В обсерваторию они вступили все вместе, одетые очень разнообразно и тепло. На Быкове была гренландская меховая куртка. Михаил Антонович тоже надел куртку и натянул на ноги унты. Унты были лишены магнитных подков, и Михаила Антоновича тащили, как привязной аэростат. Жилин натянул свитер и один свитер дал Юре. Кроме того, на Юре были меховые штаны Быкова, которые он затянул под мышками. Меховые штаны Жилина были на Юрковском. И еще на Юрковском были джемпер Михаила Антоновича с парусом и очень красивый белый пиджак.
В кессоне их встретил дежурный диспетчер в трусах и майке. В кессоне была удушливая жара, как в шведской бане.
- Здравствуйте, - сказал диспетчер. Он оглядел гостей и нахмурился. - Я же сказал: одеться потеплее. Вы же замерзнете в ботинках.
Юрковский зловеще сказал:
- Вы что, молодой человек, шутки со мной хотите шутить?
Диспетчер непонимающе посмотрел на него.
- Какие там шутки? В кают-компании минус пятнадцать.
Быков вытер пот со лба и проворчал:
- Пошли.
Из коридора пахнуло леденящим холодом, ворвались клубы пара. Диспетчер, обхватив себя руками за плечи, завопил:
- Да поскорее же, пожалуйста!
Обшивка коридора была местами разобрана, и желтая сетка термоэлементов бесстыдно блестела в голубоватом свете. Возле кают-компании они столкнулись с инженер-контролером. Инженер был в невообразимо длинной шубе, из-под которой проглядывала голубая майка. На голове инженера красовалась ушанка с торчащими ушами.
Юрковский зябко повел плечами и открыл дверь в кают-компанию.
В кают-компании за столом сидели, пристегнувшись к стульям, пять человек в шубах с поднятыми воротниками. Они были похожи на будочников времен Алексея Тишайшего и сосали горячий кофе из прозрачных термосов. При виде Юрковского один из них отогнул воротник и, выпустив облако пара, сказал:
- Здравствуйте, Владимир Сергеевич. Что-то вы легко оделись. Садитесь. Кофе?
- Что у вас тут делается? - спросил Юрковский.
- Мы регулируем, - сказал кто-то.
- А где Маркушин?
- Маркушин ждет вас в космоскафе. Там тепло.
- Проводите меня, - сказал Юрковский.
Один из планетологов поднялся и выплыл с Юрковским в коридор. Другой, долговязый вихрастый парень, сказал:
- Скажите, среди вас больше нет генеральных инспекторов?
- Нет, - сказал Быков.
- Тогда я вам прямо скажу: собачья у нас жизнь. Вчера по всей обсерватории была температура плюс тридцать, а в кают-компании даже плюс тридцать три. Ночью температура внезапно упала. Лично я отморозил себе пятку, работать при таких перепадах температуры никому неохота, поэтому работаем мы по очереди в космоскафах. Там автономное кондиционирование. У вас так не бывает?
- Бывает, - сказал Быков. - Во время аварий.
- И это вы так целый год живете? - с ужасом и жалостью спросил Михаил Антонович.
- Нет, что вы! Всего около месяца. Раньше перепады температуры были не так значительны. Но мы организовали бригаду помощи инженерам, и вот… Сами видите.
Юра старательно сосал горячий кофе. Он чувствовал, что замерзает.
- Бр-р-р, - сказал Жилин. - Скажите, а нет ли здесь какого-нибудь оазиса?
Планетологи переглянулись.
- Разве что в кессоне, - сказал один.
- Или в душевой, - сказал другой. - Но там сыро.
- Неуютно очень, - пожаловался Михаил Антонович.
- Ну, вот что, - сказал Быков. - Пойдемте все к нам.
- И-эх, - сказал долговязый планетолог. - А потом опять сюда возвращаться?
- Пойдемте, пойдемте, - сказал Михаил Антонович. - Там и побеседуем.
- Как-то это не по правилам гостеприимства, - нерешительно сказал долговязый.
Наступило молчание. Юра сказал:
- Как мы забавно сидим - четыре на четыре. Прямо как шахматный матч.
Все посмотрели на него.
- Пошли, пошли к нам, - сказал Быков, решительно поднимаясь.
