Скип покачал головой. – Конечно, вы можете спать внутри Сэма, - продолжил Карпентер. – Один из вас может спать на кровати, а другой – на одеяле, постеленном на полу, и …
- Нет, мы лучше заночуем на открытом воздухе, - сказал Скип. – Как индейцы. Правда, Дидри?
Дидри кивнула.
Костер давал еще достаточно света, и можно было не включать большой поисковый прожектор, встроенный в головной гребень Сэма. Карпентер начал собирать ветки гинкго, которые еще оставались упругими, и соорудил из них подстилки. Затем он открыл находящийся под полом каюты багажный отсек, в котором было достаточно одеял, чтобы снабдить ими маленькую армию. Он вытащил оттуда большую охапку, принес ее к подстилкам и накрыл каждую тремя одеялами. Притащив из багажного отсека следующую партию одеял, он свернул по два одеяла в подушки и накрыл каждую из импровизированных постелей еще одним одеялом так, чтобы детишки могли накрыться ими.
Было тепло, но защитное поле, непроницаемое для динозавров, пропускало ночной воздух, поэтому должно было похолодать.
Лица Дидри и Скипа выдавали их усталость, но Скип не спешил ложиться в постель, когда Карпентер объявил, что пора идти спать. Дидри, не говоря ни слова, выбрала одну из лежанок, сняла ботинки и легла, натянув одеяло до подбородка. Скип наблюдал за тем, как Карпентер расправлял свою постель, и когда Карпентер сел на нее, мальчик сел рядом. – Эй, - сказал Карпентер, - вообще-то это моя лежанка.
- Я знаю. Я – я еще не устал.
- Ты выглядишь усталым.
- Да нет, я в порядке.
Весь вечер из-за защитного экрана доносились рев, рык и ворчание, теперь их внезапно сменили жуткие звуки, напомнившие Карпентеру грохот асфальтодробилки. Пещера дрогнула, и несколько крошечных язычков пламени, еще остававшихся среди углей, отчаянно заплясали.
- Похоже, что это Тираннозавр собственной персоной, - сказал Карпентер. Наверное, проголодался и решил закусить парочкой орнитомимусов.
- Тираннозавр?
Он описал гигантского тираннозавра. Он никогда не видел его во плоти, но во время предыдущих путешествий он встречал их предшественников, Аллозавра и Горгозавра. Когда он закончил, Скип кивнул. - Он - это еще одна причина, по которой колонисты так торопились убраться отсюда. Черт возьми, ну и страшные чудовища водятся у вас на Земле, мистер Карпентер!
- В наше время их уже нет. Они еще будут жить здесь несколько миллионов лет. Когда-то на Марсе тоже должны были жить похожие создания.
- Нет, у нас их никогда не было.
- Но должны же были быть какие-то формы жизни до появления человека.
Скип покачал головой. – Нет. Если бы они были, наши палеонтологи нашли бы какие-нибудь их следы. На Марсе всегда существовали только те виды живых организмов, которые существуют сейчас, и даже со времени последнего ледникового периода они были те же самые. А динозавры исчезнут совсем, мистер Карпентер?
- Да, все их виды.
- Что с ними случится?
- Никто в моем времени не знает, что с ними произошло. Когда закончился меловой период, они исчезли – меловым периодом мы называем тот отрезок времени, в котором мы сейчас находимся. В Североамериканском палеонтологическом обществе думали, что, как только они начнут использовать машину времени Ллонка, им удастся разузнать, что с ними случилось, но у них ничего не вышло. Всякий раз, когда я или другие голографисты – исследователи прошлого собираемся отправиться в последнее тысячелетие мелового периода или около этого, мы промахиваемся и попадаем в другое, гораздо более раннее прошлое, чем в то, в которое мы хотели прыгнуть.
- Бьюсь об заклад, это Кью. Они не хотят, чтобы вы все разузнали.
Как и Эридан, это слово сережки-говорешки перевести не смогли. – Кью?
- Они засеяли Марс человеческой и другими формами жизни. Должно быть, они собираются когда-нибудь засеять человеческой жизнью и Землю тоже. Ваше путешествие сюда из будущего подтверждает это.
- Если они собираются засеять Землю человечеством, почему они вначале насадили рептилий?
- Не исключено, что рептилии – эксперимент, в котором, возможно, что-то пошло не так.
Карпентер вспомнил Дарвина, но излагать теорию эволюции девятилетнему мальчику с Марса показалось ему бессмысленным занятием. – На что они похожи, эти Кью, Скип?
- Никто толком не знает. Существует теория, что они с другой галактики, но никто не знает, чем они тут занимаются. Колонисты, которые здесь жили, говорили, что они их видели.
- Здесь, на Земле?
- Да. И люди, живущие на Марсе, заявляли, что видели их тоже. А еще Кью оставили о себе свидетельства.
