Книга вторая.
Главные герои, освоив технологию клонирования человека, создают основы теории и методологию практического воплощения построения совершенного общества ( Новой Атлантиды ) путём клонирования известных исторических личностей ( Эхнатон, Александр Македонский, Цезарь, Наполеон, Ленин, Эйнштейн …) и наших современников.
Георгий Чуич ( главный герой ) решается клонировать Иисуса Христа ( Второе пришествие ).
Клонированный Иисус – рукотворный бог – в назидание своим создателям, отважившимся замахнуться на Божий промысел, организует распятие Жоры и его казнь на костре усилиями тех, кого удалось клонировать.
Наследница фараонов и поэт божьей милостью, Тина предлагает свой Путь спасения человечества – Слово!
Ведь в Начале Всего было Слово! Её стихи – гимн совершенству! К тому же, Тина - посвящённая и "продвинутая", несущая в своём геноме сакральные знания шумеров и вавилонян, предлагает "спасительный Ковчег" - совершенствование сознания, позволяющий оглохшему и ослеплённому "достижениями" нашей цивилизации человечеству, пересечь границы непознанного и постичь тайны богов…
Её дочь, Элис , – зачаток новой расы людей…
Ей - и карты в руки…
Содержание:
КОЛОТЕНКО - Владимир Павлович. - ХРОМОСОМА ХРИСТА - или - ЭЛЕКСИР БЕССМЕРТИЯ. - Книга вторая. - ВЕРЮ, ЧТОБЫ ПОЗНАТЬ - CREDO UT INTELLIGAM. 1
Часть четвертая. - ГЕОМЕТРИЯ СОВЕРШЕНСТВА. 1
Часть пятая. - ИЩИТЕ ЖЕНЩИНУ! - (CHERCHEZ LA FEMME!) 18
Часть шестая. - УКРОЩЕНИЕ СТРОПТИВОЙ 36
Часть седьмая. - МНОГОЕ В МАЛОМ 56
КОЛОТЕНКО
Владимир Павлович.
ХРОМОСОМА ХРИСТА
или
ЭЛЕКСИР БЕССМЕРТИЯ.
Книга вторая.
ВЕРЮ, ЧТОБЫ ПОЗНАТЬ
CREDO UT INTELLIGAM.
Создавать не золото, а жизнь.
Тейяр де Шарден
Часть четвертая.
ГЕОМЕТРИЯ СОВЕРШЕНСТВА.
Не короли правят миром,
и даже не олигархи.
Мир заставляют двигаться идеи.
А любая идея о "правильном" устройстве общества
приводит к большим потрясениям,
чем полномасштабная ядерная война.
Юрий Никитин
Глава 1.
Через какое-то время, точнее сказать - прошла неделя или полторы, Жора отыскался. Как след Тараса у Гоголя. Шок прошел. В том, что Жора был шокирован моим рассказом, не оставалось сомнений. Он явился в лабораторию рано утром и с порога начал излагать дальнейшую стратегию нашей будущей жизни. Стали приходить сотрудники, затем зачастили телефонные звонки. Все это выводило Жору из себя. Он встал, взял меня за руку и потащил к выходу. Было холодно, и мы нашли какое-то тихое теплое кафе. По замыслу Жоры, стратегия заключалась в том, чтобы строить, как он сказал, "тело нового общественного строя, строя нового типа". Сама идея для меня новой не была. Но как?! Строить как? Как этот строй будет называться - не имело значения. Социализм с человеческим лицом, или рябое рыло капитализма, или же лучезарный лик коммунизма со светлым теплым нежно-голубым будущим - все равно, ведь от названия, провозглашал Жора, ничего не меняется.
- Ты как Ленин, - попытался я вставить словцо. Он не слышал.
- ... и положим в основу его развития принцип разумного отбора, основанного на подробном тестировании генома человека с выбором тех признаков и качеств его фенотипа, которые свойственны людям продвинутым, детям Света, которые достойны Человека Неба...
Он так и сказал: "Человека Неба", подчеркнув, что оба слова пишутся с большой буквы.
