Что тянуло его ввысь? К каким горизонтам он стремился? Какие вершины намеревался покорить? И что такое вершина? Кто из них с Серегой прав? А может быть, то, что им представляется пиком, на самом деле всего лишь край былинки? За этими философскими размышлениями Илья не заметил, как его сморил сон.
Ему снился дом. На диване сидел скелет и смачно затягивался сигаретой, а Строжич обещал закодировать его от курения. Потом за Ильей пришли бородатые мужики. Илья спрятался в шкафу, но колдун показал мужикам в его сторону. Илья ни жив ни мертв наблюдал в щелочку, как мужики перешептываются, а скелет противно подхихикивает. В шкафу было нестерпимо жарко. Илья вспотел, но не решался выйти. Он, напротив, вжался поглубже в шкаф, надеясь спрятаться за висящей одеждой, и… проснулся от боли в плече.
Солнце перешло на запад. Тень ушла, и Илья оказался на самом солнцепеке. Спина взмокла, а по шее струйкой стекал пот. Ему снова послышались шепот и хихиканье. Илья пошевелился. Звуки тотчас стихли. Значит, они ему не приснились. Поблизости кто-то был, и на этот раз не ежик.
Несмотря на палящее солнце, Илью прошиб озноб. Кто знает, чего ожидать в этом странном, незнакомом мире? Он медленно повернул голову и, к своему облегчению, увидел трех девчонок. Не решаясь подойти, троица остановилась чуть поодаль.
У старшей поверх рубахи была надета клетчатая юбка, понева, а волосы заплетены в тугую косицу, чтобы показать, что она уже вышла из детского возраста.
Вторая девчонка выглядела года на три младше сестры. На ней, как и на самой младшей, была длинная рубаха до пят, подвязанная пояском с оберегами. Ее распущенные волосы кудрявились по плечам, а лоб перетягивала простенькая лента. Сероглазая егоза старалась, как приличествует девушке, скромно опустить взор долу, но надолго ее не хватало. Девчушка то и дело озорно и с любопытством поглядывала на Илью. Младшая – пухленькая, белобрысая – смущенно пряталась за спины сестер и самозабвенно сосала засунутый в рот палец.
– Улита, глянь, проснулся, – прошептала кудрявая, дергая за поневу старшую сестру.
– Чай, не слепая. Вижу, – сказала Улита.
– Дай я снесу, – попросила кудрявая.
– Без тебя управлюся. Мала еще поперек старших лезть, – отмахнулась сестра.
– Подумаешь, взрослая. Много о себе понимаешь. Или он тебе глянулся? – хихикнула маленькая кокетка.
– Тьфу, Весёлка, в кого ты такая непутевая? Еще до поневы не доросла, а одно жениханье на уме, – одернула сестру Улита и решительно направилась к Илье.
– На-ка. Мамка прислала.
Она сунула ему в руки крынку молока.
– Чтоб силы прибыло, – ввернула Весёлка, под строгим взглядом сестры покорно потупила было глаза, но любопытство оказалось сильнее, чем сестрин гнев, поэтому она, не удержавшись, спросила: – А правда, что ты в Князеву рать шел? Нешто воевать удумал?
Илья тотчас смекнул, что слава героя не такая уж бесполезная штука. Он не был избалован вниманием женского пола, поэтому откровенное кокетство Весёлки окрылило его. "Конечно, она еще маленькая, но с другой стороны – симпатичная", – подумал Илья. Он приосанился и с напускной небрежностью сказал:
– Я бы, конечно, повоевал. Если надо, то надо. Но вот не судьба. До сражения ранили. И не просто так, а отравленной стрелой.
– А правда, что ты в самом вирие побывал? – спросила Весёлка.
Хороший вопрос: бывал ли он в раю? Илья вспомнил уютную квартиру на шестом этаже, хлопочущую маму, телевизор, по которому каждый вечер показывают фильмы, смотри – не хочу. Пожалуй, это и был настоящий рай. Илья искренне произнес:
– Можно сказать и так.
Девчонки смотрели на него с благоговейным трепетом.
