В общем, чем дальше, тем больше я сочувствовал мёртвым парням с Чиеолы. Жалел, что они проиграли драку - дрались, как звери, против превосходящих сил… а своих не спасли. Жизнь наша… Да ладно, я бы сам рубился на их стороне, хоть они явные нелюди, а я - мейнец, который принципиально в чужие разборки не суётся.
Самый мрак - что один чиеолиец был распят на операционном столе в герметичном стеклянном боксе, будто его резали как раз, когда началась бойня. Может, его и можно было бы спасти, если бы местные гады все эти искусственные лёгкие и прочую дрянь не отключили, уходя - но они отключили, и к моему приходу парень уже окоченел. И я стоял, смотрел на мёртвого и жалел, что учёные, вероятно, тоже накрылись, и у меня нет никаких шансов поговорить с ними по-свойски, когда тот, раненый, подал голос: "Ты что там, заблудился?"
У меня уже руки чесались не на шутку пристрелить этого типа, просто за то, что он тоже во всём этом участвовал, хоть и косвенно. Но я решил пока не пороть горячку и сказал: "Ничего, я найду дорогу".
И тут увидел в стеклянном кубе живую чиеолийку. Я видел их мужчин, догадался, что это - женщина, самка. Единственная в коллекции женщина - не иначе, как на сладкое её оставили, сволочи. Она была меньше, гибче - и здорово по-другому выглядела, даже в одежде: у чиеолийцев есть такие… как бы… выросты на нижней челюсти, как бакенбарды, а у неё - только эти локоны-гребни, улавливатели вибрации и органы равновесия, как я узнал потом. Она хотела привлечь моё внимание, колотила по стеклу ладонями изнутри - но стекло было толщиной, как станционная броня, и я её не слышал и не видел, конечно, пока случайно не посмотрел в ту сторону.
Гады её держали для тех же дел, явно - живой экспериментальный материал.
Я не знал, как её оттуда достать. Эта штуковина была всё равно, что запаяна со всех сторон. Я обошёл террариум вокруг, не нашёл никакого подобия двери и даже хотел уже жахнуть из бластера, только луч настроить потоньше - но чиеолийка сделала все отрицательные жесты, до которых додумалась, и показала мне на пульт у стены.
Я боялся, что ничего тут уже не работает, а хуже того - что я облажаюсь как-нибудь непоправимо, выкачаю воздух из её террариума, к примеру, но всё обошлось. Это был человеческий пульт, а что один человек сделал, в том другой всегда разберётся.
Над кнопками оказались вполне доходчивые пиктограммы. И я выпустил чиеолийку, чувствуя, что, всё-таки, не зря сюда летел.
Она сцепила пальцы, и прижала к груди, и защебетала-зазвенела - вы слышали, как они общаются, ребята - и дешифратор оказалось только чуть-чуть сложнее строить на её трели, чем на этого здешнего раненого. Хотя, конечно, нелюдя всегда понимаешь с пятого на десятое.
Она благодарила меня ради детей. Ради своих детей. Двойняшек, девочек.
Я спросил, где дети, и она показала. Сказала: "Внутри". У неё внутри. Вот так. А потом пошла туда, к герметичному боксу, и прижалась к стеклу ладонями.
Я сказал: "Пойдём". А она сказала: "Это мой второй муж. А вон там - мой первый муж и мой третий муж. Они никогда не увидят своих детей".
Чиеолийцы не умеют плакать, но в её щебетании слышалось безысходное горе, и поза… Поза обозначала "Я не могу его бросить, даже мёртвого" - и дешифратора не надо.
Я сказал: "Пойдём, пожалуйста. Ради девочек", - и тут меня вызвал раненый: "Ты там скоро?"
- Ты учёный? - спрашиваю.
- Учёные и командный состав погибли, - говорит. С огорчением. - Я техник.
Это хорошо, что ты не офицер и не учёный, думаю. Даёт мне возможность тебя не добивать: руки при женщине марать тобой неохота. Может, ты доорёшься до своего "Эдема". И сказал чиеолийке:
- Нам вправду надо уходить, милая. Сюда могут нагрянуть убийцы.
Она гладила стекло, гладила - и посмотрела на меня.
