"Что за вопрос? - пожал плечами Кудеяр. - Ты красива и привлекательна. Разве ты сама это не понимаешь?"
"Почему бы еще я надела ничего не скрывающий наряд?"
"И ты пришла в Карневал одна?"
Она кивнула, покосившись на собеседника - но серебряная маска не позволяла как-либо истолковать ее взгляд.
"Если ты не возражаешь, я хотел бы тебя сопровождать".
"Что, если я решила набедокурить и подстрою тебе какую-нибудь каверзу?"
"Я готов взять на себя такой риск".
Они вышли по Бульвару Аркад на звездчатую Белларминскую площадь.
"Мы на перекрестке, - сказал Кудеяр. - Колофон ведет на Эспланаду. Малый Конкорс возвращается к центральному Конкорсу. По Пьяченце можно дойти до Кольца, а за Кольцом - квартал Тысячи Воров. Куда ты хотела бы направиться?"
"Не знаю, мне все равно. Я сюда прилетела, чтобы гулять, смотреть вокруг, испытывать ощущения".
"В таком случае выбирать придется мне. Я здесь живу и работаю, но разбираюсь в Карневале, скорее всего, не лучше тебя".
Амаранта Джасинты заинтересовалась: "Ты живешь в Карневале?"
"У меня есть квартира в районе Тысячи Воров. Там живут многие служащие Карневала".
Она вопросительно подняла брови: "Значит, ты - бербар?"
"О нет! Бербары - каста изгоев. Я обычный человек, такой же гларк, как ты. Зарабатываю на жизнь, вот и все".
"И тебе все это никогда не надоедает?" - она обвела рукой веселящуюся толпу.
"Надоедает. Иногда до изнеможения".
"Тогда почему же ты здесь живешь? До Кларджеса можно доехать за несколько минут".
Кудеяр смотрел вперед невидящими глазами. "Я редко навещаю Кларджес, - пробормотал он так, будто разговаривал сам с собой. - Раз в неделю, не чаще…" Встрепенувшись, он прибавил: "Вот станция "Гранд-Пиротека"! Мы можем взглянуть на весь Карневал, не утруждая себя ходьбой".
Они прошли под пульсирующей светом, взрывающейся искрами аркой; движущаяся дорожка вознесла их на высокую платформу. Одна из "комет", "Ультралазурь", круто повернула, нырнула к платформе и остановилась. Вышли тридцать пассажиров. Тридцать человек, ожидавших на платформе, заняли места. Двери закрылись - "Ультралазурь" разогналась и унеслась ввысь, оставляя за собой хвост голубого пламени.
Сначала они летели низко, лавируя между пагодами и башнями, но затем стали подниматься все выше и выше, пока весь Карневал не простерся под ними, как призматическая снежинка; в конце концов "комета" вернулась на станцию. Взволнованная полетом, амаранта Джасинты Мартин возбужденно болтала, как ребенок.
"А теперь, - сказал Гэйвин Кудеяр, - снизойдем с небесных высот в глубины океана!" Он провел спутницу к другому порталу, ведущему вниз, в просторный темный вестибюль. Там они взошли на площадку с грибовидным основанием. Сверху опустился прозрачный пузырь, окруживший их со всех сторон. Площадка приподнялась, опустилась в канал и куда-то поплыла в непроглядном мраке. Они погрузились в подводный мир, пронизанный слабыми синими и зелеными лучами, и дрейфовали среди нагромождений разноцветных кораллов и водорослевых чащ. Рыбы подплывали, чтобы посмотреть на людей в пузыре, полипы протягивали лиловые, красные и розовые щупальца. Воздушный пузырь проплыл над огромным провалом - внизу ничего не было, кроме плотной, мутно-черной бездны.
Прозрачный шар поднялся на поверхность и открылся - они вернулись в суматоху Карневала.
Кудеяр протянул руку: "Вот Дворец Снов. Растянувшись на кушетке и закрыв глаза, там можно увидеть много странных вещей".
"Боюсь, я слишком взбудоражена, чтобы спать".