– А нашу бабку Евлампию не видал? Она недели две как померла, – поинтересовалась Улита.
– Нет, бабку не встречал.
– Нетто не видал? Ежели уж она в вирий не попала, то кто попадет? – удивилась Улита.
– Да вы не беспокойтесь. Бабка ваша наверняка в раю. Там народищу прорва. Разве всех увидишь?
– Значит, много люда в вирие? – радостно переспросила Весёлка.
Старшая сестра неодобрительно осадила ее:
– Ежели и много, то не таких балаболок и ветрогонок, как ты. Себя блюсти надобно, а после и о вирие думать.
– А чего мне об нем думать? Я покамест туда не собираюся, – лукаво улыбнулась кудрявая.
– У тебя на все ответ готов. Ты ей слово, она тебе десять, – поджала губы Улита и обратилась к Илье:
– Ты молочко-то пей. От него всякая хворь уходит.
– Молоко я уважаю, – улыбнулся Илья, все больше входя в роль героя.
– Пей, пей. У нашей Пеструхи не молоко, а сливки. Ни одна корова такого не дает, – подбодрила его Весёлка.
Улита изо всех сил пихнула сестру локтем в бок, чтоб знала свое место, а то растет больно шустрая.
Илья припал к крынке. Что и говорить, древние знали толк в молоке. Густое, с едва уловимым ароматом трав, оно оказалось на редкость вкусным.
– Клёво! Сразу видно, не порошковое, – для поддержания беседы одобрительно сказал Илья.
– Чой-то? – переспросила Весёлка.
– Ну без консервантов.
– Чой-то? – на этот раз не выдержала Улита.
– Консерванты – это то, что кладут в молоко, чтобы оно дольше сохранялось, – объяснил Илья и снова принялся пить.
– A-а, так это лягуха, – догадалась Весёлка.
Услышав это, Илья поперхнулся, так что молоко брызнуло в разные стороны. Откашлявшись, он настороженно спросил:
– Какая еще лягуха?
– Как какая? В молоко-то лягуху кладут, чтоб не скисало.
– И в этом тоже была лягушка? – спросил Илья, чувствуя, как выпитое молоко встало у него поперек горла.
– А то как же? Глянь, какая жара стоит. Да ты пей, – потчевали его девчонки, но аппетит у Ильи пропал напрочь, и он искренне отказался:
– Спасибо, я уже напился.
– Ну ладно. И нам пора домой идти, – сказала Улита, взяла за руку меньшую сестренку и скомандовала:
– Пошли.
– Погоди. Пущай он нам лучше про вирий расскажет, – попросила Весёлка.
– Тебе бы только язык чесать. А человеку отдохнуть надобно. И у нас делов полон рот, – подпихнула ее в бок Улита.
Весёлка нехотя последовала за сестрами и, оглянувшись, пообещала:
– Мы еще придем. Про вирий расскажешь?
– Запросто, – охотно согласился Илья.
Глава 15
Темный ельник перешел в светлый березовый лес. Посреди могучих деревьев лежало заросшее высокой осокой круглое болотце. От жары оно почти высохло, и темная вода оставалась лишь в нескольких бочажках, но трава и мох были еще напоены влагой. На кочках, чуть поодаль друг от друга, высились прямые, белые стволы берез, точно колонны древнего храма природы.
От нечего делать Серега обследовал окрестности. В нынешнем положении ничего другого ему не оставалось. Да еще эта размолвка с Ильей. Не превратись он в собаку, возможно, все сложилось бы иначе. Он наверняка убедил бы Илью отправиться в дружину. Все лучше, чем терять понапрасну время, отсиживаясь в глуши. Серегу тяготило бездействие. Он не понимал, как можно оставаться в стороне, когда рядом вершится история и можно стать свидетелями битвы, о которой знает любой школьник. К тому же, возможно, это единственный шанс вернуться домой. Какие бы теории ни развивал Илья, Серега в них сильно сомневался, как и в магических способностях начинающего колдуна.
При каждом шаге влага, как из губки, сочилась из волглого мха. Под тяжелыми лапами чавкала грязь. Серега в раздумье остановился: стоит ли идти напрямик или лучше обойти болотце кругом.
