Достаточно пары узких щелей в настиле, и тогда можно бить на выбор, совершенно не опасаясь, что твари смогут дотянуться до них даже в прыжке.
Скрежет усилился, пока наконец не последовал такой удар, что настил под ногами ощутимо вздрогнул.
– Сломать хотят! – прошептал кто-то.
Люди тщетно пытались оторвать хотя бы одну доску. В ход пошли ножи, чудом оказавшийся у кого-то топор и даже пряжки ремней.
– Пальнуть, может? – и Андрей Воронин с готовностью направил ствол карабина вниз.
– В лоб себе лучше сразу пальни! – зло ответил ему Рустам. – Доски в ладонь толщиной, да еще и мерзлые. А попадешь в шляпку гвоздя – не в самого отрикошетит, так другому достанется.
И снова снизу последовал удар.
– Вроде треснуло что-то.
– Скоро все тут затрещит. Попали…
Посыпались предложения.
– Спуститься на ту сторону и попробовать выманить их в поле? Пока они еще вокруг оббегут. Время подготовиться будет.
– Не получится. Видел, сколько их? Может, заранее к частоколу привязаться? Когда настил обрушится, наверху останемся. Все на вышке не поместятся, да и не выдержит она.
– И долго ты так провисишь? К утру околеешь. Спасатели! Самих бы теперь кто спас!
Глеб чувствовал: пройдет немного времени и начнется паника, и тогда они точно погибнут все.
– Сема, Джой, на вас вся надежда. Подстрахуете?
– Что ты задумал, Глеб? – с беспокойством спросил Поликарпов. – Подержать тебя, а ты перегнешься? Не получится – высота не та. Как пить дать в прыжке достанут. Может, и правда попробовать в поле? Какой-никакой шанс.
Глеб качнул головой: так не спастись. Прав был кто-то, сказав – слишком их много. Еще и стемнеет скоро.
– Другое хочу. Лестницы у нас есть. Если две связать, длины как раз хватит, чтобы на крыше соседнего дома оказаться. Достать их оттуда – плевое дело. Начнут убегать – отсюда перестреляют.
Он говорил быстро, скороговоркой: время дорого.
– По-хорошему, до нее и допрыгнуть можно, но без разбега не удастся. Сложность одна – облудки. Если они действительно могут по стенам лазить, им ничего не стоит и на дом забраться. Тем более у противоположной стены дома поленница сложена. С поленницы для них вообще не проблема на крышу попасть. Две стороны отсюда простреливаются. Остается еще две, в них и загвоздка.
Такая мысль – перебраться на крышу – мелькнула у него с самого начала, но он отложил ее на крайний случай, слишком велик риск.
– Оттуда и на соседнюю крышу легко перебраться. – Семен яростно поскреб отливающую рыжиной щетину. Глеб знал эту его особенность: когда Поликарпов нервничает, у него всегда чешутся скулы.
Он кивнул, соглашаясь: дома в поселке поставлены друг к другу близко. Не прежние времена: никаких палисадников и огородов на задних дворах. Иначе частокол такой протяженности городить придется, что леса по всей округе не хватит.
– Проблема в том, что эта мерзость тоже может свободно перебраться с крыши на крышу, ей даже лестница не понадобится. Хорошо еще, что такая мысль в их твариные бошки не пришла. Иначе прыгнет сюда с ближайшей – вот тогда точно караул кричать начнем.
– Тьфу-тьфу! – сплюнул Поликарпов, хотя прежде Глеб за ним особой суеверности не замечал.
– Чужак, меня тоже в расчет бери, – влез в разговор Тимофеев. – Втроем вы не справитесь. Хотя, наверное, и четверых человек будет мало. Эй, народ, есть еще желающие? – обратился он к остальным.
– Верно мыслишь, – кивнул Глеб. – Ну так что, парни рисковые найдутся? Двоих как минимум надо. И вяжем лестницы, вяжем.
Воронина он сразу отодвинул рукой в сторону: у его "Сайги" емкость магазина не та, некогда будет ее перезаряжать. Тут другое оружие необходимо.
"Неплохо бы еще и самого Тимофеева заменить, – подумал он, взглянув на старика. – Все-таки возраст у человека, не та уже сноровка по качающимся лестницам бегать".
