- Смена задачи, - он уже был в курсе. - Часть боевиков прорвалась из Шхема и закрепилась в одной из деревень к юго-востоку. Нашему батальону поручили выбить их оттуда.
Насчет кое-чего повкуснее мы не ошиблись. Мясо уже жарилось на мангале. Вскоре подошел Арье из первой роты.
- Кто у нас в третьей роте? Олег и Ронен? Хана вам! - весело обьявил он.
- Это почему еще? - поинтересовался я.
- Комбат утвердил сейчас план атаки. Все остальные роты занимают позиции вокруг деревни, а ваша демонстративно входит, что бы притянуть к себе огонь противника и выявить систему обороны, - охотно поделился новостями тот, подмигивая мне.
Я посмотрел на Ронена. Тот слушал, широко раскрыв глаза.
- Не пугай младенцев, Арье, - я погрозил ему пальцем.
- Это стандартный план, - сказал я, обращаясь уже к Ронену. - Никто под огонь нас подставлять не будет, не беспокойся. Впереди пойдет бронированный бульдозер, расчистит дорогу от мин. За ним будет идти танк и подавлять огневые точки. Потом мы, но только до крайних домов. Там высадка и дальше - пешком. Но нас это уже не касается, мы остаемся с техникой.
Обходивший бойцов батальонный раввин протянул нам отпечатанную солдатскую молитву. Поблагодарив его кивком головы, я спрятал ее в нагрудный карман. Я, конечно, неверующий, но на всякий случай…
Мы уже шестой час безвылазно сидели в бронетранспортере, медленно, с перерывами, приближаясь к цели. Тот, кто думает, что боевые действия состоят исключительно из перестрелок и быстрых бросков, ошибается. Они состоят, в основном, из вот таких вот тягостных моментов напряженного ожидания. Когда толком не ясно, что происходит, почему ждем. Мне хоть что-то было видно через перископы командирской башенки. Ронену было хуже. Он, уставясь в глухую стенку десантного отсека, мог довольствоваться лишь невнятными переговорами по рации.
Сначала, выйдя на исходные, мы ожидали, пока остальные роты займут огневые позиции на господствующих над деревней высотах. Потом наш отряд, состоявший из огромного бронированного "Катерпиллера", трех танков "Меркава-3" из приданного батальону танкового взвода и десяти БТР третьей роты начал медленное продвижение по ведущей в деревню дороге. Она наверняка была заминирована противотанковыми фугасами, поэтому, не доезжая до деревни с километр, бульдозер повернул и принялся проделывать в каменистом грунте новую дорогу, под углом к прежней. Наблюдая за действиями этого монстра, мне подумалось, что если бы в деревне не было мирного населения, то он бы просто проехался по ней вперед-назад полчасика и вопрос был бы решен.
Маршрут подхода к деревне был выбран так, чтобы почти до самого последнего момента нас прикрывал небольшой холмик. Поэтому деревня пока еще была мне не видна, как и мы из нее. Что не могло не радовать. Финишной точкой маршрута была примостившаяся с краю школа. Наверняка пустая ночью и являвшаяся неплохой позицией для броска внутрь деревни.
На востоке уже начинал алеть рассвет. Бульдозер вышел на последний участок длиной метров триста на открытом пространстве. Теперь его уже не прикрывал холм. Почти сразу же из деревни потянулись следы трассеров.
- Есть огневой контакт! - донесся из рации голос командира роты. - Рота, к бою!
Я, на всякий случай, повторил приказ экипажу. Ронен, которому это все было в новинку и так был бодр. А оба приданных мне бойца продолжали дремать, как ни в чем не бывало. Ладно, пусть еще поспят, нет срочной необходимости в них.
Вдруг я увидел в перископ яркую огненную точку, быстро перемещавшуюся по ломаной траектории. Ее трудно было не опознать. "Противотанковая ракета, бля..!" - на секунду екнуло сердце, пока я не напомнил себе, что оператор этой штуковины никак не может меня видеть из за холма. Ракета бухнулась в скалу вдали от нашей техники. То ли он промазал, то ли его успели "успокоить" наши снайперы.
