3.
Прошла неделя. Повернув за угол, Лэйми на минуту остановился, увидев Дворец Джухэни, Председателя Директории Хониар. Прежде всего, дворец был огромен. Над высоким цоколем поднималось шесть этажей, увенчанных фантастическим архитравом - он сам был высотой этажа в два. Облицованная вертикальными полосами мрамора и темно-зеленого камня стена дворца влажно отблескивала, в разноцветных переплетениях же архитрава глаз просто тонул, путался в невероятном множестве причудливых цветов, узоров, статуй, пилястров и розеток. Над этим основным массивом в чистую синеву неба вонзался золотой шпиль.
Когда голова закружилась, юноша помотал волосами и отвернулся, осматриваясь. Позади дворца, за чугунной оградой, был просторный двор, сейчас пустой - вообще вокруг не было видно ни души.
Всю дворцовую площадь обрамляли кварталы аккуратных четырехэтажек - желтых, с белыми карнизами, - а здесь, сбоку, тоже была небольшая, гладко мощеная площадь. Разноцветные каменные плиты складывались в причудливые узоры, похожие на узоры громадного ковра.
К громадине дворца Лэйми подходил с бессознательной опаской - архитрав далеко выступал над стеной и ему вовсе не хотелось, чтобы кусок мрамора свалился на голову. Волнуясь, он покосился на себя - в честь праздника Вершины Лета его пригласили на Большой Прием Председателя и он нарядился в блестящую зеленую куртку, обшитую шелком и украшенную золотой тесьмой. Её дополняли свободные черные штаны и сандалии на босу ногу - странноватый наряд, но так тут было принято.
Обогнув угол дворца, юноша направился к центральному подъезду - его отмечала громадная, во всю высоту здания, колоннада. Здесь, между дворцом и площадью, тянулся небольшой сквер и возле него, в прохладной тени, собралась небольшая толпа других приглашенных.
Среди прочих, Лэйми поднялся на высокое крыльцо и, миновав огромные двери, вступил в исполинский вестибюль - обрамлявшие его террасы, ярус за ярусом, поднимались к самой крыше. Напротив входа начиналась широченная мраморная лестница - она тоже, ярус за ярусом, поднималась к Купольному Залу, венчавшему массив дворца, и занимала отдельный длинный зал с террасами вдоль стен - к ним от ее площадок вели плоские мостики.
Лэйми остановился, едва ли не разинув рот глазея на это архитектурное чудо, потом, избегая толчеи, отошел в сторону. Огромный зал, обрамленный исполинскими темно-красными колоннами и пятью ярусами украшенных лепниной зелено-золотых галерей с массивными балюстрадами, был полон народа - в висевшем в нем ровном, мощном гуле совершенно тонули отдельные голоса. На вкус Лэйми тут было несколько темновато - но потолок находился так высоко, был так просторен и покрыт таким количеством лепнины, что походил на неизведанную страну. Запрокинув голову, юноша разглядывал его, словно небо. Там в сложных, запутанных сочетаниях сплетались темно-красные, коричневые, зеленые, белые цвета. Особенно впечатлял массивный карниз - слегка уменьшенная копия наружного архитрава. Вокруг огромной розетки, основания исполинской люстры, шли промежуточные пояса украшений и все вместе напоминало фантастический город или цитадель с кольцами причудливых укреплений.
Лэйми уже успел придумать несколько историй, относившихся к этой стране, когда его окликнул какой-то чужак, показавшийся ему вдруг знакомым. Кажется, он видел его раньше… во сне. Довольно странный способ знакомства, но, тем не менее, он счел его почти другом и потому подошел.
- Ну?
Незнакомец улыбнулся. Он тоже был молод - лет так двадцати пяти, в сером, отлично пригнанном по ладной фигуре комбинеґзоне, какие носят техники. На ногах легкие сандалии. Рослый, гибкий, крепкий. Длинґные черные волосы, длинные зеленые глаза. Светлая кожа, высоґкие скулы, по-мальчишески пухлые губы. Красивый юноша. На лице - выражение снисходительной ироничной ленцы. Не спеша, он обошел Лэйми, словно елку - ловкий, с отточенными движениями. Не хочешь, залюбуешься.
- Не бойся. Я хочу только поговорить.
- Я не боюсь!
- Я вижу. Я просто должен тебе кое-что рассказать. О тех вещах, которые ты уже знал. Извини, над которыми думал, но так и не сумел понять. А между тем, знать их тебе необходимо.
- Как тебя зовут? - перебил Лэйми. - Не терплю обращаться неизвестно к кому.
- Аннит. Аннит Охэйо анта Хилайа, если хочешь.
