А через несколько сот метров невесть откуда возникал новый, и вся сцена повторялась.
И вот наконец настал долгожданный день. С утра на конюшне собрались все заинтересованные лица. Дед ещё раз проверил Патрику копыта, нет ли на них трещин, втирал в мышцы ног специальные мази. Жокей Иван Петрович, голодный, злой - уже месяц он сидел на диете, с позеленевшим лицом бродил вдоль стойла, а за ним по пятам следовал тренер и всё долбил, долбил:
- Главное, не просидись на старте. На последней прямой будешь делать посыл - хлещи, не жалей! А то всё миндальничаешь с Патриком, как с барышней!
Один кентавр был спокоен. Он ел свою малую (скаковую) порцию овса, болтая с Никитой.
- Как настроение?
- Знаешь, я так за тебя волнуюсь.
- Ох, какие же вы нервные существа. Допустим, приду вторым. Ну и что? И-го-го… Главное - не победа, главное - участие.
- Слышал бы тебя сейчас Никодим Сергеевич.
- Ты этого карьериста даже близко ко мне не подводи, а то я его лягну.
Сквозь стены стал доноситься густой гул многотысячной толпы. Грянули оркестры.
- Всё! - воскликнул тренер. - Через полчаса церемониальный выход! Седлай, Никита!
Петрович совсем посерел и, путаясь в рукавах, стал надевать свой алый камзол.
Открылась дверь - ослепительный солнечный свет ворвался в полумрак конюшни. Появился Маршал (так называется эта должность) в огромном, лоснящемся цилиндре. Зычным голосом провозгласил:
- Ваш черёд, джентльмены!
- Ну, с Богом! - сказал дед.
Зеленков повёл Патрика на манеж.
- А-а-а!.. О-о-о!.. У-у-у!.. - Проплывают пёстрые трибуны. Зонтики, экзотические шляпки, галстуки… Запахи дорогих духов, сигар…
У барьера Никита неожиданно замечает того высокого юношу, который внимательно рассматривал Патрика в порту. На нём белый элегантный костюм, в руках - бинокль и программка.
- Привет, Зеленков! - кричит он. - Я за вас… Я всё понял!
"Откуда он мою фамилию знает?" - тревожно подумал мальчик.
Призывно звучит колокол: на старт! на старт!
Дед и тренер, подхватив под локти, выводят жокея. Ноги его уже не держат. Но, уцепившись за стремя, он вдруг встряхивается, оживает прямо на глазах.
- Ну как? - нагнувшись к Никите, с надеждой спрашивает, Петрович.
- Не дёргай только. Он сам всё сделает. Крепче держись в седле.
Жокей кивнул: дескать, понял, так и сделаю. Потрепал Патрика по шее. Поцеловал между ушей.
Подъехала стартовая машина - каждая лошадь попадает в отдельную узкую кабинку. Напряжение достигло высшего предела. Притихла публика.
И вдруг!.. Словно лопнула струна - дверцы открываются: "Пошёл! Пошёл! Пошёл!"
Лавина копыт. Хрип, крик, рокот…
Скачку решил вести английский конник Даунинг на знаменитом Корсаре. Он бросился поперёк дорожки и занял бровку. За ним пристроился итальянец Флучио - малыш, почти карлик, он прижался к холке своего Буйного Ветра. Патрик шёл третьим.
Петрович - молодец! Он легко держал поводья, покачиваясь в такт движению кентавра, и, казалось, слился с ним в одно целое.
- Обратите внимание! - надрывался диктор. - Русский совсем не применяет хлыст. Что это? Тактический приём?.. Он бережёт скакуна для последнего посыла.
После поворота Патрик поравнялся с Буйным Ветром. Он слышал рядом его знойное, обжигающее рычание. Флучио бешено стегал своего жеребца, но это не помогло. Патрик расправил грудь и ровным, машистым галопом обошёл соперника.
Кентавр летел, словно молния. Кровь весело и горячо струилась в его жилах.
Теперь впереди был только Корсар.
Патрик приближался к нему с каждой секундой. Ипподром встал. Все с замиранием сердца следили за фаворитами.
Корсар и Патрик вышли на последнюю прямую.