Прямо перед ним выскочила лягушка и замерла на коряге, слившись с растрескавшейся корой. Она ничем не отличалась от миллионов своих потомков, живущих тысячелетие спустя. Во время истекших столетий эволюция на лягушачьем роде отдыхала.
"Если бы какая-то лягушенция вдруг оказалась в двадцать первом веке, то она бы этого даже не заметила, – подумал Серега. – Проквакала бы до зимы, а весной – новые головастики. За год жизни цивилизацию не продвинешь".
И тут его поразила страшная мысль. Возможно, в нынешней шкуре ему самому осталось жить недолго. Хоть собачий век и длиннее лягушачьего, но все же гораздо короче человеческого. А если учесть, что пес, в которого Серегу угораздило вселиться, уже далеко не щенок, то у него и вовсе не оставалось времени ждать, пока Илья носится с бредовой идеей подключить языческих идолов к Интернету. Серега предпочитал погибнуть в славной битве, чем умереть дряхлым шелудивым псом.
Но как быть с Ильей? Такой трус и за версту к полю боя не подойдет. Вот если бы на его месте оказался древний тезка! Тот не боялся за свою шкуру и не прятался за чужие спины. Серега был уверен, что Ильку Кречета не удержала бы даже рана. Он наверняка отправился бы в ополчение сражаться наравне с взрослыми воинами. Настоящий друг, на которого можно положиться и с которым хорошо быть в одной команде. Жалко, что он погиб, так и не повзрослев. Почему его жизнь так скоро и так нелепо оборвалась?
В Сереге всколыхнулся гнев на человека, который пустил стрелу в юного героя. И что самое возмутительное – преступнику все сошло с рук. В это самое время он спокойно бродил где-то рядом и наслаждался жизнью. Внезапно Серега решил во что бы то ни стало найти негодяя и отомстить ему за смерть Ильки Кречета.
Принятое решение ободрило его и наполнило жизнь смыслом. А в глубине души затеплилась надежда, что, приоткрыв эту тайну, он сумеет найти путь назад, в двадцать первый век, а вместе с тем и освободить призрака от вечного блуждания по земле.
Но с чего начать поиски? Куда бежать? Если б была возможность расспросить у народа, где нашли раненого, но увы, собачий облик заставлял Серегу притворяться немым. Приходилось надеяться только на собственный нюх и смекалку, а для расследования этого было явно недостаточно. Даже Шерлок Холмс и тот опрашивал свидетелей, прежде чем приступить к делу.
"Может, попросить Илью, чтобы он поговорил со стариком?" – подумал Серега, но отмел эту мысль как бесполезную. Лес – не город. Здесь никто не даст точного адреса. Все пролески и поляны похожи друг на друга. Поди объясни, где именно произошла трагедия. Затея провести расследование была с самого начала обречена на провал, и все же Серега не намеревался отступать. Настойчивость и упорство не раз помогали ему в спорте, и сейчас он не позволял себе думать о поражении, усиленно пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку.
Разумнее всего было начать поиски с наиболее хоженого места, потому что Илька, скорее всего, держался дороги. В здешних краях разбойники не промышляли, да и вряд ли он боялся грабителей. Красть у него было нечего, кроме ношеной одежды. По-видимому, юного героя нашли неподалеку от дома Строжича, поэтому и перенесли к колдуну, а не в деревню.
Мысленно очертив радиус поисков, Серега воспрянул духом. Его задумка уже не казалась такой безнадежной, как вначале. Пришло время проверить свои умозаключения на практике. Четвероногий детектив уверенно двинулся в сторону дороги. К счастью, он уже немного ориентировался в здешних краях. Пока Илья поправлялся после ранения, он не терял времени даром и обследовал окрестности. Турпоходы и занятия по спортивному ориентированию тоже не прошли даром. Вдобавок сейчас Сереге помогал собачий нюх.
Скоро он добежал до дороги. Она была такой узкой, что местами на ней не разминулись бы даже две телеги. В середине колея заросла травой, а по бокам изобиловала рытвинами и ухабами. Лето выдалось жаркое, и разбитая в весеннюю распутицу грязь затвердела, точно камень.
