- Но мы все-таки собираемся создать несколько команд и устроить показательные состязания. По возможности подогреть интерес к ним. Кимонцы повалят толпами. Будут платить за вход. Делать ставки. Мы, конечно, будем держать тотализатор и загребем комиссионные. Пока это будет продолжаться, мы неплохо заработаем.
- Конечно, но ведь это ненадолго. Монти пристально посмотрел на Бишопа.
- Быстро вы все поняли, - сказал он. - Далеко пойдете.
- Джентльмены, напитки готовы, - сказал шкаф. Бишоп взял стаканы и протянул один из них гостю.
- Пожалуй, я вас подключу, - сказал Монти. - Может быть, вы тоже подработаете. Тут больших знаний не требуется.
- Валяйте подключайте, - согласился Бишоп.
- Денег у вас немного, - сказал Монти.
- Как вы узнали об этом?
- Вы боитесь, что не сможете расплатиться за номер.
- Телепатия? - спросил Бишоп.
- Вы попали в самую точку, - сказал Монти. - Только я владею телепатией самую малость. С кимонцами нам нечего тягаться. Никогда мы не будем такими. Но время от времени что-то до тебя доходит… какое-то ощущение проникает в мозг. Если ты пробыл здесь достаточно долго…
- А я думал, что никто не заметит.
- Многие заметят, Бишоп. Но пусть это вас не беспокоит. Мы все друзья. Сплотились против общего врага, можно сказать. Если вам надо призанять денег…
- Пока нет, - сказал Бишоп. - Если понадобится, я вам скажу.
- Мне или кому-нибудь другому. Мы все друзья. Нам надо быть друзьями.
- Спасибо.
- Не стоит. А теперь одевайтесь. Я подожду. Мы пойдем вместе. Все хотят познакомиться с вами. Приезжает не так уж много людей. Все хотят знать, как там Земля.
- Как?..
- Земля, конечно, на месте. Как она поживает? Что там нового?
* * *
Бишоп только теперь рассмотрел гостиницу как следует. До этого он лишь мельком бросил взгляд на вестибюль, пока стоял со своими чемоданами в нише. Портье слишком быстро провел его в номер.
Но теперь он увидел эту овеществленную чудесным образом сказочную страну с ее фонтанами и неведомо откуда доносящейся музыкой, с тончайшей паутинкой радуг, выгнувшихся арками и крестовыми сводами, с мерцающими стеклянными колоннами, в которых отражался и множился весь вестибюль таким образом, что создавалось впечатление, будто помещению этому нет ни конца, ни края… и в то же время всегда можно было отыскать укромный уголок, чтобы посидеть с друзьями.
Иллюзия и вещественность, красота и ощущение домашнего покоя… Бишоп подумал, что здесь всякому придется по душе, что здесь всякий найдет все, что пожелает. Будто волшебством человек отгораживался от мира с его несовершенствами и проникался чувством довольства и собственного достоинства только от одного сознания, что он находится в таком месте.
На Земле такого места не было и быть не могло, и Бишоп подозревал, что в этом здании воплощена не только человеческая архитектурная сноровка…
- Впечатляет? - спросил Монти. - Я всегда наблюдаю за выражением лиц новичков, когда они входят сюда.
- А потом первое впечатление стирается? Монти покачал головой.
- Друг мой, впечатление не тускнеет, хотя уже и не так ошеломляет, как в первый раз.
Бишоп пообедал в столовой, в которой все было старомодным и торжественным. Официанты-кимонцы были готовы услужить в любую минуту, рекомендовать блюдо или вино.
К столу подходили, здоровались, расспрашивали о Земле, и каждый старался делать это непринужденно, но по выражению глаз можно было судить, что скрывалось за этой непринужденностью.
- Они стараются, чтобы вы чувствовали себя как дома, - сказал Монти. - Они рады новичкам.
Бишоп чувствовал себя как дома… в жизни у него не было более приятного чувства. Он не ожидал, что освоится так быстро, и был немного удивлен этим.
