не считает себя ее убийцей. Он убежден, что служит науке, и это действительно так. А эти жители иного мира тоже могут посмотреть на людей, как те смотрят на лягушек…
Володе вдруг стало жарко, хотя система терморегулировки скафандра работала безотказно. Он поправил на груди плоскую коробку квантового излучателя. Конечно, это грозное оружие, но у них может оказаться кое-что и пострашнее…
Луч фонаря уперся в стену ущелья. Зернистый гранит заискрился, по нему побежали разноцветные блики. А в одном месте темнота не отступила - она словно сжалась в резко очерченный комок. В стене чернело большое, и, по-видимому, глубокое отверстие.
- Андрей Федорович, здесь пещера! - крикнул Володя. Соколов, который ушел в противоположный конец ущелья - в этом месте оно было значительно шире - поспешил на зов. Он уже подходил к Володе, когда тот снова неистово закричал:
- Следы! Вижу следы!