Я не мог не съязвить:
- Опять евгеника, опять махровый расизм, прикрытый налетом достижений современной генетики?..
- Да нет же, - Жора отмахнулся от моих слов, как от мух, - нет-нет!..
Он взял чистую салфетку, сложил ее вчетверо и, достав из внутреннего кармана пиджака шариковую ручку, стал рисовать свой излюбленный нейроцит без аксона. В дальнейшем я не мог даже слово вставить.
- Пусть это будет даже Царство Небесное, Град Божий!.. Христианополис!..
Господи, подумал я, какие смелые слова!
- Архитектоника генома позволяет нам...
Жора иногда поднимал голову и коротко смотрел на меня, но не видел, и в большей степени говорил сам с собой, рассуждал, убеждая самого себя и используя меня в качестве болванчика - любознательного студента-первокурсника, впервые услышавшего о возможностях практического применения новых знаний о генах. Было очевидно, что за эти несколько дней своего отсутствия он хорошенько продумал наши перспективы.
- Понимаешь, все идеи прокисли, нужна новая мысль. Это определенно! Архитектоника генома позволяет нам не только...
Он, мне вдруг пришло это в голову, впервые предлагал человечеству, пусть всего лишь в моем лице, предлагал свою стратегию не только увеличения продолжительности жизни, стратегию преодоления времени, но и стратегию улучшения рода человеческого, его породы, по сути - стратегию совершенства. И, вот что самое главное, - его выживания! А по сути - спасения! Словно в забытьи, он уже тысячу раз произнес свое "Определенно", что свидетельствовало о постоянной работе его ума и потере контроля при подборе слов для точного выражения мыслей. Бешеный поток сознания, настоящий мейстрим лился из него, как вода из лейки, бурный поток слов и ничего больше.
- Почему бук или тис живут тысячу лет? Почему твоя секвойя живет до шести-семи тысяч лет? Это сотни поколений людей?! Тут все дело, я уверен, в геноме. Распознав архитектонику их генома, мы не только сможем...
- Да, пожалуй...
- Я уверен!
- Тут не может быть никаких сомнений...
Нужно было, я знал, помочь ему спуститься с Неба на Землю, но всякая попытка пробраться вопросами в его мозг смывалась горячими струями словесного месива. А сколько было пышно клубящейся жаркой пены!
- Вот послушай, - сказал он и сощурил глаза.
Я весь превратился в слух, надеясь услышать нечто невероятное.
...дайте мне чёрный, чтоб оттенить живое.
Чтоб не забыли, что есть и иные краски.
Дайте мне белый - снова покрасить стену.
Чтоб рассказать сначала другую сказку...
- Понимаешь... Нужна другая сказка, другая, новая, неожиданная... Нужна другая конструкция мира... Понимаешь?!!
Я ждал, не перебивая его, не решаясь спросить, что всё-таки даст нам эта самая архитектоника генома, какие возможности откроет, что позволит.
- Позволяет, а? Как думаешь? - то и дело спрашивал он, и, не рассчитывая услышать ответ, дальше щедро делился своими задумками и планами.
Что позволяет?!
Я кивнул. Спорить же не имело смысла. Вдруг - как укол в голову: это же стихи Тины! Жора цитировал Тину. Неделю тому назад я сам ему декламировал эти строки! И вот... Ах, Жорочка, да ты тоже подсел на нашу Тину! Поздравляю!
А Жора, не замечая, что я стушевался, лил свое:
- Вся эта вонючая навозная куча, которую кто-то обозвал человеком, вся эта мерзость и мразь...
Нельзя сказать, что "мерзость" и "мразь" были любимыми Жориными жалящими словцами, но их сочетание он часто использовал для выражения презрения и полного отвращения к тем, кто погряз в плотской низости.
- Мир живет в полном дерьме, и теперь каждому олуху ясно, что никакая демократия, никакое народовластие и народоправие не способны остановить его падение в бездну. Ни просвещение, ни сила знаний, ни церковь не способны остановить гибель и этого Рима...