- Бей! Бей! - истошно вопил тренер. - Почему он жалеет? Проиграем! Проиграем!
- Замолчи! - одёрнул его дед. - Смотри!
Патрик неукротимым, мощным галопом пошёл на решающий бросок. Всё меньше просвет между ним и Корсаром. Вот они уже рядом.
Патрик выходит вперёд. Воздух свистит в ушах, развевает гриву. Ужас в глазах жокея. Держись, Петрович…
Что творится на трибунах! Рёв, смех, рыдания, аплодисменты водопадом падают вниз.
- Па-трик! Па-трик! Па-трик! - скандирует толпа.
Стремительно приближается финишный столб.
Звонок! Всё… Это победа!
Отгремели фанфары. Утихли радостные вопли. Жокей, тренер и даже дед - все пошли отмечать успех. И только Никита остался в конюшне.
Патрик, обмытый тёплой водой, с лоснящейся кожей, стоял, словно изваяние - гордый, возбужденный.
- Ну как? - наконец спросил он.
- Ты был великолепен! - похвалил друга Зеленков.
- Да, этот бег мне удался. Знаешь, временами казалось, у меня выросли крылья… А теперь, когда все позади, на душе тоскливо… Давай сходим в город?
- Боюсь, влетит мне.
- Сейчас никто не хватится, им не до нас.
- А полиция?
- Ну, англичан ничем не удивишь.
Никита открыл дверь Смеркалось… Трибуны ипподрома были пустынны. Ветер шевелил ворохом тотализаторных билетов. Почти все проиграли, и только один, неизвестный, поставивший на Патрика, сорвал дикий куш.
Они вышли за ограду. Перед ними лежала дорога к дворцу Хэмптон-корт.
- Пойдём на Трафальгарскую площадь. Посмотришь конную статую Карла I, - предложил Патрик
- Нет сначала свернём к Темзе.
Здесь, на берегу, их и взяли.
Откуда-то из мрака выскочили дюжие молодчики. В руках у них были пистолеты с длинными стволами. Урча, подъехал большой фургон, в котором возят лошадей.
- Эй, парень, слезай! - властно произнёс одни из громил.
- Что вам нужно? Я - советский спортсмен, - дрогнувшим голосом сказал Никита.
- Очень мило! Вот и сидел бы в своей стране, а не рыскал по "трущобам капитализма".
Бандит потянул руку к уздечке.
- Патрик, выручай, - прошептал Зеленков.
Кентавр мотнул головой, цапнул захватчика за пальцы. Тот завыл, отскочил в сторону.
Патрик взвился на дыбы, круто повернулся. Цепочка гангстеров невольно распалась. Прыжок… Удар задними копытами…
- Стреляйте! - кто-то крикнул из темноты. - Иначе уйдёт.
Два глухих выстрела прозвучали в тишине.
У Патрика подкосились ноги, ин медленно повалился на бок.
Из тени вышел человек. Это был… всё тот же юноша, наблюдавший за ними в порту, сидевший во время скачки в первом ряду.
- Мальчишку тоже отключите, - спокойно сказал он.
Зеленков почувствовал у своего лица резкий, приторный запах. И поплыли круги - жёлтый, зеленый, розовый…
7
"Бом! Бом! Бом!.." - медленно отбивали часы.
Никита открыл глаза. Прямо перед ним высилось огромное окно, задёрнутое плотной шторой, сквозь которую сочились тонкие лучи.
Он лежал на широкой тахте, укрытый лёгкой батистовой простыней.
Дверь бесшумно распахнулась - комнату вошёл лакей в лиловой ливрее.
- Как вы себя чувствуете, молодой человек? заботливо спросил он.
- Нормально, - буркнул Никита. - Где я?
- Хозяин приглашает вас перед завтраком искупаться в бассейне. Вот плавки, халат, полотенце… - он положил принесённые вещи на стол. Когда Никита вышел, лакей провёл его по широкому коридору на открытую веранду.
Горячее солнце… Звонкое пение птиц… Голубой квадрат воды…
Спиной к нему в шезлонге сидел парень.
Он повернулся. Теперь Зеленков внимательно рассмотрел его. Хозяину было лет шестнадцать, не больше. Красивое, волевое лицо. Насмешливые, немного грустные тёмные глаза. Густые волосы цвета спелой соломы.