- Как-то это неловко, - сказал один из планетологов. - Давайте посидим у нас. Может, еще разговоримся.
Жилин сказал:
- У нас тепло. Маленький поворот регулятора - и можно сделать жарко. Мы будем сидеть в легких красивых одеждах. Не будем шмыгать носами.
В кают-компанию просунулся угрюмый человек в шубе на голое тело. Глядя в потолок он неприветливо сказал:
- Прошу прощения, конечно, но разошлись бы вы, в самом деле, по каютам. Через пять минут мы перекроем здесь воздух.
Человек скрылся. Быков, не говоря ни слова, двинулся к выходу. Все потянулись за ним.
В торжественном молчании они прошли коридор, захлебнулись горячим воздухом в пустом кессоне и вступили на борт "Тахмасиба". Долговязый планетолог проворно стащил с себя шубу и пиджак и принялся сматывать с шеи шарф. Теплую амуницию запихали в стенной шкаф. Потом состоялись представления и взаимные пожимания ледяных рук. Долговязого планетолога звали Рафаил Горчаков. Остальные трое, как выяснилось, были Иозеф Влчек, Евгений Садовский и Павел Шемякин. Оттаяв, они оказались веселыми разговорчивыми ребятами. Очень скоро выяснилось, что Горчаков и Садовский исследуют турбулентные движения в Кольце, не женаты, любят Грэма Грина и Строгова, предпочитают кино театру, в настоящий момент читают в подлиннике "Опыты" Монтеня, неореалистическую живопись не понимают, но не исключают возможности, что в ней что-то есть; что Иозеф Влчек ищет в Кольце железную руду методом нейтронных отражений и при помощи бомб-вспышек, что по профессии он скрипач, был чемпионом Европы по бегу на четыреста метров с барьерами, а в систему Сатурна попал, мстя своей девушке за холодность и нечуткое к нему отношение; что, наконец, Павел Шемякин, напротив, женат, имеет детей, работает ассистентом в институте планетологии, яро выступает за гипотезу об искусственном происхождении Кольца и намерен "голову сложить, но превратить гипотезу в теорию".
- Вся беда в том, - горячо говорил он, - что наши космоскафы как исследовательские снаряды не выдерживают никакой критики. Они очень тихоходны и очень непрочны. Когда я сижу в космоскафе над Кольцом, мне просто плакать хочется от обиды. Ведь рукой подать… А спускаться в Кольцо нам решительно запрещают. А я совершенно уверен, что первый же поиск в Кольце дал бы что-нибудь интересное. По крайней мере какую-нибудь зацепку…
- Какую, например? - спросил Быков.
- Н-ну, я не знаю!..
- Я знаю, - сказал Горчаков. - Он надеется найти на каком-нибудь булыжнике след босой ноги. Знаете, как он работает? Опускается как можно ближе к Кольцу и рассматривает обломки в сорокакратный биноктар. А в это время сзади подбирается здоровенный астероид и бьет его под корму. Паша надевается глазами на биноктар, а пока он свинчивается, другой астероид…
- Ну, и глупо, - сердито сказал Шемякин. - Если бы удалось показать, что Кольцо - результат распада какого-то тела, это уже означало бы многое, а между тем ловлей обломков нам заниматься запрещено.
- Легко сказать - поймать обломок, - сказал Быков. - Я знаю эту работу. Весь в поту и так до конца и не знаешь, кто кого поймал, а потом выясняется, что ты сбил аварийную ракету и горючего у тебя не хватит до базы. Не-ет, правильно делают, что запрещают эту ерунду.
Михаил Антонович вдруг сказал, мечтательно закатив глаза:
- Но зато, мальчики, как это увлекательно! Какая это живая, тонкая работа!
Планетологи посмотрели на него с почтительным удивлением. Юра тоже. Ему никогда не приходило в голову, что толстый добрый Михаил Антонович занимался когда-то охотой на астероиды. Быков холодно посмотрел на Михаил Антоновича и звучно откашлялся. Михаил Антонович испуганно оглянулся на него и торопливо заявил:
- Но это, конечно, очень опасно… Неоправданный риск… И вообще не надо…
- Кстати, о следах, - задумчиво сказал Жилин. - Вы тут далеки от источников информации, - он оглядел планетологов. - И, наверное, не знаете…
- А о чем речь? - спросил Садовский. По его лицу было видно, что он основательно изголодался по информации.