Но, увидев его решительное лицо, Глеб промолчал.
– Ну что, боевики, готовы? – Чужинов окинул взглядом свою немногочисленную штурмовую группу. – Тогда приступаем, что-то не на шутку они разгрызлись.
И действительно: снизу доносился ожесточенный скрежет зубов по промерзшим опорам. Лестница была уже готова, и даже по перекладинам наскоро прошлись лезвиями ножей, чтобы сковырнуть предательский ледок, на котором так легко поскользнуться.
– Глеб, мы с Поликарпычем первыми.
– Да не вопрос, Рустам, – не стал спорить Чужинов. Риск одинаков для всех.
– Ну что, Сема, вперед и с песней? – Глаза у Джиоева горели азартом.
Они рванули по лестнице один за другим. Глеб от них не отставал. Отскочив в сторону, чтобы не мешать следующим, вскинул автомат. Женить мушку с целиком было абсолютно некогда, да и расстояние не то, чтобы промахнуться, когда чувствуешь оружие продолжением рук. Чужинов, зло щерясь, бил с груди, переводя ствол с одной твари на другую.
Те, не ожидая подобного, на какое-то время застыли, облегчая ему задачу. Тут же к нему присоединились еще трое стрелков, и только тогда твари метнулись из-под навеса, пытаясь спастись. Вслед по ним стреляли со стены, дали о себе знать Поликарпов с Джиоевым, и, по утверждению Семена, уйти удалось единственной.
– Чего ждем? Давайте к нам. – Глеб дернул автоматом, призывая оставшихся на стене присоединиться.
– Ни один облудок не показался, – сообщил Джиоев в ответ на его немой вопрос. – Что дальше? Перебираемся туда? – Он указал на ближайший дом.
– Нет. На другой.
Другой был двухэтажным, и Джиоев с сомнением посмотрел на его крышу: получается высоковато.
– Не ляжет, лестница соскользнет. Да и длины может не хватить.
– В окно ее вставим. В окно точно хватит. – У Чужинова уже был готовый ответ.
– А если внутри кто-то есть? Ну, твари… Люди давно бы уже о себе дали знать.
– А мы сначала туда сюрприз закинем. В окно попасть сможешь?
Была у них в запасе парочка светошумовых гранат. Проверено не раз: на тварей они тоже действуют весьма эффективно, можно было бы еще в самом начале под навес их закинуть. "Но проблема: цепенеют от них твари на какое-то время, черта с два мы бы дождались, чтобы они разбежались, так что напрасный перевод. Ну а в данной ситуации – то, что необходимо. Успеть бы только в окно забраться, пока твари в себя будут приходить, при условии, что они там есть", – размышлял Чужинов, уже примериваясь к броску внутрь дома.
– Да без проблем, – тут же откликнулся Рустам.
– Вот и отлично. Думаю, одной хватит, другую на всякий случай прибережем. Ну а там уж дело техники, – и Глеб хлопнул по рукоятке "Бердыша": в помещении с ним будет удобнее. Да и пистолет снаряжен патронами ПБМ – что он там себе относительно щербатых чашек наобещал?
– Первым полезешь?
– Хочешь сделать что-нибудь хорошо – сделай это сам. Надеюсь, и вы от меня сильно не отстанете: одному скучно, – улыбнулся Глеб, в очередной раз взглянув на темнеющее небо. На улице света еще достаточно, но в помещении его точно будет не хватать.
– Давай, Рустам! – скомандовал он, когда конец лестницы оказался в окошке дома напротив.
– Куда? – Тот подкинул гранату на ладони.
По фасаду второго этажа в ряд расположились три одинаковых по размеру окна.
– В правое, оно без стекла.
– Приготовились!
Вся подготовка заключалась в том, чтобы успеть отвернуться, зажмурить глаза и прижать к ушам ладони. Расстояние не так велико, но поймать случайного "зайчика" или чуть посадить слух, пусть и на время, могли дорого обойтись. Особенно Чужинову, которому предстояло ворваться в дом первым.
