- Да боже мой, я знаю людей! Всем вам нужны свобода и деньги. Вернее, не так. Деньги и свобода. И все вы считаете, что вам этого хватит. Остальное приложится. Разве я не прав?
- Мне сейчас психоанализом не очень хочется заниматься.
- А и не надо! - Чуров доверительно положил руку Сергею на плечо. - Давай к делу. Отбей вложенные в тебя деньги - вот все, что требуется. Работы-то всего на полдня. И сразу свободен. Более того, долг мы тебе простим, да еще и сверху отвалим. В обиде не останешься.
- Это треп, - усмехнулся Гордин. - Где гарантии?
- Э-э, дружок, вопрос поставлен неправильно, - Чуров сделал огорченное лицо. - Гарантии нужны как раз мне. Ведь папочка с бумагами так и не нашлась. Не скрою, мне без нее тревожно. Она и есть твоя гарантия. Так что думай. Думай!
Он хлопнул Гордина по коленке и всем своим видом показал, что собирается уходить.
- Стойте, - хмуро проговорил Гордин. - О каком деле речь?
- А вот это правильный вопрос!
- Возвращайся в свою хижину, выходи на работу - живи, как раньше, - провожая Сергея к выходу, Чуров похлопал его по спине, словно старого приятеля. - Деньги твои и паспорт пока у меня, для надежности. Я буду рядом. А подробности узнаешь очень скоро. И все-таки что насчет моих бумаг?
- Бумаги я вам продам, - ответил Гордин, спокойно глядя полковнику в лицо. - Вернее, обменяю на обещанные деньги. Будете переводить на мой счет оговоренные суммы. На каждый перевод я буду посылать вам через службу доставки несколько страничек. И так, пока не разойдемся полностью.
- Хм… - поморщился Чуров. - Рискованный вариант.
- Другого нет… А теперь давайте о деле.
Чуров ненадолго задумался. Наконец решился приоткрыть завесу.
- Да ты и сам все понимаешь, - тихо сказал он. - Человечку одному руку пожать. И в глаза заглянуть. Вернее, в самое нутро. И… кое-что там поправить.
- Какому человечку?
- Непростому. Очень непростому. Ты ступай. Остальное узнаешь в нужное время.
Дождавшись, пока за Гординым закроется дверь, из-за кулис осторожно выглянул Савченко.
- Ты что, так легко его отпустил, полковник? - поинтересовался он.
- Не легко, - многозначительно покачал головой Чуров.
Достав из кармана коммуникатор, он активировал GPS-трекер. На экране проступила карта района, затем появилась мерцающая точка.
- Ерунда вся ваша техника, - фыркнул Савченко. - Ну, снимет он этот жучок…
- Не снимет. Разработано в США, используется ФБР и Министерством юстиции - как раз для присмотра за такими прыткими. Проще ногу отпилить.
- Слушай-ка… - прищурился Савченко. - А нельзя через эту штуку слушать, что он говорит?
- Увы, экземпляр серийный, - огорченно вздохнул полковник. - Микрофоны не предусмотрены. У них в Америке гражданские права, частная жизнь, туда-сюда… Да и что интересного вы надеетесь там услышать? Все, что надо, мы уже знаем.
К калитке Васильевны Гордина подвез черный джип. Перепуганная хозяйка первым делом увидела Гошу - благодушного и улыбающегося во все щеки.
- Приносим извинения! - быстро заговорил он. - Возвращаем вашего постояльца в целости и сохранности. Досадная ошибка устранена, все ложные обвинения сняты.
Гордин прошел во двор, мельком взглянув в глаза Васильевне. Та смотрела на него, приложив руки к груди. Гордин одернул штанину, чтобы радиобраслет не торчал наружу.
- Это что ж такое? - растерянно проговорила Васильевна. - "Простите, извините…" Устроили мне тут разгром, грядки потоптали, полы, стенки сломали. Это разве по закону?
- Да я все починю, - хмуро отозвался Гордин. - Есть у вас молоток? И гвозди?
- Да бог с ним, с молотком, - махнула рукой Васильевна. - Вот так живешь - и тут тебе…
- Извините, я не виноват… - еще больше нахмурился Гордин. - Я уеду скоро, простите, что так потревожил…
И он ушел к себе в сарайчик. А Васильевна еще долго огорченно качала головой.