- Что это за свидетельства?
- Гигантские монументы.
- И что, ваши ученые действительно думают, что они засеяли Марс?
- Ну да, они считают, что так оно и было.
В этот момент асфальтодробилке, по-видимому, попался особенно неподатливый кусок асфальта, и к тому же, судя по немыслимым звукам, которыми она разразилась, внутри у нее что-то сломалось. Скип придвинулся поближе к Карпентеру. – Не бойся – успокоил его Карпентер, - через наше защитное поле не пробьется даже целая армия тираннозавров.
- Вы женаты, мистер Карпентер?
Вопрос показался Карпентеру пустым – возможно, Скип задал его, чтобы просто подольше не ложиться спать. – Полагаю, под брачными отношениями ты имеешь в виду пожизненный союз между мужчиной и женщиной?
- Да, отношения, основанные на любви и бизнесе. На Марсе государство заботится о том, чтобы участники такого союза были совместимы друг с другом.
- Как могут два человека говорить, что они любят друг друга, когда они десентиментализированы?
- Ну, на самом деле они не могут, поэтому государство так и старается насчет совместимости. А вы женаты? – снова спросил Скип.
- Нет.
- Почему? Вы ведь взрослый.
- Видишь ли, на Земле будущего брачные отношения отличаются от тех, что у вас сейчас есть на Марсе настоящего. Государство в эти дела не лезет, и бизнес не играет в них никакой роли, хотя, быть может, и должен. У нас обычно парень влюбляется в девушку и она влюбляется в него, и потом в большинстве случаев они женятся. Хотя часто бывает и так, что женитьба оборачивается ошибкой и все идет не так.
- Я думаю, совместимости довольно трудно достигнуть, если вы не десентиментализированы.
- Пожалуй, это наше слабое место.
- Я думаю, что, конечно, ищи вы свою единственную любовь, какая-нибудь девушка обязательно влюбилась бы в вас, мистер Карпентер, а вы - в нее.
- Иногда, - сказал Карпентер, - мужчина влюбляется в девушку, но она его не любит.
- Это то, что случилось с вами, мистер Карпентер?
Дидри повернулась на бок под своим одеялом. Карпентер удивился, что она еще не заснула. – Да, - сказал он, - это то, что случилось со мной. Он обнаружил, что рассказывает Скипу о мисс Сэндз. Казалось, он говорил этой ночью больше, чем за все прошедшие долгие годы, и, возможно, так оно и было, потому что за все эти годы он так и не встретил никого, с кем мог бы поговорить – никого, кто выслушал бы то, что он должен был рассказать, не просто из вежливости, а потому, что это было бы ему интересно. – Эту девушку зовут мисс Сэндз. Она хронологист и моя помощница в Североамериканском палеонтологическом обществе. Ее зовут Элейн, но все зовут ее Сэнди. Кроме меня. Я – я просто зову ее мисс Сэндз. Она присматривает за тем, чтобы никто ничего не забыл, когда он отправляется в прошлое, и еще она при помощи ретроскопа, использующего технологию радиоуглеродного датирования, точно фиксирует ту точку во времени, куда нужно прыгнуть, а затем определяет район при помощи времяскопа. А потом она и ее ассистент, Питер Филдс, дежурят, готовые прийти на помощь, если голографист перешлет им банку консервированного куриного супа [4]. Это наш сигнал бедствия. Понимаешь, в нашем языке слово "цыпленок" иногда означает страх.
- Вы влюблены в нее, мистер Карпентер?
- Я влюбился в нее с первого взгляда.
- И что она вам сказала, когда вы признались ей в любви?
- Я не говорил ей об этом. Я никогда не решался. Видишь ли, она не простая девушка, она не такая, как все. Она особенная. А я просто один из голографистов, для которого она выполняет свою обычную рутинную работу. Быть может, это одна из причин, по которой она, похоже, никогда не замечала меня. Иногда мне кажется, что я для нее что-то навроде деревяшки. Все, о чем мы с ней разговариваем – это мои пожелания доброго утра ей и ее "доброе утро" мне в ответ. И даже тогда она не посмотрит на меня. Понимаешь, ты не можешь просто так подойти и сказать "я люблю тебя" такой девушке, как она. Ты боготворишь ее издали и ждешь, когда она заметит, что ты существуешь. Я могу себе представить, что она скажет, если я признаюсь ей в любви, я могу себе представить!
- Черт возьми, - сказал Скип, - можно попробовать и посмотреть, что получится.
Карпентер покачал головой. – У меня не хватит духа. Так или иначе, я не имею права ожидать, что она полюбит меня. Я всего лишь водитель трицератанка. Что я могу дать такой девушке, как она?