Громыхнуло, со звоном разлетелись оконные стекла, кто-то вскрикнул, звучно выругавшись, вероятно, словив шальной осколок. Ругань раздалась у Глеба уже за спиной, который рванулся вперед по шаткой опоре.
Перед самым окном его повело в сторону, и, хотя ему благополучно удалось разминуться с осколками стекла, торчащими в раме, в дом он вошел боком. Вскочив на ноги, повел стволом пистолета по сторонам, ища цель, и, не обнаружив ее, метнулся к проходу, ведущему на первый этаж. Тот оказался узок, вдвоем не разойтись, но это обстоятельство устраивало его как нельзя больше. Оставалось только запечатать проход какой-нибудь мебелью.
– Помочь? – послышался за спиной голос Рустама, когда Чужинов схватился за шкаф, чтобы опрокинуть его вниз.
– Сам справлюсь. Лучше лестницу придержи. Едва не грохнулся, когда в сторону ее повело.
Люди прибывали один за другим. Они молча, без суеты занимали места у окон, пока наконец на крыше не осталось всего трое. Тогда и произошло то, чего, собственно, ждали все, и тем не менее случилось неожиданное. Первый из троицы, ступив на лестницу, сделал несколько неуверенных шагов и остановился, нелепо махая руками и пытаясь поймать равновесие. Его ободряли и даже ругали, ведь он занимал лестницу, по которой предстояло перебраться еще двоим. И тут на крыше дома возникла тварь, зимняя, облудок, что легко определили по ее размерам и окрасу. Глеб поразился, насколько легко ей удалось туда попасть. В нее успели выстрелить раз, другой и даже попали, но она, в прыжке сбив с ног одного из тех двух, что оставались на крыше, исчезла вместе с ним.
Человек на лестнице наконец-то побежал. Ему оставалось всего несколько шагов до спасительного окна, когда нога его соскользнула и он полетел вниз. Приземлился он неудачно, даже сверху было заметно, как нелепо искривилась его рука – явный перелом. Некоторое время он лежал, приходя в себя после падения, затем с трудом начал подниматься.
– Веревку, быстро! – проревел Глеб, и буквально сразу же веревка упала к ногам пострадавшего.
Тот успел ее подхватить, когда показалось несколько тварей, на этот раз обычных. Двух сразу же изрешетили пулями. Третьей пуля угодила в хребет, но она отчаянно пыталась доползти на передних лапах до ненавистного ей существа, пока новый выстрел не заставил ее воткнуться мордой в снег. Оставались еще две, и у человека не было шансов.
Последнего из остававшихся на крыше втянули вместе с лестницей, за которую тот, упав на нее, ухватился так крепко, что ему едва удалось разжать пальцы.
– Везунчик ты, – заметил Рустам, помогая ему подняться на ноги. – И оружие не выронил, молодец.
Тот молчал, не в силах сказать ни слова, и только часто кивал, соглашаясь.
– Вот это да! – послышалось от окна, выходящего на противоположную сторону относительно той, откуда они пришли. – Чужак, ты взгляни! Такого ты еще не видел!
Глава 9
Настенная живопись
Глеб метнулся на зов Поликарпова, соображая на ходу, что же могло так поразить видавшего виды Семена. По голосу было понятно, что тот не предупреждает о новой опасности, скорее, безмерно удивлен. Но чему?
– Ну и что у тебя тут?
– А ты сам взгляни, – ответил Поликарпов, указывая рукой за окно.
Вначале Глеб не мог взять в толк, о чем речь. В окно хорошо была видна стена соседнего дома, построенного еще в те времена, когда Хмырники были обычной захудалой деревенькой, а жизнь шла своим нормальным чередом. Дом как дом, под коричневой ондулиновой крышей, покрыт сайдингом желтоватого цвета, на удивление хорошо сохранившимся: ни трещин тебе, ни дырок. Разве что размалеван в одном месте какими-то черными линиями и завитушками.
– Ну-ка, ну-ка! – И Глеб, встряхнув головой, озадаченно покосился на Семена.
Тот смотрел на него выжидающе.
– Ничего не понимаю! – признался Чужинов. – Бред какой-то, – подумав, добавил он.
