Илья лихорадочно соображал. Виктор продолжал о чем-то беззвучно говорить, время от времени разражаясь лошадиным хохотом, но молодому банкиру было не до него. Интуиция всегда была его самым главным талантом, и эта интуиция не просто подсказывала, а вопила: беги! Беги прочь, пока ты не утонул в этом темном омуте!
– Почему же именно темном? – словно угадав его мысли, снисходительно улыбнулся Вольга. – Считайте, что перед вами расстилается озеро Светлояр, и там, в глубине его хрустальных вод, сияют купола легендарного Китеж-града. Неужто вам, русскому человеку, не хочется скинуть костюм от Деланджи и нырнуть в сияющие глубины?
– Зачем? – сипло вопросил Илья. – Зачем я должен туда нырять?
– Ну, хотя бы из любопытства. А может быть, именно вам предстоит поднять святой город из небытия? Почему бы и нет? Человек вы умный, предприимчивый, богатый… Вы гордитесь своими деловыми качествами, а что сделали-то для России? До сих пор только брали.
– Лопатой, двумя лопатами греб народные денежки! – горестно возопил Андрон. Он ловко извлек словно бы из воздуха пенсне с треснувшим стеклом и, вставив его в правый глаз, вперил в молодого банкира прокурорский взгляд. – И мой вклад, сукин кот, именно он спер, когда работал в мытищенском отделении банка "Чара". Двести двадцать две тысячи семьсот тридцать пять рубликов по нынешнему курсу – будьте любезны, оприходованы этим типом в виде китайской вазы восемнадцатого века, что стоит в него в особняке в Знаменках, прямиком в третьем по счету сортире. Шеф, скажите ему, чтобы он немедленно вернул мне вазу, или хотя бы переставил в спальню своей жены, красавицы Катерины!
Илья криво усмехнулся.
– Недурно работаете под Коровьева… Даже про китайскую вазу знаете! Вольга, а вы, наверное, сильный телепат? Решили потрясти мошну у кого-то из банкиров, и через Лопуха вышли на меня. Я-то думал, какой черт заставил меня отменить важные деловые встречи и понес в эту забегаловку? Письмо… вы воздействовали на меня через то дурацкое письмо?
Вольга уклончиво ответил:
– Возможно… Мне не хотелось бы распространяться о моих особых методах общения с людьми. Но боюсь, нам придется прекратить наш приватный разговор. Звон пивных кружек стал уж слишком назойливым, да и наш щуплый сосед по соседнему столику уже несколько минут жутко мучается, пытаясь понять смысл наших слов.
– Почему? Он что, эфэсбешник или агент какой-нибудь там забугорной Якудзы?
– Не исключено, не исключено…
Что-то щелкнуло в ушах Ильи, и на него вновь обрушился шум переполненной пивной.
– … а какие там водятся таймени! Илюха, бери свою Катюху, и мы вместе махнем на недельку-другую на Катынь. Поставим палатку на самом берегу, будем ходить на охоту. Слава Богу, в тайге зверье еще водится. Ну, а Катюха займется грибами да ягодами. Сейчас, в августе, ягодная пора только начинается! Ну, заодно и поглядим, где строить будущий город.
Илья встрепенулся.
– Что? Какие таймени? Какой город? Не пойму я что-то…
Виктор удивленно и немного обиженно посмотрел на школьного друга – мол, а зачем же я только что целый час перед тобой распинался? Коротышка мерзко хихикнул и, отпив большой глоток из своей кружки, заметил:
– А они тебя и не слушали вовсе… Пока ты, Витек, одаривал этого обалдуя плодами своего красноречия, твой Илья разговаривал с Вольгой. Кстати, а меня кто-нибудь будет представлять господину банкиру, или я для такой чести слишком мелкая и незначительная личность?
Виктор спохватился и виновато развел руками.
– Тьфу, опять увлекся… Илюха, познакомься. Этого зануду звать Андрон Минх. В прошлом – известный продюсер, создатель разных звезд и звездочек шоу-бизнеса. Слышал, небось про Лилю Грант, Красавчика Арнольда, группы "Сева и сто Поль", "Убить антиквара"… э-э… дальше забыл.