Порадовался он и тому, что с него не потребовали денег за обед, а просто попросили подписать счет. Все казалось прекрасным, потому что такой обед унес бы большую часть двадцати кредиток, которые гнездились в его кармане.
После обеда Монти куда-то исчез, а Бишоп пошел в бар, взгромоздился на высокий стул и потягивал напиток, который рекомендовал ему буфетчик-кимонец.
Невесть откуда появилась девушка. Она взлетела на высокий табурет рядом с Бишопом и спросила:
- Что вы пьете, дружок?
- Не знаю, - ответил Бишоп и показал на буфетчика. - Попросите его приготовить вам такой же.
Буфетчик взялся за бутылки и шейкер.
- Вы, наверно, новенький, - сказала девушка.
- Вот именно, новенький.
- Здесь не так уж плохо… то есть неплохо, если не думаешь.
- Я не буду думать, - пообещал Бишоп. - Я не буду думать ни о чем.
- Вы привыкнете, - сказала девушка. - Немного погодя вы будете не прочь поразвлечь их. Вы подумаете: "Какого черта! Пусть смеются, если им хочется, а мне пока неплохо". Но придет день…
- О чем вы говорите? - спросил Бишоп. - Вот ваш стакан. Окунайте мордашку и…
- Придет день, когда мы устареем, когда мы больше не будем развлекать их. Мы больше не сможем выдумывать новые трюки. Возьмите, например, мои картины…
- Послушайте, - сказал Бишоп, - я ничего не могу понять.
- Навестите меня через неделю, - сказала девушка. - Меня зовут Максайн. Просто спросите, где Максайн. Через неделю мы поговорим. Пока!
Она соскочила со стула и вдруг исчезла. К своему стакану она не притронулась.
Он пошел наверх, в свой номер, и долго стоял у окна, глядя на невыразительный пейзаж, пока не услышал голос шкафа:
- Почему бы, сэр, вам не попробовать окунуться в другую жизнь?
Бишоп тотчас обернулся.
- Вы хотите сказать…
- Пройдите в третью комнату, - сказал шкаф. - Это вас развлечет.
- Окунуться в другую жизнь?
- Совершенно верно. Выбирайте и переноситесь, куда хотите.
Это было похоже на приключения Алисы в стране чудес.
- Не беспокойтесь, - добавил шкаф. - Это безопасно. Вы можете вернуться в любое время.
- Спасибо, - сказал Бишоп.
Он пошел в третью комнату, сел в кресло и стал изучать кнопки. История? Можно и историю. Бишоп немного знал ее. Он интересовался историей, прослушал несколько курсов и прочел много литературы.
Он нажал кнопку с надписью "История". Стена перед креслом осветилась, и на ней появилось лицо - красивое бронзовое лицо кимонца.
А бывают ли среди них некрасивые? Бишоп ни разу не видел ни уродов, ни калек.
- Вам какую историю, сэр? - спросил кимонец с экрана.
- Какую?
- Галактическую, кимонскую, земную? Почти любое место.
- Земную, пожалуйста, - сказал Бишоп.
- Подробности?
- Англия, 14 октября 1066 года. Сенлак.
Он уже не сидел в кресле в четырех голых стенах комнаты, а стоял на склоне холма в солнечный осенний день, и кругом в голубоватой дымке высились деревья с золотой и красной листвой, и кричали люди.
Бишоп стоял как вкопанный на траве, покрывавшей склон. Трава уже перезрела и увяла на солнце… а дальше, внизу, на равнине, он увидел неровную линию всадников. Солнце играло на их шлемах и щитах, трепетали на ветру знамена с изображениями леопардов.
Это было 14 октября, в субботу. На холме стояло, укрывшись за стеной сомкнутых щитов, Гарольдово воинство, и, прежде чем солнце село, в бой были введены новые силы, решившие, каким курсом пойдет история страны.
"Тэйллефер", подумал Бишоп. Тэйллефер помчится впереди войска Вильгельма, распевая "Песнь о Роланде" и крутя мечом так, что будет виден только огненный круг.