- На острове Хонсю, - сказал Жилин, - недалеко от бухты Данно-ура, в ущелье между горами Сираминэ и Титигатакэ, в непроходимом лесу археологи обнаружили систему пещер. В этих пещерах нашли множество первобытной утвари и - что самое интересное - много окаменевших следов первобытных людей. Археологи считают, что в пещерах двести веков назад обитали первояпонцы, потомки коих были впоследствии вырезаны племенами ямато, ведомыми императором Дзимму-тэнно, божественным внуком небоблистающей Аматэрасу.
Быков крякнул и взялся за подбородок.
- Эта находка всполошила весь мир, - сказал Жилин, - вероятно, вы слыхали об этом.
- Где уж нам… - грустно сказал Садовский. - Живем как в лесу…
- А между тем об этом много писали и говорили, но не в этом дело. Самая любопытная находка была сделана сравнительно недавно, когда основательно расчистили центральную пещеру. Представьте себе: в окаменевшей глине оказалось свыше двадцати пар следов босых ног с далеко отставленными большими пальцами, и среди них… - Жилин обвел круглыми глазами лица слушателей. Юре было все ясно, но тем не менее эффектная пауза произвела на него большое впечатление. - След ботинка… - сказал Жилин обыкновенным голосом. Быков поднялся и пошел из кают-компании.
- Алешенька! - позвал Михаил Антонович. - Куда же ты?
- Я уже знаю эту историю, - сказал Быков, не оборачиваясь. - Я читал. Я скоро приду.
- Ботинка? - переспросил Садовский. - Какого ботинка?
- Примерно сорок пятого размера, - сказал Жилин. - Рубчатая подошва, низкий каблук, тупой квадратный носок.
- Бред, - решительно сказал Влчек. - Утка.
Горчаков засмеялся и спросил:
- А не отпечаталась ли там фабричная марка "Скороход"?
- Нет, - сказал Жилин. Он покачал головой. - Если бы там была хоть какая-нибудь надпись! Просто след ботинка… слегка перекрыт следом босой ноги - кто-то наступил позже.
- Ну, это же утка! - сказал Влчек. - Это же ясно. Массовый отлов русалок на острове Мэн, дух Буонапарте, вселившийся в Массачусетскую электронную машину…
- "Солнечные пятна расположены в виде чертежа пифагоровой теоремы!" - провозгласил Садовский. - "Жители Солнца ищут контакта с МУКСом!"
- Что-то ты, Ванюша, немножко… это… - сказал Михаил Антонович недоверчиво.
Шемякин молчал. Юра тоже.
- Я читал перепечатку из научного приложения к "Асахи-симбун", - сказал Жилин. - Сначала я тоже думал, что это утка. В наших газетах такое сообщение не появлялось. Но статья подписана профессором Усодзуки - крупный человек, я слыхал о нем от японских ребят. Там он, между прочим, пишет, что хочет своей статьей положить конец потоку дезинформации, но никаких комментариев давать не собирается. Я понял так, что они сами не знают, как это объяснить.
- "Отважный европеец в лапах разъяренных синантропов!" - Провозгласил Садовский. - "Съеден целиком, остался только след ботинка фирмы "Шуз Маджестик". Покупайте изделия "Шуз Маджестик", если хотите, чтобы после вас хоть что-нибудь осталось".
- Это были не синантропы, - терпеливо сказал Жилин. - Большой палец отличается даже на глаз. Профессор Усодзуки называет их нахонантропами.
Шемякин, наконец, не выдержал.
- А почему, собственно, обязательно утка? - спросил он. - Почему мы всегда из всех гипотез выбираем наивероятнейшие?
- Действительно, почему? - сказал Садовский. - Следы, оставил, конечно, Пришелец, и первый контакт закончился трагически.
- А почему бы и нет? - сказал Шемякин. - Кто мог носить ботинок двести столетий назад?
- Елки-палки, - сказал Садовский. - Если говорить серьезно, то это след одного из археологов.
Жилин замотал головой.
- Во-первых, глина там совершенно окаменела. Возраст следа не вызывает сомнений. Неужели вы думаете, что Усодзуки не подумал о такой возможности?