"Катерпиллер", вместе с сопровождавшим его танком, достиг конечной точки маршрута.
- Автострада открыта! - доложил бульдозерист по рации.
Настал самый опасный этап - преодоление открытого участка. Я увидел, как передние БТРы роты рванулись на полном газу вперед.
- Жми! - заорал я по внутреней связи водителю. БТР буквально прыгнул вперед и почти сразу же послышался противный чмокающий звук попадающих по броне пуль.
- Слышал? - проорал Рафи в шлемофон, выдавливая газ до максимума.
- Фигня! - ответил я. - Главное, что бы не ПТУР. Жми!
До вожделенной школы с ее большим двором, огороженным высоким бетонным забором, оставалось меньше сотни метров, когда я вдруг увидел, что впереди идущий БТР стал быстро увеличиваться в размерах.
- Тормози! - заорал я водителю, но он сам уже тянул рычаги на себя. Вызвавший меня по рации замкомвзвода объяснил мне причину затора. Один из БТРов потерял гусеницу. "Блииин, ну почему сейчас!" - чертыхнулся я, приказывая водителю подъехать к поврежденному БТРу слева, что бы тот прикрывал нас своим корпусом. Остальные БТРы, кое-как объехав поврежденный, продолжили движение, и я увидел всю картину во всей ее "красе". БТР развернуло и его левая гусеница беспомощной лентой лежала в метре за ним. Мы остановились и я полез к заднему люку. Ронен, явно превозмогая страх, заявил:
- Я с тобой!
- Сиди пока! - абсолютно незачем было сейчас рисковать обоими.
Выпрыгнув из заднего люка, я на карачках (повизгивающие, время от времени, пули над головой весьма способствовали этому) подбежал к поврежденному БТРу. Картина была ясна с первого взгляда - натяжной цилиндр был разбит вдребезги. В другом случае я бы особо не волновался - запасной цилиндр у меня был, но не в такой ситуации. На ремонт уйдет, как минимум, час, а тут важна каждая секунда. Того и гляди, из РПГ влепят. Дымовая завеса, поставленная шедшим впереди танком, рассеивалась на глазах. Выпустить людей? Десанту придется бежать сотню метров под обстрелом. А это чревато. Решение созрело почти мгновенно. Только вот что делать с гусеницей? Если оставить здесь, как я ее потом притащу? Нет, возьмем с собой. Подскочив к своему БТРу, я схватил запасенный специально для подобных случаев кусок стального троса и зацепил его одним концом за края крайнего трака, а другим - за крюк на БТРе. Запрыгнув обратно на свое место, я сообщил Рафи:
- От тебя сейчас потребуется ювелирная работа!
Выйдя на связь с командиром поврежденного БТРа, я объяснил ему, что мы будем делать. Управлять всем действом изнури было никак не возможно и я решил рискнуть. Открыл верхний люк и, развернув башенку так, что бы крышка люка закрывала меня с направления предположительного огня, наполовину высунулся наружу. Подавая команды водителю, я подогнал наш БТР правым боком к левому боку поврежденного, "подперев", таким образом, тот и лишив его возможности разворота. Теперь все зависело от синхронности действий водителей. Я дал команду и мы двинулись вперед, соприкасаясь бортами. Стремление лишенного одной гусеницы БТРа развернуться влево пресекалось теперь бортом нашего.
Так мы "сладкой парочкой" и добрались почти до ворот школы. За пару десятков метров до забора я вдруг увидел краем глаза какие-то фигуры слева, у расположенного в отдалении дома. Наших там еще никак не могло быть! Я еще додумывал эту мысль, а руки уже автоматически потянулись к установленному на турели пулемету. Я дал пару коротких очередей в сторону дома. Фигуры больше не появлялись, а мы, наконец, достигли ворот. Вернее, того, что от них осталось. Железные створки, изрешеченные пулями, валялись на земле. Но ширина прохода не позволяла пройти "спаренным" БТРам.