"А здесь - Дворец Далеких Миров, где можно пройтись по настоящему грунту Марса и Венеры, прикоснуться ко мхам со спутников Юпитера и Сатурна, полюбоваться экзотическими ландшафтами других планет. Напротив, за Конкорсом - Дворец Откровений, забавное заведение".
Они зашли в Дворец Откровений и оказались в огромном помещении, где не было ничего, кроме нескольких плоских возвышений. На каждой платформе стоял оратор. Первый был серьезен, второй - возбужден, третий - разгневан, четвертый бился в истерике. Они кричали и спорили, обращаясь к небольшим группам слушателей, внимавших с любопытством или с почтением, с удивлением или с насмешливым презрением. Каждый из ораторов разъяснял сущность того или иного культа. Первый провозглашал себя Великим Маниту; второй обсуждал дионисийские мистерии; третий требовал, чтобы люди вернулись к поклонению стихийным силам; четвертый заявлял, что он - Мессия, и приказывал слушателям преклонить перед ним колени.
Кудеяр и амаранта Джасинты вернулись на улицу. "Смехотворное, трагическое зрелище, - заметила серебристая спутница Кудеяра. - Хорошо, что этим сумасшедшим предоставили трибуны, позволяющие им высвобождать внутренние напряжения".
"Что еще можно найти в Карневале? Хм… видишь этих людей?" - Кудеяр указал на мужчин и женщин, выходивших то вдвоем, то втроем из здания неподалеку. Одни, раскрасневшиеся и возбужденные, нервно хихикали, другие побледнели от страха. "Они покидают Дворец Таинственных Потрясений. Потрясения эти трудно назвать таинственными, они общеизвестны. Идея заключается в угрозе… - тут Кудеяр задумался, подбирая подходящий термин для описания явления, любое упоминание о котором считалось в Кларджесе неприличным. - В угрозе трансформации. Короче говоря, они платят за то, чтобы их пугали. Их сбрасывают в пропасть, они с воплями падают метров на сто, после чего их подхватывает надувная подушка. После этого над ними опрокидывается котел с расплавленным металлом; в последний момент поток металла отклоняется - но проливается так близко, что они чувствуют обжигающий жар. Великан в черной униформе, в черной шляпе и в черной маске - символизирующий палача - ведет их в темную комнату и зажимает каждого из них в своего рода гильотине. Лезвие падает и останавливается только тогда, когда его край начинает вжиматься в шею любителя острых ощущений. После чего они выходят из подземелья - бледные, смеющиеся, испытавшие катарсис. Может быть, нам такое очищение окажется полезным - напоследок. Не знаю".
"Этот дворец не для меня, - сказала амаранта Джасинты. - Мне катарсис не требуется, мне чужды страхи этих людей".
"В самом деле? - Кудеяр разглядывал ее сквозь прорези в бронзовой маске. - Ты считаешь, что тебе слишком рано думать о таких вещах?"
Она рассмеялась: "Меня одолевают другие страхи".
"В Карневале найдутся потрясения на все случаи жизни. Ты боишься нищеты?"
Амаранта Джасинты пожала плечами: "Не хотела бы жить так, как живут кочевники".
"Может быть, тебя заинтересует аттракцион "Помоги себе разбогатеть"?"
"Возможно - в этом что-то есть".
"Тогда пойдем!"
За вход в павильон "Помоги себе" брали десять флоринов. На Кудеяра и его спутницу надели сбруи из ремней с закрепленными схади досками; на штырьках каждой доски висели девять бронзовых колец.
"Каждое кольцо стóит один флорин, - пояснил служитель. - Как только игрок заходит в коридоры павильона, он начинает красть кольца, висящие на спинах других игроков - столько, сколько сможет. Другие крадут его кольца. Когда все кольца игрока будут украдены, звучит зуммер. Игрока ведут к расчетной кассе, где ему выплачивают по флорину за каждое из похищенных им колец. Одни выигрывают, другие проигрывают. Ловкость, бдительность и коварство выгоднее прямолинейных попыток хватать все, что попадется. Успешный вор - смышленый вор. Желаю удачи!"
