- 6 -
- Баран... - прокряхтел Саид.
- Сам ты баран, - говорю, - разве можно с ней так? Ей ни секунды лишней давать нельзя, высосет и выбросит.
Пока Саид с помощью пистолета разжимал Каролине зубы, я вытряс у нее из кармана несколько ключей и отправился к Райфайзену, хотелось выпить. Тот нервничал:
- Она подстрелила Саида?
- Нет, себя. А ты что ж, так и не допил?
- Не хочется. Мне ведь еще за рулем сегодня сидеть, - сказал Райфайзен, разбираясь в ключах. - Мне другое интересно: почему ты до сих пор живой. У тебя давно должно сердце остановиться, причем от болевого шока. Ты действительно нормально себя чувствуешь?
- Нормально, - но на всякий случай я налил себе полную. Тут и спирт кончился. - Это видать как с грибами: водкой не запьешь - вини потом себя. А мы на машине поедем? Угоним? И ты умеешь?
- Афганистан - большая страна, - он отстегнулся от трубы. - Пешком не уйдем. Хотя и куда ехать я не очень себе представляю... К коммунистам нельзя, к исламистам нельзя. Но здесь оставаться тоже нельзя.
Пришел Саид, одетый в свое тряпье и сияющий как полтинник:
- Помогла Каролинка-то! Или твои маоистские выходки, какая разница! Стоит! Но я ее решил не трогать, непорядочно это. Но баба... Какую ты бабу загубил, Мао! Иди, посмотри, какие у нее соски!
- Вот этого не надо, - говорит Райфайзен, - и орать особо не надо. Стены тонкие. Пусть Мао тоже оденется, пора уходить.
Тут я сообразил, что так еще и не выпил. Всосал за их здоровье, и пошел одеваться. Но форму не стал одевать, накинул халат только. Так удобнее, и карманы просторнее, отвертка совсем не торчит. На ноги намотал портянки, все-таки удобная вещь. Теперь они стали серо-синие какие-то, форму моей ноги сохранили, вообще очень удобно, жаль развязываются постоянно. Надо шнурки к ним приделать. Пока я это думал, мои друзья шарили у Каролины за ширмой.
Я заглянул в Каролинину норку и обнаружил всех уже с добычей: Райфайзен держал какую-то толстую тетрадь, а Саид разглядывал черный кружевной лифчик. За ширмой места было совсем немного, помещались только железная кровать, вроде как в армии, тумбочка и фотография на стене. На фотографии были мужик с бабой, оба симпатичные. Я снял фотографию, чтобы тоже что-то держать.
- Наверно, хорошие артисты были.
- Нет, - покачал очками Райфайзен, - это наверное ее родители. Она каждую неделю посылала им письмо.
- Небось писала, какая погода на дворе. - съязвил Саид. - Как наши студентки - их уже трахают, а они маме про погоду пишут, все оторваться не могут. Лифчик у нее самое оно. Четырехлитровый пополам.
- Ну возьми на память. А вот фотографию не надо трогать, пусть висит. Это улика.
- Такой лифчик - тоже улика, - Саид бросил лифчик на койку. - Идем?
Райфайзен открыл ключом дверь и мы вышли. Тут же из темноты появились несколько фигур с автоматами. Райфайзен тогда сунул голову обратно в дверь и крикнул:
- Так не забудь записать результаты! А я сразу как отвезу этих к доктору - вернусь!
А Саид тут же тоже крикнул:
- Не скучай, Каролина!
Потом мы все подошли к душманам. Райфайзен сказал, что выполняет распоряжение фрёкен Каролины отвезти нас к Менгеле домой. Старший душман уважал Каролину, видно было по лицу, но заколебался. Тогда Райфайзен добавил, что Каролина просила выделить двоих нам в сопровождение. Он еще посмотрел на Саида:
- Или хватит одного?
- Одного не хватит, - сказал Саид. - Двух нужно.
- Двух, - согласился душман. - Их двое, и в охрану вам двоих.
В джип без крыши уселись так: Райфайзен за руль, Саид рядом, я сзади между двумя душманами. Душманы были суровые и молчаливые, они задрали в небо стволы своих автоматов и молчали. Меня клонило в сон, но джип очень трясло.
Саид все время оглядывался на афганцев и подмигивал им. Афганцы смотрели на него строго и молчали. Так мы ехали некоторое время, а потом Саид спросил Райфайзена:
- Не пора?