- "И ни церковь, ни кабак..." - начал было я.
- Именно! - воскликнул Жора, - "Ничто не свято!..". Маммона, маммона, деньги, деньги, неудержимая страсть накопительства. Вот на нее-то и требуется накинуть узду! Мы обросли коростой невежества и скупердяйства. Жрать!.. Да, нужна свежая звонкая и холодная мысль... Чтобы из этой плесени, покрывшей всю землю тонким молекулярным слоем, сделать, наконец, хотя бы антибиотик.
- Какой плесени?
- Ну, твоего человечества.
Я знал, что Жора давно растерял все симпатии к современному миру и жадно искал пути к его улучшению. Он все чаще задавался вопросом: почему? И разве ничего нельзя изменить?
Пока Жора экспрессивно расточал филиппики нынешнему устройству мира и несовершенству цивилизации, я вдруг подумал о том, что и меня не все устраивало в этой жизни, в жизни этих людей, этой страны и даже этой планеты. Я поймал себя на мысли, что во многом - во всем! - солидарен с Жорой. И готов за ним следовать. В рай или в ад, куда? Я не знал. Во всяком случае, наши мысли, как это часто бывает у... у братьев по разуму, сходились на одном: пора! Но как?.. Я понимал лишь одно: нужно спешить! Бежать!!! Но куда?.. И что же все-таки позволяет нам разгадка архитектоники генома?
- А тут еще и ты со своими клонами, - огорченно заключил он.
- Прости великодушно, - улыбнувшись, повинился я, - знаешь, эти клоны...
- Да знаю я, знаю я тебя... Ну как тебе Пракситель, - ухмыльнулся он, - как я тебя...
Жора, как гюрза, клюнул головой пространство.
- ...клюнул, - подтвердил он.
- Гадюка, - сказал я, - умеешь! Укусить!
- На вот, держи, - он добыл из своего непременного желтого портфеля Тинин томик стихов, - на... почитай-почитай...
- Ааа! - вскрикнул я, - так вот где... А я обыскался весь... А ты, змей... Даже на память... Нравится?
- Да ладно тебе... Забыл отдать... Хорошая подложка под сковородку...
- Что?!!! - я вскочил со стула, как ужаленный, - что ты сказал?!!
- Сядь, - мирно сказал Жора, - не кипятись... ну... стишки... ну, так... Ты ее уже разыскал? Как она?
- Кого разыскал? - я все еще был зол.
- Ну, эту твою Тину-картину... как там ее?
- Ты рехнулся, Жор? Как разыскать, когда разыскать, зачем разыскать?.. Ты, брат...
- А я бы разыскал, - смял он манжету моей рубашки, - будешь потом локти кусать.
- С чего бы вдруг?
- Сам знаешь с чего!
Я так и не сообразил, почему мы вдруг прилипли тогда к этой Тинешэ. А Жора, Жора, совершенно равнодушный не то что к Маяковскому, не то что к Пушкину или Есенину, но даже к "To be or not to be", даже выучил ее Праксителя! Я, конечно же, был поражен, потрясен: что заставило?!!
Когда нас попросили освободить кафе, был третий час ночи. Жора аккуратно сложил салфетку и сунул ее в задний карман джинсов, уложил в переполненную пепельницу дымящийся окурок и, заглянув мне в глаза, спросил:
- Ну что скажешь?
Он вдруг протянул свою правую руку и пальцами доверительно прикоснулся к тылу моей левой ладони.
- Ты совсем не слушаешь меня. Сидишь, молчишь...
Возникла пауза, заполненная тишиной, - мне нечего было ему сказать.
- Ты опять что-то там придумал? - спросил он.
- Нет. У меня проблема - не хватает вдохновения.
Он только хмыкнул.
- Почитай Тину, почитай...
- Я давно уже чту! - сказал я.
- Не понимаю: зачем ждать какого-то вдохновения, когда работы невпроворот! Горы груд!.. И Тина в кармане.
Он так и сказал: "Горы груд!".
- Хорошо сказал, - говорит слушающая меня Лена.