Нормандцы пошли в атаку, но впереди не было никакого Тэйллефера. Никто не крутил мечом, никто не распевал. Слышались только хриплые вопли людей, мчавшихся навстречу смерти.
Всадники мчались прямо на Бишопа. Он повернулся и бросился бежать. Но не успел, и они наскакали на него. Он увидел, как блестят отшлифованные копыта лошадей и жестокая сталь подков, он увидел мерцающие острия копий, болтающиеся ножны, красные, зеленые и желтые пятна плащей, тусклые доспехи, разинутые рты людей и… вот они уже над ним. И промчались они сквозь него и над ним, словно его здесь и не было.
А выше на склоне холма раздавались хриплые крики: "Ут! Ут!" - и слышался пронзительный лязг стали. Вокруг поднялись тучи пыли, а где-то слева кричала издыхающая лошадь. Из пыли показался человек и побежал вниз по склону. Он спотыкался, падал, поднимался, снова бежал, и Бишоп видел, как лилась кровь сквозь искореженные доспехи, струилась по металлу и окропляла мертвую сухую траву.
Снова появились лошади. На некоторых уже не было всадников. Они мчались, вытянув шеи, с пеной на губах.
Поводья развевались на ветру. Один из всадников обмяк и свалился с седла, но нога его запуталась в стремени, и лошадь поволокла его по земле.
"Выпустите меня отсюда! - беззвучно кричал Бишоп. - Как мне отсюда выбраться! Выпустите…"
Его выпустили. Он был снова в комнате с четырьмя голыми стенами и единственным креслом.
Он сидел, не шевелясь, и думал: "Не было никакого Тэйллефера. Никто не ехал, не пел, не крутил мечом. Сказание о Тэйллефере - всего лишь выдумка какого-нибудь переписчика, который додумал историю по прошествии времени".
Но люди умирали. Израненные, они бежали, шатаясь, вниз по склону и умирали. Они падали с лошадей. Их затаптывали насмерть.
Бишоп встал, руки его дрожали. Он нетвердо зашагал в другую комнату.
- Вы будете спать, сэр? - спросил шкаф.
- Наверно, - сказал Бишоп.
- Прекрасно, сэр. Я запру дверь и погашу свет.
- Вы очень любезны.
- Обычное дело, сэр, - сказал шкаф. - Не угодно ли вам что?
- Совершенно ничего, - сказал Бишоп. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - сказал шкаф.
* * *
Утром Бишоп пошел в агентство по найму, которое оказалось в одном из углов вестибюля.
Там была только высокая, белокурая, сложенная, как статуэтка, девушка-кимонка, грациозности движений которой позавидовала бы любая земная красавица. Женщина, подумал Бишоп, явившаяся из какого-то классического греческого мифа, белокурая богиня во плоти. На ней не было ниспадающих свободными складками греческих одежд, но они пошли бы ей. По правде сказать, одежды на ней почти не было, и красота ее от этого только выигрывала.
- Вы новичок, - сказала она. Бишоп кивнул.
- Я знаю о вас, - сказала она, бросив на него всего один взгляд. - Селдон Бишоп, двадцать девять земных лет.
- Да, мадам. Она внушала раболепные чувства.
- Ваша специальность - деловая администрация. Он уныло кивнул.
- Садитесь, пожалуйста, мистер Бишоп, и мы обо всем поговорим с вами.
Он сидел и думал: "Хорошо ли для красивой девушки быть такой рослой и крепкой? Или такой компетентной?"
- Вы хотели бы взяться за какую-нибудь работу, - сказала девушка.
- Была у меня такая мысль.
- Вы специализировались на бизнесе. Боюсь, что в этой области у нас не слишком много вакантных мест.
- Для начала я не рассчитываю на многое, - сказал ей Бишоп с приличествующей, как ему казалось, скромностью и реальной оценкой обстановки. - Я готов заняться любым делом, пока не докажу, на что способен.
- Вам придется начать с самых низов. И целые годы набираться опыта. Дело не только в навыках, но в мировоззрении, в философии.