- Подожди, сейчас ровный участок будет.
И правда, мы повернули, и джип пошел ровнее. Тогда Саид вскинул пистолет и дважды выстрелил. Афганцы так и повалились на меня с двух сторон. Я посмотрел - у каждого во лбу дырка. Саид перелез ко мне, и мы по очереди выкинули их из машины, потом Саид стал смотреть их автоматы, а я растянулся, как мог, на остатке сиденья и сразу уснул.
Ишак тут как тут - сидит теперь за столом, все в том же халате, что-то пишет. Увидел меня, отложил авторучку.
- Привет. Живой значит?
- Да. А что ты пишешь?
- Не пишу, а переписываю... - ишак раздраженно передернул ушами. - Прошение на реинкарнацию. Уже просто измучили меня: то не на тот адрес, то не так составлено, то имени просителя нет... Главное: все сразу никогда не скажут, просто исчеркают весь листок, испортят, а я копытами мучайся, переписывай. Я вот имя себе завел: Апулей Самаркандович Мафин. Тебе нравится?
- Нравится. А зачем тебе это прошение?
- Да хочется как-то себя проявить... Не могу я без дела сидеть, не тот характер, не так воспитан.
- А я? - я к ишаку привык. - А мне кто поможет?
- А тебе надо помогать? - Апулей сложил копыта на груди и откинулся в кресле. - Ты вон с самолетов падаешь, яды пьешь, Распутин какой-то. Я хотел тебе помочь, я вот придумал, как устроить пожар в лаборатории, отвлечь душманов на тушение, угнать машину... А ты? Вон сколько я всего напридумал! - он потряс листочками с какими-то схемами, - А ты?
- А я что? Я просто не успел, вон ребята все сделали. Я только Каролину.
- Ну да... Ты ни при чем... - ишак встал и подошел ко мне. - Вот что: скажи своим, что ехать вам некуда. До границы тут километров пятьдесят, но там Пакистан, я бывал, местечко то еще. А больше вам никуда не добраться, афганцы чужих не любят. Но есть у меня один знакомый дервиш, хозяева к нему ездили, ночевал я там. Дервиш думал я ишак, и ничего не понимаю, а я хоть и ишак, но разбираюсь кое в чем. Так это дервиш в воздухе растворялся, а потом появлялся с сигаретой в зубах. Тебе это о чем-то говорит?
- В магазин ходил.
- Вот вроде того. И вы пойдете, надо только договориться с ним. Запомни: поселок Панкар, святой дервиш Абдулла, в молельном коврике зашита порнография. И еще: опасайся суккуба, она тебя ищет. Обидчивая оказалась. Попробуй ее серебром, осина тут не растет. Ну, давай, мне дальше переписывать нужно...
И ишак хлопнул меня копытом по щеке. Я проснулся. Совсем не выспался, даже не светало еще.
Саид, видимо, о чем-то говорил с Райфайзеном. Теперь они продолжали:
- ...А там как? Они же будут спрашивать кто, откуда, куда... А у нас ни документов, ни денег. Надо на север поворачивать. Мы с Мао скажем, что из плена бежим, а ты как бы нас спас и переметнулся. Тебе в Союзе орден дадут.
- Да не доедем мы до северной границы. Не в горючке даже дело, а просто убьют нас сто раз. Им не нужно иметь повод, они рассуждают как разбойники и поступают как разбойники. Кроме того, в Союзе большевики, а я не хочу в Сибирь.
- У меня один дядя в Сибири, - возразил Саид. - Начальником милиции в каком-то городе. Знаешь, как живет? И до границы-то не надо, до ближайшего гарнизона.
- Я не хочу в гарнизон, - сказал я. - Я хочу выпить, голова болит. А еще нам надо съездить к одному дервишу. Тут далеко до Панкара?
- О, блин, проснулся! - заржал Саид. - А чего ж ты спал, когда нас на мосту обстреляли? Я даже проверял, дышишь ли. Эх, баранья ляжка, какой тебе дервиш? Ты знаешь, кто такие дервиши?
- Не знаю, - говорю, - я знаю, что он типа волшебника и может нам помочь.
- Панкар впереди, довольно мирный поселок, - подал голос Райфайзен. - Через полчаса там будем. А еще через полчаса бензин кончится, а тут его не достать. Дервиш - так дервиш, куда-то же надо идти. Откуда ты его знаешь?