– Что у вас? – Джиоев возник возле окна. – Так, – через некоторое время ошарашенно сказал Рустам. – Это то, что я вижу? Или мне у психиатра пора провериться? Толкового не посоветуете?
В размашистых линиях, на первый взгляд казавшихся обычной мазней, явно был заложен какой-то смысл. Причем чужеродный и неподвластный человеческому разуму, и от этого сделалось по-настоящему жутко.
– Ну, привет. Что-то плохо ты гостей встречаешь. Мог бы и чайник поставить, а то и вообще поляну накрыть. Мы ведь и обидеться можем, домой уйти.
– Перебьетесь, самим мало, – отрезал собеседник Чужинова. – Ты бы еще полк с собой привел! Попробуй такую ораву прокорми.
– Договоришься сейчас. Действительно ведь уйдем и без того в ваших Хмырях задержались.
– Ну и валите, кто вас сюда звал? И без вас бы справились.
Со стороны можно было подумать, что ругаются они по-настоящему. На самом деле оба они, и Глеб Чужинов, и Павел Костернюк, встрече обрадовались.
– Ну, рассказывай, Паша, рассказывай. – Глеб покосился на его левую руку, венчавшуюся крюком.
Раньше такого приспособления у него не было, обычный протез, кстати, он его Костернюку и добыл.
Тот взгляд Чужинова уловил:
– Удивительное дело, но так удобнее. Меня из-за него даже "капитан Крюк" успели прозвать.
Чужинов кивнул: "Сам тебя едва так не назвал, едва сдержался. Даже немного в рифму с твоей фамилией получается".
– Что тут рассказывать? – Костернюк провел ладонью по коротко стриженной, абсолютно седой большой голове.
Он и сам весь был крупный, плечистый, хотя и самого обычного среднего роста. Даже нос его не подвел: большой и загнутый, как клюв хищной птицы.
– Все конечно же ночью началось: твари любят, когда темно. Хорошо вовремя нападение заметили, иначе жертв было бы куда больше. Я уже больше недели тут околачиваюсь, успел дать шороху, а то расслабились вконец. Те дрыхнут без памяти, эти двери на засов не закрывают. Ночью пройдешься – у доброй трети домов двери не заперты. Периметр местами такой гнилой, что пальцем проткнуть можно. Мы с Алехиным переругались так, что два дня не разговаривали. Он мне: мол, зима, все твари в отключке, да и вообще твари Хмырники стороной обходят. Я ему: частокол надо усиливать, в одном месте он прямо по краю оврага тянется, еще осенью там часть земли от дождей поплыла. А он в ответ: давай уж весны дождемся – земля мерзлая. Нам она мерзлая, а тварям подкоп сделать, как выясняется, – нет. Вот уж точно, пока гром не прогремит, мужик не перекрестится! Знаешь, я Алехина лично бы пристрелил. До половины домов возможности добраться нет – ни под землей, ни по воздуху. Благо что это вы такие мастера по крышам лазить. В общем, так и сидим себе, постреливаем, ждем либо подмоги, либо того, что твари сами уйдут. Или сдохнут: они же летние в основном. Хотя и облудков хватает. Когда такое было, чтобы они стаями собирались? Что-то в этом мире пошло не так.
– В нем давно уже все пошло не так, – хмыкнул Чужинов.
– Мои гонцы-то, кстати, дошли?
– Один только.
– Кто именно?
– Самый молодой. Сам Алехин-то где, выжил?
– Не думаю. Хотя и не уверен. Может быть, в каком-нибудь из тех домов прячется, куда не добраться. А ты-то как в Комово оказался? Слышал я, из "Снегирей" в последнее время не вылезаешь?
– Во Фрязин шел, – коротко объяснил Чужинов. – Ладно, капитан Крюк, – все-таки не удержался он, – с утра бегать придется, стрелять. Мне бы поспать хоть немного: прошлой ночью глаза прикрыть едва удалось. Определи меня уж куда-нибудь на постой, глаза слипаются.
– Да погоди ты спать, сейчас ужин будет. Ну и примем немного за встречу.
– Нет, спасибо. Утром поем, а сейчас спать. А выпьем, когда зачистку закончим.
– Разбудить-то тебя когда?