Следующее утро выдалось не по-летнему пасмурным. Ветер гнал по улице мусор и ронял на голову прохожих мелкие ветки с деревьев. Иногда брызгало холодной водяной пылью, но серьезного дождя не намечалось.
Настроение Гордина, когда он шел в больницу, было ничем не лучше погоды. Сегодня он стал микробом на предметном стекле и уже не принадлежал себе. Это чертовски угнетало.
Он не знал, что за ним движется неприметная машина с двумя оперативниками. Но догадаться было несложно.
Возле клуба клеили новую афишу. Рабочий, едва справляясь с порывами ветра, прикреплял большой лист с портретом народного кандидата Шлыкова и текстом приглашения на встречу с ним.
На душе Сергея вдруг стало темно и тяжело, как в самой глубокой яме мира. Он уже знал, что означает для него это событие. И свою роль в нем тоже знал. Хотя Чуров предпочел пока не называть ему имя "объекта".
За спиной вдруг прозвучал радостный голос Оксаны.
- Сережа! Так вы не уехали?
Оксана подбежала к Гордину и взяла его за руки. Тот невольно посмотрел по сторонам - с тревогой и подозрением.
- Вас вчера целый день не было, - Оксана улыбалась. - Я думала: все, больше вас не увижу.
- Оксана… - Гордин вздохнул, не зная, как найти слова. - Не подходите ко мне. Поймите правильно: вам лучше не разговаривать со мной. Я вас прошу, оставьте меня как можно скорее.
- Что случилось? Я вас чем-то обидела? - улыбка разом померкла.
- Ничем. Просто так нужно. Поверьте мне и ничего не спрашивайте.
- Но я… я не понимаю!
Гордин убрал руку, повернулся и торопливо пошел прочь. В неприметной машине оперативников заработал затвор фотокамеры.
- Хорош щелкать. Фиксируй контакт, - сказал один из наблюдателей.
- Что писать?
- Девушка. 18–20 лет. Русые волосы. Рост - метр семьдесят.
- Маловато данных. Шеф не одобрит, - покачал головой второй.
- Так сходи за ней и проверь!
На пороге больницы Гордин столкнулся с Елизаветой.
- Ой, Сережка! - всплеснула она руками. - А тебя все ищут?
- Как обычно.
- К начальнику иди, - Елизавета почему-то перешла на шепот. - Он тебя спрашивал.
- Хорошо, иду…
- Эй, стой! У него вроде как начальство из области сидит.
В кабинете, кроме хозяина, было еще двое. Одного из них - Савченко - Сергей уже видел в компании Чурова. Второй был незнакомый: немолодой, грузный, с болезненной, землистой кожей. На шее - большой дорогой фотоаппарат.
Савченко то и дело вытирал платком пот, глядя вокруг исподлобья. Ему явно что-то не нравилось. Фотограф же, наоборот, был вальяжен, многословен. Хотя и несколько косноязычен.
Гордин подумал, что он вовсе не похож на фотографа, а камеру прицепил для вида.
- Вот-вот, то, что нам надо! - фотограф приподнялся навстречу Гордину, протягивая руку. - Молодой, симпатичный, хороший работник… Да мы вам такой репортаж заделаем - на всю страну прославим!
- Ну, вообще-то у нас и другие есть… заслуженные… - робко заметил главврач.
- Нет-нет, что вы! - затряс руками фотограф. - Молодость! Порыв! Им жить в этой стране! Вот где смысл!
Гордин, ответив на рукопожатие, протянул руку и Савченко, сидящему рядом. Но тот вдруг испуганно дернулся. Наконец, справившись с собой, быстро ухватил Сергея за пальцы и тут же отпустил.
Главврач при словах о репортаже смущенно усмехнулся. Ему было приятно внимание гостей из большого города.
- Садись, Сережа, - сказал он. - Вот, товарищи из областной газеты тобой интересуются.
Гордин присел на край стула, не собираясь задерживаться.
- Вы, думаю, уже знаете, Сергей, что завтра у вас в городе событие. Приезжает Шлыков, - фотограф многозначительно поднял палец к потолку.