Серега двинулся вдоль колеи. Он тщательно обнюхивал землю, пытаясь в богатом переплетении запахов летнего леса найти чужеродный.
К своему удивлению, скоро он стал выделять из множества ароматов отдельные запахи трав, цветов и некогда прошедших здесь людей. Это умение поразило начинающего следопыта. Он читал дорогу, будто книгу, и мог сказать, сколько человек по ней прошли и как давно. К сожалению, он упустил много времени, с каждым днем найти следы Ильки Кречета представлялось все труднее.
Солнце перевалило далеко за полдень, а Серый все еще тщательно обнюхивал каждую пядь дороги в надежде уловить ниточку, которая укажет ему, где проходил рыжеволосый мальчишка. Раньше Серега не задумывался, что запахи людей отличаются так же, как их лица, фигуры и отпечатки пальцев. Его классификация человеческих запахов была простой: воняет потом или нет. Теперь же он отчетливо различал, что пот у всех пахнет по-разному: у каждого свой особый, неповторимый оттенок. Обоняние помогало ему ощутить даже настроение людей. Он носом чуял, добрый перед ним человек или злой. К тому же его память приобрела удивительную способность хранить чужие запахи.
Серый мог безошибочно распознать след Строжича или Ильки Кречета, вместо которого сейчас был Илья. Однако, как он ни пытался, у него не получалось воскресить в памяти запахи своих родителей и друзей. Прежний мир был закрыт для его нынешнего обоняния.
В то время как Серега носился по лесу, занимаясь расследованием, Илья лежал в тени дерева и скучал. Делать было откровенно нечего. Обучение колдовству оказалось ничем не интереснее школьных уроков. То травы сортируй, то запоминай, когда какие растения надо собирать, чтобы в них сохранились целебные свойства. Занятия ботаникой ничуть не раскрывали тайны переселения душ, поэтому будущему колдуну быстро надоели тычинки-пестики. К счастью, Строжич не настаивал на усердии нежданного ученика. Он считал, что мальчонке сперва надо поправиться.
Илья не стал его разубеждать, хотя чувствовал себя довольно сносно. Старик оказался отменным лекарем. Рана почти не беспокоила, и только при резком движении боль отдавала в плечо. Больше всего Илья страдал от смертной тоски. Дома, когда он болел, можно было почитать или посмотреть видак, а в здешних условиях с культурным досугом было явно напряженно.
Созерцание живой природы Илью больше не радовало. Новизна прошла, и его все раздражало: и жара, и мухи, и отсутствие интересного занятия. К тому же Серега, как назло, куда-то запропастился. Он убежал с самого утра и до сих пор не появлялся. В ожидании друга Илье оставалось только лежать и тупо пялиться на зеленый свод листвы.
Приглядевшись, Илья заметил, что ветки лещины усеяны орехами. Сорвав несколько штук, он с трудом отделил орех от зеленой плодоножки. Скорлупка еще не потемнела и внутри оказалась пустой. Орехи не созрели. Илья щелчком послал орех подальше, и тут ему в голову пришла мысль, как скоротать время. Он расставил орехи в ряд и стал одним вышибать остальные.
Скоро его внимание привлекла возня в кустах.
– Серый, ты, что ли? – крикнул Илья.
– Мы это, – ответил незнакомый голос.
Из зарослей вылезли двое мальчишек, лет десяти. Один до того лопоухий, что даже спутанная копна волос не скрывала оттопыренных ушей. У другого все лицо было усыпано веснушками. Конопатый держал за ноги тушку зайца, так что длинные уши зверька подметали землю.
Судя по виду, парнишки были настроены дружелюбно.
– Вы кто такие? – спросил Илья, разглядывая нежданных гостей.
– Мы-то? Тутошные мы. Меня Федькой зовут, а он Мирилко.
– Мирилко? Ну и имечко! Ты что, всех миришь, что ли? – поинтересовался Илья.
– Не, – вместо лопоухого ответил его товарищ. – У их в семье одни девки были, вот отец Мирил кин на мать и озлился, мол, не может путевого мужика родить. Разлад пошел, а тут Мирилка и родись. Они и замирилися. А тебя Илькой кличут?