– Желательно, когда с тварями покончите, – зевая, ответил Глеб. – Сам же говорил: без нас справитесь.
– Глеб, вставай.
Вставать не хотелось. Хотелось досмотреть сон. Яркий такой, цветной, как будто наяву все происходит. В нем гуляет он с Мариной по берегу моря, а по самой кромке прибоя бегает ребенок. Причем Глеб понимает, что это их ребенок, но почему-то не знает, кто именно: мальчик, девочка, – и как они его назвали. И спросить у Марины неудобно: ребенку уже лет пять-шесть. И вот когда он все-таки набрался храбрости и даже спросил, а Марина собралась ему ответить, Костернюк его и разбудил.
– Ты что такой хмурый?
– Будите ни свет ни заря по всяким пустякам, – попытался отшутиться Глеб.
Никогда он особенно суеверным не был. Так, больше для проформы плевал через плечо, если рассыпал соль. Разве что слова "последний" старался избегать, да и то не всегда получалось. Но это когда касалось его лично. Теперь все было по-другому.
"Что бы это значило? – размышлял Чужинов, натягивая обувь. – Вещий? Помнится, они только в определенные дни недели снятся, но в какие именно? А какой сегодня день недели вообще?"
– Паша, сегодня у нас что? – спросил он у Костернюка.
Поначалу тот даже не понял, о чем речь, затем все же сообразил:
– Среда, 12 декабря. Год, надеюсь, помнишь? А зачем тебе?
– Год помню, – только и ответил Чужинов, подхватывая автомат.
Завтрак состоял из чашки просяной каши с редкими вкраплениями шкварок и кружки чуть сладковатой воды, заваренной брусничным листом и еще чем-то пахучим.
Пока Чужинов ел, Костернюк, поглядывая на него с явным нетерпением, рассказывал последние новости:
– Я тут перекличку успел устроить. И по домам пробежался, куда ходами добраться можно. Так вот, все как один утверждают, что тварей стало значительно меньше.
– Ушли, что ли? Или просто на глаза стараются не попадаться? – Глеб отодвинул опустевшую чашку, допил то, что по нынешним временам называли чаем, причем далеко не самым плохим.
– Такое впечатление, что ушли. Но полностью не уверен, – честно ответил Костернюк, поднимаясь из-за стола. – Пошли, Глеб, все уже готовы, тебя ждем.
Планом Хмырников, вычерченным на листе успевшего пожелтеть ватмана, вероятно, пользовались не год и не два: во многих местах он носил следы потертостей. Хороший, подробный план, и даже с соблюдением масштаба. Пользовались им конечно же не для зачисток: вторжения тварей поселок еще не переживал.
– Это вышка? – ткнул карандашом Чужинов.
– Именно она. Вот еще, еще и еще.
– Попасть на эти две можно?
– На эту без проблем. Да и на другую, считаю, тоже.
– Вот и отлично. Посади на каждую парочку толковых стрелков: сверху хорошо все видно, подскажут, если что, а то и прикроют. Да, обозначь те дома, в которых точно находятся люди. И пошли кого-нибудь объяснить, что их дело – сидеть тихо: никакой стрельбы. Даже в том случае, если твари прямо у них под окнами сношаться начнут. Иначе будут только мешать. Передай им еще, что лично голову оторву, если не смогут удержаться.
– С какого сектора начнешь? – кивнув, спросил Костернюк.
Всего их в Хмырниках четыре. Каждый отделен частоколом, ворота между ними ночью всегда закрыты. Закрыты они и сейчас: кому бы в голову пришло их открывать, рискуя жизнью?
– Да с этого, в котором находимся, и начну. Здесь, судя по плану, практически все дома с людьми. Работать буду со своими, но и для твоих бойцов дело найдется: как зачистим сектор – они должны его удержать.
Чужинову понадобился всего-то час, чтобы убедиться: Костернюк прав – твари из поселка ушли. Пусть и не все, но те, что остались, обычные, а такие активны лишь в летнюю пору. К тому же все они вели себя настолько вяло, что справиться с ними не составляло большого труда.
– Зимний ресурс у них к концу подошел, – с усмешкой предположил Рустам.