- Вы можете любить ее. Видите, мистер Карпентер, я еще не десентиментализирован, поэтому я знаю, что такое настоящая любовь. Я точно знаю, если вы по-настоящему полюбили девушку, она не может ожидать от вас еще чего-то большего.
- Это не срабатывает. Жители Марса настоящего правы. Брак должен держаться на любви и деловых отношениях, даже если особой любви и нет. Ты можешь любить кого-нибудь сколько тебе угодно, но если семья не скреплена чем-нибудь еще, ничего не получится.
- Я думаю, это слабоватый аргумент, мистер Карпентер, потому что, готов поспорить, водитель трицератанка навроде вас зарабатывает кучу денег.
- А я думаю, - сказал Карпентер, - что сейчас самое время одному известному мне молодому человеку отправиться спать.
- Но я не устал.
- Ты так устал, что уснешь через секунду после того, как закроешь свои глаза.
Скип неохотно поднялся на ноги. – Что говорят люди не Земле будущего, когда они отправляются спать?
- Они говорят "спокойной ночи". А утром, когда они встают и видят кого-нибудь, они говорят "доброе утро".
- Спокойной ночи, мистер Карпентер.
- Спокойной ночи, Скип.
Карпентер проследил, как он подошел к своей постели из веток, снял ботинки и скользнул под верхнее одеяло. Вскоре до Карпентера донеслось его ровное дыхание. Немного погодя к нему присоединилось такое же ровное дыхание Дидри, свидетельствующее, что она наконец уснула.
Одеяло сползло с ее плеч. Он подошел и поправил его, накрыв ее до подбородка. Она повернулась с одного бока на другой, и отблеск костра придал красноватый оттенок ее ярко-желтым волосам. Ему захотелось узнать, были ли на Марсе, как на Земле 1998 года, луга, усеянные разноцветными лютиками, и он подумал, что, возможно, были, и вообразил себе солнце над марсианским горизонтом, возвещающее о том, что наступило росистое утро.
Он устал, но знал, что не сможет быстро заснуть. Обойдя угасающий костер, он всмотрелся во тьму за защитным полем. Огромный теропод удалился, и о своем присутствии заявили более мелкие создания мелового периода. Карпентер разглядел несколько страусоподобных орнитомимусов, а у рощицы гинкго заметил смутный силуэт анкилозавра. Он слышал, как шныряют насекомоядные мелового периода. С небес светила луна, чем-то чуть-чуть непохожая на ту луну, к которой он привык. Это была прибывающая луна. Без сомнений, разница была в меньшем числе кратеров, покрывающих ее поверхность.
Вскоре он обнаружил, что хотя все еще смотрит на луну, но больше ее не видит. Вместо этого у него перед глазами стоял костер, тот костер, который был совсем недавно, а у костра – девочка и мальчик, которые жарят зефир на затихающем пламени. "И почему это я не женился и не завел себе детей? – вдруг подумал он. Мне встречалось множество хорошеньких девушек – почему я пренебрег ими, и только ради того, чтобы в тридцать два года безнадежно влюбиться в девушку, которой совершенно безразлично, существую я на свете или нет? Откуда только я взял, что холостяцкая свобода лучше спокойного довольства жизнью, когда ты кого-то любишь и кто-то любит тебя? Почему думал, что одинокая комната в отеле – это и есть крепость, достойная настоящего мужчины, а выпивки в полутемных барах с неопрятными девицами, чьих лиц наутро уже не помнишь – все, что ему было нужно после дневных или недельных трудов?
Он много чего перепробовал. В свое время он был боксером-любителем, позже сделался лесорубом. Потом он совершил восхождение в горах Тибета. Не на Эверест, но почти на такую же огромную вершину. Несколько лет спустя он устроился матросом в торговый флот, а после этого работал сталеваром. В конце концов он стал голографистом, исследующим далекое прошлое.
Из двух стаканов – пустого и полного – он выбрал пустой.
Хотя, пожалуй, в итоге этот стакан все же оказался не совсем пустым, потому что он нашел в далеком прошлом то сокровище, которое отбросил в своем настоящем, и этим сокровищем были детишки – девочка и мальчик.
Стало прохладно. Карпентер направился к Сэму, забрался в водительскую кабину, вытащил из прикрепленной к водительской дверце кобуры небольшой пистолет и засунул его за ремень. Вернувшись наружу, он подбросил хвороста в угасающий огонь, затем снял ботинки и улегся на свою лежанку из веток. Он положил пистолет на землю так, чтобы до него можно было легко дотянуться, хотя был уверен, что он ему не понадобится, после чего настроил сигнал своего воображаемого будильника на первые признаки дня. Он был уверен, что похитители не смогли выследить Сэма, однако фальшивый каменный выступ, образованный камуфлирующим полем у основания скал, средь белого дня будет выглядеть совершенно неуместным, и, если похитители продолжат поиски, они смогут догадаться о его истинной природе. Нужно было найти для детей безопасное убежище, где они могли бы прятаться до тех пор, пока он не решит, что ему делать с ними дальше.