- Привет! - сказал парень. - Тебя зовут Никита… Но мне трудно произносить это имя. Я буду говорить - Ник. Не возражаешь?
- Пожалуйста.
- Поплаваем? Как ты предпочитаешь, с волной или так?
- Всё равно, - хмуро ответил Зеленков.
- А я люблю живую воду. - Хозяин наклонился, повернул какой-то рычажок, и поверхность бассейна покрылась лёгкой рябью.
- Вот. Так лучше. - Он нырнул прямо с бортика.
Никита осторожно спустился по лесенке. Проплыл туда и обратно вдоль мраморной стенки. Вышел, вытерся мягким, пушистым полотенцем.
Хозяин плескался долго. Потом выскочил из воды, как дельфин, смахнул с тела капли. У него была прекрасная спортивная фигура: мощные плечи, рельефный торс, плоский живот.
- Теперь лучше настроение? - доброжелательно спросил он.
- Где Патрик? - Никита смотрел на него исподлобья.
- Он здесь, недалеко. С ним всё в порядке. Чтобы ты был в курсе - вот… - Юноша протянул Зеленкову газету.
Никита увидел - отмечено красным карандашом:
"Из конюшен Эскота при загадочных обстоятельствах исчез жеребец Патрик, взявший Большой Приз сезона. Служащие ипподрома видели, как вечером его выводил за ограду хосбой - четырнадцатилетний мальчик Никита Зеленков.
Неожиданная победа неизвестного скакуна разорила многих букмекеров. Компетентные лица связывают это исчезновение с местью тотализаторной мафии.
Власти ведут расследование".
- Я похож на главаря мафии? - насмешливо спросил хозяин.
Зеленков пожал плечами.
- Не знаю…
Парень рассмеялся.
- Я Джон Мортинер Треверс-Девятый. Тебе что-нибудь говорит это имя?
- Нет, - честно сознался Никита.
Хозяин печально улыбнулся:
- Всё-таки занятная у вас страна, занимаете шестую часть Земли, а живете, как на острове.
- А почему я должен, тебя знать? - обиделся Зеленков. - Ты кто? Учёный? Писатель? Чемпион мира?
На этот раз парень глянул на него с неким уважением.
- Да… Может быть, ты и прав. Я всего лишь потомок династии миллиардеров. Зови меня просто Джон.
Треверс-Девятый открыл банку с апельсиновым соком, наполнил бокал, протянул Никите, потом плеснул себе.
- Слушай, Ник, я расскажу тебе. Другого пути у меня нет. Я понимаю: то, что я хочу, силой не возьмёшь… Я безумно люблю лошадей… Однажды на аукционе я за два миллиона купил подлинник рукописи Ксенофонта. Слышал про такого?
- Это автор трактата "Иппика". Пятый век до нашей эры…
- Да. Там он упоминает о кентаврах. Я думал, это легенда. Но когда в порту, услышав глупое замечание чинуши, вы с Патриком переглянулись, я сразу понял: это кентавр… Такой осмысленный, полный иронии взгляд! О чём вы говорили?
Зеленков уже открыл рот, чтобы сказать правду. Но вдруг вспомнив давнишнее заклинание Патрика: никому! никогда!
- Ты ошибаешься, - кашлянув в кулак, глухо произнёс он. - Это обыкновенный жеребец. Просто он очень привязан ко мне.
Джон усмехнулся. Помолчал, обдумывая ситуацию.
- Ты догадываешься, кто выиграл на тотализаторе? - У него была странная манера: он задавал вопросы и тут же сам отвечал на них. - Это я… Конечно, через подставных лиц. Никто не пронюхает… Вас будут искать. У мафии. А вы здесь - у меня. Знаешь где? Это небольшой остров в океане. Вас доставили самолётом. Частное владение… Всё! Считай, для внешнего мира ты потерян.
- Что вам от меня нужно? - подавленно спросил Никита.
- Я хочу, чтобы ты уговорил кентавра вступить со мной в контакт. Я хочу добиться его расположения. В конце концов ведь он всего лишь животное! А ты будешь моим другом, братом… Я обеспечу тебе самую блестящую судьбу. Какую пожелаешь…
- А иначе?