- Тогда это утка, - упрямо сказал Садовский.
- Скажите Иван, - сказал Шемякин, - а фотография следа не приводилась?
- А как же, - сказал Жилин. - И фотография следа, и фотография пещеры, и фотография Усодзуки… Причем учтите, у японцев самый большой размер сорок второй. От силы сорок третий.
- Давайте так, - сказал Горчаков. - Будем считать, что перед нами стоит задача построить логически непротиворечивую гипотезу, объясняющую эту японскую находку.
- Пожалуйста, - сказал Шемякин. - Я предлагаю - Пришелец. Найдите в этой гипотезе противоречие.
Садовский махнул рукой.
- Опять Пришелец, - сказал он. - Просто какой-нибудь бронтозавр.
- Проще предположить, - сказал Горчаков, - что это все-таки след какого-нибудь европейца. Какого-нибудь туриста.
- Да, это либо какое-нибудь неизвестное животное, либо турист, - сказал Влчек. - Следы животных имеют иногда удивительные формы.
- Возраст, возраст… - тихонько сказал Жилин.
- Тогда просто неизвестное животное.
- Например, утка, - сказал Садовский.
Вернулся Быков, солидно устроился в кресле и спросил:
- Ну-ну, что тут у вас?
- Вот товарищи пытаются как-то объяснить японский след, - сказал Жилин. - Предлагаются: Пришелец, европеец, неизвестное животное.
- И что же? - сказал Быков.
- Все эти гипотезы, - сказал Жилин, - даже гипотеза о пришельце, содержат одно чудовищное противоречие.
- Какое? - спросил Шемякин.
- Я забыл вам сказать, - сказал Жилин. - Площадь пещеры сорок квадратных метров. След ботинка находится в самой середине пещеры.
- Ну, и что же? - спросил Шемякин.
- И он один, - сказал Жилин.
Некоторое время все молчали.
- Н-да, - сказал Садовский. - Баллада об одноногом Пришельце.
- Может, остальные следы стерты? - предположил Влчек.
- Абсолютно исключено, - сказал Жилин. - Двадцать пар совершенно отчетливых следов босых ног по всей пещере и один отчетливый след ботинка посередине.
- Значит так, - сказал Быков. - Пришелец был одноногий. Его принесли в пещеру, поставили вертикально и, выяснив отношения, съели на месте.
- А что? - сказал Михаил Антонович. - По-моему, логически непротиворечиво. А?
- Плохо, что он одноногий, - задумчиво сказал Шемякин. - Трудно представить одноногое разумное существо.
- Возможно, он был инвалид? - предположил Горчаков.
- Одну ногу могли съесть сразу, - сказал Садовский.
- Бог знает, какой ерундой мы занимаемся, - сказал Шемякин. - Пойдемте работать.
- Нет уж, извини, - сказал Влчек. - Надо расследовать. У меня есть такая гипотеза: у Пришельца был очень широкий шаг. Они все там такие ненормально длинноногие.
- Он бы разбил себе голову о свод пещеры, - возразил Садовский. - Скорее всего он был крылатый - прилетел в пещеру, увидел, что его нехорошо ждут, оттолкнулся и улетел. А сами-то вы что думаете, Иван?
Жилин открыл рот, чтобы ответить, но вместо этого поднял палец и сказал:
- Внимание! Генеральный инспектор!
В кают-компанию вошел красный, распаренный Юрковский.
- Ф-фу! - сказал он. - Как хорошо, прохладно. Планетологи, вас зовет начальство. И учтите, что у вас там сейчас около сорока градусов. - Он повернулся к Юре. - Собирайся, кадет. Я договорился с капитаном танкера, он забросит тебя на "Кольцо-2". - Юра вздрогнул и перестал улыбаться. - Танкер стартует через несколько часов, но лучше пойти туда заблаговременно. Ваня, проводишь его. Да! Планетологи! Где планетологи? - Он выглянул в коридор. - Шемякин! Паша! Приготовь фотографии, которые ты сделал над Кольцом. Мне надо посмотреть. Михаил, не уходи, погоди минуточку. Останься здесь, Алексей, брось книжку, мне нужно поговорить с тобой.