Коридоры павильона на поверку оказались лабиринтом из зеркал, стеклянных перегородок и закоулков, прикрытых шторами. В центре лабиринта находился коридор со стенами, испещренными замаскированными нишами. Из-за углов выглядывали лица, из затененных альковов украдкой протягивались руки, воздух полнился торжествующим шепотом и разочарованным шипением сквозь зубы. Время от времени светильники тускнели и начинали мигать - в такие моменты слышался шорох поспешных перебежек.
На спине Кудеяра наконец включился зуммер; тут же появился служитель, который провел его к расчетной кассе. Там его уже ждала амаранта Джасинты. Кудеяр вручил кассиру похищенные им кольца и получил двенадцать флоринов.
Джасинта огорчилась: "Из меня не получится воровка. Я украла всего три кольца. В этом искусстве мне с тобой не сравниться".
Кудеяр ухмыльнулся: "Два кольца я стибрил у тебя".
Они вышли на улицу, и Кудеяр подвел спутницу к киоску "Стиммо": "Какого цвета?"
"Ммм… красного".
"Красные придают мне дерзости", - чуть отодвинув маску вверх, он положил пилюлю в рот. Амаранта Джасинты скептически посматривала то на Кудеяра, то на пилюлю: "Что, если мне и так уже хватает дерзости?"
"Стимуляция сделает тебя безрассудной".
Джасинта проглотила пилюлю.
Кудеяр торжествующе расхохотался: "Вот теперь ночь начнется, как положено!" Он сделал широкий жест рукой: "Карневал!"
Они прошлись по бульвару к Эспланаде. Пришвартованные к причалам баркасы и баржи сверкали мелькающей рекламой и заставляли набережную дрожать от громкой музыки. На другом берегу Чанта высились небоскребы Мерцанта; перед ними вдоль реки выстроилась длинная полоса массивных зданий пониже. Кларджес производил суровое, монументальное впечатление. Карневал был угодлив, пикантен, опьянен страстями.
Повернув на Гранадилью, они миновали Храм Астарты с его двадцатью витражными куполами и примыкавший к нему Храм Приапа. Сотни посетителей в масках и разноцветных лентах устремлялись к низким широким воротам, откуда исходил аромат цветов и душистого дерева. Дальнейший отрезок бульвара обступили с обеих сторон гигантские уроды, демоны и чудища - они раскачивались и кивали, скалили зубы и подмигивали. За ними снова начинался Конкорс.
Сознание амаранты Джасинты раздвоилось: небольшое ядро, спокойное и холодное, ютилось посреди гораздо большего пространства, проникнутого бесшабашным духом Карневала. Все ее внимание сосредоточилось на эмоциях и ощущениях; зрачки ее широко открытых глаз почернели, она много смеялась и с готовностью соглашалась со всем, что предлагал Кудеяр. Они посетили дюжину "дворцов" и попробовали галлюциногенные препараты из автомата самообслуживания. Впечатления Джасинты смешались, как краски на старой палитре.
Неподалеку несколько человек были увлечены азартной игрой, бросая дротики в живых лягушек; при каждом попадании столпившиеся кругом зеваки шумно вздыхали от садистического наслаждения.
"Это отвратительно!" - пробормотала амаранта Джасинты.
"Почему же ты на это смотришь?"
"Не могу не смотреть. В их кошмарной игре есть что-то болезненно привлекательное".
"Ты называешь это игрой? Это не игра! Они только притворяются, что в чем-то соревнуются. На самом деле им просто нравится убивать лягушек".
Амаранта Джасинты отвернулась: "Надо полагать, это извращенцы".
"Думаю, что все мы в какой-то мере извращенцы".
"Нет! - она решительно покачала головой. - Только не я!"
Приблизившись к окраине квартала Тысячи Воров, они повернули назад и присели в кафе "Памфилия", чтобы передохнуть.
Робот-манекен принес покрытые изморосью бокалы с рыжевато-алым коктейлем "Сангре де Диос".