– Певица Вика Блик, группы "Стархевен", "Гудини", "Батый"… – продолжил Андрон, осуждающе глядя на Виктора. – Впрочем, все это в прошлом, господа, в далеком прошлом! Шоу-бизнес ныне стал бессмысленным занятием. Проклятое видео и компьютеры все испортили! Ныне эстрада всего мира заполонена виртуальными певичками и певунами, которых и на свете-то нет. Когда они кривлялись на экранах ТВ и мониторах, это еще можно было терпеть. Но когда эти голографические призраки ринулись на сцены концертных залов и клубов, и запели своими сладкими синтетическими голосами… Увы, ни один живой артист не может тягаться с этими неутомимыми гомункулусами! Естественно, я прогорел, и вынужден был заняться разной чепухой, о которой и говорить-то не стоит. А потом я создал дизайнерскую студию "Иллюзион XXI". Слышали, небось?
Илья покачал головой, задумчиво посмотрел на Вольгу, а затем перевел вопросительный взгляд на своего школьного приятеля.
Виктор ухмыльнулся:
– Ну а это, брат, диво дивное по имени Вольга Строгов! Матерый человечище, глыба. Он… Слушай, а ты чего не пьешь, Илюха? Братцы, давайте выпьем за встречу! Мы с этим хмыренком в детстве были не разлей вода, а вот потом нас судьба разбросала по разным этажам жизни. Будь здоров, Илюха!
Все четверо чекнулись кружками. Сделав пару глотков, Илья негромко сказал:
– Ловко это у вас получается, Вольга. Витек явно хотел рассказать о вас нечто любопытное, но вы ему не дали. И охранник что-то слишком долго сидит в сортире… Похоже, вы явно охотитесь за мной и моим банком.
Вольга сделал большой глоток и сделал вид, что не расслышал этих слов. Илье стало не по себе. Ему захотелось швырнуть кружку в лицо Витьку, который по простоте душевной его так славно подставил, и позорно бежать из пивной, пока не поздно. Но ноги его словно окаменели, и он не смог сделать и шага. Оставалось сделать вид, что все идет нормально, как и должно быть при встрече друзей детства.
– Ну что ж, за встречу мы выпили, – нарочито благодушно сказал Илья. – Но ты ведь не за этим позвал меня, Витек? Кажется, ты намекал о неком невероятном проекте, в который мне следует вложить все активы моего банка. Насколько я понял, твои весьма необычные приятели тоже участвуют в этой фантастической затее. Хочу сразу заявить, что никогда не сделаю подобного безумства, да и не могу сделать, даже если бы очень захотел.
Виктор вздохнул:
– Ты всегда был редким жмотом, Илюха… Наверное, поэтому и стал банкиром. Но пойми, здесь особый случай! Нам не нужна благотворительность, мы сможем вернуть деньги через несколько месяцев, причем под любые проценты… Да ты только посмотри, что мы предлагаем построить!
Виктор нагнулся и извлек из-под стола туго набитый портфель. Достав оттуда солидных размеров папку, он хотел было развязать тесемки, но Вольга остановил его повелительным движением руки.
– Подожди, брат. Ты явно поторопился со своим нелепым письмом, и вот результат. Господин Козельских принимает нас то ли за безумцев, то ли за вымогателей. И сумма, которую ты назвал в письме, нелепа. Сто миллионов долларов в масштабах проекта все равно что капля в море, они ничего не решат. А для начала дела нам вполне хватит, скажем, сто тысяч.
– Двести! – визгливо возразил Андрон и поправил ускользающее пенсне. – Что этому хлыщу двести тысяч? Так, пустячок. Только на прошлой неделе почтенный Илья Борисович отмыл через обшорную зону в Лихтенштейне восемь миллионов, которые дурно пахнут афганским кокаином. А доходы от производства в Польше поддельных лекарств, которое финансирует тот же достославный Илья Борисович через липовый благотворительный фонд "Дети – наше светлое будущее"? Полмиллиона долларов чистой прибыли и около тысячи отравившихся его лекарствами ежемесячно – будьте любезны! Впрочем, нам трупы не нужны, а вот деньги возьмем.