- Хорошо, - согласился я, - теперь-то я понимаю, чем приворожила Жору наша Тина.
- Чем же? - спрашивает Лена.
- О-ох... Это целая песня! Спеть?
- Лучше подкинь дровишек в камин, птичка певчая...
Глава 2
Какое-то время Жора задумчиво рассматривал свою левую ладонь с веером растопыренными пальцами, проводя ногтем указательного пальца правой руки по прекрасно вырисованной линии жизни. Затем сказал:
- Знаешь, я вот о чем думаю: закон жизни - в вере. Он заключается в том, что если курицу теплым майским вечером усадить на ветку высокой березы и сказать, что она соловей, уже утром она перестанет кудахтать и наполнит всю рощу роскошной соловьиной трелью. А если человека все время тыкать мордой в грязь и при этом долдонить ему, что он тупорылый кабан или аппетитная свинка, в конце концов он захрюкает. Если же ему, ленивому ублюдку, принести в спальню на тарелочке с золотистой каймой тщательно и убористо выписанную выкладку, основанную на так называемых научных фактах, в которых он сперва засомневается (слушай, не чуди!), а потом, жуя их от унынья и скуки, беспрекословно поверит (ну как же: наукой доказано!), то вскоре, не выходя даже из своей засаленной спальни, он заорет (Эврика!) на всю Вселенную: "Обезьяна - мой единственно верный и правильный пращур!". И плюнет в лицо каждому, кто попытается посеять сомнения в его вере. Утопит, отравит, сгноит, сожжет, закует в кандалы, распнет на кресте. Такова сила веры, таков закон. Как думаешь?..
Я кивнул. Он продолжал:
- Так и твой Дарвин, приплывший с Галапагосских островов с идеей изменить представление о происхождении видов.
- Мой Дарвин?!
Жора не слышал меня.
- Мы ведь до сих пор тайно считаем себя родичами шимпанзе, находя у них больше человеческого, чем в самих себе. И, в зависимости от ситуации, относимся к этому утверждению с иронией или выказываем абсолютное убеждение в том, что мы - обезьяньи потомки, что все было только так и не иначе. Идея Дарвина сверхсногсшибательна, архиупоительна, но только Богу известно, как там все было, и только Он может расставить все точки над "i". Верно ведь? Нужно хорошо знать устройство мира и всего сущего, чтобы постигнуть истину и, исполняя Закон, управлять жизнью согласно Его предписаниям, по сути - воплощать идеи Христа. Он еще раз явится нам и еще раз скажет свое сакраментальное: совершилось! И, улыбнувшись в реденькую бородку своей божественной улыбкой, сядет на тучку, свесит свои святые ноги, чтобы все люди Его видели, и тихонько заплачет от радости. И прольются Его святые слезы на Землю, и каждый получит по заслугам, и тоже возрадуется.
Жора притих на секунду, мельком взглянул на меня и снова продолжал.
- Совершенство свершится! И воплотится Его Слово, программа жизни, заложенная в ее генофонде с абсолютной ее реализацией всего живого. Рай снова вернется на Землю. Формализация Святого Писания - вот что важно. Мы подготовим Второе пришествие, приблизим его и покажем каждому. Мы к этому готовы. Мы уже ведем схватку со временем и вот-вот одержим над ним победу. Для этого у каждого из нас есть внутренняя аптека, а вне нас - целый мир, больной мир. Его нужно только правильно сосчитать: дважды два - четыре, а четырежды два - не семь и не девять. Нужно только правильно научиться считать. Правильно - значит правдиво. И лечить. Нам удалось договориться и с клеточками, с их ДНК. Они слышат нас, наши просьбы и требования, наши молитвы. Они стали послушными как кролики, как павловская собака. Рефлекс. Классика. Всевселенское счастье в том, чтобы правильно рефлексировать. Как думаешь?..
Потом мы брели по безлюдному ночному скверу, и мне казалось, что мир уже стал таким, каким только что рисовал его Жора, что люди стали если не ангелами, то добрыми и щедрыми, и прекрасными, как когда-то мечтал Антон Чехов, и жизнь, наконец, стала светлой и нежной, длинной и радостной...