- Стой! - скомандовал я. Экипаж поврежденного БТРа, кроме водителя, покинул его и умчался внутрь школы. Я осмотрел место предстоящего ремонта. Оно меня почти устраивало, только справа оставался небольшой простреливаемый сектор. Это надо было устранить. Я подбежал к стоявшему в отдалении "Катерпиллеру". Его хозяин, подняв бульдозерный нож на уровень кабины, мог теперь плевать с четырехметровой высоты на любые угрозы. Чем он и занимался, покуривая через открытую форточку бронекабины с чувством выполненного долга.
- Эй, на башне! - крикнул я бульдозеристу. - Не мог бы ты подвинуть свою бандуру метров на тридцать вперед?
- Без проблем! - ответил тот, заводя двигатель.
Вот теперь можно было приступать к работе. Промучавшись, вместе с Роненом и обоими водителями, часа полтора, мы, наконец, заменив цилиндр, натянули гусеницу и загнали оба БТРа во двор школы, присоединившись к остальным.
Большая часть роты, прорубая снятыми с БТРов молотами и ломами проходы прямо сквозь стены стоящих вплотную к друг другу арабских халуп (что бы не рисковать на узких, кривых улочках), углубилась внутрь деревни. В школе остались только водители, под командованием заместителя командира роты.
- Иди отдохни пару часов, - сказал он мне. - Вы хорошо поработали. Потом распределю вас на дежурства.
Я зашел в небольшое, на четыре класса, здание школы. Вошел в один из классов. На ободранной стене висела карта Палестины, от Иордана до моря, без всяких следов присутствия государства Израиль. Рядом же висели карикатуры, изображающие "сионистских оккупантов". В общем, нормальная арабская школа. Интересно, как преподаватели объясняют ученикам, откуда берутся эти самые "оккупанты"? Из под земли, что-ли? Если бы арабы не обманывали сами себя, может и войны давно бы не было.
Расстелив спальник прямо между партами, я в момент отрубился.
Наступил вечер. Пока, вроде бы, все шло нормально. Два десятка убитых боевиков, столько же пленных и еще полсотни пока укрывались в центре деревни. У нас потерь не было, слава богу. Еще две роты батальона вошли в деревню и присоединились к зачистке.
Я дежурил на краю стоянки, забравшись в командирскую башенку одного из БТР. Двор школы был довольно ярко освещен фонарем, стоявшим за забором и это было неправильно. О чем и сказал дежурному офицеру.
- Да, - согласился тот. - Надо это убрать.
Сказать легко, а как сделать? Лезть на высокий бетонный столб, к тому же стоящий снаружи, никто не собирался. Офицер, связавшись с штабом, предупредил, что сейчас с нашего направления будут слышны выстрелы и подозвал дежурившего с другой стороны стоянки снайпера. Дистанция была ничтожная, метров пятнадцать, но он не попал ни с первого, ни со второго, ни с пятого раза. Яркий свет лампы делал невозможным прицеливание через оптику. Потом попробовал кто-то с коллиматорным прицелом, с тем же результатом - нагло светящий фонарь наотрез отказывался лопаться. Народ начал уже обсуждать более серьезные варианты, включая пулемет. С КП ехидно поинтересовались: с кем это мы тут так долго воюем? Я, наблюдая за всем этим, потихоньку потягивал "Хеннеси" из своей секретной фляжки. То ли благодаря коньяку, то ли еще почему, но и мне захотелось поучаствовать в убиении непокорной лампы. Примостив свой М-16 с простым прицелом прямо поверх турели пулемета, навел его, просто поймав свет от фонаря в дырочку прицела и нажал на спуск. Свет погас. Все удивленно уставились на меня. Кто-то пошутил:
- Я всегда подозревал, что под названием "ремонтный взвод" скрывается секретный спецназ.