- Мне все…
Он заколебался. Он хотел сказать, что ему все равно. Но ему не все равно. Ему совсем не все равно.
- Я потратил на учебу многие годы, - сказал он. - Я знаю…
- Кимонский бизнес?
- Разве здесь все по-иному?
- Наверно, вы в совершенстве изучили систему заключения контрактов.
- Конечно.
- На всем Кимоне не заключается ни одного контракта.
- Но…
- В контрактах нет необходимости.
- Здесь все держится на честности?
- На честности и кое на чем еще.
- На чем же?
- Вы не поймете.
- Попробуйте объяснить мне.
- Бесполезно, мистер Бишоп. Для вас это были бы понятия совершенно новые. Они связаны с поведением. С мотивами действий. На Земле побудительная причина деятельности - выгода…
- А разве здесь это роли не играет?
- Очень маленькую роль.
- Каковы же другие побудительные причины?
- Например, культурное самоусовершенствование. Можете вы представить себе, что стремление к самоусовершенствованию является таким же мощным стимулом, как и выгода?
Бишоп ответил откровенно.
- Нет, не могу, - сказал он.
- А это стимул более мощный, чем выгода. Но это еще не все. Вот деньги… Денег у нас нет. Они по рукам не ходят.
- Но деньги есть. Кредитки.
- Это сделано только для того, чтобы было удобно людям с Земли, - сказала она. - Деньги, как свидетельство богатства, понадобились нам, чтобы привлекать на работу ваших людей и оплачивать их труд… и я бы сказала, что мы оплачиваем его очень хорошо. Для этого мы сделали все, что полагается у вас. Деньги, которые мы создали, имеют силу во всей Галактике. Они обеспечены вкладами в земные банки и являются для вас законным платежным средством. Но на самом Кимоне денег в обращении нет.
- Ничего не могу понять, - выдавил из себя Бишоп.
- Конечно, не можете, - сказала девушка. - Для вас это нечто совершенно новое. Ваша культура зиждется на том, что полезность и богатство каждой личности должны иметь как бы свое физическое воплощение. Здесь мы в этом не нуждаемся. Здесь у каждой личности своя простая бухгалтерия - это он способен сделать, а это он должен делать. Он сам обо всем знает. И это всегда известно его друзьям - или партнерам по бизнесу, если хотите.
- Тогда это не бизнес, - сказал Бишоп. - Не бизнес, как я понимаю его.
- Вы совершенно правы.
- Но меня готовили для бизнеса. Я потратил…
- Годы и годы на учение. Но на земные методы ведения дел, а не на кимонские.
- Но здесь есть бизнесмены. Сотни.
- Есть ли? - спросила она с улыбкой. Она улыбалась не с превосходством, не насмешливо… просто улыбалась.
- В первую очередь, - продолжала она, - вам необходимо общение с кимрнцами. Осмотритесь. Вам надо дать возможность оценить наш взгляд на вещи и узнать, как и что мы делаем.
- Вот это по мне, - сказал Бишоп. - Что же мне делать?
- Иногда люди с Земли нанимаются компаньонами.
- Не думаю, чтобы это мне подошло. Наверно, надо будет сидеть с детишками, или читать старушкам книги, или…
- Вы умеете играть на каком-нибудь инструменте или петь?
Бишоп покачал головой.
- Писать маслом? Рисовать? Танцевать?
Ни того, ни другого, ни третьего делать он не мог.
- Может быть, вы занимаетесь боксом? - спрашивала девушка. - Иногда он вызывает интерес, если не слишком жесток.
- Вы говорите о призовой борьбе?
- Думаю, вы можете это называть и так.
- Нет, боксом я не занимаюсь.
- Тогда у вас остается не слишком большой выбор, - сказала девушка, беря со стола какие-то бумаги.
- Может быть, я могу работать на транспорте? - спросил он.
- Транспортировка - личное дело каждого.
"Конечно, она права", подумал он. Телекинез дает возможность транспортировать себя или что бы то ни было… без помощи механических средств.