- Ты воин? - говорит.
- С этими я до сих пор не воевал, - говорю. - Но теперь собираюсь, будь спокойна.
- Уничтожь это, - сказала она и обвела круг пальцем. - Ты можешь? Если да, то уничтожь всё это. Мёртвые выбрали бы огонь. Уничтожь.
Тогда я вызвал раненого и сказал:
- У тебя есть минут семь, чтобы покинуть станцию. Может, восемь, - а он как завопит:
- Ты же собирался мне помочь! - ну что я мог сказать…
- Я выбрал, кому буду здесь помогать, - говорю. - А ты свой Эдем покричи. В общем, у тебя семь минут - и как сам хочешь… двуногий без перьев… - и повернулся к ней. - Мы вместе уничтожим это логово. И никто больше над ними измываться не будет. Ты осталась одна?
Она издала согласную трель. И я пошёл искать ей скафандр.
Гелиора… вообще-то, мне её имя не произнести. Их щебет и трели нашими звуками не передать - гортань и голосовые связки иначе устроены. Но она назвала себя - и я придумал называть её Гелиора. Она согласилась. Она же моё имя тоже выговорить точно не может. Она называла меня просто - капитан.
Ей подошла та же кислородная смесь, что и мне. Почти весь здешний виварий был при жизни кислорододышашим. Может, она чуточку и подрегулировала себе что-то - температуру, или влажность, или ещё что - но в общем и целом обошлась скафандром для местных сволочей.
Он оказался ей немножко великоват. И всё.
А я так и не опустил забрало, пока мы шли к ангару. Правильно сделал. Когда ты без шлема, интуиция лучше работает. Я прямо-таки учуял, что нас поджидают - только не определил, с бластером или так.
Я его вызвал.
- Эй, раненый, - говорю, - Я тебя пока убивать не хочу, но могу и передумать. Выходи оттуда и имей в виду: у меня коридор под прицелом. А то давай так: ты - техник, я - пират, в этой игре я вожу и больше не играю.
Он понял и вышел. Не знаю, куда он был ранен, под скафандром не видно. Но двигался он медленно и забрало тоже поднял. Эти гады, двуногие без перьев, были похожи, может быть, на наших или на лавийцев. Или на шиян. Как-то так. Без причуд антропоид. Бритый, морда бледная с прозеленью, под глазами чёрные синяки. Без бластера.
- Тут, - говорит, - сокровища. Надо их спасти. Научные труды. Проект "Очищающий огонь"…
- Сокровища? - говорю. - Ясное дело, что ж, я - слепой, что ли… Разрабатывали оружие против нелюдей, ясно же. Биологическое, биохимическое, может - генетическое… Очищающий огонь, говоришь… будет вам огонь. Порадуетесь. Очистим по самое не балуйся. Я только уточню, откуда вы родом.
И Гелиора пропела:
- Я знаю. Я скажу.
А раненый скрипнул зубами.
- Мы же с тобой оба - люди, парень, - говорит. - Где у тебя здоровая солидарность с тем, кто к тебе ближе по крови? Паразитка - лучше?
- Сам ты, - говорю, - паразит, тоже мне, человек. Мы сваливаем отсюда - и ты тоже можешь, пока я этот ваш гадючник не взорвал.
Он сжал кулаки.
- Да эти - самые мерзкие твари в нашей части Галактики, я не шучу! Я не ругаюсь, я классифицирую!
- Обалдеть, - говорю. - А я думал, самые мерзкие - нгишки или букахи. Или мохнарики. Короче, для вас все мерзкие - но ты ещё не знаешь, кто тут мерзее всех на самом деле. Может, и я - ты ведь меня без скафандра-то не видал, вдруг что-то недопонимаешь, а? Отойди с прохода, классификатор лядов, а то я случайно выстрелю.
Не знаю, из чего он хлопотал. Может, задерживал нас - но надолго не вышло. Мы покинули станцию, можно считать, вместе - мы с Гелиорой на моих крыльях, и увечный этот на своей аварийной капсуле. И я подумал, что ради такого случая можно поступиться принципами, распаковал пару ракет с термоядерным зарядом и жахнул прямой наводкой.