Треверс-Девятый вскинул брови и холодно сказал:
- Худший вариант - твоё тело находят где-нибудь в Лондоне под кустом. Это, как говорится, для прессы, чтобы поставить точку в этой истории. Лучший - будешь до конца жизни находиться здесь, в моих конюшнях. Выбирай…
8
Патрик спокойно выслушал Никиту.
- Да, влипли… Похоже, он не врёт. Это действительно остров. Когда сюда долетает ветерок, я чувствую запах тропических вод.
- Что же теперь делать?
- Скажи, пусть зайдёт. Посмотрим, что за зверь.
Джон Мортинер Треверс-Девятый с гордостью переступил порог.
- Приветствую тебя, кентавр! - торжественно произнёс он.
Патрик фыркнул, чутко повёл ушами, покосился в его сторону.
- Почему молчит? - раздражённо спросил Джон.
- Не знаю, - ответил Зеленков. - Когда он со мной разговаривает, я слышу его голос в себе.
- Вот как? Почему я не слышу? Спроси его!..
Патрик поднял верхнюю губу, тихо заржал.
- Смеётся? Он смеётся надо мной! - пронзительно воскликнул Треврес.
- Не обижайся… Ты смотришь на меня, как ребёнок на новую игрушку. Это так забавно!
Никита глянул на Джона. И по тому, как расширились его зрачки, понял - он "услышал".
- Значит, это правда… - восторженно прошептал Треверс - Ты на самом деле кентавр! Честно признаться, я до конца не верил. Думал, всё это выдумки, бред.
- Нет. Это правда, - кивнул Патрик.
- И ты помнишь прошлое?
- Не только помню. Но могу показать…
Для Никиты такие слова тоже были неожиданностью. Он с изумлением посмотрел на Патрика. Над головой кентавра возникло сияние. И у мальчика перед глазами поплыл туман…
Видение первое. ХИРОН
Они встретились у подножия горы Пелион - там, где бил родник. Вода с нежным журчанием выкатывалась из-под земли. Вокруг росла густая, шелковистая трава. Невдалеке шумела листвой буковая роща, в которой паслись кентавры.
Геракл возмужал. Борода его стала жёсткой, местами в ней проступила первая седина. Взгляд дерзкий, шальной.
- Здравствуй, Хирон. Давно не виделись… - каким-то нервным, горловым голосом сказал он.
- Рад нашему свиданию, - тихо ответил кентавр.
- Помнишь, когда-то мы здесь резвились. Я был мальчиком, ты - жеребёнком. А теперь - ты вожак табуна. Я - вождь великого племени.
- Да. Время выбрало нас. - Геракл криво усмехнулся.
- Я принёс вино. Будешь пить?
Нет. Ты же знаешь, я люблю виноград. Но лакать сок гнилых ягод, который отравляет разум, - это чуждо нашему естеству.
Геракл захохотал:
- Если следовать естеству, всю жизнь будешь жевать сено!
Он развёл костёр, стал жарить на углях мясо.
Налил из амфоры в чашку душистую красную жидкость.
- Ну? Давай попробуй…
- Не уговаривай. Я свой закон не нарушу.
- Зря!.. - яростно крикнул Геракл. - Так бы мы быстрее договорились.
Запрокинул голову, жадно дёрнулся кадык.
Геракл вытер губы тыльной стороной ладони. Его глаза помутнели, и в то же время дикая искра вспыхнула в глубоких, чёрных зрачках. Хирон вздрогнул, отступил.
- Тебе передали моё предложение? - с угрозой спросил Геракл.
- Прости, мы не можем его выполнить.
- Почему? Вы мне нужны… Я открыл новый закон: оказывается, отнимать гораздо быстрее и удобнее, чем добывать и собирать…
На опушку вышла лань. Геракл встрепенулся, схватил лук. Тетива впилась в подбородок… Свистнула стрела - животное замертво рухнуло на землю.
- Ха! - радостно воскликнул воин. - Ха-ха!
- Зачем ты это сделал? У тебя же есть еда, - печально произнёс Хирон..
- Затем, чтобы ты видел - в моих руках сила! А сильному подчиняются!