– Ну да.
– А мы тебя ужо видали.
– Где? – насторожился Илья. – Это мы тебя тогда в лесу нашли, – похвастался конопатый и подтолкнул приятеля: – Мирилко, скажи.
Лопоухий молча кивнул.
"Немой, что ли?" – подумал Илья, а Федька взахлеб продолжал:
– Ты уж не дышал. Как есть мертвяк, навроде этого зайца.
Он красноречиво поднял безжизненную заячью тушку.
– А это откуда?
– Так ведь сильцы ставили. Этот такой шустрый оказался. Чуть не убег. Хорошо, что камень под руку попался, дак я его зашиб.
– И не жалко зверюшку? – спросил Илья.
– Чой-то? – не понял Федька.
– Нехорошо, говорю, меньших братьев забивать, – назидательно произнес Илья, на правах старшего взявшись за воспитание мальчишек.
Конопатый прыснул со смеху.
– Это кто тебе брат? Заяц, что ли? А небось похлебку хлебать не дурак? Или у вас охотой не промышляют?
Перед мысленным взором Ильи снова возник дом. Сердце пронзило острое чувство ностальгии, и он искренне сказал:
– У нас не промышляют.
– Тю, быть такого не может! – не поверил Федька.
– Очень даже может. У нас если что нужно, идешь и берешь готовое.
– Это в вирие, что ль? – догадался Федька. – Значит, Весёлка не врала, будто ты в вирие побывал?
Илья решил не возражать. Если кому нравится, пускай считают его пришельцем из рая. В конце концов, Колумба туземцы тоже принимали чуть ли не за божество.
– В вирие-то, конечно, охота ни к чему, – протянул Федька. – И что же в райских кущах еда прямо на деревьях висит?
– Зачем на деревьях? На полках. И не в кущах, а в супермаркетах.
– Где?!
– Представьте, если десять таких полян сплошь уставить полками. А на них все, что душе угодно: мясо, молоко, сыры, сладости, тряпки всякие. Что надо, то и бери.
– Нешто прямо подходишь и берешь? – допытывался конопатый.
– Ну да, – подтвердил Илья и справедливости ради добавил: – Только бабки нужны.
– А бабки-то зачем? – удивился Федька.
– Как зачем? Без бабок ничего не дают.
Новость произвела такое сильное впечатление, что даже у лопоухого прорезался голос.
– Во как! Выходит, бабкам – все, что хошь, а дедам – фигу с маслом! – удивился он.
Илья чуть не покатился со смеху, но сдержался и вслух сказал:
– Дедам тоже дают, кто заработал.
– А ты-то как назад воротился?
"По глупости вляпался", – подумал Илья, но решил оставить свои мысли при себе и многозначительно произнес:
– У меня еще дела есть.
– Какие?
Мальчишки с неподдельным любопытством уставились на Илью, но тот с важным видом отмахнулся:
– Много будете знать, скоро состаритесь.
Федька не стал упорствовать. Он кивнул на разбросанные орехи и спросил:
– Чой-то ты орехов набрал? Они ж еще зеленые.
– В сбивашки играю. Хотите, устроим состязание?
Обрадовавшись, что можно с пользой скоротать время, Илья рассказал правила игры.
– Это навроде игры в камушки, – догадался Федька.
После первых же бросков Илья понял, что в меткости попадания он явно уступает местной команде. Потеряв к игре всякий интерес, он разочарованно протянул:
– Ладно, хватит. Может, в шашки сразимся?
– Как это? – заинтересовался Федька.
– Вы что, шашек не знаете? Давайте я вас научу, – с энтузиазмом предложил Илья.
Приготовления заняли не много времени. На земле прутиком начертили поле с квадратиками, вместо шашек взяли желуди и орехи, и турнир начался. Здесь Илья чувствовал себя настоящим профессионалом, хотя Мирилко на редкость быстро схватил суть игры.
Время бежало незаметно. Неожиданно они услышали голос Строжича.
– Вы что тут делаете, пострелята?