Издали было даже красиво. Как сверхновая, только крохотная. Всё ушло в это плазменное облако - и станция, и фарш вокруг. А раненый ещё некоторое время поливал меня по связи последними словами, но брань на вороту не виснет. Я просто ушёл в "прыжок", так и не дослушав, что он там ещё обо мне думает.
И Гелиора смотрела, как я их взрывал и как потом Простор свернулся пространственным тоннелем в моей оптике. Молча.
С чиеолийцами чем тяжело общаться - у них мимических мышц нету. Лица - неподвижные серебряные маски. Непонятно, что они думают-чувствуют, пока не привыкнешь к их невербальщине - к позам, которые идут вместо мимики.
А она сидела, сгорбившись, свесив руки между колен, вся - поникнув. В позе "горе и безнадёга".
Скорбела об убитых мужьях. О троих. Безутешная трижды вдова. Чудно у них там общество устроено.
- Гелиора, - говорю, - я иду домой. У нас - безопасно.
Она на меня взглянула.
- Людей мы почти не знаем, - говорит. - Знаем о них только то, что люди нас ненавидят. Ты мне не враг, капитан, ты меня спас, но - как же мне лететь с тобой к тебе домой? Я не знаю, как меня встретит твоя родня. Мне страшно.
- Хорошо, - говорю. - Фигня - вопрос, полетели к тебе.
Она покачала головой и отгородилась ладонью. "Нет".
- Как же тебе, человеку, лететь на Чиеолу, - говорит, - если люди - наши враги? Видишь, что наши соседи делали с нами? Знаешь, как мы туда попали? Гедонцы напали на нашу геологическую станцию в соседней звёздной системе, убили почти всех, а случайно выживших забрали на опыты. Мы ведь - не солдаты. Мой первый муж - хирург, мой второй муж - специалист по грунтовым водам, мой третий муж - техник связи. А я - педагог и педиатр… мы надеялись, что наши дети будут жить рядом с нами, а в ожидании я кормила Посредников. Люди в первую очередь убили наших детей; мне и моим близнецам повезло, просто повезло - что мы ещё одно целое, что ты спас меня… Я боюсь звать тебя к себе домой, человек… в Просторе - одно, на планете - другое. Всё может измениться.
- Я, - говорю, - никогда чужих детей не обижу. Ты - вдова, а я - вдовец. И моя жена тоже ждала ребёнка…
И тут мне в голову приходит кое-что.
Сидит рядом чуждое существо… женщина? Сама грация, тонкая и гибкая, как змея, талия тоненькая, бёдра узкие. Беременная? Двое детей, сказала. Девочки. Много ли там тех девочек? Судя по её фигуре - по паре-другой клеток на сестру.
- Твои дети, - говорю, - скоро появятся на свет?
Она высунула кончик языка, как змея. И убрала. Потёрла пальцем уголок рта. Лёгкое замешательство, но я тогда не понял.
- Что? - говорю.
- Не знаю, - отвечает. - Откуда мне знать? Мы с детьми будем ждать, когда подвернётся возможность - но я не могу предсказать, когда именно это случится. Ты сам видишь, в каком мы положении.
Я почувствовал, что у меня слегка заходит ум за разум, но вспомнил, что она - ксеноморф в полный рост. Зато мне понравилось, что она о себе с нерождёнными детьми сказала "мы".
Как-то это было очень по-женски и хорошо.
- А откуда ты знаешь, - спрашиваю, - что родятся девочки?
Расширила глаза и показала мне ладони. Удивилась, как я потом выяснил.
- Мои же девочки, - говорит. - Как я могу не знать? Они - моя сладость, они горят, как звёзды внутри меня. Я даже догадываюсь, что они - второго мужа. Но это пока лишь женская интуиция. Точно можно будет сказать только после вторых родов. Когда девочки родятся окончательно.
Тут у меня ум зашёл за разум окончательно.
- Ладно, - говорю. - Пока не будем вдаваться в подробности. Ты мне веришь?
- Лично тебе - да, - отвечает.
- Вот и хорошо, - говорю. - Летим на Мейну, на Мейне разберёмся.
Гелиора потёрла щёки кончиками пальцев.