Лицо Ильи покрылось багровыми пятнами. Он понял, что попал в ловушку.
"Так я и думал, что вы все – жалкие шантажисты!" – хотел было возопить он, да губы не послушались.
Вольга покачал головой, осуждающе глядя на банкира.
– Не стоит бросаться такими словами, уважаемый Илья Борисович.
– Я бы на месте этой банкирской сволочи тоже поостерегся! – поддакнул Андрон, но, поймав суровый взгляд Вольги, прикусил язык.
Илья вдруг визгливо расхохотался.
– Ну конечно, какие вы шантажисты? Нормальные вымогатели свой компромат на стол с рыбьей чешуей не выкладывают, эти по-другому по мою душу приходят. Нет, вы другие… Помнится, в молодости я читал у Булгакова про мессира Воланда, что прибыл на Землю со своей нечистой компанией, дабы изучить нравы москвичей. Но если дьявол мог когда-то посетить столицу, то почему бы сюда однажды не прилететь самому Иисусу Христу? Второе пришествие давно объявлено, верующие всего мира давно заждались вас, господин Вольга. Тем более что ученые каждый день трубят то о грядущем Потопе, то о приближающемся к Земле огромном астероиде, то об эпохе страшных землетрясений и ураганов… Планету, понятное дело, надо спасать, а для этого нужны деньги, очень много денег, которые тут же потекут в те же любезные моему сердцу обшорные зоны. Так прикажете вас понимать?
Виктор заржал, а коротышка Андрон выразительно постучал себя ладонью по выпуклому лбу.
– Ну, и дурак… Но ведь умный, сволочь! Даром, что банкир.
Вольга снисходительно улыбнулся, не сводя с Ильи цепких, всепроникающих глаз.
– Как ни странно, но в ваших словах есть доля истины. Разумеется, я не Иисус. Моя внешность ввела вас в понятное заблуждение. И не буду скрывать – на нечто подобное я поначалу и рассчитываю! Люди нынче очень внушаемы, очень зомбированы, и потому даже в случайном сходстве готовы увидеть знак свыше. Самое смешное, что Христос выглядел совершенно иначе, и его отображение на туринской плащанице дает тому ясное доказательство. Довольно сносный портрет Христа можно найти в музее… впрочем, не стоит в суете сует говорить о вечном. А вот о Потопе и о приближающемся к Земле астероиде вы упомянули вполне кстати. Именно ради решения подобных проблем и создан наш Большой Проект, к участию в котором я вас приглашаю.
"Как Вольга порой странно строит фразы, – подумал Илья. – Словно иностранец…"
Он вздрогнул, вспомнив о телепатических способностях собеседника, и тот сразу же вновь подтвердил их:
– Нет, я не иностранец, Илья Борисович, хотя прибыл в Россию впервые. И не ломайте голову над этой загадкой, все равно не разгадаете. Виктор, покажи рисунок.
Галямин с готовностью кивнул. Развязав тесемки на папке, он извлек оттуда рисунок и передал Андрону. Маленький человек шумно выдохнул, с пиетом поцеловал рисунок и только потом передал его банкиру.
Илья с удивлением увидел весьма искусно выполненную акварель. На ней была изображена какая-то горная долина. Посреди нее возвышалась многоступенчатая пирамида, уходящая вершиной в облака. В некотором отдалении находилось кольцо из двух десятков малых пирамид. А далее на всю долину простирался город, застроенный двух и трехэтажными коттеджами. От пирамиды через весь город лучами уходили радиальные улицы. На склонах гор размещались десятки небольших поселений. Приглядевшись, Илья увидел, что возле одного из них размещалась радарная станция, а рядом с другим – ракетный батальон.
