Дышать было невозможно из-за пороховой гари. Патроны приходилось экономить. Но трикстеры еще держались. Еще лупила и руками и ногами неутомимая Несси, сокрушая фотофоры, сбрасывая обезумевших оргов обратно в бассейн, еще взмахивал прикладом Базз, хотя его дважды уже заваливали, и только стараниями Сирил – кто бы знал, что она владеет даром бесконтактного лечения, – удавалось привести его в сознание. Маленькая Эми, в которой обнаружились способности снайпера, стреляла редко, но метко, с одного выстрела поражая спинтронный узел, после чего орг уже не шевелился.
Но Мастер отчетливо понимал: еще немного, пускай десять минут, пускай двадцать – и все. Базза завалят окончательно, Несси стащат в бассейн и утопят, она и так рискует, разгуливая почти у кромки. Эми без патронов вообще беспомощна.
Хо увернулся от стремительно прыгнувшего на него орга. Таких еще видеть не приходилось – паук с рачьими клешнями, небось полз с самых нижних горизонтов Узла, там, говорят, за века много чего скопилось. Хо с чувством приложил его прикладом по гладкому панцирю. Панцирь треснул, паук взвизгнул и принялся сучить лапами.
"Совсем как живой", – подумал Хо, и тут через оба входа в бассейн начали вплывать на гравиподушках огромные и мощные, как древние танки, орги-механики. "Вот, надо полагать, и развязка", – понял Мастер.
Рука сама собой скользнула в карман комбинезона и сжала ребристое тело "лимонки".
На пути неожиданно возникла широкая спина в камуфляже. Люц не успел и глазом моргнуть, как Морж, моментально узнавший своего обидчика, с яростным воплем врезался в эту спину.
– Бен, разберись, – скомандовал Люци, бросаясь на звук взрыва.
"И как я тебе разберусь, интересно? – подумалось Бену. – Я же все три макрофага на твою красотку извел".
Бен кинулся вслед за повелителем. Морж крепкий, авось без него разберется.
Мастер Хо поднял голову – передний ремонтник прочно встал в проходе между стеной и стартовыми тумбочками, загородив дорогу остальным. А в дверях возникла знакомая темнокожая физиономия.
– Ага! Котики-песики! – заорал Люци, выхватывая из-за пазухи что-то напоминающее древний дуэльный пистолет. – Не ждали? Ни хрена, засранцы, без меня не можете!
В кабине коптера он позволил себе передышку. После яростной ментальной атаки двоих механтропов – надо же, сама Шэрон Стоун – необходимо было устранить рассогласование нейропроцессоров. Мафу был рядом и сосредоточенно облизывал ему запястье. Умница. Все правильно, мой пушистый друг. Зря я тебя за шкирку тягал. Без трикстеров нам бы тут совсем несладко пришлось. Оттянули врага на себя. Что ж, хотели искупить вину – пусть искупают.
Убедившись, что процессоры вернулись в штатный режим, Наладчик сгреб кота в охапку.
– Ну что, пират. Этого дня мы ждали с тобой без малого триста лет. Собственно, ради сегодняшнего дня все и затевалось.
Мафу не шевелился, глядел долгим, бездонным взглядом, и только кончик хвоста жил собственной жизнью, то и дело подрагивая.
– Пошли.
Кисель вероятностного поля стал, казалось еще гуще. Ну, друг хвостатый, на тебя вся надежда. Что придумаешь?
Мафу придумал. Силуэт его сделался таким же туманным, метакот, словно струя дыма, перетек в "туман" зоны Узла и сделался невидим. И туман прояснился!
Нет, он не исчез, но словно утратил консистенцию, подернулся пепельно-серой дымкой. В этой дымке Наладчик без труда разглядел знакомый силуэт Псевдоалана. Силуэт был неподвижен. Наладчик не без удивления обнаружил, что обернувшийся гигантским дымным червем метакот заплел ноги противника замысловатым узлом. Наладчик шагнул вперед и чуть не попал под удар – в руке у противника сверкнул длинный клинок, разрезал вязкий студень, но цели не достиг. Интересно, что это у него? Не узнать, чуждая операционная среда, пока не разложишь на простейшие коды – не докопаешься. Наладчик ответил первым подвернувшимся под руку вирусом – капсула отскочила от "груди" Алана, как горох.
Заставляет, гад, действовать в режиме реального времени. И ничего не попишешь. Наладчик кружил вокруг неподвижного Дубля, отвечавшего, однако, то языком пламени, то огненным шаром… фэнтези какая-то, право слово. Что-то, однако, дружище Алан помалкивает… Перестал быть словоохотливым? Уже радует. Да, но чем его так прихватил Мафу?