- Я боюсь. Я никогда не была в мире людей. Но ты меня спас и, быть может, поможешь мне с детьми. Хорошо. Летим на Мейну.
Потом я работал, она сидела и смотрела, хрупкая, прекрасная и совершенно таинственная. И мне опять было не понятно, что она думает.
- Ты голодная? - спрашиваю. Вдруг её не кормили эти живодёры.
Она опустила веки, согласно. А ресниц у чиеолийцев, можно сказать, нет.
- А прости мне моё невежество, - говорю, - чем вы питаетесь? В смысле, вы - хищники? Или как?
Она только вздохнула. Очень по-человечески.
- Как всё сложно… Как сложно всё объяснять… Жизнь среди своих собратьев - проста и прозрачна, а попытки контакта с людьми всё время ставят в тупик… У тебя живут Посредники?
- Хороший вопрос, - говорю. - А кто это такие?
Гелиора отвела взгляд. Сказала в сторону:
- Прости меня, капитан, я совсем не понимаю, как люди могут жить без Посредников. Я, конечно, не ксенолог, но, по-моему, без них вообще невозможен социум. Мои сородичи питаются с помощью Посредников.
Я вытер пот со лба.
- А Посредники - это животные или растения?
- Животные, - говорит.
- Значит, вы - хищники, - отвечаю.
Посмотрела на меня, расширив глаза:
- Неужели ты думаешь, мы их убиваем и едим их трупы?! Мы не люди, чтобы так кормиться… снова прости меня. Я не в себе. Я не хотела тебя обижать. Просто я видела, как люди убивают живых существ и едят их - это отвратительное зрелище. И страшное.
Чем больше я Гелиору слушал, тем хуже мне становилось. Рядом сидела голодная беременная женщина, а у меня на корабле не было ни одного Посредника. И я даже представить себе не мог, на что они похожи.
- Они, может, яйца несут? - спрашиваю. - Молоко дают? Мёд собирают? Да? Вы едите то, что из них выделяется?
Гелиора оживилась:
- Да! - говорит. - Ты очень умный и понятливый. Значит, у людей тоже есть Посредники? Вот бы никогда не подумала, все говорят, что у людей их нету…
- Придём домой, - говорю, - я тебе всё покажу. У нас много чего есть. А пока угощу выделениями наших Посредников, если они тебе понравятся.
Принёс ей баночку мёда с Йтен. Наши шмели - знаменитые, мёд на экспорт идёт, многим нравится. Гелиора открыла баночку, дотронулась кончиком раздвоенного язычка - и говорит:
- Точно. Если Посредника кормить плодами растений, то он выделяет нечто похожее. Как это хорошо, как я тебе благодарна, капитан! Ты меня успокоил. Раз у вас есть Посредники, значит, в вашем мире и у меня, и у моих девочек есть шанс. Все мои мужья стали бы твоими друзьями, если бы рок судил иначе.
- Славно, - говорю. - Угощайся.
И тогда Гелиора выдала одну из этих чиеолийских штучек. Она убрала свой раздвоенный язычок и вытянула откуда-то из горла тоненькую трубочку - вроде коктейльной соломинки, гибкую. Погрузила её в мёд и начала им питаться. В смысле - тянуть через эту трубочку самым элегантным образом.
Ага. И я вдруг сообразил, что в ртах чиеолийцев такое странное. Элементарно же! Зубов у них нет! Я подумал так: они питаются мёдом, который им собирают Посредники, а для того, чтобы есть мёд, зубы ни к чему. У них - хоботок, очень удобно.
Я понял, почему она напрягалась, когда я улыбался. Может, боялась, что я её укушу. Кто нас, зубастых знает…
В общем, я понял, что никакие они не хищники. И не паразиты. Если кто и паразит, так сами гедонцы.
Я успокоился.
На Мейну Гелиора сошла с опаской, робко, как кошка в чужой дом.
По позе сразу ясно, что ей страшно. Оглядывалась напряжённо, будто собиралась улизнуть в звездолёт в любой момент. И дышала осторожно, всё высовывала кончик языка, где обонятельные рецепторы. Принюхивалась. Хорошо ещё, что прибыли утром - почти безлюдно было на космодроме, никто на неё не уставился.