– Хм-м… странный рисунок. Это огромное пирамидальное здание – наверное, развлекательный центр? Нечто подобное я видел в Лас-Вегасе. Но Лас-Вегас находится в пустыне Невада, а этот город расположен среди каких-то высоких гор… Вижу снежные шапки – уж не Альпы ли это? Сейчас среди элиты снова вошли в моду горнолыжные курорты. Что ж, любопытно, любопытно. Я давно хотел поучаствовать в строительстве крупных развлекательных центров, естественно, не на территории России. Увы, в этой стране подобный бизнес малоприбылен.
Андрон сморщился и плюнул себе прямо на лакированные длинноносые башмаки.
– Нет, все-таки он идиот. Шеф, прошу, возьмите у него двести тысяч, и пускай катится ко всем чертям! Бедный охранник уже извел всю туалетную бумагу в сортире. Сколько же можно дальше мучить бедного "бульдога"?
Виктор погрозил коротышке кулаком.
– Помолчи! Илюха просто еще не совсем врубился, что, где и почем. Человеку все объяснить надо, а потом уже трясти из него деньги. Пойми, Илья, здесь нарисован вовсе не какой-то задрипанный развлекательный центр, а город Солнца! И находится этот город не за бугром, а в России, в одной из долин Горного Алтая. Вернее, он будет там находиться.
– Ах, город Солнца? – иронично вопросил Илья. – Уж не тот ли это утопический город справедливости и всеобщего счастья, о котором некогда писал безумец Кампанелла? Ну, так сразу бы и сказали. Я – пас! Лучше сразу выбросить деньги прямиком в мусорную корзину. Справедливость вообще дело безнадежное, и уж во всяком случае, не нам, финансистам, инвестировать средства в то, чего нет, никогда не было и никогда не будет.
– А как же вера в Бога? – спросил Вольга. – Все великие религии стоят на трех китах: веры в чудо, в загробную жизнь и в справедливость. Пусть не в этой жизни, а там, на небесах, либо в новой реанкарнации… Тысячи лет бизнесмены вкладывают огромные деньги во все мировые религии. Тысячи храмов построены на их деньги! Вы, уважаемый Илья Борисович, тоже сделали крупный вклад в храм Христа Спасителя, когда Ваша матушка тяжело заболела и вам вдруг срочно понадобилась помощь Господа. Разве не о справедливости вы взывали к Всевышнему, стоя на заунощной молитве у алтаря?
Илья отшатнулся.
– Откуда вам все это известно? Хотя, наверное, за мной следят десятки глаз… Я чувствовал это, всегда чувствовал… Но никакому соглядатаю не дано проникнуть в мои мысли! И вам – тоже, хоть вы и пытаетесь изобразить из себя Господа!
Вольга вздохнул.
– Ну сколько можно говорить, что я не Бог, и даже не сын Божий? А мысли ваши о справедливости… так они у вас на лице написаны! Только говорить о них противно. Андрон, озвучь.
Коротышка противно осклабился:
– С превеликим удовольствием! Эта банкирская гнида стояла возле алтаря и молилась, чтобы Господь послал ее матери скорую смерть. И еще он просил, чтобы любимая мамочка, упрямая старая стерва – это я в точности повторяю его приалтарные мысли! – перед тем, как испустить дух, открыла бы тайну, в каком из зарубежных банков ее дражайший супруг спрятал изрядный кус денег из закромов компартии. Вот так это гавн… простите, этот славный человек понимает слово "справедливость". Ему, понимаете ли, все мало и мало! А для нас жалеет каких-то жалких триста тысяч, сволота.
Илья оцепенел. Об этих своих тайных мыслях он не говорил никому, даже Кате!
Вольга усмехнулся и сделал большой глоток пива. Странно, но она по-прежнему оставалась наполненной до самых краев.
– Мы можем помочь вам, дорогой Илья Борисович, найти бумаги отца, – сказал он. – Кстати, ваш батюшка перед смертью оставил завещание, где все тайные банковские счета в иностранных банках переводил на ваше имя. Вы не знали этого, верно? Увы, матушка под конец жизни невзлюбила вас, своего единственного сына, и спрятала оригинал завещания и все банковские бумаги. Знаете, за что такая немилость? Вашей матушки очень не понравились ваши трупоносные махинации с поддельными лекарствами, и она…
– Где? – хрипло перебил его Илья. – Где завещание отца?