- Приснился. Его зовут Абдулла и у него в коврике каком-то порнография зашита. Больше ничего не знаю.
- Вот баранья жопа, - говорит Саид. - Приснился. У тебя все в порядке? Сниться девушки должны. Короче, надо спросить, если тут такого нет, значит Мао - полный баран в белой горячке.
- А если есть? - спрашивает Райфайзен.
- А если есть, посмотрим, что у него за порно в коврике. Здесь за такие шутки камнями забивают. И Мао, конечно, нальем.
- Ну так едем побыстрее, - говорю, - а то меня тошнит уже. И жрать пора очень давно уже.
Но мы ехали еще долго, минут сорок. Саид ко мне приставал с разговорами, да и Райфайзен что-то спрашивал, но я не стал с ними разговаривать. Я не люблю разговаривать с бодуна. Я отвертку сжал в кармане и ждал. Так и доехали. Панкар местечко так себе, домишки все некрашеные, магазинов не видно, дети нахальные, камнями кидают. Мы проехали в самый центр и остановились возле стариков. Старики там сидели на ковриках как турки и молчали. Райфайзен мотор не выключал, поздоровался с ними, сказал, что мы все немцы-доктора и где мол тут живет дервиш Абдулла. Старики покосились на Саида с двумя автоматами, и один показал рукой дальше по улице. Другой сказал: "Дом святого дервиша с зеленым флажком". А третий плюнул нам на колесо. Мы проехали еще немного, магазинов все так же нет, нашли дом с детским флажком над дверью. Постучали. Вышел толстый низенький мужик с широкой черной бородой до пояса, чисто одетый, в модных кроссовках. Вышел - и молчит, руками на брюхе бусы перебирает.
- Вы - святой дервиш Абдулла? - спрашивает Райфайзен, они договорились, что Саид заговорит только если дервиш упираться будет.
- На земле нет святых.
- Но вы - дервиш, и вас зовут Абдулла?
- Я - Абдулла, и меня здесь зовут дервишем.
- У нас к вам есть некоторое дело... Не могли бы мы пройти в дом?
- В доме вы будете гостями, а обычай не позволяет мне оставить гостей без угощения. Однако, в эти ниспосланные Аллахом на наши грешные головы времена, у меня совсем нет еды. Не время звать гостей.
Райфайзен задумался, но Саид думал быстрее. Он подошел и ткнул Абдулле в брюхо оба ствола:
- В дом, свинина, и тихо.
- Это смертельное оскорбление, - улыбнулся дервиш. - А еще я боюсь идти в дом с шурави-бандитами. Лучше умереть на виду у правоверных.
Тут он приврал, на улицу никто не выглянул, а дети нас еще не догнали. Я тогда достал отвертку и тоже подошел.
- Абдулла, нам надо в магазин за водкой сходить и из страны смыться. Очень нужно. А порнографию твою в коврике мы не тронем, взрослые же люди.
Абдулла посмотрел на отвертку, на меня... Вздохнул.
- На все воля Всевышнего... Уберите "Тойоту" с улицы, перед людьми неудобно.
Райфайзен пошел к машине, мы вслед за дервишем вошли. Только это оказался не дом, а как бы дворик перед входом в дом. Там был вкопан столик и лавочки. Мы с Абдуллой сели, Саид встал за спиной Абдуллы. Дервиш оглянулся на него, вздохнул опять, сложил руки на брюхе и спросил меня:
- Настучал на меня кто? Я никому не скажу, просто - знать должен.
- Ишак один. Мафин его фамилия. Только он крутой, пасть порвет как здрасьте. Водка есть?
- Как не быть... - Абдулла пошарил в каких-то лопухах под лавкой и достал бутылку "Столичной". Открыл, протянул мне.
- Хоть закусить принеси, - подал голос Саид. - Я помогу.
- Я же говорил: есть совершенно нечего, - развел руками Абдулла. - Конечно, эти проблемы решаемы... Даже легко решаемы. Но кто станет стараться ради хуйвенбина с двумя автоматами? Только недостойный человек станет стараться ради хуйвенбина.
Я оторвался от бутылки, протянул Саиду. Саид отказался. Райфайзен подошел, тоже отказался. Я допил. Потом понял, что не предложил Абдулле.
- Извини, хозяин. Не в форме я.