- Откуда ты меня знаешь?
- Наверное, ты мне приснился, - Охэйо взял его за руку и потянул из людного зала куда-то налево. Лэйми было, попробовал вырваться, но у него не хватило сил. Впрочем, Аннит тут же отпустил его.
- Послушай, - сказал он. - Я хочу, чтобы ты просто кое-что узнал. Настаивать я не буду. Так что, если ты хочешь умереть от невежества, убирайся. Не держу.
Лэйми сложил руки на груди.
- Ну? Что я должен знать?
- Не здесь. Иди за мной.
Миновав очередную роскошную дверь, они попали в просторное Т-образное помещение, залитое ярким желтым светом и, за исключением пары не замечавших их служителей, совершенно пустое. Полы тут были паркетные, до потолков - добрых метров шесть. Между кофейными панелями облицованных деревом стен зияли ниши громадных витрин. В них, на литых стеклянных полках, стояли огромные роскошные вазы из золота и хрусталя, а в боковинах основания "Т" - оно вело к очередной лестнице, правда, поменьше центральной - Лэйми увидел две фантастических многослойных конструкций из матового, полупрозрачного стекла. Подсвеченные изнутри множеством разноцветных ламп, они походили сразу на башни и на цветы, высотой метра по четыре. Юноша замер перед одной из них, удивленно приоткрыв рот - невероятная красота многоцветного застывшего сияния будоражила душу, вызывая непонятную, совершенно необъяснимую тоску по какому-то высшему, нездешнему миру.
Аннит прислонился к стене, насмешливо посматривая на него. Лэйми отвернулся от витрины - в конце концов, ему вовсе не хотелось выглядеть глупым провинциалом.
- Ну? - наконец сказал он. - Что я должен узнать?
- Историю войны света и тьмы, - невозмутимо ответил Охэйо. - Люди редко представляют себе всю продолжительность времени, Лэйми. Ты хотя бы раз думал, сколько лет этой земле, по которой бегают наши дети и на которой стоят наши дома? Что было на этом месте, скажем, тысячу лет назад?
- Нет. А что? Лес, наверное…
- Не только, - Охэйо прикрыл глаза. - История мироздания уходит в прошлое бесконечно далеко. У нее не было начала, но изначально в мире царила тьма. Очаги жизни были тогда великой редкостью, и она, возникнув, была обречена на прозябание в темноте, исключающей даже самое понятие о свете. Некоторые смирялись с этим и приучались любить тьму… а некоторые - нет. Ты думаешь, то, что мы называем светом, существовало всегда? Нет. Изначально это была мечта тех, кто не хотел жить во мраке. И между теми, кто любил тьму, и теми, кто ненавидел ее, началась война - почти бесконечная по своей длительности. Нам не дано представить ни накала, ни отчаяния, ни жестокости этой борьбы, ни того страшного мира, в котором она велась. Не дано даже представить, как самая идея света могла зародиться в душах тех, кто знал только тьму. Они победили - но разве мы знаем, какой ценой? Сколько страданий и жертв потребовала эта победа? Сколь ужасна оказалась плата за нее? Но, когда она произошла, это случилось везде. Моментально. Величайшие миры Вселенной мгновенно исполнились света - это наши солнца и звезды, а миры поменьше - как тот, на котором мы стоим - только озарились им. Суть их осталась в тени… В тот миг история мироздания разорвалась надвое - огромнейший ее пласт обратился в неосязаемую пыль. Мириады и мириады тех, кто любил тьму, исчезли в огне. Навсегда. Но некоторые - а их много, Лэйми, - смогли уцелеть. Ведь свет не в силах проникнуть в глубь косной материи… И мир - все миры - разделились. Те, кто избрали свет, исполнились огня и сейчас живут в океанах солнечного пламени. Меньшие миры были ими оставлены. И постепенно на них зародилась новая жизнь, новые племена, которые даже не подозревали об этом бесконечном мрачном прошлом. А те, из мрака - они ждали, Лэйми. Природа мироздания такова, что никто не может победить в нем совсем, навсегда, ибо неизменного, вечного в нем нет. Любое пламя - даже если это пламя звезды - рано или поздно гаснет. Мир, который мы знаем, не вечен. Он обречен на разрушение, хотя оно придет еще через эоны и эоны. И каким будет конец - погрузится ли мироздание в изначальный мрак, когда погаснут последние звезды, или, напротив, исчезнет во вспышке пламени, чтобы дать начало непредставимому новому миру - никто не может знать. Исход этой борьбы скрыт в бесконечно далеком грядущем, но она идет и сейчас, да. Взрывы звезд, разгоняющие межзвездную тьму, и темные туманности, пожирающие звезды - лишь отголоски этой борьбы - те, что нам дано увидеть. Наше счастье в том, Лэйми, что мы оказались в стороне от нее. Иначе нам бы пришлось познать ужас, который не вынести смертному человеку. Но время отсрочки неумолимо истекает…
- А мы, люди? - перебил Лэйми. Он был заинтригован до кончиков волос и потому уже не думал о приличиях. - Как к нам относятся те и другие?