Время растянулось – сколько уже прошло в реале? Полчаса? Час? Да нет, откуда час. Где Хлодвиг, где остальные мехи? Сколько их вообще?
А ведь Мафу мне сигнализирует. Ну-ка… Да, друг хвостатый, прав ты был, когда обзывал меня персонажем Достоевского…
Разблокировать эмодрайвер!
Наладчик почувствовал, как душная, черная ненависть закипает в нем. Он замер, собирая ее в себе, накапливая со странным, отстраненным наслаждением – оказывается, и по ненависти можно соскучиться, и… швырнул этот черный ком в туманный силуэт напротив. По ушам ударил странный, механический визг – он не сразу понял, что это так кричит Дубль. Тогда он сделал шаг вперед и дотронулся ладонью до того места, где у призрака должен был быть лоб.
Противник исчез. Как не было. В сознание вклинился голос Ирмы – инфосфера обнаружила пропажу. Что это я с ним сотворил, обалдело спросил себя Наладчик. Тут же понял: инфицировал М-канал, в одно мгновение превратив грозного врага в просто человекоподобную машину. Остается обнаружить физическую, так сказать, локализацию, и – прощай, Алан, теперь уже навсегда.
"Мяу", – сказал Мафусаил и одним долгим прыжком вывернулся из виртуала.
Что теперь? Обнаружить оставшихся мехов. По остаточной активности М-поля не выйдет, а вот по кинематографической внешности – пожалуй. Наладчик активизировал все видеалы слежения, перед ним возникла, медленно вращаясь, трехмерная голограмма Узла. Что? Ну-ка. Ну да, конечно. Можно было догадаться. Сильвестр Сталлоне, собственной персоной. Рембо. Что за труба у него?
Безотказная память выдала воспоминание: Долина Безмятежности, поверженная эриния и страшные радиоактивные дыры у нее в груди.
Микротермальный заряд!
И направляется "Рембо"… прямиком в реакторный отсек. Заставить Ирму воспрепятствовать? Ерунда, она же его в упор не видит, а электронные замки для него вообще… так, игрушки. А ведь помещения Узла разблокированы… он же будет убивать всех, кто попадется на пути… начнется паника.
"Ирма, прямой доступ. Узел в воздух не поднимать. Начинай расконсервацию Узла. Объявляй всеобщую эвакуацию".
Все равно не успеть. Наладчик представил, как там, снаружи, дрогнули и начали расходиться нижние броневые плиты "бочки", превращая Узел в медленно распускающийся в песках диковинный цветок. Слишком медленно.
"Хлодвиг", – позвал Наладчик, выбегая из грузоотсека и бросаясь в лифт.
Молодец, мгновенно ответил. Эдак скоро с другого конца Земли отзываться будет. Если… если, конечно, у них будет это "скоро".
Рейнджер ждал. Спешить ему было некуда. Он находился у цели. И когда в поле зрения появились две закованные в латы фигуры, он громко, напоказ, рассмеялся – потому что Белобрысый и Седой трусливо прятались за их спинами.
– До встречи в аду!
* * *
– Вот так жахнуло, – задумчиво произнес Рюг, пробуя пальцем застрявший в хромопластовом наплечье осколок. – Что это было?
– Хрен его знает, – не менее задумчиво ответил Лэн.
– Микротермальный снаряд, – сообщил Наладчик. – Только протухший. Изотоп в нем давно распался. Я, собственно, предполагал…
Рюг подмигнул дружку, указывая на одурело мотавшего головой Вига.
– Глянь-ка, и Виг живой.
– Ты лучше туда глянь. – Лэн ткнул пальцем в медленно развеивающуюся пелену удушливого дыма.
– Ого! На куски! – Рюг внезапно расплылся в улыбке. – Значит, что, друже?
– А что?
– Будем жить?
– А то!
– Слушай… как это все-таки здорово!
Эпилог
АЙДА К САТУРНУ?
Ох и уморительно смотрится Мафу в кошачьем скафандре!.. Ей-богу, как увижу, ржачка одолевает, сил нет… Но я не смеюсь. Учусь контролировать эмоции. Тем более что метакот-тварь весьма чувствительная к эмоциональному фону. Может, в случае чего, и рожу расцарапать. Поэтому я максимально серьезен, даже когда член экипажа космического корабля "Птерозавр-2" Мафусаил Батькович извивается в невесомости, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь.