- Тот самый! - воодушевленно добавил главврач и повернул к Гордину настольный агитационный календарик с известным на всю страну портретом.
- Есть идея, - продолжал фотограф. - Сделать от имени города подарок. Картину с березками или не знаю что… Тем более он ведь из этих мест.
- Точно! - с удовольствием заметил главврач. - Наш человек! В этой больнице родился. Здесь в школу ходил.
- А подарите ее вы, врачи! Люди, живущие, как бы сказать, на острие социальных и экономических проблем. Вы, Сергей, как представитель данного славного племени и выйдете к Шлыкову.
Главврач усмехнулся.
- Он у нас аполитичный… Слышь, Серега? Скажешь там что-нибудь от нас, от души?
Гордин поднял глаза на фотографа, через силу улыбнулся.
- Конечно. Сделаю все, что смогу. Можно, я пойду? Посетители ждут…
Когда Гордин ушел, Савченко наклонился к главврачу и проговорил вполголоса.
- Ну, а вы утрясите вопрос с местными властями. А через них - со штабом Шлыкова…
- А что? Могут не разрешить? - огорчился главврач.
Савченко небрежно махнул рукой.
- Да разрешат… Формальность. Ну, не нам же договариваться? От народа должно все идти…
Главврач стал серьезным, на секунду задумался. Затем проговорил с чувством:
- Вот это верно! Только от народа!
Гордина уже ждала небольшая очередь. Люди оживились, принялись здороваться. Все смотрели на Гордина с надеждой, с уважением, и тот вдруг понял, что ему стало немного теплее в этот паршивый день.
Сергей открыл дверь.
- Ну, с кого начнем?
Нервы весь день были на взводе, и Гордин попробовал сегодня уснуть пораньше, но так и не смог. В темноте он лежал с открытыми глазами и слушал стрекот насекомых в саду.
Когда на улице раздались шаги и кто-то дернул дверь, он подскочил, едва не сбив головой полку.
- Сережа, это я! - раздался из-за двери знакомый голос. - Откройте…
- Оксана? Ты откуда здесь взялась?
Гордин высунулся и настороженно огляделся. Затем впустил девушку.
- Зачем ты пришла?!
- Ты мне совсем не рад? - Оксана легко и охотно перешла на "ты".
- Ты не понимаешь! - зашептал Сергей. - Тебе не нужно встречаться со мной, это очень опасно. И не спрашивай ничего.
- Я не буду ничего спрашивать, - просто ответила она. - Я все знаю. Я читала бумаги, которые ты принес…
- Где бумаги?! - похолодел Гордин.
- Не волнуйся, Сережа. Они у меня. Я их только спрятала получше.
Гордин схватился за голову.
- Ой, дура… Ну зачем?! Жила ты спокойно - и жила бы так дальше. Тебе нельзя в это лезть.
- Ну, уже залезла, что ж теперь… - она простодушно вздохнула. - Я только одно спросить хотела. Что с тобой сделали? Что с тобой будет? Скажи - и я уйду. Больше ничего не нужно.
Гордин протяжно вздохнул.
- Я скоро уеду, насовсем. Наверное, завтра. Ты не должна…
- Что с тобой сделали?! - требовательно переспросила Оксана.
- Хорошо, я скажу… Но только для того, чтобы ты поняла - это не игрушки. Это правда опасно.
- Я не дура. Говори.
Гордин присел на топчан, собираясь с мыслями.
- Я учился в институте. И решил заработать на испытании новых лекарств. Нас часто зовут, в этом ничего особенного нет. Просто съедаешь, например, порошок, а потом сдаешь анализы, кровь… Но там все было по-другому. Порошками, таблетками не обошлось. Платили все больше, поэтому мы не уходили. И подписку дали. А потом и вовсе в лаборатории поселились. Ждали, когда опыты закончатся и мы получим хорошие деньги… Но ребята начали умирать. Я сбежал.
- Но что они с тобой сделали? Ты болен?
- Я… - Гордин поднял на Оксану глаза и виновато улыбнулся. - Ты ведь все равно не поверишь.
- Тебе поверю.
- Я могу "видеть" пальцами. На ощупь, насквозь. И не только видеть. Могу убивать. Или, как выяснилось, лечить…
- Ужас…
- Думаешь, я просто так сумел помочь твоей матери?