Ведь уставились бы иначе. На Гелиору все смотрят, куда с ней не появись. А ей бы вряд ли понравилось, если бы на неё уставилась толпа агрессивных человеческих самцов - после гедонской станции-то.
- Что, - говорю, - давно у вас такие жестокие конфликты с соседями? Ты так людей боишься…
Гелиора провела ладонью перед лицом.
- Мы не любим воевать, - говорит. - Что за дикость - война между расами разумных существ! Но гедонцы постоянно вынуждают нас защищаться. Мы не любим убивать - а они без убийств себе жизни не мыслят. Но хуже того - мы не можем забыть, что они - мыслящие существа, а они вообще не верят, что мы - разумная раса. Понимаешь, капитан, нам люди, в сущности, безразличны. Вот мы людям противны. Я больше боюсь не за себя - за девочек. Девочки, зачатые в такой маленькой семье, как моя - это редкостный дар небес. Я не ожидала такого счастья.
Э-э…
- У тебя, - говорю, - разве маленькая семья была?
Опустила веки согласно.
- Мы же работали в космосе, - говорит. - Я даже не надеялась, что у меня появится шанс произвести на свет девочек - всего с тремя мужчинами. Мы любили друг друга - но для такой удачи обычно мало нежных чувств. Лотерея…
- Кх-м, - говорю. - Прости моё любопытство, а сколько в принципе вашей даме нужно мужей, чтобы родить девочку с гарантией?
Рассмешил её. Она похлопала в ладоши кончиками пальцев - я потом узнал, это у них заменитель хихиканья.
- У великих королев древности, которые должны были оставить своему народу истинную наследницу, бывало и по сотне мужчин, и по две. Но они, конечно, были намного физически сильнее современных изнеженных женщин, - говорит. - Я лично каждый раз восхищаюсь и поражаюсь, думая, как чувство долга и жажда оставить стране принцессу побуждала этих героинь и богатырш принять Лунной Весной за одну ночь сотню возлюбленных…
- А… - говорю. - Вон оно что… Ваш народ, значит, состоит, в основном, из парней?
- Да, - отвечает. - На каждую женщину приходится полсотни мужчин. В тяжёлые годы - больше. Закон бытия в нашем мире.
- И у тебя при таком раскладе будет только двое детей? - говорю. - Как же…
Взглянула мечтательно.
- Так ведь - девочки. Девочкам нужно место и резерв. Нужна особая пища. Нужно особое воспитание. Можно быть беременной десятком или двумя мальчиков, но столько девочек сразу женщине не выносить.
Я слушал и пока не очень понимал, восхищает это меня или ужасает. И не мог себе представить, как это хрупкая статуэтка, вроде Гелиоры, может принести десятерых близнецов зараз.
Но расспрашивать пока не стал.
- Понятно, - говорю. - Очень интересно, но в человеческом мире ты, всё же, об этом первое время не распространяйся. А то у нас подходы другие.
Пожала плечами, почти как человек.
- Я знаю. Мне уже говорили. Вообще-то, всё это неважно, капитан. Скажи лучше, чем я могу быть полезной? Мне хочется сделать что-нибудь для тебя.
- Что ж ты можешь сделать, - говорю. - Ты ведь, вроде, педагог и детский доктор…
- Я хорошо разбираюсь и в биохимии, - говорит. - Все колонисты имеют по несколько профессий.
Ну и славно, думаю. Раз разбирается в биохимии, значит, с пищей проблем не будет. А то ещё захочет, чтобы я ей предоставил Посредников….
И как сглазил.
Мы шли по космодрому к штабу, ничто не предвещало, беседовали о "прыжках" и технических службах, встречные ребята пытались не глазеть и поднимали с полу челюсти - и тут Гелиора сказала:
- Послушай, капитан… Я понимаю, что не имею права ничего требовать, но мне кажется, что тебе не безразлично… Может, мы заведём Посредника на звездолёте? Ты ведь знаешь, какое это полезное создание - а мои предки обожествляли подобных, считали их аватарами божеств-хранителей в нашем мире… Тем более, что в моём положении… в общем, это было бы очень хорошо.
Ну что тут будешь делать!