- Связь, - сказал он слабым голосом. - Наверно, и с ней дело обстоит так же?
Она кивнула. "Телепатия", подумал он.
- Вы знакомы с транспортом и связью?
- С их земными разновидностями, - ответил Бишоп. - Думаю, здесь мои знания не пригодятся.
- Нет, - согласилась она. - Хотя мы могли бы устроить вам лекционное турне. Наши помогли бы вам подготовить материал.
Бишоп покачал головой:
- Я не умею выступать перед публикой. Девушка встала.
- Я наведу справки, - сказала она. - Заходите. Мы найдем что-нибудь подходящее для вас.
Бишоп поблагодарил ее и вышел в вестибюль.
Он пошел гулять.
Гостиница стояла на равнине, а вокруг было пусто. Ни других зданий. Ни дорог. Ничего.
Здание гостиницы было громадное, богато украшенное и одинокое, словно перенесенное сюда невесть откуда. Оно застыло на фоне неба, и кругом не было никаких зданий, с которыми оно гармонировало бы и которые скрадывали бы его. У него был такой вид, будто кто-то в спешке свалил его здесь и так оставил.
Бишоп направился через поле к каким-то деревьям, которые, по-видимому, росли на берегу речки, и все удивлялся, почему нет ни тропинок, ни дорог… но вдруг сообразил, почему их нет.
Он подумал о годах, которые убил на зубрежку способов ведения бизнеса, и вспомнил о толстенной книге выдержек из писем, которые писались домой с Кимона и содержали намеки на успешный бизнес, на ответственные должности.
И ему пришло в голову, что во всех выдержках из писем было нечто общее - на все сделки и должности только намекали, но никто и никогда не писал определенно, чем занимается.
"Зачем они это делали? - спрашивал себя Бишоп. - Почему они дурачили нас?"
Хотя, конечно, он еще многого не знает. Он не пробыл на Кимоне и целого дня. "Я наведу справки, - сказала белокурая гречанка, - мы найдем что-нибудь подходящее для вас".
Он пересек поле и там, где выстроились деревья, нашел речку. Это была равнинная речка - широкий поток прозрачной воды медленно струился меж поросших травой берегов. Он лег на живот и глядел на речку. Где-то в глубине ее блеснула рыба.
Бишоп снял ботинки и стал болтать ногами в воде. Они знают о нас все, думал он. Они знают все о нашей культуре и жизни. Они знают о знаменах с изображениями леопардов и о том, как выглядел Сенлак в субботу 14 октября 1066 года, о войске Гарольда, стоявшем на вершине холма, и о войске Вильгельма, сосредоточившемся в долине. Они знают, что движет нами, и они разрешают нам приезжать сюда, потому что им это для чего-то нужно.
Что сказала девушка, которая появилась невесть откуда на стуле, а потом исчезла, так и не притронувшись к своему стакану? "Вы будете служить развлечением, - сказала она. - Но вы привыкнете к этому. Если вы не будете думать обо всем слишком много, вы привыкнете".
"Навестите меня через неделю, - сказала она еще. - Через неделю мы поговорим".
Они знают нас, но с какой стороны?
Возможно, Сенлак - это инсценировка, но во всем, что он увидел, была какая-то странная тусклая реальность, и он всеми фибрами души своей чувствовал, что зрелище это подлинное, что все так и было. Что не было никакого Тэйллефера, что, когда человек умирал, его кишки волочились по траве, что англичане кричали: "Ут! Ут!"
Озябший Бишоп сидел в одиночестве и думал, как кимонцы делают это. Как они дают возможность человеку нажать кнопку и оказаться вместе с давно умершими, увидеть смерть людей, прах которых давно смешался с землей?
Способа узнать, как они это делают, конечно, не было. И догадки бесполезны.
Морли Рид сказал, что техническая информация революционизирует весь облик земной экономики.
Он вспомнил, как Морли ходил из угла в угол и повторял: "Мы должны узнать. Мы должны узнать".
И способ узнать… есть. Великолепный способ.