- Я догадывалась, что не просто так. И теперь тебя ищут?
- Уже нашли, - горько усмехнулся Сергей. - И прихлопнули как муху. Поэтому тебе и нельзя со мной…
- Я не боюсь! - она присела рядом. - С тобой не страшно, потому что ты очень хороший.
- Нет, Оксана, я не хороший. Они поселили во мне зло. И оно очень скоро проснется.
- Нет! Не верю. Ты не можешь сделать ничего плохого. Бедный, тебе было больно, плохо, я знаю, я видела.
Оксана вдруг приблизилась к Гордину и порывисто обняла его. Тот слегка напрягся, но не оттолкнул.
- Не нужно меня жалеть. Ты ничего про меня не знаешь.
- Я знаю все, что мне нужно, - она тихо шептала, касаясь уха теплым дыханием. - Таких, как ты, - один на миллион. Хочешь сделать счастливым одного человека?
- Тебя? Я не смогу.
- Сможешь. Просто не прогоняй меня…
Гордин проспал до полудня, потом час сидел в саду и пил кофе, одну чашку за другой.
Все эмоции от предстоящего дела выгорели еще вчера. Сейчас в душе была какая-то вялая, безвоздушная пустота.
Наконец он собрался и отправился в условленное место.
"Автоколонна" Чурова расположилась на просеке в лесном массиве, вплотную подступающем к Маклинску. Здесь, на полпути между старым клубом и центром города, было удобнее всего подобрать Гордина.
Сам Чуров стоял возле микроавтобуса и, глядясь в тонированное стекло, примерял рыбацкий жилет и панаму.
- А, Сергей, привет! Вот, видишь, маскируюсь под местные фольклорные особенности. Как считаешь, похож теперь я на угнетенное крестьянство?
Гордин не ответил, отведя взгляд в сторону леса. Хотя похож был Чуров больше на неумелого клоуна, чем на местного жителя.
- Обожди секунду, сейчас поговорим…
Чуров ушел в салон микроавтобуса.
- Пришел твой "хренорекс"? - спросил Савченко.
- Собственно, он никуда и не уходил. Э, корреспондент, кончай коньяк глушить! Нам еще работать.
Последние слова относились к фотографу, который расслабленно прихлебывал из фляжки.
Чуров брызнул на себя из баллончика - на этот раз не только на руки, но и на шею, на лицо.
- Что ты там на себя льешь? - заинтересовался Савченко. - От комаров, что ли?
- Просто специальный полимерный состав. - Чуров передал ему баллончик. - "Хиронекс" работает через биологическое электричество, а эта штука не даст ему ничего со мной сделать. Я бы и вам советовал, на всякий случай.
- Так ты своего бойца, выходит, боишься, полковник? - прищурился Савченко.
- Что значит "боишься"? - Чуров усмехнулся. - Олег Иванович, вы, когда "болгаркой" работаете, защитные очки одеваете?
Чуров выглянул из машины и призывно помахал Гордину.
- Ну, чего застыл? Милости просим!
Два джипа и микроавтобус двинулись по пустой проселочной дороге. Гордин безразлично смотрел в окно, не обращая внимания на присутствующих.
- Докладываю тебе программу нашего шоу, Сереженька, - подал голос Чуров. - Через три часа в городской клуб прибывает некая важная персона с выступлением и докладом. Ты там играешь свое соло. Выходишь на сцену как представитель благодарного народа. Обязательно будет обмен рукопожатиями. И ты подрихтуешь ему здоровье. Я предлагаю мозговой тромб. Впрочем, смотри по обстоятельствам. Главное, чтобы он прямо там, на сцене не свалился.
- Мне понадобится минуты полторы, и это минимум, - равнодушно ответил Гордин. - И все это время мне цепляться ему за руку?
- Правильный вопрос! - обрадовался полковник. - Вот для этого здесь и сидит наш добрый друг - Агдам Портвейныч…
Он небрежно указал на фотографа. Тот приветственно поднял фляжку.
- В момент рукопожатия - его выход, - пояснил Чуров. - Он будет просить вас держаться за руки подольше, чтобы сделать больше хороших кадров. У тебя хватит времени.