"Это тебя освежит, - пообещал Кудеяр, - усталость пройдет".
"Но я не устала".
Кудеяр вздохнул: "А я устал".
Бессмертная Джасинта игриво наклонилась к нему: "Но ты же настаивал на том, что ночь только начинается!"
"Придется выпить несколько таких снадобий", - приподняв маску, он опорожнил бокал.
Вечная Джасинта задумчиво разглядывала его: "Ты так и не сказал, как тебя зовут".
"В Карневале это не принято".
"Не скромничай! Как тебя зовут?"
"Гэйвин".
"Я - Джасинта".
"Приятное имя".
"Гэйвин, сними маску! - внезапно приказала амаранта Джасинты. - Я хочу видеть твое лицо".
"В Карневале лучше не показывать лицо".
"Но это несправедливо, Гэйвин. Моя серебряная пленка ничего не скрывает".
"Только очень красивая - и тщеславная - женщина осмелилась бы надеть такой костюм, - серьезно сказал Кудеяр. - Для большинства из нас очарование возможно только тогда, когда мы надеваем маски. В твоем воображении под этой маской я могу быть волшебным принцем-избавителем. Но как только я ее сниму, я превращусь в обычного работягу".
"Мое воображение не нуждается в принцах", - возразила вечная Джасинта. Положив ему руку на плечо, она настаивала: "Ну сними же маску!"
"Позже, может быть".
"Ты хочешь, чтобы я представляла тебя уродом?"
"Нет, конечно".
"Значит, ты урод?"
"Надеюсь, что это не так".
Амаранта Джасинты рассмеялась: "Ты просто хочешь дразнить мое любопытство!"
"Вовсе нет. Считай меня жертвой не поддающихся объяснению побуждений".
"Странность, которую разделяли с тобой древние туареги".
Кудеяр удивленно взглянул на собеседницу: "Поразительно, какими познаниями блещут нынче девушки-гларки".
"Мы - поразительная пара, - согласилась вечная Джасинта. - В какой филе ты состоишь?"
"Так же, как ты, я - гларк".
"А! - она понимающе кивнула. - Кое-что из того, что ты говорил, заставило меня в этом усомниться".
Кудеяр напрягся: "Что именно? Что я сказал?"
"Всему свое время, Гэйвин, - амаранта Джасинты поднялась на ноги. - А теперь, если ты выпил достаточно, чтобы взбодриться, пойдем дальше".
Кудеяр тоже встал: "Куда тебе будет угодно".
Положив руки ему на плечи, она соблазнительно взглянула ему в глаза: "Скорее всего, тебе не понравится там, куда я хочу пойти".
Кудеяр рассмеялся: "С тобой я пойду куда угодно".
"Слова, слова!"
"Я сдержу обещание".
"Хорошо, пойдем!" - она вывела его обратно на Конкорс.
Пока они шли по бульвару, прозвенел огромный гулкий гонг: наступила полночь. Воздух стал гуще, оттенки цветов - богаче, движения празднующих - осмысленными и целенаправленными, полными ритуальной страстности торжественного танца.
На ходу Кудеяр прижался к амаранте Джасинты и обнял ее за талию. "Ты - просто чудо! - хрипло говорил он. - Сказочный цветок, легендарная красавица!"
"Ах, Гэйвин! - укоряла она его. - Какой ты все-таки лжец!"
"Я говорю правду!" - обиделся он.
"Правду? Что такое правда?"
"Этого не знает никто".
Вечная Джасинта резко остановилась: "Мы узнаем правду! Храм Истины - здесь, за углом".
Кудеяр отшатнулся: "Там нет никакой истины - только злорадные глупцы, упражняющиеся в праздном остроумии".
Она взяла его под руку: "Пойдем, Гэйвин! Мы превзойдем их в злорадстве и глупости!"
"Нет уж, лучше…"
"Как же так, Гэйвин? Ты утверждал, что пойдешь со мной куда угодно".
Кудеяр неохотно позволил подвести себя ко входному порталу.