- Твой Антон был прав, - словно распознав мои мысли, сказал Жора, - в человеке все, все должно быть прекрасным, и одежда, и мысли... Особенно мысли!..
Он вдруг остановился, взял мой левый локоть и, сжав его мертвой хваткой, сказал:
- И, знаешь, меня вот еще что поражает - такое остервенелое равнодушие к совершенству! Почему? Почему?.. Вся надежда на твою Тишку... Или как там ты ее называешь?
- Какую еще Тишку? - не сразу включился я, - ах, Тину?! На Тину?!
Жора даже присвистнул, озадаченный вспышкой моего радостного восклицания.
- Ну да, - сказал он, подмигнув мне правым глазом, - а на кого же еще?
- Почему на Тину? Разве нет больше...
- Нет! - отрезал Жора. - А почему? Почему...
Он не стал отвечать, только привычно дернул своим скальпом и добавил:
- Потому...
Да я и сам уже спрашивал себя, чем могла меня так привлекать эта Тина! Чем так взять? Интуиция подсказывала мне: Тина - наша! Без нее строительство нашего совершенства будет неполным, оно будет кривиться и кособочить, крениться и шататься и, в конце концов, рухнет, как карточный домик. Получается, что Тине я приписывал роль какой-то опоры, Тине, которой я в глаза не видел, ни разу не ощутил теплоты ее рук, не заглянул в ее (зеленые или рыжие?) глаза, не слышал ее голоса, не... не... Да я ее в упор не знал. Стихи? Этот жалкий томик стихов? Делов-то! Набор слов, междометий... даже без знаков препинания, даже вкривь и вкось... Какие-то высверки, голые мысли-мысли... порой сумасбродные, режущие и рыжие-рыжие... угловатые и непричесанные... квадратные и соленые... малозначащие и многозначные... наперекосяк и наскоком, иногда пыром и экивоками... иногда всуе... а часто - как пропасть, как бездонная пропасть: глянешь - голова кругом, ага... буххх... бабах... бац!.. Летишь кубарем... такие глубокие, что оторопь берет - осилить бы своим утлым мозжиком, уяснить, переварить...
И что?!!
И что толку от шуршания этих слов, этих пропастей и падений?
Шило! Шило и коса, и камень, и... пот... кровавый иногда... и соль... Соль? Может быть, таки Соль?!!
Не сдуреть бы от этого нагромождения!
И какой же от этого толк-то?!! В чем польза? Где доброта? В чем правда, брат?
Я не мог дать ответа.
- Потому, - сказал Жора еще раз и кивнул головой, мол, иначе и быть не может.
Вдруг мысль!.. Как вспышка молнии!.. Мысль, расколовшая напрочь мой череп: что если?... нет-нет... да ну нет, не может этого быть! Но... Что если она, Тина... Что если Тина та... из тех, кто "Вы - Соль земли"?!!
Ах Ты, Господи!...
О, Матерь Божья?!!
Что же если-таки так?
Ти - Соль земли! Ти, Ты - Соль! Ти, ты Та!
Я повторил это вслух:
- Титыта!
Вот же Имя Твое - Титыта!.
И вот же в чем правда, брат: опора! И не какая-то там палка или стояк, не костыль, не подпорка... Даже не труба или швеллер... Не, не швеллер, хоть и на "ш", - колонна! Колонна - вот! Как колонна Парфенона... Или херсонесская... А-то и Геликарнасского мавзолея!..
- АААААААаааааааааааааааааааааа, - вскричал я так, что Жора шарахнулся от меня, как от огня.
- Ты-ы-ы-ы-ы...
Это все, что он смог из себя выдавить. Я не видел Жору таким перепуганным.
- Психбригаду вызывать? - спросил он, когда испуг прошел.
- Ты же видишь, - сказал я, - и побыстрей.
Потом мы какое-то время шли молча.
- Ты как - спросил он, - что-то случилось?