- Ничего! - махнул рукой Абдулла. - Я непьющий, это для гостей. Ты отдыхай, покури вот, американские.
Закурили все, и мне так хорошо, тепло стало. Я голову на стол опустил и сижу тихонько, а друзья мои разговаривают.
- Господин дервиш, - это Райфайзен. - Мы оказались в затруднительном положении. Самым предпочтительным вариантом для нас было бы покинуть Афганистан. И вообще Азию. Мы имеем некоторую информацию, что вы способны оказать нам некоторую помощь.
- Некоторым образом, - это Саид влез.
- Так вот, мы готовы оплатить ваши услуги. После того, как окажемся в Европе, разумеется. В наличии у меня средств можете не сомневаться, хотя каких-либо гарантий я сейчас не могу вам представить. Ведь чек вас не устроит?
- Как знать, - говорит Абдулла. - Как знать. Какой чек, что ты предложишь вместо чека... Вопрос пока такой: кто такой Мафин? Молчите? Хорошо. Все очень просто: мне дорога моя репутация. Люди здесь меня уважают...
Саид хохотнул. Веселый парень Саид.
- Да-да, уважают! Потому что без меня им давно хана. Я их благодетель. Но людям будет неприятно узнать, что у их благодетеля есть свои слабости. Хотя, что может быть проще?
- Проще, - говорит Саид, - дать нам одежду и прицепить к ближайшему каравану. Причем заметь: ты нас проводишь.
- Прекрати хамить, а? - обиделся Абдулла. Я хотел его попросить, что б он не обижался, но поленился. - Я здесь сижу с вами только затем, чтобы узнать, какая падла про меня гадости рассказывает. Вы говорите - и вечером будете где вам надо, и чек принимаю. Вы молчите - и можете сразу уходить и не терять время. Так со мной не разговаривают. Ты меня понял? Эй!
Он стал меня тормошить. Я поднял голову, хотел затянуться, но сигарета погасла. У Абдуллы зрачки как будто из черного какого-то металла, и мелко-мелко дрожат. У меня голова куда-то вбок повалилась.
- Смотри мне в глаза! - кричит Абдулла. Абдулла хороший мужик, я хотел так и сделать, но когда голову стал поднимать, не смог остановить. Голова пошла по кругу, потянула меня за собой и я упал с лавки. Так было даже лучше - ноги на лавке, голова не траве. Мне не хотелось закладывать Самаркандыча, Абдулла суровый мужик, хоть и хороший. Но и Абдуллу обижать тоже не хотелось.
- Абдулла, не сердись, но тебе его все равно не достать. Он же мертвый ишак.
- Не бывает таких мертвых ишаков, - важно сказал дервиш, - которых нельзя было бы сделать еще мертвее.
Он уселся на лавку, сбросив с нее мои ноги, и стал крутить ладонями. Все завертелось вокруг нас и ладоней, я попробовал приподняться, что б не так тошнило, но не понял - получилось или нет. Вокруг летали какие-то цветные линии, кусочки, а потом вдруг стали собираться как мозаика и получилась комната с обоями в цветочек и тем самым столом, за которым сидел Апулей Самаркандович. Но самого его не было. Еще в комнате была дверь, белая как у нас в школе, только чистая. За дверью раздались шаги. Абдулла выхватил откуда-то здоровенный тесак и встал за открывающуюся дверь, страшно на меня поглядев. Я хотел уже крикнуть, чтобы предупредить осла, но в комнату вошли Сука-суккубша и покойный узбек с перевязанной головой. Оба радостно мне улыбались.
Я тоже быстрее стал им улыбаться, пока Абдулла обоих не зарезал. Сука немного удивилась, что я ей так рад, и говорит:
- Мао, ты чего так сияешь? Никак потенция подросла? Соскучился?
Я молчу, жду Абдуллу. Но он из-за двери не выходит, как провалился там. Я тогда встал с ковра, на котором лежал, и стал пятиться. И улыбаюсь. Суке это понравилось и она, лапы волосатые растопырив, за мной пошла. Так я пятился, пока спиной в стол Апулея не уперся. Тогда я, чтобы обстановку разрядить, спрашиваю узбека:
- А тебе-то чего от меня нужно?
- Как чего? Ты меня погубил, я теперь тебя погубить хочу. Я, уважаемый, сам человек не злой, но ты меня обидел, и семью мою.