А вот Лиз и не старается сдерживать эмоции. Хихикая, она ловит несчастное животное и сажает его в специальную сумку-кенгурушку на животе. А когда видит обескураженного метафелиция, торчащего из этой сумки, то и вовсе начинает покатываться со смеху. И ничего, хвостатый разбойник терпит. Он вообще весьма лоялен к женскому полу. Я это заметил еще во время памятного безумного чаепития у Шура, когда Мафу перепугал Несси, вспрыгнув ей на колени.
Как бы то ни было, мы рады любому происшествию, которое бы, с одной стороны, "дезактивировало" скуку, а с другой – не представляло серьезной опасности. Ведь в длительном космическом полете может случиться кое-что и посерьезнее исцарапанной рожи капитана… М-да…
Как ни странно, мне действительно удалось стать капитаном двух "Птерозавров". Только на первом "Птере" я был скорее самозванцем, чем настоящим капитаном, да и самого старика-дельтаящера назвать космическим кораблем можно лишь условно. Подумать жутко, как это мы решились выйти в открытое пространство на эдакой лохани, пусть и привязанной к транспортному модульнику? Сие легкомыслие объясняется просто: ни я, ни Хо не представляли толком, что такое космос, иначе бы носу не высунули за пределы атмосферы. Или высунули бы?.. Это ведь сейчас я такой умный, три года спустя. Как-никак, муж и отец. И настоящий капитан настоящего космического корабля. Первый капитан первого пилотируемого корабля в Солнечной системе за последние двести пятьдесят с лишним лет. Почти Гагарин…
Ладно, Гагарин, неси вахту, а не тешь свою гордыню. Вахта в пилотажной рубке – дело серьезное. Хотя делать, собственно, почти нечего. Сиди и пялься на показания приборного кольца, прекрасно понимая при этом, что все эти показания лишь дань традиции и пощада человеческому самолюбию. Или, вернее, самолюбованию. Вон какая самодовольная рожа отражается в главном мониторе, идеально, кстати, имитирующем смотровое окно.
Взять хотя бы это окно. Ну ведь чистая психология! Каждый знает, что рубка, как и все другие обитаемые отсеки, находится глубоко внутри корпуса, защищенная от разнообразных космических излучений многослойной броней, но борьба с клаустрофобией требует истинного размаха.
Мне-то клаустрафобия не страшна, стоит только захотеть, и навигационный орг даст даже не круговой, а сферический обзор непосредственно на сетчатку. Только обозревать особенно нечего. Все те же осточертевшие звезды. Ну, можно любоваться порой планетами в телескопическом увеличении. Лучше всего видно сейчас Марс, он в афелии. Полярные шапки выросли. На Большом Сырте выпал снег. Близнецы Фо и Джи небось рады до опупения – в снежки играют. А дружбаны Рюг и Лэн наверняка тренируются… Хотя, что это я… Скорее всего, и те и другие торчат в тренажерном зале. Близнецы тренируются, а дружбаны их тренируют. Гоняют до седьмого пота, готовят спортивную смену… Высунуться, что ли, из окошка, помахать им ручкой?.. Не заметят. Разве что с Фобоса и в очень мощный телескоп. Нет, даже с Фобоса не заметят. Да и не смотрят туристы в пустоту. Зачем? Им гораздо приятнее наблюдать за быстро бегущей равниной Маринера, потягивая в ресторане на "Стикни" фруктовые коктейли из грушевидных мягких бутылочек…
Внимание! М-контакт! Неужели…
Увы, это всего лишь стандартный запрос эриний сопровождения. Стражи Системы – сладкая парочка – следуют на дистанции в пять мегаметров параллельными курсами. Беспокоятся. Да все нормально, девчата. Я на вахте. Лиз уволокла Мафу на камбуз, кормить. Возится с этим живым ископаемым, как с дитем малым. Но удивляться тут нечему, девчата. Скучает Лизонька по карапузу нашему, Саньке. Я тоже скучаю. Иногда так припрет, что хоть пешком топай на Землю. А каково ей? Вы это должны хорошо понимать, сами матери… Правда, иногда оставляете своих дочерей на кого попало…
Однако в эту тему загребать не стоит. Рискованно. Нет, ну наедине с собой можно, а вот Лиз лишний раз лучше не напоминать, что оставлен наш Санька на попечении Шура. Деда Шура, можно сказать… Разумеется, чисто формально опекунами считаются мои родители, которые от счастья, что у них внук появился, даже ландшафтный свой дизайн забросили. Со стороны супруги-то деда с бабкой у Саньки нет. Сирота она, моя Лизонька, как ни странно. Погибли ее родители под снежной лавиной на пике Коммунизма. Эринии опоздали. Такое иногда случается. Ведь и Ирма не всесильна.