Фотограф, словно спохватившись, повесил на шею бейдж со словом "Пресса". Чуров вынул из папки календарик с портретом Шлыкова, сунул его Сергею.
- Вот тебе портрет клиента. Чтоб не перепутал. Знаешь его? Надеюсь, тебе гражданская позиция не помешает сделать дело?
Гордин лишь мельком взглянул на фото.
- Мне все равно, кто он.
- Вот это профессионально! Хвалю.
Чуров запихнул календарь обратно в папку. Из нее вдруг вывалилась стопка каких-то бумаг, в том числе фотографии Оксаны. Заметив их, Гордин едва не подскочил на месте.
- А это что? - воскликнул он. - Зачем?!
Чуров поспешно вернул фотографии в папку.
- Не нервничай, Сергей. Работа есть работа.
- Что ж вы делаете? Зачем людей трогаете? Оставьте ее в покое, она ни при чем!
- Не твоя забота, кого нам трогать.
Гордин не мог успокоиться.
- Не трогайте людей, говорю! Жили они без вас - пусть дальше живут!
- А что это ты так возбудился-то, дружок? - Чуров холодно усмехнулся. - Уже успел интрижку завести? Ай-ай-ай… Наврал девочке Лене, что любишь ее, а сам тут в распутстве погряз. Как же после этого тебе руку подать, а?
- Руку?!
У Гордина перед глазами все поплыло. Он сорвался с сиденья и схватил Чурова за одежду.
Савченко, видя это, вжался в кресло и завизжал:
- Остановите машину! Охрана!
В эту секунду в борьбу вдруг вмешался фотограф. Он мгновенно вышел из расслабленного состояния и с неожиданной ловкостью скрутил Сергею обе руки. Затем ударил его в живот и швырнул обратно на сиденье. Сильными пальцами сгреб воротник Гордина, чтобы сразу надавить на горло.
Чуров огорченно посмотрел на свою разорванную жилетку.
- Строптивый ты стал, Сережа, - с грустью сказал он. - Это плохо. Это мы будем лечить.
Он достал из кармана коммуникатор и принялся возиться с какими-то настройками, не переставая говорить.
- Ты из школьного курса должен помнить, что такое повышающий трансформатор. Он может быть совсем крошечным, однако превращает пять вольт в пятьдесят тысяч. Гляди, делаю - раз!
Чуров ткнул пальцем в экран…
Гордин ощутил, что его подбросило и скрутило пополам. Ногу свела сильнейшая судорога, казалось, сейчас выскочат суставы.
Он свалился на пол, потеряв всякий контроль над своим телом.
- А ты как думал, Сереженька? - строго сказал полковник. - Шутки кончились, нас ждут серьезные дела. Я должен быть в тебе уверен.
- Суки… суки… - хрипел Гордин.
- Вижу, урок не впрок, - нахмурился Чуров. - Повторяем процедуру…
Чуров снова включил разрядник. Гордин вскрикнул и затих, скорчившись на полу. Его била крупная дрожь.
Савченко осторожно отодвинул свои ноги от лежащего перед ним Сергея.
- Ничего, ничего, - успокоил его Чуров. - Это не смертельно, я совсем чуть-чуть его взбодрил.
- Хм… - Савченко покачал головой. - Значит, говоришь, микрофоны в Америке нельзя. А вот это - можно?
Чуров безмятежно улыбнулся.
- А я разве нарушил его право на частную жизнь?
Возле районного клуба было необычно оживленно. У входа толкался народ, фильтруемый бригадой охранников с металлоискателями. То и дело подъезжали автобусы, подвозившие новых слушателей из других районов и поселков.
Здесь же маршировал с деревянным ружьем Данька, пугая приезжих строгим взглядом и возгласами: "Запрещено! Документы!".
Кортеж Чурова остановился за углом, на тихой улочке.
- Просачиваемся, - скомандовал полковник по рации.
Из машин начали выбираться оперативники. Все они сегодня переоделись попроще, чтобы не выделяться, и все равно выделялись - своими глухими, темными очками, осторожными "деревянными" телодвижениями, неосознанной привычкой придерживать тяжелые пистолеты на ремнях.