Утром нас с Роненом отправили помогать подносить припасы передовым группам. Пробравшись по "корридору", пробитому в стенах домов, мы оказались в одной из халуп. Она производила удручающее впечатление своей нищетой даже на меня, хотя я и повидал многое. Ронен же просто взирал на это с ужасом.
- Здесь живут люди? - недоверчиво спросил он.
- А как же. Вот они, - я указал на, нет, не дверь, а какую-то щель, ведущую в полуподвальное помещение, где, видимо, попросили укрыться проживавшую здесь семью. Оттуда высунулись грязные худые мордашки нескольких детей и пожилой араб, пытавшийся загнать их обратно. Ронен сунул руку в карман:
- У меня, кажется, осталось несколько шоколадных батончиков.
Пришлось схватить его за руку:
- Даже не думай! Молодой ты еще, глупый! Хочешь через несколько дней узнать из СМИ, что ты раздавал арабским детям отравленные шоколадки? Мы это уже проходили! Иди лучше, передай ящики дежурному.
В это время ко мне нерешительно подошел старик. Видимо, из-за моего возраста и бороды принял меня за начальство. Он, волнуясь, спросил на очень ломанном иврите, перемежая речь арабскими словами:
- Господин, ваши солдаты сломали нам стену в комнате. Мне не на что починить ее. Мы получим компенсацию?
"Это вряд ли. Даже если что-то и выделят, деньги получит местное руководство. И делиться явно не будет." - подумал я. Хоть это были, вроде бы и враги, но какое-то не очень свойственное мне чувство жалости овладело мной. Детей жалко, хоть и вырастут они, наверняка, такими же бандюгами. Я достал из кошелька припрятанные после загранпоездок остатки валюты. Всегда остается какая-нибудь мелочь. Я вытащил две бумажки по пятьдесят евро и, оглянувшись по сторонам - если увидят арабы, завтра старику свернут шею за сотрудничество с оккупантами, - протянул ему обе. Старик радостно закивал - это для него была немаленькая сумма.
- Чего же вы так бедно живете? - спрашиваю. - Куда делись миллиарды европейской и саудовской помощи?
- Вы сами виноваты, - ответил осмелевший старик. Этого я и ожидал, но дальше он меня удивил:
- Зачем вы в девяносто четвертом притащили нам этого козла из Туниса? С вас и спрос.
"А ведь он прав!" - согласился я. - "Под американским давлением срочно искали партнера по писсь процессу. И не нашли никого лучше, чем тунисского сидельца Арафата. Своими руками утвердили его и его людей у власти в Палестине. И сразу же половина его команды вернулась к старому, взявшись за оружие, а вторая половина, поумнее, оценила преимущества сидения на ответственных постах и принялась активно прикарманивать зарубежную помощь и брать взятки с местного населения. И вот мы опять здесь, и опять не на туристическом автобусе, а на БТРе."
Вернувшись к стоянке, я наткнулся на командира роты.
- Ты то мне и нужен! - подозвал он меня. - Есть дело. Сможешь отвезти арестованного боевика на базу ШАБАКа? Ну, ты знаешь, слева от КПП.
Я кивнул:
- Не проблема, прокатимся.
- Очень хорошо. А то у меня свободных людей нет, а его срочно требуют.
Я растолкал свой дремлющий в теньке экипаж:
- Вставайте, едем!
- Куда это еще? - подозрительно спросонья спросил водитель Рафи.
- Домой! - пошутил я. - Ну, почти, до КПП.
Обоих своих "бойцов" я послал привести арестованного. Они притащили средних лет араба, со связанными руками и повязкой на глазах. Мы принялись затаскивать его в БТР.
- Вы меня везете к врачу? - вдруг заявил он на хорошем иврите. - У меня больная спина, мне срочно нужен врач.
- Ага, к врачу, не переживай, - ответил я. Известный способ потянуть время. Кто-нибудь добренький, может быть, и повелся бы на это. Но не я.