Оттого, надо полагать, Лиз в трикстеры и подалась – от обиды на инфосферу, оказавшуюся не всемогущей… И с тех пор Лизонька, ведьмочка моя ненаглядная, механоргам не доверяет, а уж мехатропам и подавно. И на меня-то порой странно так смотрит, будто спрашивает себя: "Авдруг он всё-таки немножечко механтроп?" А уж к Шуру и вовсе относится с плохо скрываемой неприязнью. Как ни крути, а он самый настоящий механтроп и есть!
Я сам, узнав, что Шур – это не человек, а целый биокибернетический комплекс, неделю ходил как оглушенный. Но потом свыкся с этой правдой. Тем более что Шур мне все рассказал. И то, как он, вместе с друзьями, изменил наш мир, и то, как стал Наладчиком – бессмертным стражем Новой Атлантиды.
А вот на Лиз эти рассказы не произвели должного впечатления. И хотя к Шуру она стала относиться помягче, видимо жалея по-женски, но к Наладчику возымела стойкое отвращение. К тому же подкрепленное признанием Шура, что и я, и она появились на свет не просто так, а стали продуктом евгенической программы "Генезис-прим". И поди объясни упрямой Ведьме, что Шур и Наладчик – это единое существо! Я как-то попытался, а в ответ получил блестящий образчик женской неэвклидовой логики: "Наладчик – это монстр, поглотивший несчастного Шура"… Ну что на это скажешь?
И тем не менее на то, чтобы "дед Шур" участвовал в воспитании Саньки, жена моя с большим скрипом, но согласилась! Наверное, потому что видела в ауре старика признаки неподдельной любви к нашему башибузуку. Мне кажется, я даже помню момент, когда чаша внутренних весов Лиз склонилась в пользу Шура.
Дело было месяца за два до нашего отлета. Шур устроил прощальное брусничное чаепитие у себя в саду. Двухлетнему Саньке сие чинное действо было до лампочки. Вооружившись деревянным мечом – подарком дяди Рюга, он отчаянно сражался со злющей многоголовой крапивой. Вся компания, собравшаяся за столом, наперебой обсуждала каждый его удар. Рюг и Лэн едва не поссорились по поводу врожденной склонности младенца то ли к киевской системе боя, то ли к новгородской. Пэм пришлось даже унимать своего благоверного. Шур же своим скучным тоном старого зануды заявил, что вот, дескать, чистая генетическая линия, надо бы понаблюдать за развитием. Лиз в тот момент так на него посмотрела, что я стал опасаться – не кончилось бы скандалом. Но именно вечером этого дня она ровным, безмятежным голоском сообщила мне, что пусть Шур присматривает за Санькой. В конце концов, он самый надежный человек в мире. За исключением Санькиного отца…
Да, моя "девушка-астронавт" – человек сложный. И ход ее душевных движений непредсказуем. К механоргам она относится с недоверием, а в Мафусаиле души не чает. Наверное, тоже жалеет. А чего его, спрашивается, жалеть? Бессмертный кот, не отягощенный скорбными воспоминаниями. Живое воплощение поверья, что у кошки девять жизней. Но, может, я просто не чувствую того, что чувствует и понимает Лиз? Может, и Мафу устал от бессмертия? Ведь по кошачьим меркам он прожил гораздо дольше своего хозяина… Не знаю, не знаю…
Вот Шур, тот точно устал. Сам признался в минуту откровения.
"Даже в наше время не все мечты осуществимы, Виг, – сказал он. – И мы с тобой яркое тому подтверждение. Ты мечтал о Сатурне, а летишь в Мусорный пояс. Я надеялся, как только кончится вся эта история с механтропами и трикстерами, декибернизироваться, стать обыкновенным смертным, но, увы, мое время еще не пришло…"
Это точно, расслабляться рано. Трикстеров приструнили. Всех механтропов уничтожили, ну почти всех… Зато появилась новая напасть. Да еще какая! Всем напастям напасть… И эта напасть лишила меня детской мечты, по крайней мере, на долгое время. Я хотел снять настоящий кинофильм о полете к Сатурну. Не виртуальную симуляцию, а старое доброе видовое кино. И не о высадке на эту страшную большую планету, конечно, – про десант я тогда ляпнул, чтобы овощную инфантильность продемонстрировать, – а о первом полете человека в систему Сатурна. Себя то есть любимого. Но Шур меня образумил.