Аннит вновь усмехнулся - очевидно, непосредственность юноши ему нравилась.
- Мы - дети света, но дети непредвиденные и побочные. Наша жизнь питается светом, но мы не можем жить в нем. Зато можем жить во мраке… хотя это страшно для нас и тяжело. Те, из света, редко покидают свои сияющие миры. Да и зачем? Свет - это их зрение, их речь, а он почти повсюду. Но когда ты видишь блеск молнии в грозовой туче, или таинственный огонь, летящий в небе ночи, то знай - они здесь.
- А те, из тьмы?
Аннит пожал плечами.
- Они живут в тени земли и в ее недрах… и ждут. Но многие из них ходят среди нас, Лэйми. Их трудно отличить. У них нет никаких сверхъестественных способностей - вроде громадной силы или умения летать по воздуху, какие были, говорят, у первых людей. Но обитатели мрака могут проникать в душу человека и пожирать ее, а потом жить в его теле и смотреть его глазами на солнечный свет…
- Даже здесь? - Лэйми вдруг вспомнилась странная история, случившаяся с ним пару дней назад. Он вдруг проснулся ночью - словно кто-то толкнул его - и увидел в углу сгусток живой тьмы - нечто вроде осьминога без глаз, с длинными извивающимися щупальцами. Одно из них тянулось к его лбу, и он вдруг понял, что если оно коснется его - он умрет. Не физически, а просто перестанет осознавать себя. Тогда он заорал и запустил в бесформенное нечто подушкой - она прошла через призрак насквозь, - а потом догадался включить свет.
Он был готов поклясться - когда вспыхнула лампа, "осьминог" еще какое-то мгновение оставался бесформенным, усаженным щупальцами сгустком тьмы. Потом этот сгусток съежился и с едва уловимой быстротой канул в непроглядном мраке за окном. Лэйми не мог ни уснуть, ни погасить свет до утра. Вплоть до рассвета его била крупная дрожь. Ему казалось, что он сходит с ума. Но при первых же проблесках зари он уснул, а, выспавшись, решил, что видел жуткий сон. Зато теперь…
- Даже здесь. Хониар был построен двести лет назад, этот дворец - примерно пятьдесят. Но разве кто-то помнит, что было здесь раньше? Тысячу лет назад? Две? В те времена, когда не всходило солнце? Здесь есть потаенные разветвления, уходящие в глубину земной коры, - а над ними живут люди, которые люди всего наполовину - по своему телу и языку, не более. Разве не замечал ты, какая безмолвная враждебность окружает тебя в старых районах нашего города? Какая странная царит там тишина, и чьими глазами смотрят на тебя редкие прохожие?
- Замечал, - сказал юноша. - Но я думал, это просто… ну, вроде как мальчишки смотрят на чужаков в своем дворе. А это… прогрессирует? ИХ… становится больше?
Аннит отвернул голову. Лэйми больше не видел его глаз.
- Трудно сказать… Больше - нет, вряд ли. Меньше? Тоже нет. Я же сказал тебе - они ждут.
- Чего?
- Изменения… времени? реальности? Они могут ждать столько, сколько не сможет представить себе ни один человек.
- Они… вечны?
- Некоторые из них. Не все.
- ИХ можно убить?
Аннит еще раз усмехнулся.
- "ТЕ", о ком ты говоришь - бестелесные сущности. Но они нуждаются в телах, в воплощениях… на больший или меньший срок. А эти тела, конечно, можно убить. Как и всякие другие. Но может статься так, что сущность просто сменит разрушенное тело на тело его разрушителя. Они все боятся… боятся света. Правда, не всюду и не всякого. Свет огня, даже самый яркий, как и обычный электрический свет, может лишь отпугнуть их, не больше. Даже солнечный свет не всегда для них смертелен. Настоящим оружием может служить только свет, не видимый нашим глазам - который лежит за фиолетовым. Ртутные лампы дают его, поэтому их свечение кажется нам таким таинственным и тусклым…
- Так вот почему их так много тут, на улицах!
- Да. Это надежная защита… отчасти. Ведь электричество - это тоже ОНИ, из света… хотя бы иногда. И они тоже могут влиять на наши души. Скажи мне, ты не замечал, как ртутные лампы мерцают порой и перемигиваются, словно живые?