Промчавшись по пустой дороге, мы через час были уже у КПП. За ним текла обычная мирная жизнь, как будто никакой войны и нет. Хотя нет, вон тусуется демонстрация нашей пятой колонны, со стандартными лозунгами в руках: "Мир - сейчас", "Нет военным преступлениям" и так далее. Так и хочется полоснуть из пулемета, ей-богу. Возле них ошивалась журналистка с лицом проженной бл. ди и крупной надписью на кокетливо надетом бронежилете: Би-Би-Си. Ну, естественно, за КПП ее не пускают, там закрытая военная зона. Журналистка хищно посмотрела на нас и что-то сказала своему оператору.
- Рафи, проезжай побыстрее, а то сейчас вцепится, - сказал я.
Водитель дал газ и мы вскоре оказались у цели. Сдав арестанта, зашли в армейскую лавочку, чтобы пополнить запас сигарет и прочей мелочи, по длинному списку, составленному ребятами из роты. Закончив с покупками, мы прошли мимо бетонного забора, вдоль которого сидели, в ожидании допроса, связанные боевики. Один из них курил, держа сигарету скованными руками. Кто-то из "добреньких" угостил, невзирая на однозначный запрет. Рафи на ходу выбил ногой сигарету из рук боевика, сказав ему что-то по арабски.
- Что ты ему сказал? - поинтересовался я.
- Что курить вредно.
Правильно, нечего расслабляться перед допросом.
Мы уже почти подошли к БТРу, когда неожиданно заработала сирена системы предупреждения о ракетном нападении. "Чего это вдруг? Откуда? Неужели боевики протащили в Шхем "Грады"? Или это, не дай бог, что-нибудь более глобальное?" - что-то это мне совсем не нравилось. Где у них тут бомбоубежища, мы понятия не имели, а счет времени мог идти на секунды. Поэтому мы с Рафи просто забежали в щель между нашим БТРом и стеной здания, около которого припарковались. Вообще-то, особой причины паниковать не было, у нас самая плотная пятиступенчатая ПРО в мире. От РЗСО защищала система "Железный Купол", от тактических ракет - "Праща Давида", а от баллистических - трехступенчатая система, состоявшая из низковысотных "Пэтриотов", средневысотных "Стрел 2 и 3" и подогнанных американцами к нашим берегам эсминцев с заатмосферной системой "Иджис". Пробить такую защиту было бы довольно проблематично. Немного успокоившись от таких мыслей, я увидел в небе шесть дымных следов. Судя по всему, это были противоракеты, стартовавшие в нескольких километрах от нас. Следы быстро тянулись к востоку. "Шесть сразу, значит это или "Железный Купол" или "Праща Давида". В любом случае, атакующие ракеты - не баллистические. Что уже радует."
Рафи не удержался и высунул голову, провожая ракеты взглядом. И в тот же момент на его темных солнцезащитных очках появилось отражение второго солнца. Тени на стене стали неестественно четкими. Рафи, вскрикнув, схватился за глаза. Я лишь в ужасе вжался сильнее в стенку бронетранспортера, уже понимая, что ЭТО было. Многочисленные занятия по гражданской обороне, начиная еще с советской школы, не оставляли сомнений. В течении нескольких секунд случились еще две вспышки, судя по меньшей четкости теней, более удаленные. Сказать, что я был в шоке от происходящего - значит, не сказать ничего. Только билась мысль: "Доигрались в переговоры с Ираном! Спасибо чернож. мордому президенту. Нобелевский лауреат, мля, а бомбы теперь на нас падают! Что же теперь с нами будет?!!!" Примерно минуты через полторы-две до нас добралась ударная волна, которая, впрочем, вызвала лишь дребезжание стекол. Быстро произведя в уме расчет, я вычислил, что эпицентр первого взрыва был в 30–35 километрах к востоку от нас. То есть, почти на границе с Иорданией. Очень странно.
Поборов, наконец, страх, выглянул из-за БТРа. Ожидаемых ядерных грибов не было. На востоке алели три светящихся облака, почему-то на значительной высоте над землей. Еще страннее. Вряд ли взрывы на такой высоте могли нанести значительные повреждения. В чем же тогда смысл?