Геракл снова налил вина.
- Хочу выпить за наш союз! Кентавр - лучший боевой конь. Вы всё слышите, всё понимаете, вы можете принять решение быстрее всадника, но вам не хватает свирепости. Если мы объединим эти качества - станем непобедимыми! Ну, согласен?
- Нет, - ответил Хирон. - Умение убивать и разрушать - это ещё не сила!
Геракл выхватил из огня головешку, с размаху бросил в рощу.
Запылали деревья. Выскочили на лужайку кентавры.
- А это сила? - угрюмо спросил Геракл.
- Это безумие… Ты уродуешь Мать-Природу - своего учителя, своего исцелителя, свою кормилицу… Глядя на рыб, вы научились плавать. Глядя на гнёзда птиц, начали строить жилища. Хлестнувшая по лицу ветка подарила тебе идею лука… И какова благодарность?
- Последний раз спрашиваю: ты будешь моим?
- Нет! - гневно ответил кентавр. - Мы уходим отсюда. Прощай… Ты раскаешься, но будет поздно.
Хирон стукнул копытом, повернулся и поскакал к своему табуну.
- Если не мне, то никому!.. - прохрипел Геракл. Он выхватил из колчана стрелу. Звонко тренькнула тетива.
Хирон обернулся и увидел свою смерть.
9
Туман рассеялся… Никита и Джон обнаружили, что они сидят на полу конюшни. Патрик стоял рядом, фыркал, потряхивал гривой.
- Ну, как впечатление? - иронично произнёс он.
- Немного болит голова, - чуть слышно ответил Треверс. - Что это было?
- Ты желал, чтобы я показал прошлое. С первого раза это тяжело…
- Потрясающе! - прошептал Джон. - Просто чудо… Правда, слегка мутит. Такое чувство, будто стреляли в меня… Я пойду прилягу. А ты, Ник?
Зеленкова тоже подташнивало, но он хотел остаться с Патриком, поэтому по возможности бодрым голосом сказал:
- Я привык к таким картинам.
- Как хочешь. - Треверс, покачиваясь, вышел.
Никита дождался, когда гравий под его подошвами перестал хрустеть, и спросил:
- Патрик, почему ты раньше молчал об этом?
- Это действительно опасно. Но сейчас я решил попробовать. Может быть, это наше единственное оружие против Треверса. У него дурная наследственность: сочетание жестокости и сентиментальности - самый тяжёлый характер.
Зеленков провёл пальцами по лбу.
- Всё как во сне… Дед, наверно, там с ума сходит.
Кентавр звякнул уздечкой, - задумчиво сказал:
- Послушай, Никита, а если мы примем предложение этого Треверса-Девятого? Подумай, ведь это твой шанс. Тебе повезло!
- О чём ты? - Зеленков испуганно отпрянул.
- Будешь жить без забот. Развлекаться, путешествовать, балдеть…
- Нет!
- Не торопись. Осознай возможность.
- Нет! Не хочу!
- Ну почему?
- Хочу домой - и всё!
Патрик улыбнулся. Он подошёл к мальчику, прикоснулся влажным носом к его щеке.
- Не бойся, мы выберемся отсюда…
А в Лондоне в это время тренер терзал деда:
- Вторые сутки ищут - и никаких следов! Их и не будет… Теперь я понял, почему он всё время торчал рядом с Патриком. Вот она, современная молодёжь! Он давно задумал эту акцию!
- Какую "акцию"? О чём ты говоришь, Никодим? - дрогнувшим голосом отвечал Егор Васильевич. - Мальчик попал в беду. Нужно сделать всё, чтобы его выручить.
- Он сам вывел жеребца! Сам!.. Никто его не похищал! - истерично вопил тренер. - Твой "мальчик" решил остаться на Западе! Понял? С меня теперь три шкуры сдерут. Господи, зачем я только согласился его взять! Как сразу не догадался! А может, ты тоже с ним в сговоре?
- Замолчи, что ты мелешь? - не выдержал жокей. Он стоял бледный, с фиолетовыми губами. - Никита чистый и добрый мальчик… А ты… Ты подлец!
Тренер удивлённо глянул на Петровича. Хмыкнул и затих…