- Замечал. И мне… становилось жутко.
- Тебя тянуло смотреть на их свет?
- Да. И порой мне хотелось… когда я смотрел на их мерцание слишком долго… пойти в те места, где люди так странно смотрят на меня… пойти с огнем в руках и жечь их деревянные крыши. И… убивать. Я думал, что схожу с ума…
- Нет. Они пытались подчинить тебя, однако их уловки действуют только на слабый или одурманенный ум. Они - это чистая энергия, которая живет в металле… пока по нему бежит ток. Но некоторые подчиняются ей. И убивают. И гибнут сами, разумеется.
- Но это же… мерзко! Я думал, мы союзники…
- Правда? Мы слишком разные. Посмотри на солнце, беспощадное в полноте своего блеска - и ты поймешь сам. Очень нелегко бывает достичь понимания…
- А ты - достиг?
Охэйо промолчал. Лэйми задумался. Рассказанное ему походило, честно сказать, на бред. Но многое предстало теперь перед ним в новом свете - и дряхлые деревянные дома, лишенные электричества, и упорное нежелание их владельцев подводить его. И целые кварталы старинных каменных зданий в три этажа, залитых тусклым светом слепых ламп накаливания. И многочисленные случаи стрельбы из рогаток по уличным фонарям - только ртутным! - и бессмысленная порча электросети перестали казаться ему вдруг простым хулиганством. И неузнаваемые, обугленные тела тех, кто погиб, пытаясь испортить очередной трансформатор, не всегда были жертвами просто несчастного случая. И крепостная ограда похожей на таинственный храм громадной городской электростанции, и снисходительное немногословие людей, работающих там. И многочисленные пожары в старой части города - от молний, и не только…
- Знаешь, - вдруг сказал Охэйо, - дело, в общем, не в том, чтобы стать на чью-либо сторону, а в том, чтобы суметь остаться собой. Мы, люди - нечто новое, чего не было раньше во Вселенной. У нас - свой путь.
- Выходит, и те, и другие - наши враги?
- Не совсем так. Мроо поедают наши души, убивают нас, не убивая - но они могут подарить тебе наслаждение, которое ты вряд ли сможешь получить… иным способом.
- В обмен на душу?
- Нет. В обмен на… определенные услуги. Видишь ли, не все годятся им в… обиталища. Таким они должны платить за их службу… и платят, не задумываясь. Я хочу, чтобы ты знал - на случай, если тебе предложат. Это, в общем, безвредно, - но те, кто хотя бы пару раз это попробовал, уже часто не могут без этого обойтись.
- А свет?
- Сам по себе свет - поток энергии, не больше. А тех, кто живет в нем, мы интересуем только как средство борьбы с их врагами. Положение, в общем, незавидное.
- Так что же нам делать?
Аннит страшновато улыбнулся.
- А разве обязательно что-нибудь делать?
- Ну… мне так кажется. Ведь нельзя, чтобы они… по-прежнему…
Лицо Охэйо вдруг стало серьезным.
- Лэйми, я рад, что не ошибся в тебе. Но скоро нас ждет нашествие обитателей тьмы. Они прорвутся в эту Реальность повсюду и никакая сила не сможет помешать этому. Я хочу помочь тебе выжить. Но я не могу рассказать тебе всего - даже сейчас. Я просто прошу, чтобы ты мне поверил. У меня не так много времени, к сожалению.
- Я верю тебе, - тихо сказал юноша. - И, признаюсь, мне страшно. - С внезапной решимостью он рассказал о своем ночном столкновении.
- Я бы тоже испугался, - тихо сказал Аннит через минуту. - Это был один из НИХ. Если бы… но ты один из тех, кто ИМ не подходит, наверное - будь иначе, они овладели бы тобой без препятствий. Возможно даже… - его глаза вдруг блеснули, но Аннит тут же опустил их.
- Что?
- В тебе есть изначальная кровь, - наконец сказал он. - Твои предки не были простыми людьми. В тебе возродилась их сила… возможно.
- А? - Лэйми непонимающе посмотрел на него.
Охэйо задумчиво прикусил губу, глядя вниз.
- За Зеркалом такое невозможно, но здесь бывает… иногда. Вот что: если ты хочешь знать наверняка, то должен пойти в храм Золотоликих. Он на улице Драконов Счастья, 27. Жреца зовут Панет. Он скажет тебе, что делать дальше. А у меня и так полно дел. Пока!
Аннит вышел из зала. Когда Лэйми догадался последовать за ним, он уже затерялся в толпе.