Вольга рассмеялся.
– Как ни банально это звучит, но вы на нем, можно сказать, сидите. Матушка ваша была большой поклонницей Ильфа и Петрова, и…
Илья в ужасе схватился за голову:
– О господи! Ну конечно, она спрятала бумаги в один из стульев нашего старинного гарнитура! Я и подумать такого не мог… Разобрал старую дачу на досточки, перекопал всю землю в саду. А папашины доллары лежали у меня под задницей!
Виктор хохотнул и радостно потер руки.
– Ну, теперь врубился, Илюха? Мы у тебя денег не просим, мы тебе их даем, чудила! Не даром, конечно. Наш проект должен иметь свой управляющий банк, и нам нужен толковый финансист. Деньги ведь пойдут немалые, а с ними надо уметь управляться. Мы трое – из другого теста. Вольга – наш лидер и наша голова, я – инженер-строитель, Андрон – знатный пиарщик. Сам знаешь, без пиаровского звона сейчас никуда, иначе денег не будет. А денежки счет любят! Так как, Илюха, согласен?
Илья затравленно посмотрел на Вольгу, который спокойно потягивал пива из неоскудевающей кружки.
– Насколько я понимаю, другого выхода у меня нет?
– Пожалуй, что нет, – кивнул Вольга.
– Но почему именно я? В России найдется не меньше сотни финансистов покруче меня…
Вольга улыбнулся одними глазами и не ответил.
Андрон больно толкнул банкира в бок и зашипел:
– Ну сколько можно лакать дармовое пиво? Давай раскошеливайся, жмот! Надо как следует обмыть нашу сделку, а то у меня уже в горле пересохло. И не забудь оплатить уже выпитое пиво: у нас-то денег ни копейки!
Глава 2. Катя, Вольга и совсем другие
Субботу утром на развилке Рублевского шоссе возле Горок-2, образовалась автомобильная пробка. Почти две сотни иномарок, в основном восьмисотых "Мерседесов", смирно стояли перед постом ГАИ и ждали, когда наконец-то проследует правительственный кортеж, и они наконец-то смогут помчаться к своим загородным имениям, чтобы отдохнуть на лоне увядающей осенней природы от трудов праведных или неправедных. Привычные ко всему профессиональные водители вели себя спокойно, в соответствие с армейским принципом: солдат спит, а служба идет. Их солидные, хорошо одетые и приятно пахнущие пассажиры вели себя куда более нетерпеливо. Они непрерывно звонили кому-то по мобильным телефонам (в основном женам или любовницам), и голоса их звучали нервно и напряженно. Однако высказывать недовольство мало кто решался: по слухам, в районе "Рублевки" прослушивались все мобильники, кроме эфесбешных. Не дай Бог, если кто-то осмелится неодобрительно высказаться о трусости царя-президента Иванова-Иванова, который весьма опасался террактов, и потому заставлял гаишников перекрывать всю Рублевку с того самого момента, когда он выезжал из Боровицких ворот Кремля! Последствия для влиятельного брюзги могли оказаться весьма плачевными. Бедолага мог даже не доехать до своего имения, огороженного традиционной для этих мест трехметровой кирпичной стеной, с бойницами, колючей проволокой и военизированной охраной, вооруженной парализующими ружьями и автоматами.
Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать… Люди в "Мерседесах", тихо чертыхаясь, ждали. Многих успокаивала только одна мысль: кто знает, быть может уже скоро я сам окажусь членом правительства, и точно так буду измываться над своими бывшими соседями по Рублевке! Президент обожал менять премьеров, и потому многие влиятельные люди действительно имели шанс (за вполне приемлемую сумму) некоторое время порулить какой-нибудь второстепенной отраслью, чтобы успеть до отставки унести в клюве солидный кусочек из закромов государства.