Он долго лежал, слушая, как трещит оживающее пламя, и глядя, как играют отблески на детских лицах. Со скалы, с расстояния в несколько футов на него золотыми глазками посматривала маленькая ящерка. Вдали послышался вопль динозавра. А рядом с ним, окруженные глубокой мезозойской ночью, ровно дышали на своих постелях из веток двое детей. В конце концов он уснул.
* * *
Он проснулся на рассвете. Костер погас, но Карпентер не стал разводить его заново, потому что это отняло бы слишком много времени. Он отнес посуду для какао и три чашки в каюту к Сэму и, очистив, вымыл их в раковине. Затем он начал варить какао – с утра нужно было перекусить. Он собирался приготовить для детишек обильный завтрак, но позже, после того как будет найдено безопасное убежище.
Карпентер налил себе в чашку какао, оставил ее в каюте и вынес наружу посуду и оставшиеся две чашки. Дети еще крепко спали. – Просыпайтесь, ребятишки – самое время устроить на дороге небольшое представление.
Представление не было слишком долгим. Фактически, оно даже не добралось до дороги. Карпентер сделал две ошибки. Он вернул свой пистолет в кобуру на водительской дверце, а после отключения и перенастройки камуфлирующего поля так, чтобы Сэм снова принял облик трицератопса, он решил дать батареям короткий перерыв и выключил защитное поле. Когда он допил свой какао и спрыгнул с водительской кабины на землю, из-за зарослей гинкго появились и начали приближаться три фигуры. Одна двигалась с направления на десять часов, одна – на двенадцать и одна – на два. Каждая фигура была вооружена чем-то похожим на длинное серебристое ружье, и каждой ствол был направлен Карпентеру точно в грудь.
Глава 4
ФИГУРА, приближавшаяся с направления на двенадцать часов, оказалась женщиной. Она была высокой и худой и обладала безжалостным, красивым лицом. Ее черные волосы доходили до плеч, а на правый щеке был заметный шрам. Возраст у нее был примерно тот же, что и у Карпентера.
Остальные две фигуры оказались мужчинами. Они также были такого же возраста, как и Карпентер. Оба имели жесткие, бородатые лица. Фигура на направлении в десять часов оказалась тонкой и жилистой, на направлении в два часа – гораздо выше женщины. У высокого мужчины были крупные зубы, делавшие его лицо похожим на обезьянью морду. На его лице расплывалась улыбка.
Длинные коричневые волосы обоих мужчин явно нуждались в расческе, а их одежды состояли из запачканных комбинезонов и грязных ботинок. Женщина была одета так же.
Карпентер нащупал большим пальцем управляющий перстень, надетый на его указательный палец. Когда он нашел крохотную квадратную выпуклость, он нажал на нее, и Сэм, чья морда была направлена в сторону выхода из пещеры, рванул наружу и помчался по равнине, заставив женщину отпрыгнуть в сторону с дороги. Сэм несся с такой скоростью, что пассажирская дверь, которую Карпентер оставил открытой, захлопнулась.
Женщина и тощий, жилистый мужчина принялись стрелять в ящероход только перед тем, как он исчез в зарослях гинкго. Их ружья излучали что-то навроде лазерных лучей, но, судя по непрерывному и постепенно затихающему урчанию двигателя Сэма, который двигался все дальше по равнине, никто не смог попасть в цель.
Автопилот, включенный и запрограммированный при помощи перстня, должен вести Сэма на протяжении пяти миль, а навигационные приборы, также включенные при помощи перстня, уберегут его от опрокидывания в овраги и столкновения с деревьями.
Трое похитителей были в бешенстве, особенно высокий, с обезьяньими зубами, который двинулся на Карпентера. Все это время Дидри и Скип стояли как статуи, держа в руках забытые полупустые чашки с какао. Теперь же Скип закричал: - Следите за ним, мистер Карпентер - он плохой парень!
Мрачное выражение лица высокого мужчины было видно даже сквозь бороду, а его прищуренные голубые глаза были так же мрачны, как и его лицо. Он остановился в нескольких футах от Карпентера. – Итак, у тебя есть приятель.
Карпентер кивнул. Отлично, если похитители думают, что есть кто-то еще, тот, кто удрал на Сэме.
- Что ты здесь делаешь? Откуда ты?
У высокого мужчины в ушах не было сережек-говорешек, и Карпентер подумал, что отвечать не было смысла. – Он из будущего, - сказал Скип. – Он не знает ни одного из марсианских языков.
- Заткнись! – рявкнул высокий.
Остальные похитители подошли поближе. – Он знает, куда направился его приятель. – сказала женщина. – Заставь его сказать нам, Флойд.