- Не отвлекайся, - говорит Сука, - полезай, солнце мое, на стол.
Я решил, что на стол стоит залезть, все-таки она в лицо дышать не будет, но только ногу наверх забросил, как меня повело и я свалился. Хорошая водка у дервиша. Сука запах унюхала, расстроилась и стала меня пьяницей ругать. Тут, говорит, придется теперь повозиться. И сказала, что б узбек дверь закрыл. Он закрыл, а там Абдулла с тесаком и бешеными глазами. Но узбек не испугался.
- Убери железку, правоверный, я же и так мертвый!
- Это - не железка, - говорит Абдулла, а сам, видать, не знает что теперь делать. - Это астральный клинок из сокровищницы Нибелунгов. Режет по мертвому как по живому. Отойди на три шага и ляг на пол.
Узбек засомневался, посмотрел на Суку. Сука нахмурилась:
- Тебе, козлу, что здесь нужно?
- Мне нужен мертвый ишак по фамилии Мафин. Он меня сдал живым, джяляб.
- В своем праве ишак! - прикрикнула на него Сука. - И ты меня не джялябь! Ишак в Канцелярии работает, а если мертвому поручено вмешаться, может вмешиваться и не моги мешать, недоучка! Иди прочь!
Абдулла заменжевался сразу. Видимо, осла ему очень хотелось порешить, сильно задел я его с порнухой, но Сука для него - авторитет. Посмотрел на меня, развел руками: извини мол, ножик свой спрятал и исчез, только ладошками махнул.
- А в самом деле, где ишак? - тут же забеспокоилась Сука. - Я по следу шла, увлеклась, а теперь чувствую - тут и правда ишаком пахнет. Это же его кабинет. Иди-ка, Борхонджон, за дверью постой.
Борхонджон вышел. И не успела за ним дверь закрыться, как из-под стола вылез Апулей и засветил копытом в затылок не успевшей обернуться Суке. Она молча повалилась на пол, как спать, а Самаркандыч поднял меня аккуратно, поставил. Поддержал, снова поставил. Потом посадил на стол, задрал мне легонько веко и рассмотрел зачем-то зрачок. Покачал головой.
- Никакой у тебя культуры пития, друг мой Мао.
- Спасибо что выручил. А я думал, тебя на реинкарнацию пустили.
- Скорее на колбасу тут пустят... - нахмурился мертвый ишак. - Вот что, передай своему толстяку вот такую бумажку, и скажи, что если будет себя хреново вести, ночными кошмарами дело не ограничится. Запомнил? Держись Райфайзена, он малый не дурак, с интеллектом. Домой только не возвращайся, посадят ведь.
- Да нет у меня дома, Апулей! - я хотел ему все про себя рассказать, но он тронул меня за щеку и я проснулся в лопухах около столика и лавки. Когда я открыл глаза, Саид и Райфайзен заулыбались, а Абдулла испугался.
- Ну вот! - говорит Саид, - я же говорю: просто обожрался. Иди-ка Мао в уголок, два пальца в горло сунь.
- Спасибо, Саид, не нужно. Я вот Абдулле бумажку принес одну.
Разжимаю кулак, где у меня клочок бумаги оказался, протягиваю Абдулле. Он смотрит, а бумага разворачивается сама. Он читает, я даже вижу, как глаза его по строчкам бегают. Райфайзен тоже хотел почитать, потянулся, но тут бумага вспыхнула синим огнем и сразу вся сгорела. Я даже обжечься не успел. Райфайзен на меня уставился, Саид присвистнул, а Абдулла встал, одежку у себя на брюхе расправил и важно так говорит:
- Слушаю и повинуюсь. Называйте адрес.
Саид говорит:
- Бандеролью что ль пошлешь? Пристрелю я тебя все-таки.
Но Абдулла к нему не повернулся, смотрит терпеливо только на меня. Я смотрю на Райфайзена: давай, предлагай. Но австриец задумался о чем-то, каролинкину тетрадку из кармана достал, не замечает.
- Райфайзен! Оставь ты эту тетрадь, у Абдуллы вон есть настоящий ножик нибелунговский, он тебе и так расскажет где сокровища. Только давай сперва выберем куда этот дервиш нас зашлет силой разума и колдовства, - я потому так странно говорил, что водка опять ударила, и у меня не только язык, но и мозги заплетались.
- Какой ножик? - не понял Райфайзен.