Служитель спросил: "Что вас интересует: неприкрытая истина или пристойная истина?"
"Неприкрытая!" - заявила бессмертная Джасинта.
Кудеяр начал было протестовать - амаранта Джасинты покосилась на него: "Гэйвин, разве ты не обещал…"
"Ладно, ладно! Мне нечего стыдиться - не больше, чем тебе".
"Будьте любезны, пройдите налево", - пригласил их служитель.
"Пойдем, Гэйвин! - она провела его по коридору. - Подумай только! Ты узнаешь в точности, чтó я о тебе думаю!"
"Значит, ты все равно заставишь меня снять маску", - пробормотал Кудеяр.
"Конечно! Разве ты не собирался это сделать так или иначе сегодня ночью? Или ты надеялся заключить меня в объятия, не снимая бронзовую маску?"
Служитель провел их в отдельные кабинки: "Здесь вы можете раздеться. Повесьте на шею пронумерованную табличку на цепочке. Возьмите с собой микрофон и, в ответ на любое замечание со стороны тех, кто вам встретится, похвальное или критическое, называйте в микрофон номер собеседника и выражайте свое мнение - так, чтобы вас не слышали окружающие. Перед тем, как вы покинете храм, вам выдадут распечатку отзывов других посетителей храма о вас".
Через пять минут в центральный зал вышла амаранта Джасинты Мартин. У нее на шее висела табличка с номером 202, у нее в руке был маленький микрофон. На ней не было никакой одежды.
Пол центрального зала был устлан глубоким жестковатым ковром, удобным для обнаженных ступней. Полсотни голых мужчин и женщин всех возрастов бродили по залу, завязывая разговоры.
Появился Гэйвин Кудеяр, с номером 98 на табличке - человек выше среднего роста, на первый взгляд моложавый, хорошо сложенный, жилистый и мускулистый. У него были густые темные волосы, бледно-серые глаза и красивое, выразительное, но грубовато-суровое лицо.
Подойдя к вечной Джасинте, он посмотрел ей в глаза и спросил срывающимся от напряжения голосом: "Почему ты так пристально меня разглядываешь?"
Она резко отвернулась и обвела глазами зал: "Теперь нам полагается прохаживаться, позволяя другим оценивать нашу внешность и наше поведение".
"Здесь люди выражают мнения с неприятной откровенностью, - заметил Кудеяр, одновременно изучая ее с головы до ног. - Тем не менее, твоя внешность не заслуживает никакой критики". Он поднес микрофон ко рту и тихо произнес несколько фраз: "Теперь мое искреннее восхищение зарегистрировано".
Минут пятнадцать они бродили по ярко освещенному залу, с удовольствием погружая ступни в прохладный ворс ковра, и обменивались несколькими фразами со встречными, стремившимися делать то же самое. После этого они вернулись в свои кабинки и оделись по-прежнему. У выхода им выдали по сложенному вдвое листку бумаги с напечатанными снаружи словами "НЕПРИКРЫТАЯ ИСТИНА". Внутри содержался перечень замечаний, высказанных теми, с кем они встретились в "храме" - в общем и в целом в высшей степени откровенных, резких и прямолинейных.
Амаранта Джасинты сперва нахмурилась, затем хихикнула и покраснела, после чего продолжала читать, насмешливо и чуть раздраженно поднимая брови.
Кудеяр сначала взглянул на свой листок почти пренебрежительно - но тут же резко наклонился к тексту и стал читать с напряженным сосредоточением:
"Я вижу знакомое лицо - где и каким образом я видела этого человека? Точно не помню. Внутренний голос подсказывает имя: амарант Грэйвена Кудесника! Но Кудесник, Чудовище из Чудовищ, предстал перед судом - его приговорили, его отдали в руки палачей! Кто, в таком случае, этот человек?"
Кудеяр поднял глаза: амаранта Джасинты наблюдала за ним. Он аккуратно сложил отчет и засунул его в карман: "Ты готова?"
"Конечно".
"Тогда пойдем отсюда".