Быков отложил книжку. В кают-компании остались только он, Юрковский и Михаил Антонович. Юрковский, неуклюже раскачиваясь, пробежался из угла в угол.
- Что это с тобой? - осведомился Быков, подозрительно следя за его эволюциями.
Юрковский резко остановился.
- Вот что, Алексей, - сказал он. - Я договорился с Маркушиным, он дает мне космоскаф. Я хочу полетать над Кольцом. Абсолютно безопасный рейс, Алексей. - Юрковский неожиданно разозлился. - Ну, чего ты так смотришь? Ребята совершают такие рейсы по два раза в сутки уже целый год. Да, я знаю, что ты упрям. Но я не собираюсь забираться в Кольцо. Я хочу полетать над Кольцом. Я подчиняюсь твоим распоряжениям. Уважь и ты мою просьбу. Я прошу тебя самым нижайшим образом, черт возьми. В конце концов друзья мы или нет?
- В чем, собственно, дело? - сказал Быков спокойно.
Юрковский опять пробежался по комнате.
- Дай мне Михаила, - отрывисто сказал он.
- Что-о-о? - сказал Быков, медленно выпрямляясь.
- Или я полечу один, - сейчас же сказал Юрковский. - А я плохо знаю космоскафы.
Быков молчал. Михаил Антонович растерянно переводил глаза с одного на другого.
- Мальчики, - сказал он. - Я ведь с удовольствием… О чем разговор?
- Я мог бы взять пилота на станции, - сказал Юрковский. - Но я прошу Михаила, потому что Михаил в сто раз опытнее и осторожнее, чем все они, вместе взятые. Ты понимаешь? Осторожнее!
Быков молчал. Лицо у него стало темное и угрюмое.
- Мы будем предельно осторожны, - сказал Юрковский. - Мы будем идти на высоте двадцать-тридцать километров над средней плоскостью, не ниже. Я сделаю несколько крупномасштабных снимков, понаблюдаю визуально, и через два часа мы вернемся.
- Алешенька, - робко сказал Михаил Антонович. - Ведь случайные обломки над Кольцом очень редки. И они не так уж страшны. Немного внимательности…
Быков молча смотрел на Юрковского. "Ну, что с ним делать? - думал он. - Что делать с этим старым безумцем? У Михаила больное сердце. Он в последнем рейсе. У него притупилась реакция, а в космоскафах ручное управление. А я не могу водить космоскаф. И Жилин не может. А молодого пилота с ним отпускать нельзя. Они уговорят друг друга нырнуть в Кольцо. Почему я не научился водить космоскаф, старый я дурак?"
- Алеша, - сказал Юрковский. - Я тебя очень прошу. Ведь я, наверное, больше никогда не увижу колец Сатурна. Я старый, Алеша.
Быков поднялся и, ни на кого не глядя, молча вышел из кают-компании. Юрковский закрыл лицо руками.
- Ах, беда какая! - сказал он с досадой. - Ну, почему у меня такая отвратительная репутация? А, Миша?
- Очень ты неосторожный, Володенька, - сказал Михаил Антонович. - Право же, ты сам виноват.
- А зачем быть осторожным? - спросил Юрковский. - Ну, скажи, пожалуйста, зачем? Чтобы дожить до полной духовной и телесной немощи? Дождаться момента, когда жизнь опротивеет, и умереть от скуки в кровати? Смешно же, Михаил, в конце концов так трястись над собственной жизнью.
Михаил Антонович покачал головой.
- Экий ты, Володенька, - сказал он тихо. - И как ты не понимаешь, голубчик, ты-то умрешь - и все. А ведь после тебя люди останутся, друзья. Знаешь, как им горько будет? А ты только о себе, Володенька, все о себе.
- Эх, Миша, - сказал Юрковский, - не хочется мне с тобой спорить. Скажи-ка ты мне лучше, согласится Алексей или нет?
- Да он, по-моему, уже согласился, - сказал Михаил Антонович. - Разве ты не видишь? Я-то его знаю, пятнадцать лет на одном корабле.
Юрковский снова пробежался по комнате.
- Ты-то хоть, Михаил, хочешь лететь или нет? - закричал он. - Или ты тоже… "соглашаешься"?
- Очень хочется, - сказал Михаил Антонович и покраснел. - На прощание.